М. М. Трофимов. Корабельная практика студентов

        В соответствии с учебным планом подготовки врачей запаса для военно-морского флота в медицинских ВУЗах страны, студенты-мужчины должны были в течение месяца пройти врачебную практику на кораблях или в других воинских частях флота, после окончания пятого курса, чтобы получить характеристику для присвоения воинского звания – «лейтенант медицинской службы запаса».
       Одесский медицинский институт проводил эту практику в воинских частях Краснознаменного Черноморского флота в один из летних месяцев – июле или августе. Месяцами проведения практики мы менялись с Симферопольским медицинским институтом – один год – они в июле, а мы – в августе, другой год – наоборот.
       Все организационные вопросы по проведению корабельной практики решал у нас заместитель начальника Военно-морской кафедры полковник медицинской службы Зброжек Ростислав Константинович. Он служил некоторое время на КЧФ, хорошо знал город Севастополь и многих командиров воинских частей. Организатор он был отличный!
       Июль в том году достался симферопольской военно-морской кафедре. Как известно, последнее воскресение июля было праздничным Днём Военно-морского флота. Симферопольские студенты уже заканчивали практику и отметили праздник «достойно». Всю праздничную ночь милиция и военные патрули собирали загулявших студентов и матросов.
       Кроме этих дисциплинарных нарушений, продовольственная служба флота отметила праздник выдачей личному составу кремовых пирожных. Нетрудно было догадаться к чему это привело в июльскую жару. Личный состав флота, культурно выражаясь, заболел животами.
       Каждая хозяйка знает, что в жару нельзя готовить кремовые пирожные, можно только песочные. Нам, в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова, все шесть лет твердили, что этого в жаркую погоду делать нельзя! Я, даже на Крайнем Севере, летом запрещал это делать!
       Вот такую невесёлую историю о сложившейся в результате отмеченного праздника обстановке поведал нам на причале в день нашего прибытия на практику Ростислав Константинович. Нас на флоте не ждут. Флот занят разбором праздничных происшествий и наказанием виновных. И все равно нам необходимо было выполнить приказ Главкома ВМФ по подготовке для военно-морского флота врачей запаса. Предвидя сложности с устройством наших студентов в воинских частях, полковник Зброжек Р.К. дал нам, руководителям групп, номер телефона медицинской службы флота, где он будет находиться весь день, чтобы быстро решать спорные вопросы. Проинструктированные таким образом и готовые к любым неожиданностям, мы со своими группами студентов разъехались по местам дислокации наших воинских частей – баз практики.
       Моя группа в 28 человек, состояла в основном из студентов, уже отслуживших в армии. В 80-е годы большинство мужчин-студентов шли в ВУЗы после прохождения срочной службы, имея льготы при поступлении. Командовал группой главный старшина, кандидат в мастера спорта по борьбе, отслуживший в разведроте морской пехоты, и направлялись мы на корабли охраны водного района, которые базировались в Стрелецкой бухте. Ехать туда надо было на автобусах с пересадками, и я очень беспокоился, чтобы не потерять кого-нибудь по дороге, поэтому мы – я с главстаршиной, садились в автобус всегда последними, убедившись, что все наши студенты уже в салоне.
      Наконец, после долгих дорожных приключений, усталые, голодные и страдающие от жары и жажды, мы добрались до конечной цели. Подошли к КПП, где нас встретил вахтенный матрос, вооруженный штык-ножом и настроенный весьма агрессивно.
      – У нас карантин – не велено никого пускать на территорию! – заявил он мне категорично.
      – Позови флагманского врача, – говорю я матросу.
      – Скрипку, что ли? – переспрашивает часовой.
      – Да нет, не Скрипку, а флагманского врача, – продолжаю я диалог с матросом.
      – А у нас флагманский врач Скрипка, – разъясняет он мне.
      – Ну, тогда зови Скрипку, – соглашаюсь я.
      Через некоторое время появляется взъерошенный, издерганный подполковник медицинской службы и заявляет: «У нас сложная эпидобстановка, командир приказал никого в часть не принимать!» Неприветливость флагманского врача легко объяснялась. Два дня назад ему пришлось ночью собирать по Севастополю своих временно подчиненных подгулявших симферопольских студентов, которые, убывая из части, на прощанье предупредили: «Мы только цветочки для Вас, а вот после нас приедут одесситы, так они Вам покажут, где ягодки растут!» Поняв, что с ним говорить бесполезно, я попросил проводить меня к телефону, чтобы доложить руководителю практики обстановку. Скрипка провел меня в комнату дежурного по части. Дежурный, капитан третьего ранга, поинтересовался, кому я собираюсь звонить.
