Древние гидронимы Руского контекста - Полом

Скорей всего что-то упустил, а в чём-то ошибся, проблема в том, что такие статьи с первого раза вообще не пишутся, а это уже второй её вариант. А потому довольствуйтесь пока черновиком.

черновик, не проверял
дураки, вам это зачем?
умные, всегда вам рад, с вами есть о чём уже спорить, берегите себя!

Древние гидронимы Руского контекста
(Из серии "Игры со словами")


Полом

Прежде чем раскрывать значение древнего гидронима Руского контекста “Полом”, должен вам заметить, что только чёрт неруский пойдёт в лес за грибами и за ягодами. Наш же, руский чёрт, всегда пойдёт в лес только по грибы и по ягоды. Связано это с тем, что очень скоро в Руском языке происходит формирование объединения “по” со значением [приятное и полезное, возможностью которого является объединение (с чем-то)]. А так как в конце у этого объединения “по” было знание связи (объединение “о”), а вовсе даже не знание признака, то в отличии от всех прочих “нормальных” обьединений, оно получалось так совсем даже не законченным. Проще говоря, после объединения “по” следовало обязательно назвать ещё знание признака, которого у самого “по” вовсе так не было. Таким образом в Руском языке появлялись устойчивые сочетания, из которых со временем формировались уже соответствующее объединения. А само объединение “по” так становилось в Руском, а потом и в русском, языках уже приставкой “по”.

Таким образом устойчивые сочетания {по грибы} и {по ягоды}, это всего-лишь недоделанные объединения Руского языка “погрибы” и “поягоды”. (Примерно как уже доделанные объединения с “по” того времени, - “пост” - {”по” “ст”}, “поле” (”пол(ь)э”) - {”по” “л(ь)э”}, “порог” - {”по” “рог”}, “подол” - {”по” “дол”}, “погреб” - {”по” “греб”}, и т.д.) Потому как сами грибы и ягоды этими признаками “по” и являются. В смысле в самом начале формирования значения “по” в Руском языке никакого такого знания как “направление движения” в структуре его значений не было, оно появляется в ней значительно позже. А было только то знание, что и следует из его “прочтения”, - “приятное и полезное, возможностью которого является объединение”.
 
Другое дело, что при недостатке тогда знаний звучаний, после “по” в разговоре у древних человеков совсем не обязательно уже следовало именно оно, знание звучания. Тем более, если в самом том контексте их разговора гораздо проще было воспользоваться другими знаниями, - жеста, мимики, интонации. Чтобы так уже обозначить само знание признака, с которым это самое “по” и было связано. Проще говоря, незачем было использовать тогда в разговоре знание звучания, которого тем более могло ещё и не быть, если после “по” достаточно было лишь показать пальцем на сам признак, который этим “по” и являлся, чтоб так понять само его (”по”) значение именно для этого его контекста.

(Кстати, из знаний звучаний “гриб” (”гр(ь)ыб”) и “ягод(а)” (”йагод(а)“) следует, что знание о них древние человеки (в нашем случае это коми) получили от древних ханты, - в обоих объединениях присутствует знание звучания “г”, значением которого в Древнем языке было [человек “г”], в смысле [ханты]. Причём получили они его довольно таки уже поздно, этот факт следует из длины самих этих объединений. Известно, что значением “йаг” - “йа-г” в языке коми было тогда [лесной человек]. Сами они в отличии от тех же “йаг” жили тогда только по рекам и были таким образом, получается, человеками уже речными. А это была та самая причина, по которой они узнали о признаках “ягоды” и “грибы” гораздо позже ханты и от ханты.

Сегодняшнее значение объединения “йаг” в языке тех же коми с тех пор уже изменилось, - из Действительности, а значит и из его структуры значений часть знаний ушла, - и значит оно теперь так уже только [лесной]. Потому я могу предположить, что тогдашним значением объединения “ягод(а)” в Руском языке было [лесной человек, возможностью которого было объединение с коллективом]. Само это объединение между коми и ханты происходило, получается, посредством того признака, которому это значение и соответствовало, в нашем случае этим признаком являются ягоды. А знание звучания “а” со значением “принадлежность” а” на конце объединения “ягода” появляется уже в Руском языке.

