Научи меня прощать. Глава 146

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2022/05/16/1586

Ноябрь тянулся и тянулся. Заливал улицы холодными, промозглыми дождями, вперемешку со снегом, чавкал мокрой ледяной кашей под ногами, завывал таким же противным, холодным, ветром.

Конечно, и в этом месяце были солнечные, довольно приятные деньки, но Вера словно не замечала их.

С отъездом Виталия и Нины Марковны, она видела всё в темных, безрадостных тонах.

Сердце сжимало предчувствие. Это когда всё хорошо, вроде бы и нет никакой причины для беспокойства, но что-то такое в душе ворочается и вздыхает, пугающе сжимает сердце, заставляет покрываться кожу противными мурашками приближающегося страха.

Вера жила от письма до письма.

Звонить из другой страны было почти невозможно, это было очень дорого, а все средства сейчас были направлены на лечение, содержание Виталия и сопровождающей его матери.

Вера с тоской думала о том, что было бы намного лучше, если бы они уже были женаты, тогда с Виталием поехала бы она, Вера. Не пришлось бы расставаться, не пришлось бы так мучиться от незнания, сходить с ума от беспокойства.

Вера похудела, побледнела, и что уж тут скрывать – даже подурнела немного. Под глазами залегли тени, улыбалась она теперь намного реже.

Частенько она пыталась фантазировать, чтобы помочь самой себе. Вера представляла, что Виталий просто ушел служить в армию, а она, Вера, осталась его ждать, как многие девчонки ждали своих парней.

Иногда ей это даже удавалось, она забывалась на один день или на одну ночь, но потом приходило очередное письмо или воспоминания возвращались, её мучения начинались снова.

Вера пыталась убедить себя, что всё хорошо, что в Германии молодому человеку помогут, уговаривала себя успокоиться, повторяла, как буддисты свои бесконечные мантры*: «Всё будет хорошо, Виталий жив, а значит – всё ещё можно исправить!»

Но было ещё кое-что, что очень сильно насторожило Веру: в последнем своём письме Виталий спрашивал, почему он не получил ответа на предыдущее письмо?

Вера отвечала на каждое послание, что к ней приходило, она даже договорилась со знакомой матери, работавшей на почте, чтобы она оставляла её письма у себя, и через день сама бегала к ней в почтовое отделение.

Почтовые ящики стали считаться Верой ненадёжными. Пару раз какие-то хулиганы поджигали соседские ящики с газетами. Было много дыма и чада, теперь эти металлические ячейки выделялись резким запахом гари и черными потёками копоти.

Она не могла пропустить письмо! Никак не могла. И всё же Виталий спрашивал её об ответе, которого не получил. Не получил, потому что она его и не писала – она не видела того письма.

Это могла означать только одно – письмо не было отправлено.

Вывод напрашивался неутешительный. Вера считала, что это дело рук Нины Марковны. Вера хорошо запомнила обещание женщины о том, что она ни за что не допустит, чтобы девушка стала её невесткой.

Виталий писал, что письма по палатам разносит дежурная медсестра, отдает их лично в руки пациентам. Интересно, а кто их отправляет? Вера задумалась.

Нужно написать Виталию, чтобы все свои письма он тоже отдавал только медсестре, а не передавал их ей через Нину Марковну.

Девушка уже догадывалась, что произошло именно так: Виталий попросил мать отдать медсестре письмо для неё, Веры, но злопамятная женщина и не подумала этого делать. Более того, Вера нисколько не сомневалась, что у неё хватило совести прочесть письмо сына его девушке.

Умозаключение было неприятным. Вера представила, как Нина Марковна, как огромный, неприятный слизень, ползает вокруг кровати Виталия, всюду оставляя после себя липкий, клейкий след из злости и злорадства.

Веру передернуло.

Её воображение всегда было чрезвычайно развитым, а теперь оно приняло ещё более обостренные, фантазийные формы.

Девушка снова поморщилась, прогоняя из мыслей прочь неприглядную картинку…

Операцию Виталию сделали сразу же.

