Жулиан

  - Жулиан, милый, ты принес хлеба? – госпожа Бланкар, оторвавшись от работы, посмотрела на стоящего в дверях сына.
Госпожа Бланкар была еще не старая, симпатичная женщина. Она была робкой, застенчивой. Ее лицо хранило на себе отпечаток какого-то тяжелого горя, которое тяготило ее последние 20 лет.
- Нет, маман, я не принес хлеба. Зато со мной дядя, дядя Брис.
Инесс Бланкар вскрикнула и отшатнулась. За ее сыном стоял человек, со скорее отталкивающим, нежели привлекательным грозным лицом. Его спина была слегка сгорбленная, а глаза смотрели на женщину мрачно и угрюмо.
Инесс, стараясь не поддаваться испугу, посмотрела в глаза Брису Бланкару и тихо произнесла:
- Здравствуй, Брис. Я не ожидала тебя увидеть в этих бедных краях. Как ты сюда попал?
- Я встретился с твоим щенком на ярмарке, где он прогуливался, бездельничая. Я сразу узнал твоего отпрыска.
Госпожа Бланкар с укором посмотрела на Жулиана. Юноша смутился.
- Ты конечно, не купил хлеба, Жулиан? – спросила она сына.
- Прости мама, я купил, но случайно обронил его по дороге, когда засмотрелся на ярмарочное представление. Но мама, паяц был как живой! А…
- Ха-ха-ха! – зашелся хохотом на речь Жулиана дядя Брис.
- Да твой щенок и вправду полоумный, значит, правду говорят в этих краях! – смеясь, закончил он.
Госпожа Бланкар опустила глаза. Отрицать было невозможно, сумасшествие сына сразу бросалось в глаза. Конечно, в двадцать лет Жулиан вел себя, словно ребенок. Мать украдкой смахнула слезу.
- Зачем ты приехал сюда, Брис? – простонала она.
- Да вот, есть у меня одно дело. Видишь ли, я разорился.
- Как? Совсем? – в ужасе воскликнула Инесс.
- Ни единого су в кармане. – с каким-то нелепым торжеством доложил Брис.
Госпожа Бланкар смутилась. Еще одна беда за ее тридцатилетнюю жизнь свалилась на нее. Она поняла, что брат ее покойного мужа, этот грубый, жестокий негодяй Брис, собирался клянчить у нее деньги!
- Но у меня тоже нет денег. Я ничем не могу помочь. Единственное, что я могу тебе предложить, это найти работу.
- Ну уж нет, это уж дудки. Найти работу в этом захолустье, где только свиней пасти можно! Разве благородные предки рода Бланкар, пасли свиней? – и он самодовольно поднял голову.
Инесс взглянула на далеко не благородное лицо Бриса и промолчала. Потом, внезапно уловив взгляд Бриса, который посмотрел на небольшую шкатулку, стоящую на подоконнике, подбежала к подоконнику и встала, закрыв шкатулку. Но и это не ускользнуло от глаз дядюшки…

- Ах вот они, мои хорошие! Вскричал он и бросился к тому месту, где стояла женщина. Грубо оттолкнув ее, он попытался раскрыть шкатулку, но госпожа Бланкар не хотела сдаваться. Она вцепилась него и попробовала опрокинуть его на пол. Разъяренный, Брис Бланкар поднял руку, чтобы ударить ее и в этот момент раздался голос Жулиана:
- Дядя, не трогайте мою маму!
- Молчи, идиот, эта негодяйка стоит того, чтобы размозжить ей  голову.
- Если вы тронете мою мать хоть раз, я сам размозжу вам голову, так и знайте! – и Жулиан смерил своего противника взглядом, полным одновременно и отвагой, и испугом.
- Попробуй, щенок. – и Брис Бланкар снова толкнул мать Жулиана, но на этот раз так, что та ударилась головой о каменную стену и медленно опустилась на пол.