Проще говоря, ягоды были тем по, что древним коми, жившим тогда у реки, приносили из леса древние ханты, которые сами давно уже не жили у реки. В смысле, ханты много каких уже по приносили из леса коми для обмена, и этими по не обязательно были только грибы и ягоды.

Ещё раз, - а теперь забудьте всё то, что я только что вам здесь наговорил. Оно вам это здесь совсем даже не понадобится, тем более, что вряд-ли вы вообще из этого чего нибудь поняли. Потому как рассказал я вам всё это с одной лишь только целью, - чтоб вы понимали, что ко времени заимствования объединения “полом” из Древнего языка в Руский язык, в нём уже существовало объединение “по” со своим значением, отсюда и все потом непонятки.

Формирование у “по” собственного значения в Руском языке приводит к тому, что знакомые рускоязычным объединения Древнего языка, где как им кажется и содержится объединение “по”, они воспринимают уже несколько иначе, чем это делают другие древние человеки, в языках которых подобное объединение “по” не возникало, а значит и собственного значения не имело. Особенно хорошо это видно на примере объединения “пол”.

Объединение “пол” Древнего языка “читается” как [приятное и полезное, возможностью которого является речка]. Значение у него было тогда совмещённое, а потому оно одновременно значило и само место и те вкусняшки, которые на этом месте и были. Сегодня же, когда большинство знаний уже покинуло структуру его значений, знание звучаний “пол” в том же русском языке значит [то место, что под ногами] ([место, на котором стоят и ходят ногами]).

Но в том же хантыйском языке, по сути самом древнем тогда языке из тех, что были тогда уже на Урале, значение объединения “пол” и сегодня имеет значение признака “ловушка для рыбы”. Похоже, что сегодня данный признак в Действительности давно уже не встречается, или, если и встречается, то не так уже часто. А потому давайте же через знание контекста Действительности, где он и был, попробуем представить, каким вообще мог в те времена уже быть сам признак “ловушка для рыбы”.

Понятно, что сетью он не был, таких тогда просто ещё не плели, соответствующих знаний у древних человеков в те времена (10 тысяч лет тому назад и ранее) ещё не было и быть не могло. Как не был он и мордой, - это следует уже из самого её названия. Знание “морда (ловушка для рыбы)” появляется в этих местах примерно 4 тысячи лет назад вместе с пришедшими в эти места мордами, - завователями из Сибири, обладавшими знаниями ничуть не меньшими, что были здесь тогда у руси.

Остаётся только предположить, что эта ловушка для рыбы была настолько примитивной, - в смысле её создание не требовало каких-то особенных знаний, которых тем более у древних человеков тогда ещё быть не могло, - что поначалу возникала она в Действительности естественным образом. А уже потом, когда древние человеки разобрались, что в ней к чему, они стали устраивать её уже специально. Т.е. из естественного признака она таким образом становится у них уже искусственным признаком. А чтобы понять как он выглядел, нам здесь понадобится знание ещё нескольких вспомогательных знаний.
 
И первое из них это то, что любое изменение признака обычно сопровождается изменением и соответствующего знания звучания. В нашем случае у признака “пол” происходит его изменение с естественного на искусственный. В смысле до этого он возникал в результате действия стихии, а потом его стали делать специально. Причём естественный признак “пол” абсолютно никак не отличался по внешнему виду от искусственного признака “пол”, в смысле выглядели они оба абсолютно одинаково. И в них так не было бы никакой разницы, если бы не знание древнего человека, что в появление искусственного признака “пол” он вложил свой труд.

Но чувство справедливости было сильно в нём уже и тогда. В смысле древний человек вполне логичным считал, что это если он и вложил свой труд в признак “пол”, то только он и может этим признаком пользоваться. А потому как сами эти признаки, - естественный и искусственный, - между собой по виду никак не отличались, то следовало внести изменения в их знания звучаний, чтоб так уже наверняка один отличать от другого. В смысле, чтоб посредством разных знаний звучаний у одинаковых по виду признаков возможно было от одного древнего человека передать другому знание об искусственности происхождения признака. Знания, которого воспринять как-то органами чувств было просто невозможно.