Сначала он вовсе не писал Вере, поэтому она узнавала о новостях, созваниваясь с Денисом Алексеевичем. Виталию было тяжело, его до операции мучили постоянные боли, однако и после неё процесс реабилитации проходил через непрекращающуюся боль.

Чтобы восстановить подвижность, вернуть силу мышцам, нужно было их постоянно нагружать. Когда Виталий научился более-менее переносить послеоперационную боль, он стал ей писать.

Письма были разными.

Иногда они были серьёзными и яростными, полными этой физической боли. Виталий писал, что врач специально ограничил приём обезболивающих препаратов. Сказал, что так нужно – для более быстрого выздоровления, чтобы избежать привыкания.

«Как он не понимает, что мне больно?! Мне жутко больно, Вера», - писал Виталий, и Вера сама, почти физически, чувствовала эту боль в каждой строчке, в каждой букве. Иногда было видно, что рука молодого человека срывается и чертит на бумаге линию, сползающую вниз.

Вера писала Виталию только ободряющие письма.

Никаких страхов, никаких метаний, только утверждения: «Всё будет хорошо». Она подбадривала его, рассказывала смешные истории о Надюшке и её морской свинке Фросе, писала о работе, об учёбе, обо всём подряд – если, по её мнению, это могло отвлечь Виталия от мрачных мыслей.

Теперь пришло письмо, полное недоумения и досады: «Вера, почему ты не ответила мне? Я так ждал, я рассказал тебе столько новостей, но не получил от тебя ни строчки. Что происходит?»

Вере хотелось прямо сейчас, сразу, написать ему всё-всё. О своём беспокойстве, о подозрениях по поводу Нины Марковны, но она понимала, что нельзя писать подобное на эмоциях. Нужно успокоиться, подумать, обдумать всё, может быть, даже спросить совета…

Но ведь родителям не рассказать такое. Отец не выдержит, решит выяснить отношения с Денисом Алексеевичем, маме тоже не расскажешь, она и так переживает за Веру, даже спать стала плохо, беспокоясь за дочь.

Тут её осенило. Тётя Зина! Конечно!

Правда, Яков Григорьевич снова в больнице, наверное, не до неё. Хотя, дядю Якова положили на профилактическое обследование, поэтому Зина беспокоилась, конечно, но в меру, как всегда.

Вера взялась за телефонную трубку, быстро набрала знакомый номер.

Зина довольно долго не отвечала, Вера уже решила, что её нет дома, когда услышала в трубке её голос.

- Верочка? Привет, моя красавица. Да, конечно, приезжай, я дома сегодня, а Ольга с Костей не приедут, у Оли опять какие-то дела срочные на работе.

Вера, побросав в сумку кое-какие вещи и захватив пакет с конфетами, припрятанными ею к новогодним праздникам, быстро вышла из дома.

До квартиры Зины она добралась довольно быстро, ей повезло, нужный автобус подошёл почти сразу.

Зина, открыв девушке дверь, тут же упорхнула на кухню.

- Вера, раздевайся, проходи, я тут сырники затеяла, как знала, что ты приедешь!

Запах сырников Вера учуяла ещё на лестнице. Она улыбнулась.
Тётя Зина неисправима, у неё главное правило – накормить. Неважно, сыт гость или нет.

Аппетита у Веры не было. Но ведь тётя Зина не была бы тётей Зиной, если бы отпустила хоть кого-то из своего дома голодным.

- Даже не мечтай! – отрезала она и поставила перед девушкой большую кружку в крупный оранжевый горох. – Сначала чай, потом все твои проблемы, договорились?

Вера обречённо кивнула. Зину не переспоришь, она, как скала.

Девушка послушно сделала из кружки большой глоток чая с мятой и откусила сырник. Воздушный, нежный, точно деревенская сметана, он просто таял во рту.

- Тётя Зина, вот почему у меня никогда такие сырники не получаются?

Зина хитро прищурилась.

- Секреты знать надо. Если будешь паинькой и съешь пять штук – расскажу.

- Так не честно! – запротестовала Вера.