     – Руководителю практики, – отвечаю.
     – А кто у вас руководитель практики? – продолжает допытываться неугомонный дежурный
     И вот здесь я немного схитрил. Я не сказал, что руководитель у нас полковник Зброжек Р.К., понимая, что в этом случае начнутся долгие разговоры и препирательства, а мне очень хотелось поскорее решить этот вопрос и поехать в гостиницу немного отдохнуть после трудной дороги. Ночью нас на пароходе хорошо покачало, и многие студенты часто выбегали к борту, чтобы освободить свои желудки от съеденного впрок домашнего харча, а мы – руководители групп практики – следили, чтобы никто не выпал за борт. У нас уже был такой печальный опыт, когда на переходе потеряли студента и потом долго и трудно отчитывались. Поэтому я сказал дежурному, что руководитель практики у нас тот, кто подписал приказ, и показал выписку из приказа начальника штаба флота, с его подписью.
     – Извините, товарищ подполковник, я тогда сначала позвоню командиру, – изменившись в лице, попросил дежурный.
     – Пожалуйста, звоните, – милостиво разрешаю я.
     Дежурный объяснил командиру части сложившуюся обстановку, на которую последний отреагировал громким неудовольствием с упоминанием всех родных и значительной части апостолов, так что капитан третьего ранга вынужден был отодвинуть телефонную трубку сантиметров на тридцать от своего уха и выжидать минуты две окончания гневной тирады своего начальника. Наконец трубка замолчала, тяжело вздохнула и промолвила: «Передай мой приказ флагманскому врачу: «Распределить студентов по кораблям и принять все меры, чтобы они тоже не заболели животами». После этих слов подполковник медицинской службы возмутился: «Как?! Вы вчера сами сказали, что никого не пустим в часть?!» На что командир заметил: «Я вчера получил хорошее разъяснение от начальника штаба КЧФ, а Вы получите его от меня сегодня, если будете сомневаться в моих приказах». Стоявший рядом со мной старший лейтенант, – помощник дежурного по части, прошептал: «Он вчера получил строгий выговор от начальника штаба флота».
     Я, довольный тем, что каверзный вопрос разрешился так быстро в мою пользу, решил поближе познакомиться с флагманским врачом, и говорю ему самым дружеским тоном: «Скрипка, как Ваше имя – отчество, нам ведь целый месяц работать вместе придется?» И едва не испортил всё, чего с таким трудом добивался. Флагманский врач покраснел, поднял подбородок и возмущенным голосом ответил: «Я Вам не Скрипка! Моя фамилия Скрипко, с ударением на последнем слоге! Это старинная украинская фамилия, а зовут меня Остап Иванович». Я поспешил извиниться и заверил его, что такое больше не повториться. Во избежание дальнейших ошибок, предупредил своих студентов, чтобы они правильно произносили фамилию флагманского врача.
    В состав воинской части «Охраны водного района» входило большое количество малых кораблей: катеров, тральщиков, сторожевиков и два законсервированных эсминца, проекта 30 бис. На эсминцах проходили врачебную практику слушатели военно-морского факультета Горьковского медицинского института. На всех кораблях, кроме эсминцев, медицинская служба была представлена только санитарными инструкторами срочной службы, которые слабо справлялись с эпидемией дизентерии.
    Я, от имени группы, заверил Остапа Ивановича, что с нашей помощью он справится с этой напастью в течение недели. С академической скамьи я хорошо помнил таблицу проведения необходимых мероприятий при эпидемии дизентерии. На экзамене по инфекционным болезням, который я сдавал начальнику кафедры – главному инфекционисту Советской Армии, генералу медицинской службы Алисову П.А., получил отличную оценку.
    И сейчас я повторил все пункты из этой таблицы, и разъяснил, что и как делать. Главное – это строго соблюдать личную гигиену и хлораминный режим, который приказал каждому студенту контролировать лично. В дальнейшем я ежедневно приезжал в часть и проверял работу своей группы. Она хорошо ладилась у отслуживших в армии ребят. Они были старше матросов срочной службы, знали и умели себя поставить в воинском коллективе. Труднее было трем не служившим. Молодые ребята чувствовали себя стесненно в экипажах, где всегда был свой авторитетный «вожак». В сложных ситуациях на помощь им приходил командир нашей группы – главный старшина, кандидат в мастера спорта по борьбе в полутяжелом весе. Однажды я наблюдал такую картину. Старший матрос и два его товарища отказались выполнять требование нашего молодого доктора – мыть руки раствором хлорамина перед каждым приемом пищи, мол хватит утреннего мытья на целый день. Главный старшина, ни говоря, ни слова, подошел к старшему матросу, взял его двумя пальцами за затылочную область шеи так, что тот сразу согласился со всеми требованиями доктора и больше подобных инцидентов не происходило. Урок был очень наглядным и поучительным для всех сомневающихся в целесообразности гигиенических требований.