 С трепетом поднял Бранкар крышку со шкатулки и тут со стоном, а затем с проклятием рухнул также, как и госпожа Бланкар. Только на этот раз, причиной падения стал нож, воткнутый Жулианом в плечо. Из раны сочилась кровь, а Жулиан с ужасом наблюдал за тем, что он сделал.
- Будь ты проклят, полоумный псих, будь проклята твоя мать! – и изрыгая проклятия он корчился от боли.
- Может, вызвать врача? – осторожно предположил Жулиан. Предложил он скорее для матери, которая лежала все еще в обмороке, а не для дядюшки.
- Вызывай ублюдок несчастный! – прохрипел Брис.
       Спустя немного времени, рану зашили, а с госпожой Бланкар, все оказалось благополучно, не считая того, что у нее был нервный срыв.
На все вопросы о происшествии Жулиан отвечал крайне сложно, дядюшка заснул, а госпожа Бланкар так истерично рыдала, что доктор, махнув рукой, при этом пробормотав, что здесь сумасшедший дом, ушел.

         На следующий день, когда охая, дядя Брис встал с кровати, у его комнаты его уже дожидалась госпожа Бланкар, с измученным лицом. Когда Брис пробормотал: «Доброе утро», госпожа Бланкар холодно ответила:
- Доброе и последнее, месье Бланкар. Сегодня же вы покинете мой дом. Я не жду от вас ни извинений, ни оправданий, так как такой негодяй как вы, недостоин права слова.
Бланкар, гаденько улыбнувшись произнес:
- Хорошо, а кто будет мне платить за физический ущерб? – и он покосился на свою рану.
- Что? Вы еще смеете требовать с меня денег? – потрясенно вскричала госпожа Бланкар.
- Конечно, свояченица, после того, как твой храбрый сынок вчера ударил меня, ты должна заплатить не меньше 100 франков!
- Но у меня нет таких денег! – чуть не плача, сказала она.
- Именно потому, что у тебя их нет, я делаю скидку тебе и твоему идиоту: 40 франков – и я покину этот дом сейчас же.
С негодованием, нехотя, спустилась Инесс Бланкар вниз и  подала деньги Брису. Тот облизнул губы и произнес:
- Вот спасибо! – и хохотнул.
- Теперь одевайтесь, и чтобы с тех пор я не видела вас больше здесь никогда! Брис кое-как оделся, ибо из-за травмы это было крайне неудобно, затем очень аккуратно спустился, и прокричал
- А, еще забыл сказать: спусти мне твоего сына, пусть он меня проводит, сам боюсь, не дойду.
Через 10 минут, уговариваемый матерью Жулиан,  спустился, но на дядю смотрел с полным презрением и ненавистью.
- Ну, пойдем же! – без всякой церемонии и довольно грубо, Брис схватил за руку юношу и потащил за собой. Жулиан лишь успел кинуть на мать взгяд, выражавший: «За что ты отдала меня ему, пусть и не на долго, но за что?», как дверь захлопнулась и дядя, и племянник очутились на улице…    
       Вот тут то и заговорил дядя Брис достаточно любезным, покровительственным и  будто ласковым голосом:
- Ну мой дорогой, я нисколько не сержусь на тебя за вчерашнее, наоборот, даже хвалю, поступил ты, как настоящий мужчина, защищая свою ничтожную мать. И за это, мой дорогой племянник, я хочу отдать тебе честь, отвести значит в трактир тебя, попотчевать угощениями всякими за даром, хочешь? – спросил он и подмигнул.
Жулиан смутился. Но спросил, сам не понимая для чего:
- А жареная говядина там есть? Я очень люблю говядину.
- Ха-ха, ах ты глупенький мальчик, ну конечно есть, щеночек ты несчастный. – насмешливым тоном проговорил дядя Брис и взял под руку племянника, который кстати, обиделся на нелестное прозвище, данное ему дядей. И пошли. Через лес…
Они уже были достаточно далеко от дома и Жулиан робко спросил:
- А зачем через лес? Обойти нельзя?
- Жалкий трус! – презрительно бросил ему дядя, и Жулиан больше не колебался. Они ступили на осеннюю землю, покрытую сухими, и гнилыми листьями, пошли через лесную чащу.