- Честно-честно! – Зина утвердительно кивнула, и села напротив девушки, с точно такой же кружкой в руках. – Ты себя в зеркале давно видела? Вера, так же нельзя! Что бы в жизни не происходило, это не повод забывать о себе.

- Почему? Ведь я здорова, со мной всё в порядке. Плохо сейчас не мне.

- Верочка, детка, но ведь забывая о себе, ты делаешь хуже и Виталию. Тебе нужны силы. Моральные, но и физические. Неизвестно, как жизнь повернется. Тебе ещё детей рожать, а ты исхудала совсем. Кожа да кости. Бледная, и спишь плохо!

- Откуда сведения, тётя Зина? Мама жаловалась? – Вера взяла второй сырник, Зина
одобрительно на неё посмотрела, а потом фыркнула:

- Вот уж незачем жаловаться, по тебе всё видно. Деточка, у тебя нездоровый вид. Позволь уж честно тебе сказать.

Вера вздохнула.

- Я знаю, тётя Зина. Только делать с этим что? Все вокруг твердят одно и тоже – успокойся, перестань переживать. Как это сделать?! Да и возможно ли так сделать?

Вера рассказала обо всём. О своих письмах и письмах Виталия, о том, что она подозревает Нину Марковну, что она не отправила ей одно из писем сына, даже о том, что произошло в больнице между ней и будущей свекровью.

Этого она не говорила даже родителям.

Зина слушала. Молча, внимательно, не перебивая, она словно чувствовала, как важно сейчас Вере выговориться, как долго она не могла этого сделать.

Когда Вера закончила говорить, Зина встала, налила в кружки очередную порцию мятного чая.

- Верочка, скажи мне, что тебе важнее сейчас услышать? Я могу тебя успокоить, не затрагивая некоторых тем. Или тебе важно услышать от меня правду? Но тогда она может тебе не понравится.

- Разумеется, я хочу знать правду! – Вера невольно напряглась, но приготовилась слушать всё до конца.

- Хорошо. – Зина повозилась на своём стуле, усаживаясь удобнее. – Тогда без обид, хорошо?

Вера кивнула.

- Солнце моё, я думаю, что тебе нужно готовить себя к тому, что этот молодой человек, Виталий, он - герой не твоего романа, как говорится.

- Как это? – девушка опешила.

- Ну, вот так. – Зина сделала глоток чая перед тем, как продолжить. – Понимаешь, я знаю немало случаев из жизни, когда свекрови были очень негативно настроены против невесток - не меньше десятка. Так вот из этого десятка все пары расстались, за исключением одной. В той семье сын проявил настойчивость и всё равно женился, переехав с женой в другой город. Остальные разошлись, кто почти сразу, кто после двух-трёх лет брака.

- Но почему? – Вера была расстроена.

- Потому что, Верочка, такие мамаши – те ещё манипуляторы. Они в течение многих лет очень ловко вили из сыновей верёвки. Думаешь, такую связь очень легко разорвать?

- Но ведь возможно? – Вера даже прикрыла глаза.

- Конечно! – Зина утвердительно кивнула. – Только для этого необходимо, чтобы тот, кем манипулируют, понял это сам, понимаешь? И сам захотел разорвать такой порочный круг. У той пары, у кого получилось, это произошло потому, что они решились на переезд, кардинально поменяли жизнь, разорвали частые контакты, вышли, так сказать, из сферы влияния. Только в твоём случае произошло наоборот. Это ты сейчас далеко от Виталия, а его мать – рядом с ним.

Вера уныло отхлебнула почти остывший чай.

- Вера, ты можешь с уверенностью сказать, что любишь этого мальчика по-настоящему?

Девушка недоуменно вскинула на Зину глаза, а потом, подумав, словно прислушиваясь к себе, медленно кивнула.

- Тётя Зина, я так думаю. Я доверяю ему, как самой себе.

Зина кивнула.

- Тогда у меня ещё один вопрос: а в нём, в Виталии, ты тоже так уверена? Он тоже доверяет тебе, как самому себе, или ты не возьмёшься такого утверждать?