Для этого в Древнем языке из объединения “пол” возникает его детализация объединение “полом” со значением [пол, возможностью которого является объединение со мной (это) говорящим]. Проще говоря этим названием пола говорящий накладывал свои права, что у него на него были. В смысле сообщал так, что он в обладание этим полом вложил некий свой труд.

 (Кстати, в детализации объединения “пол”, а именно “полом” присутствует знание связи “принадлежность “о”. Различного рода принадлежности помогали понять, как могут взаимодействовать древние человеки с признаками, к которым эти самые принадлежности и относятся. Так одни из первых объединений “пуд” и “под” отличались тем, что использовали разные принадлежности - “у” и “о”. Потому и значения самих этих объединений тоже так отличались. Так значение “пуд” значило все те вкусняшки, что древний человек мог взять с собой, а значит таким образом и владеть уже ими. В то время, как “под” значило все те вкусняшки, что взять ему с собой было никак невозможно. (Напоминаю, под названием “вкусняшки” я имею в виду всё то приятное и полезное, что у человека тогда уже было, и что не обязательно должно было быть съедобным. Потому как все эти вкусняшки служили для удовлетворения соответствующих потребностей у человека, причём сами эти потребности были не обязательно съедобными, и причём удовлетворялись они иногда очень даже опосредованно.)

Из анализа Руского языка следует, что все те признаки, что были тогда связаны в нём с принадлежностью “о”, не могли человеку принадлежать в том значении, что мы сегодня в него вкладываем. В то время как все те признаки, что были у самих таких признаков, вполне могли ему уже принадлежать. Например человеку, получается, не могла принадлежать земля. В то же время ему могли принадлежать растения, которые он на ней собирал. Со временем само понятие принадлежности совершенствуется, и принадлежать ему могли уже только те растения на этой земле, которые он сам на ней и посадил (затратил для этого свой труд, который потому признак невидимый, что невещественный).

Со значением объединения “полом” происходит нечто похожее, - в нём используется знание звучания принадлежности “о” (знание связи “объединение”), которое, с одной стороны, однозначно нам утверждает, что этот признак “пол” (к которому оно и относится) взять с собой у человека никак не получится. Но, с другой стороны, исходя уже из произошедшей детализации значения [принадлежность “о”], он однозначно так ему уже принадлежит, - человек вложил в него (чтоб этот признак вообще потом так был) свой труд.

И здесь интересно, детализация “полом” возникает в Древнем языке, но её вовсе нет сегодня в языке ханты. Что, похоже, говорит о том, что специально “пол” ханты никогда сами не делали, этого не предполагал сам их образ жизни ханты (у них элементарно для этого не было времени). А использовали они исключительно только естественные ловушки, которые иногда встречались на их пути.)

Другим вспомогательным знанием для правильного осознания нами признака “пол” (”полом”) будет знание самого того контекста в котором эти признаки находились. Сегодня известно не менее десяти (точно сказать пока затрудняюсь) гидронимов “Полом” и “Поломка”. На большинстве из речек, которым они соответствуют, мы находим топонимы “Полом”, но об этом потом. Почти все гидронимы, за исключением пары из них, находятся на пространстве от Камы (один) и до Вятки (один). А так большинство из них получаются на притоках Чепцы. Обращаю внимание, все они находятся на очень маленьких речках, которые в большинстве своём являются притоками гораздо больших, чем они, рек. Более того, из самого такого расположения гидронимов “Полом” следует, что они возникли в результате естественного распространения древних человеков. Потому как их расположение полностью совпадает с естественным (в соответствии с направлением течения Чепцы) тогда (сразу после таянья здесь ледника 12 тысяч лет назад) распространением древних человеков.