Вот все близиться самая чаща огромного, далекого от деревни леса. В этот лес не ходят охотники, ибо животных здесь совсем нет и мало кто заходит сюда. Как же неудобно проходить сквозь колючие кусты, сквозь зеленные, зловонные болота. Но Жулиан терпит. Он знает, что его ждет, если он пройдет эти испытания. И напрасно ждет. Внезапно Брис Бланкар  останавливается в самой чаще. Быстро подтолкнув юношу к дереву он произносит страшные для Жулиана слова:
- А ты думал, что я тебя оставлю в живых после того, как ты чуть не убил меня? Ты думаешь, дурак, что я оставлю тебя в живых с тех пор, как твоя мать пожалела для меня денег? Ты думаешь, что ты не умрешь, хотя твоя мать выгнала меня, словно последнего негодяя из дома? Нет, за это ты будешь умирать здесь, медленно и мучительно.

 Выхватив из кармана заранее запасенную веревку, дядя Брис привязал Жулиана к дереву так крепко, что тот ни за что не развязался бы. А Жулиан настолько опешил, что не мог с минуту вымолвить не слова. Когда же, ощутил себя полностью привязанным, его язык развязался:
- Вы и есть последний негодяй, дядя Брис! Я жалею, что не убил вас тогда.
- Идиот. Жалкий идиот. – с притворной грустью, в то время его распирала злость, произнес Бланкар.
- Нет, это вы идиот! Вы, безумец еще пожалеете! – закричал Жулиан.
- Нет дорогой. Это ты пожалеешь. – дядя Брис развязал юношу. Тот подумал, что сейчас его прикончат на месте, но нет. Дядя Юрис одной рукой расстегнул рубашку Жулиана и сняв, бросил за кусты. Затем опять прижал его к дереву и привязал еще крепче, чем в первый раз.
- Мне жаль тебя, ведь ты сын моего брата. Поэтому умирать ты будешь еще мучительнее, не только от голода, но и от холода. А мне нечего больше сказать. Матери твоей я правда больше не увижу. Хотел отмстить и ей – да вижу, нет смысла. Куда больнее, узнать, что умер любимый сын, чем умереть самой. Так вот, прощай, Жулиан.
И, бросив последний взгляд на уничтоженного Жулиана, Брис Бланкар ушел. И больше его Жулиан никогда не увидит.
Не прошло и часа, как Жулиан продрог до костей. Было очень холодно, так как осень уже близилась к зиме. Сколько Жулиан не дергался – да и как сказать дергался, он пошевелиться не мог. Вскоре его тело прекратило двигаться. Он обмяк и прикрыл глаза. Ему хотелось поскорее умереть. Но страшное было еще впереди. Через два часа Жулиан почувствовал голод. Он вспомнил, что сегодня даже не завтракал, а дело уже, близилось к ужину. Через еще 3 часа голод стал более неприятно проявлять себя. А потом появилась и жажда. Еще через три часа голод, холод и жажда настолько подействовали на Жулиана, что он уронил голову на грудь и пролежал так всю ночь. На утро, что было удивительно, юноша не почувствовал холод. Напротив, ему стало очень жарко, ко всему прибавилась и головная боль. Он  начал  молиться, чтобы жар спал, ибо он понял, что заболел, но жар не спадал. Привязанный к дереву, полунагой, весь в лихорадке, Жулиан молился. Но тут пошел дождь. Нельзя сказать, принес ли облегчение дождь, потому что раскидистая крона дерева мешала каплям. Но те благословенные капли, что упали на лоб Жулиану, принесли ему небывалое облегчение…
Ужаснее, чем двое других пролетели третьи сутки.  Жулиан уже практически ничего не осознавал, он горел, словно в огне. И вскоре совсем забылся.
           Доктор Альмарик Готье, не случайно оказался в лесу. Это был средних лет человек. В это ужасном месте, доктору потребовалась болотная грязь, так как он промышлял не только в современной, но и в народной медицине.