Вера задумалась. Это было тяжелое раздумье. Она вспомнила всё, что происходило между ними, то, как вел себя Виталий, попав в больницу, как не верил в слова Веры, когда она говорила ему, что очень не нравится его матери.

По большей части, он отмахивался от её слов, не воспринимая их серьёзно.

- Вера, я не требую от тебя ответа, - Зина взяла девушку за руку и легонько её сжала. – Я всего лишь задала вопрос, для того, чтобы ты это обдумала. Я не собираюсь вбивать клин между тобой и Виталием, упаси меня Боже! Но я смотрю на ситуацию со стороны. Я считаю, что для Виталия сейчас важнее не ваши с ним отношения, а его возможность встать на ноги.

- Я понимаю… - Вера сказала это так тихо, что Зина еле расслышала её шёпот.

- Вам выпало испытание, Вера. Так уж вышло, что судьба или Бог, выбирай сама, решили испытать вас на прочность вот так сразу, с ходу. Есть такое расхожее выражение: «С глаз долой – из сердца вон». Его ведь не так просто придумали. Испытание разлукой, оно очень серьёзное.

Зина ещё раз легонько сжала холодную Верину ладошку.

- Девочка моя, я очень надеюсь, что у вас с Виталием всё будет хорошо. Но я не могу тебе сказать другой правды – нет гарантии того, что после его выздоровления вы будете вместе. Я хочу, чтобы ты была готова к такому развитию событий. Перестань мучить себя, положись на Божью волю. Всё, что зависит от тебя, ты делаешь, разве не так? Ты можешь прямо сейчас оказаться в Германии?

Вера отрицательно покачала головой.

Конечно, Зина права. Если никак не можешь повлиять на ситуацию – прими её, другого выхода просто нет.

Вера вытерла тыльной стороной ладони подступившие слёзы и улыбнулась Зине:

- Можно ещё сырник?

Та заулыбалась, замахала руками:

- Ещё спрашиваешь? Да хоть все съешь! Гостей всё равно у меня больше не предвидится. Наташка, та совсем нас забыла, носится со своими коньками…

- Какими коньками? – Вера удивилась.

- Точно, ты же не знаешь! – Зина ловко, как настоящий фокусник, водрузила на стол тарелку, полную сырников, словно материализовав её из воздуха. – Наталка теперь роликовыми коньками увлеклась, даже в секцию какую-то записалась. Не звонит тебе?

- Нет. – Вера покачала головой. – Всё-таки мы с ней очень разные. Она бойкая, живая. Мне книжки ближе, чем спорт.

- Это правда. – Зина улыбнулась. – Последний раз опять явилась ко мне с содранными коленками. Девчонке семнадцать лет, а она – на коньки… Дед, между прочим, её в этом увлечении поддерживает, хотя Ирина поначалу была в ужасе.

- А дядя Женя?

Зина вздохнула.

- Даже не знаю, Верочка. Отношения с отцом у Наташи так и не наладились до конца после той истории, когда он из дома уходил. Общаются они нормально, но прежней теплоты, той, что была – этого нет. Мне кажется, что Наталка и занятия такие себе выбирает экстремальные, чтобы родителям досадить. Переходный возраст, так сказать…

Вера почувствовала, что её клонит в сон.

Разговор с Зиной разволновал, но и опустошил её. Она не хотела сейчас ни о чем больше думать.

- Веруня, я тебе в маленькой комнате постелю. Родителям звони! Уснёшь ведь.

Зина понимающе улыбалась.

Вера подошла к ней, обняла.

- Спасибо, что ты у меня есть, тётя Зина…

- Ничего, девонька, прорвёмся! Где наша не пропадала? – Женщина по-матерински прижала девушку к себе. – А теперь – звонить и марш спать!

***

- Злата Анатольевна? Можно?

Семён стоял возле кабинета, заглядывая в открытую дверь.

Ярко освещенный электрическим светом пустой класс только подчеркивал чернильную осеннюю темноту, опустившуюся на улицы за окном.