То, что после Чепцы их уже практически нету, - раз-два и обчёлся, - говорит о том, что к тому времени древние человеки накопили уже достаточно знаний, чтоб эти самые поломы самим больше не делать, и так уже их забыть. (Вывести таким образом из Действительности искусственный признак “полом”, а чуть позже и его знание из Языка.) Проще говоря, к тому времени они научились уже делать гораздо более эффективные, и гораздо менее трудозатратные в изготовлении ловушки для рыбы, те же сети, например.
И ещё одно вспомогательное знание, которое нам обязательно здесь пригодится, - если для отличия искусственного признака “пол” от его естественного аналога в Древнем языке формируется знание звучания “полом”, то уже в Руском языке мы находим такие похожие на них знания звучания “пол” и “полом(ка)”, значения которых в нём с их значениями в Древнем языке никак не совпадают. В смысле никакого такого знания как “ловушка для рыбы” в структуре их значений уже нет абсолютно. Таким образом этих знаний контекста нам вполне уже достаточно, чтоб представить, каким был тогда признак “пол” и он же потом “полом”.

Итак, весной из крупных рек в их более мелкие притоки на нерест поднимается рыба. Отнерестившись в них она уходит обратно. Вода со временем в мелких реках падает, и там остаётся только мелкая рыба, не такая опасная для будущих мальков. Получается этакий “детсад” для будущей рыбы, которая повзрослев перебирается уже в крупную реку. Напоминаю, что тогда кругом росли леса, а потому так часто бывало, что вешние воды подмывали берег. Деревья, особенно ели, падали в воду, поперёк течения реки, и так перегораживали её. Так возникало то, чему ханты давали значение [ловушка для рыбы], и что называли “пол”. Потому как это пол с точки зрения Древнего языка и был, - [приятное и полезное, возможностью которого является объединение с рекой]. А приятным и полезным была там рыба, после схода с реки большой воды.

Ещё раз, - пол возникнуть мог только на маленькой речке, которую целиком перекрыть способно было одно только дерево (ель), и никак не на большой, которую деревом перекрыть было попросту невозможно. Пол на притоке возникал весной, когда в него на нерест заходила крупная рыба. После образования пола назад вернуться она уже не могла, - вешняя вода уходила сквозь ветви елей, а крупная рыба никак. Таким образом, когда потом уровень воды ближе к лету в притоке падал, крупная рыба оказывалась в ловушке, - поле, - и её легко было в нём бить острогой и даже ловить руками. Обычно такая крупная рыба бывала только в крупной реке, где её так поймать было попросту невозможно. А здесь же была река маленькая, а рыба большая, и поймать её в ней было уже запросто.
 
Со временем древние человеки оценили преимущества пола и разобрались в принципе его действия, чтоб не ждать случайности, когда тот наконец возникнет, а специально устраивать его уже самим. Так наряду с естественным признаком “пол”, результатом “работы” стихии, возникает уже искусственный признак “пол” результат работы древних человеков. Следует понимать, что не каждое место на притоке было приспособлено под пол. В то время как на тех местах, что были под него приспособлены, пол теперь можно было устраивать хоть каждый год. Что древние человеки и стали делать, вплоть до того, что перестали однажды от этих мест далеко потом кочевать. Так возле мест, где устраивался пол, со временем появились постоянные поселения. Именно им и принадлежат сегодня топонимы “Полом”.
 
(Кстати, наши местные браконьеры, подозреваю, что исключительно из природной своей “скромности”, никогда вам так не расскажут, что во время нереста в сети, поставленные в места, где раньше вместо них ставили пол, попадает 1,5 - 2 кг. крупной рыбы на метр. И это сегодня, когда в Чепце по сравнению с теми древними временами, крупной рыбы уже не осталось.)

Если естественный признак “пол” мог использовать любой древний человек, который его и обнаружил, то с искусственным признаком “пол” всё было вовсе не так. Он не возникал сам по себе, а в него был вложен уже чей-то труд. А это значит, что и пользоваться им мог только тот, кто его и сделал. А, чтобы возможно было отличить искусственный признак “пол” от естественного, ему задали в соответствия знание звучания “полом”.

