Мне плевать на его могилу

                Пусть не по крови мы родные,
                Но души наши родственными… были…
                Не верю… не хочу… но нужно,
                Проститься с тем, что звала ДРУЖБОЙ!

                Стих неизвестного поэта,
                он взят был мной из интернета.

Сегодня я еду в гости к Сергею Михайловичу, другу детства.  Серёга со своей женой Машей теперь живут вдвоём. Их дочь, Наталья, вышла замуж за немца, родила сына и уже 8 лет живёт в Германии.

Мои друзья, пока у Маши не обнаружили болезнь почек, несколько раз уже побывали у дочери и внука в Германии. По рассказам Сергея, живут дети прекрасно. У них большой дом под Мюнхеном. Наташа преподаёт в Университете. Клаус, их зять, шеф крупной медицинской фирмы. Германия поразила Серёгу своей аккуратностью, немцы, своим дружелюбием. Он пытался мысленно переодеть встречных мужчин на улице в мышиную немецкую форму времён войны и представить их в том времени. Ничего не получалось. Всё равно они казались очень добрыми. Ну, как же такому добросердечному и сентиментальному народу смогли запудрить мозги, чтобы они напали на чужую страну?
Дочь с зятем предлагали родителям перебраться из Петербурга к ним насовсем. Маша бы с удовольствием поехала в Германию, но Сергей отказался, объясняя это тем, что не может жить без берёзок и могил предков.

Я, с бутылкой коньяка, поднялся пешком на 12 этаж.
Видя, как я запыхался, Серёга объяснил, что их финский лифт уже две недели, как сломался. Какая-то деталь «полетела», а её теперь, с этими санкциями, не достанешь. Я-то ничего, а вот как Машу после диализа домой поднимать, ума не приложу. Надеюсь, что аппарат для диализа пока не сломался. Тоже ведь импортный.

Закуска разложена по тарелкам, коньяк разлит по рюмкам.
Первый тост пьём за дядю Мишу, Серёжкиного отца. Сегодня исполнилось десять лет, как его не стало.
Выпили.
Вспоминали, каким он был честным мужиком. Они с моим отцом очень дружили. У наших отцов было много общего. Оба они воевали с фашистами, оба работали шоферами, да и жили мы с Серёгиной семьёй когда-то в одной ленинградской коммунальной квартире. Вспомнили, как отцы наши сидели в августе 1968 года за рюмкой водки, как мы сегодня, и дядя Миша тогда возмущался вводом войск в Чехословакию. Что наши там делают?
Мой отец слушал молча.
Подобная же сцена была, когда СССР ввел войска в Афганистан. Дядя Миша возмущался, мол, за кого гибнут там наши солдаты. Что они делают в чужой стране?
Мой отец молчал.

Потом, мы с Сергеем ещё выпили за здоровье Маши. Говорили обо всём, не касаясь лишь одной темы, на которую мои взгляды с Серёгиными не совпадали.
Мы с самого первого дня Украинских событий, с самого Майдана, договорились, что при нашем общении не будем говорить об этом.
Но сегодня, когда на Украине идёт война, Сергей, захмелев, не выдержал. И тут, как говорится в книге «12 стульев», «Остапа понесло».
Сергей Михайлович поведал, что, гады хохлы, сбили сегодня над Киевом наш бомбардировщик...
Высказал возмущение, поставкам вооружения со всего мира. Ну, и дальше всё в таком ключе.
Я молчал.

Возможно, гримасу удивления и разочарования на моём лице, Сергей воспринял, как поддержку его мнению, и ободрённый этим, продолжил рассказывать о наглости хохлов, которые...
Я молчал.

Надо было как-то отреагировать на слова Сергея. Доказывать что-либо ему сейчас было бесполезно.  Я просто поднялся из-за стола и, вылив из рюмки коньяк в горшок со «столетником», пошёл к выходу из квартиры. Перед дверью я повернулся к Сергею и сказал:
- Твой отец сейчас задал бы тебе, Сергей Михайлович, вопрос, а что, мол, они делают в ...? Но дядя Миша умер.
- Да плевать я хотел на ... - в сердцах бросил мне Сергей.

П.С.
Я ехал домой в метро и думал о нашей сегодняшней встрече. Мы же с Сергеем оба родились в Ленинграде, жили в одной квартире, в старом районе города, на Васильевском острове. Наши отцы воевали с агрессором во время войны, матери у обоих, пережили в Ленинграде страшные годы блокады. Мы с ним ходили в один класс. У нас были одни учителя, воспитывающие нас в ненависти к фашистам. Мы посещали одни кружки в доме пионеров, одни музеи, одни театры, смотрели одни фильмы о войне...

Как же такое извращение могло произойти с моим бывшим другом?

И тут меня бросило в жар от мысли, что вдруг я произнес те мысли вслух, теперь же это небезопасно...
Все пассажиры вокруг меня, сидели, уткнувшись в свои телефоны. Успокоился. Да и озвучь я свои мысли сейчас, то реакция бы была такой же. Людям нашим всё безразлично, пока беда не пришла в их дом.

Санкт-Петрбург
Апрель 2022 года