     Как-то раз, когда я в очередной раз обходил корабли, проверяя работу своих молодых врачей, ко мне подошёл мой бывший студент, а ныне слушатель военно-морского факультета Горьковского медицинского института, который проходил практику на эсминцах и спросил меня: «Товарищ подполковник, Вы можете пойти со мной?!»
    – Смотря куда – и на какое дело? – отвечаю я парню.
    – Я хочу показать Вас горьковским слушателям, – объясняет мой бывший ученик.
    – Вот это да, – говорю – я вам что? –  картина какая-то, чтобы на меня любоваться?
    – Да нет, – отвечает слушатель – они просто не верят, что Вы есть!
    – Ничего себе, – возмущаюсь, – ещё лучше! Так что, меня уже нет?!
    – Они не верят, что есть такой преподаватель токсикологии, который так здорово учит. Мы у них выступаем консультантами. Они готовятся к экзамену по нашим рабочим тетрадям, которые Вы заставляли нас вести, – наконец окончательно проясняет ситуацию слушатель.
     – Что, пригодились? – спрашиваю.
     – Ещё как! Очень даже! – воскликнул мой бывший студент.
Он привел меня в медицинскую часть одного из эсминцев, где сидели два «заваливших» экзамен горьковских слушателя и учили военную токсикологию по рабочим тетрадям моих бывших студентов.
     – Вот, – представил меня мой спутник, – наш преподаватель.
     Один из слушателей, с ошалевшими от зубрежки глазами, показывая на меня пальцем, спрашивает: «Это Вы?»
     – Да, – говорю, – это я!
     – И это Вы? – показывая рабочую тетрадь по военной токсикологии одного из моих студентов, спрашивает горьковский слушатель.
     – Нет, – говорю – это законспектировано с моих слов и написанных мною учебных пособий.
     – Повезло одесситам, – промолвил слушатель и опять уселся за изучение содержимого рабочей тетради моего студента.
     Пунктуальное выполнение противоэпидемических мероприятий, под жестким контролем молодых докторов-практикантов, дало хорошие результаты. Уже в конце первой недели кропотливой работы медицинской службы ОВРа перестали появляться новые больные, а в конце следующей, вообще была снята обсервация и личному составу разрешены увольнения, в том числе, и нашим студентам. Я воспользовался возможностью показать будущим офицерам медицинской службы запаса места боевой и трудовой славы города-героя Севастополя, и организовал две экскурсии по городу. В Севастополе много военных музеев, которым мы решили уделить особое внимание. Мы посетили Панораму первой обороны города, диораму на Сапун-горе, легендарный Малахов курган, музей героизма и самоотверженности защитников города – 35-батарею, дом-музей севастопольских подпольщиков, музей Черноморского флота и Художественный музей, а также прогулялись по Приморскому бульвару и набережной.
      Организованные группы военнослужащих матросов срочной службы пропускались в музеи бесплатно и вне очереди. Наша группа полностью этому соответствовала.
      Так, в повседневной борьбе с эпидемией дизентерии и кратких воскресных увольнениях и экскурсиях по городу-герою, быстро подходила к окончанию наша корабельная практика. Все студенты получили положительные характеристики с выводом: «Достоин присвоения воинского звания «лейтенант медицинской службы запаса» и, неожиданно, большинство командиров кораблей стали ходатайствовать о награждении  докторов-практикантов, грамотами, а флагманский врач подполковник Скрипко О.И. заявил, что грамоты необходимо вручать всем студентам – за их самоотверженный труд и образцовую дисциплину. Вот такие «ягодки» преподнесли одесские студенты!
     По прибытии в институт нашим студентам предстояло сдать экзамен по военной дисциплине «Организация и тактика медицинской службы и военной токсикологии с защитой от оружия массового поражения». Студент, докладывая о прибытии на экзамен, сдавал «зачетку» и грамоту. Начальник Военно-морской кафедры – председатель комиссии, полковник медицинской службы, Николай Федорович Фомин потребовал доложить, за что получено двадцать восемь грамот?!  Я объяснил: «За ликвидацию эпидемии дизентерии в воинской части».
     Все студенты сдали экзамен по военной дисциплине на «хорошо» и «отлично».