Потому, когда в эти места пришли рускоязычные, они обнаружили здесь тот самый искусственный признак “пол”, но уже со знанием звучания “полом”, - очень оно показалось тогда им странным. Потому как значения ихнего “пол” несколько у них уже отличалось, чтоб в результате его “прочтения” они могли получить уже значение [ловушка для рыбы].

Но, деваться некуда, знание “полом” так было для них заимствованным, а значит собственного состава значений в их языке оно иметь не могло. А это значит, что и “прочитать” его им было невозможно. Проще говоря, им оставалось принять то его значение, которому оно соответствовало в том языке, из которого они его и заимствовали. А его значением в Древнем языке было [ловушка для рыбы, возможностью которой является объединение со мной (это) говорящим].

Но на этом приключения значения объединения “полом” в Руском языке не заканчиваются. Напоминаю, что в те времена все языки представляли собой исключительно только контекст “слово”, - это у них от Древнего языка, в котором кроме контекста “слово” никакого другого контекста (в нашем случае контекста “предложение”) и не было, почему собственно он и Древний. А в соответствии со знаниями связи Древнего языка любое объединение в нём, это всегда объединение двух значений. Потому вот так вот запросто воспринять значение знания звучания “полом” как [ловушка для рыбы] рускоязычные тогда не могли, им обязательно требовалось как-то его себе объяснить (”прочитать”). В смысле найти те два объединения, которые могли его образовать так, чтоб само значение полученного объединения могло соответствовать потом значению [ловушка для рыбы].

Из объединения “полом” следуют две возможные у него конструкции, - {”пол” (о) “м”} и {”по” “лом”}, с двумя различными значениями. Чтобы избежать многозначности, явлению не самому желательному вообще в Языке, рускоязычные придумали уже ударения. А потому первая конструкция произносилась у них как “пОлом”, в то время как вторая произносилась как “полОм”. Таким образом многозвучности, - это когда одному и тому же знанию звучания соответствовали абсолютно разные значения, - с помощью ударений им удалось избежать.

(Кстати, ударение вовсе даже не служит для выделения того или иного объединения во всём объединении, что с этим объединением и образовано. Оно служит для обозначения порядка “прочтения” значений этих объединений для правильного потом формирования значения уже всего объединения. Примерно как это делают скобочки в математике, - действие в первую очередь выполняется внутри скобочек, а уже только потом вне их. Так возникает правильное значение всего выражения, где эти скобочки и используются.)

Я начал эту статью с того, что отметил, что тогда в Руском языке уже сформировалось значение у знания звучания “по”. А у знания звучания “пол” их значение очень уже отли, алось от того, что было в Древнем языке. Потому ничего странного не было в том, что объединение “полом” они восприняли именно как “полОм” и соответственно его “прочитали”, - [”по”, возможностью которого является “лом”]. И вот здесь начинается странное, а всё из-за значения объединения “лом”, которое следует из его “прочтения”.
Итак, “лом” - {”л” (о) “м”} - [”л”, возможностью которого является принадлежность “о” мне, (это) говорящему]. Интегрированным значением знания звучания “л” Древнего языка было [берег с нечёткой линией]. Но в данном контексте мы имеем дело с небольшой рекой, у которой берега как таковые отсутствуют. В смысле в контексте Древнего мира берегами у реки считались те признаки, которые переходом с опорой на дно с одного на другой достичь было никак невозможно. Проще говоря, берег был у реки только там, где перейти её вброд было никак нельзя. И наоборот, там, где перейти вброд реку было возможно, то в этом месте никаких таких берегов у неё, получается, не было. Маленькие речки тем и отличались, что их можно было буквально перепрыгнуть. А если и не перепрыгнуть, то уж перейти-то их с опорой на дно можно было в любом уже месте. Всё это я так подробно рассказал, только чтоб вы понимали, что в данном контексте знанию звучания “л” соответствовало именно значение [маленькая речка].