Злата сидела за столом, аккуратно перелистывая уже проверенные тетради.

Она бездумно листала страницы, где-то чистые, где-то испещренные помарками или пометками её красной шариковой ручки.

Злата ждала.

Прислушивалась к шорохам, к звуку шагов школьной уборщицы Валентины Матвеевны, которая всегда громко гремела ведром и, наливая воду, открывала кран так сильно, что Злата опасалась иной раз, что мощная струя воды однажды собьёт с места не только это огромное металлическое ведро, но и саму уборщицу, маленькую, сухонькую пожилую женщину.

Она ждала Семёна и всё-таки, задумавшись в очередной раз, пропустила его приход.

Увидев мужчину, она слегка вздрогнула от неожиданности.

- Конечно, Семён Павлович, проходите, - пригласила она его в класс, убирая со стола проверенную стопку тетрадей.

Примостив стопку на стеллаж с полками, расположенный сбоку от учительского стола, Злата украдкой поправила волосы и несколько раз прикусила губы.

Повернувшись к Семёну, она улыбнулась.

- Слушаю вас.

Тот слегка удивился.

- Злата Анатольевна, это я вас слушаю. Вы написали у Павла в дневнике, что произошла драка. С сыном я пока не говорил, собираясь сначала выяснить подробности у вас. Выслушать, так сказать, вашу версию.

Он оглянулся на дверь.

- Мы будем одни? Я думал, что папу того мальчика, с которым подрался Павел, вы тоже пригласили.

- Совершенно верно, простите, Семён Павлович, я просто проверяла тетради и не сразу настроилась на нужную волну.

Она опять улыбнулась ему. Сверкнули белоснежные зубы. Дрогнули в ушах крошечные серьги в виде капель «под жемчуг».

- Папу Пети Рыжова я уже вызывала. – Злата вздохнула и театрально прикрыла глаза. – Понимаете, я выяснила, что это вовсе не Павлик затеял ту драку. Однако он принёс в школу посторонний предмет, который и стал причиной спора. Именно об этом я и хотела поговорить.

- Предмет? – Семён удивлённо поднял брови. – Что за предмет?

- Рамку для фотографии.

- Аааааа… Понятно. – Мужчина понимающе кивнул головой. – Он действительно собирался её подарить однокласснице, Лиле, кажется.

- Именно так. – Злата многозначительно прищурилась. – И подарил. Чем и спровоцировал драку. Семён Павлович…

Злата встала и, словно в волнении, прошлась по классу перед школьной доской, прекрасно осознавая, что выглядит сейчас особенно привлекательно.

- Семён Павлович, ваш сын ещё мальчик, я понимаю, что дружба с одноклассницей может быть и первой его, ещё детской, любовью. Но я убедительно прошу – поговорите с сыном. Попросите его не приносить в школу такие подарки.
Семён в недоумении пожал плечами.

- Так ведь это не бриллиантовое колье, в конце концов. Копеечный сувенир, если на то пошло.

Злата нахмурилась.

- Понимаете, этот подарок стал предметом зависти, причем не только со стороны Пети, но и со стороны некоторых девочек тоже. Павлик своим поступком невольно ещё больше выделил Лилю и всё это – на глазах одноклассников. Я не имею ничего против дружбы детей, но пусть подобные подарки дарятся вне школьных стен.

Мужчина задумался, потом потёр рукой переносицу.

- Да, я полностью с вами согласен. Это моя ошибка, я должен был предупредить действия сына. Его можно понять, ему не терпелось показать Лиле свой подарок, тем более, что это было обещание.

- Отлично. Я очень рада, что мы правильно поняли друг друга. Пользуясь случаем, можете просмотреть журнал с отметками Павлика. Он хорошо учится, но я бы хотела обратить ваше внимание на русский язык. У него несколько хромает пунктуация.

Семён смущенно улыбнулся.

- Признаюсь честно, она и у меня хромает.

Злата понимающе кивнула.

- Это распространенная проблема.

Она слегка смутилась, словно раздумывая о чем-то.