Пройдя сквозь болото, доктор, (а зрение у него было прекрасное), заметил что-то белеющее около дерева.
Альмарик Готье быстро подбежал и от ужаса увиденного выронил емкость с болотной грязью.
- О Боже. – прошептал он.
Около дерева, лежал привязанный юноша. Он метался в жару и бредил. Доктор с минуту стоял, глядя на Жулиана.
Альмарик с живостью начал отвязывать больного юношу, и с трудом, но это ему удалось. «О, бедный мальчик!» - повторял он. Затем, сняв с себя куртку, ( что несомненно, было очень благородно, так как холод был зверский), он кинул ее на землю. Подняв совершенно нетяжелого Жулиана, он бережно положил его на расстеленную куртку. После этого, подхватив горячее, завернутое тело, он понес его в ближайший дом…
Дверь мужчине, со странной ношей открыла пожилая женщина.
- Всяких тут носит! Посетителей не принимаю, – проворчала она.
- Ради Бога, впустите меня. Здесь больной юноша, которому с минуты на минуту необходима помощь. Иначе – он умрет.
Все еще ворча, недовольная женщина впустила доктора Готье.
Положив на кровать Жулиана, доктор осмотрел его и позвал хозяйку.
- Узнаете ли вы этого молодого человека? – спросил он ее.
Женщина сразу узнала его.
- Конечно. Это полоумный сын вдовы Бланкар. Она отсюда недалеко живет.
- Наймите экипаж. – немедленно приказал доктор.

     Госпожа Бланкар открыла дверь доктору. Ее лицо было заплаканным.
- Я привез вашего сына, сударыня…
Инесс Бланкар дико закричала, пошатнулась и упала в обморок.

С той поры, как доктор привез сына госпожи Бланкар, пролетела неделя. Юноша метался в бреду и из этого бреда мать и Альмарик Готье узнали всю правду. Еще через неделю доктор, живший в то время с нечастными Бланкарами, подозвал мать к себе:
- Не знаю, мадмуазель Бланкар, как вы вынесете то, что я сейчас вам скажу.
- О, доктор, неужели мой Жулиан умрет? – и слезы покатились по лицу Инессы.
Доктор ничего не ответил. А потом вдруг спросил:
- Откуда вы узнали, что ваш сын сумасшедший?
Госпожа Бланкар смутилась от такого вопроса, а потом тихо произнесла:
- Мне сказал об этом деревенский доктор. Однажды я заметила, что сын странно себя ведет. На ту пору ему было 6 лет. Он очень плохо говорил, в общем, вел себя, как… - она осеклась и только потом осторожно докончила – как полоумный.
 - Доктор, который обследовал вашего ребенка был трезв? Вы уверены в этом?
- Ннет.  Я даже и не проверяла. Но он точно сказал, что у моего сына слабый ум. Бедный мальчик!
- А что было после того, как вы узнали диагноз? Вы приняли серьезное лечение?
- Да что вы! Нет же. Бедный ребенок, я всю жизнь вела себя с ним, как с младенцем!  Да и нельзя было иначе. Бедный мальчик! – и она зарыдала.
- Тогда я хочу сказать вам сударыня, что ваш бедный мальчик не умрет.
Лицо госпожи Бланкар просияло. Слезы высохли.
- О, он будет жить? Как я счастлива! – и она с благодарностью  взглянула на доктора, потому что понимала, что именно ему и была обязана.
- Боюсь, госпожа Бланкар, лучше бы ваш сын умер.
Лицо госпожи Бланкар вдруг побледнело от гнева:
- Как вы можете так говорить!
- Могу сударыня. Потому что болезнь ума, поставленная вашему сыну, была ошибкой. Он никогда не был полоумным, просто недоразвит был – и все. И вы могли это исправить и не сделали этого. А теперь…
- Что теперь? – шепотом прервала госпожа Бланкар и вцепилась ему в руку.
- Теперь ваш сын, переживший столько горя и страданий за последние дни, по-настоящему – сошел с ума…