Таким образом значением объединения “лом” в Руском языке получается [маленькая речка, возможностью которой является принадлежность “о” (объединение) мне, (это) говорящему]. Что касается принадлежности “о”, то она очень даже подходит признаку “речка”, к которому в этом объединении она и относится. Напоминаю, с одной стороны принадлежность “о” значит невозможность человеку взять и унести с собой тот самый признак, к которому она и относится, в нашем случае этим признаком является речка (”л”). С другой стороны принадлежность “о” какого-то признака человеку значит исскуственность его происхождения.
Таким образом это был уже не просто естественный признак “л” - [речка], а искусственный признак “лом” - [речка, в которую человек вложил свой труд] = [речка, возможностью которой является объединение со мной (это) говорящим].

Ещё раз, - понятно, что принадлежность “о” просто так не возникает. В смысле вовсе недостаточно кому-то назвать какую-то речку “лом”, чтоб так она была уже его. Здесь связь должна была бы быть гораздо уже более сильной, чем простое называние кем-то речки своей. И эту связь мы можем обнаружить в самом Руском языке, если вспомним в нём такое производное от объединения “лом” как “ломать”. Его значением в Руском языке тогда, когда объединение “ломать” в нём только и возникло, являлось [делать лом]. А из происхождения объединения “лом”в Руском языке следует,  что был он ничем иным, как тем самым “пол” Древнего языка, в смысле ловушкой для рыбы. Проще говоря, “пол” и “лом” значили одно и то же, но уже в разных тогда языках. А сегодня, когда лом как признак давно уже ушёл из Действительности, то в структуре значений объединения “ломать” никакого знания “лом”,  как ловушки для рыбы, уже не осталось. А осталось лишь называние действия, которое строительство лома тогда и сопровождало, а именно “ломать”.
В смысле сегодня значением объединения “ломать” является действие [ломать].

Не стоит думать, что в контексте Древнего мира у человека было уже достаточно много признаков, из которых тогда можно было делать лом. Проще говоря, согласуясь с сегодняшним значением слова “лом”, не стоит думать, что у древних человеков было так уж много признаков, которые им зачем-то следовало ломать. И основным таким признаком, который древний человек ломал тогда всегда и везде, и буквально каждый день, был признак “ветвь (дерева)”. Таким образом объединение “ломать” в Руском языке тогда значило [ломать ветви деревьев, чтобы делать из них лом]. А сам лом таким образом представлял из себя запруду на речке. Понятно, что столь серьёзное сооружение на речке, на которое древние человеки потратили намало часов собственного труда, делало так саму речку уже принадлежащий им.

Другое дело, что лом (запруда из веток) появлялась на речке не обязательно в результате деятельности древних человеков, но и в результате деятельности стихии. От такого лома (который появлялся в результате деятельности стихии) никакого такого проку обычно и не было. Потому как появлялся он обычно вовсе не там, где это и было надо, и не тогда, когда это и было надо. Такой он только мешал древним человекам при их путешествиях по маленьким речкам. И уж тем более он не мог являться претензией на принадлежность реки, на которой он был, кому-то из древних человеков. А потому, чтобы отличать сами эти ломы, в Руском языке помимо знания звучания “полом” с соответствующим значением возникает и знание звучания “бурелом” с его соответствующим значением.

Напоминаю, значением объединения “полом”, что следует из его прочтения, является [приятное и полезное, возможностью которого является принадлежность “о” запруде на реке из веток]. Проще говоря, так называлась специально построенная запруда из веток для ловли рыбы. В отличии от “бурелом”, значением которого было [запруда из веток возникшая в результате действия бури], - как видите, ничего приятного и полезного в этом значении уже нет совсем.

Ещё раз, - именно присутствие в объединении “лом” знания звучания “л” и говорит нам о том, что всё это происходит именно на реке. Как и присутствие знания звучания “л” в объединении “лес” говорит нам о том, что это был тогда очень и очень даже заболоченный лес. Именно такие леса до сих пор существуют на левом (низком) берегу Чепцы. И это несмотря на то, что с тех самых пор (окончания таянья ледника с последующим полным его уходом отсюда) здесь стало значительно суше. А потому, каждый раз, когда вам сегодня встречается какая-нибудь поломка, вспоминайте, что первая вообще поломка у древних человеков была здесь, на Чепце.