- Что-то ещё? – сразу насторожился Семён.

- Нет. – Злата смутилась ещё больше, но всё же продолжила. – То есть – по поводу Павлика, думаю, что вопрос исчерпан. Драку затеял не он, по теме подарков и Лили вы с ним поговорите дома. Но есть ещё кое-что, не касающееся школьных дел.

- Да? И что же? – мужчина уже поднялся со своего места, но снова опустился на маленький школьный стул.

Он чувствовал себя неловко, сидя на этом крошечном предмете интерьера класса начальной школы.

- Раз мы покончили с официальной частью разговора, мне можно обращаться к тебе на «ты»?

- Разумеется. – Семён кивнул. – Так что ты хотела, Злата?

- Я хотела вложить деньги.

- Не понял? – мужчина искренне удивился.

- Семён, что тут непонятного? – Злата сверкнула глазами. - У тебя есть своё дело, у меня есть определенная сумма денег, которую я собираюсь в него вложить.

- Постой, а как же пекарня?

Злата мысленно застонала.

- Семён, ты как с другой планеты. Где она, эта пекарня? Ты давно видел её открытой?

Семён озадаченно наморщил лоб.

- Если честно, я даже внимания на неё не обращал, да и мимо не хожу, только езжу.

- Вот именно. Пекарня давно накрылась медным тазом. Но у меня остались деньги от продажи моей доли, так понятнее? Я хотела бы участвовать в твоём деле.

- Подожди, Злата, ведь оно не только моё. Мы затевали его вместе с Сергеем, дела тоже ведём вместе. Я не могу решать что-то за его спиной.

Идея Златы Семёну совсем не понравилась, но он действительно не вправе был отказать ей самостоятельно.

- О какой сумме идёт речь? – поинтересовался он, всё же обдумывая, как отказать наиболее тактично.

Злата назвала сумму.

Глаза Семёна удивленно округлились.

- Ого! Не спрашиваю, откуда у прогоревшей пекарни взялись такие деньги, но ты уверена в том, что собираешься делать?

- Разумеется, я уверена.

- Злата, такие вопросы в одиночку не решаются, да и школа – не место для подобных разговоров.

- Согласна с тобой. Поэтому хочу попросить тебя и Сергея о встрече. Ты поговоришь с напарником, расскажешь о моём предложении и организуешь нашу совместную встречу. Скажем, совместный ужин в ресторане. Договорились?

- Хорошо. – Семён кивнул весьма неохотно.

Злата почувствовала, что соглашается он через силу, но это её мало волновало. Главное, встреча состоится, в чем она уже не сомневалась. Семён прекрасно понимает, что она может сама разыскать Сергея и сделать ему предложение, от которого тот не сможет отказаться. С деньгами Златы у дела открывались большие перспективы.

- Отлично! – Злата встала, направляясь к двери своей «лаборантской», чтобы забрать свои вещи.

- Тебя подвезти? – Семён был вежлив до конца.

Злата широко улыбнулась.

- Нет, спасибо. Ещё не так поздно, я прогуляюсь.

Незачем гоняться за малым, когда можно получить много больше.

- Тогда, до свидания. Я позвоню.

- Конечно. Я буду ждать.

Злата снова улыбнулась, её глаза довольно блеснули.

За вышедшим Семёном закрылась дверь кабинета…
___________
*Ма;нтра  — набор звуков, отдельных фонем, слов или группы слов на санскрите, которые, по мнению практикующих, имеют резонансное (активируют зоны тела), психологическое и духовное воздействия.
Медитация с повторением мантры может помочь вызывать изменённое состояние сознания. Мантра может иметь синтаксическую структуру или буквальное значение, но может быть лишена и того, и другого.
Мантры существуют в традициях индуизма, буддизма, джайнизма и сикхизма, зороастризме, даосизме. В японских и китайских духовно-боевых искусствах выкрики «ос», «киай» — явление, соответствующее понятию мантр. Использование, структура, функция, важность и типы мантр варьируются в зависимости от философской школы.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2022/05/30/1699