Зрячее сердце

    ПОВЕСТЬ
      
                МАДОННА ПРЕСВЯТАЯ

   1966 год. КЕРЧЬ
   Илья обул шлёпанцы, взял с тумбочки в прихожей газету, захлопнул дверь и вышел на улицу. Он ещё не знал, куда ему пойти. Многие друзья в отпуске, уехали на отдых со своими семьями, иные на даче отдыхают. Ноги сами привели его в парк. По дороге он всё думал о том, что говорили его родители. Торопят его жениться. Ему скоро тридцать, а ни жены, ни детей до сих пор нет.
   «Можно подумать, что они такие старые в шестьдесят-то лет. Внуков им захотелось понянчить, пока живы», – мысленно рассуждал Илья.
   Когда они начинали на эту тему говорить, Илья старался уйти от этого разговора или вообще уйти из дома, вот как и сейчас. Девушек, конечно, много, но как-то душа не лежала, всё – не то. А с нелюбимой женщиной не хотелось связывать себя, своих родителей, и, вероятно, боялся, что женится, приведёт к ним женщину, а они вдруг не поладят, будут ссоры, а привести жену некуда, кроме родительской «двушки». Да и родители поставили условие, чтобы жить вместе и они бы помогали, когда будут дети. Со слов друзей, Илья знал, что многие родители, с кем живут молодые, часто ссорятся с невестками. Вот это его и останавливало. Друзья и их жёны считали Илью скромным, нерешительным, но очень порядочным мужчиной. Его знакомили с девушками, но как-то не по душе. То ли он им не нравился, то ли они ему, а время идёт, родители стареют. Скоро за ними уход будет нужен. Согласится ли его будущая жена ухаживать за ними?
   Илья шёл по аллее парка и взглядом искал свободную скамейку. В выходной день обычно в парке людей много, а особенно мамочек с колясками. Вот и сейчас здесь всё напоминало о родительском наставлении. Почти в конце парка он увидел свободную скамейку, присел в тени акации, развернув газету, и принялся читать. После прочтения первой страницы Илья положил рядом газету, чтобы передохнуть. Он боковым взглядом увидел слева на последней скамейке девушку. Повернул голову направо: там дети бегали, а мамы о чём-то разговаривали. Илья взял газету, чтобы продолжить чтение, но голова невольно повернулась в левую сторону, где сидела девушка. Он переводил взгляд с газеты на девушку и с девушки на газету. Что-то он не мог понять: читает он или не читает? Вроде бы прочитал заметку, но не понял о чём. Повернул голову снова. Она сидела в тени, но солнечные золотые лучи пробивались сквозь листву дерева, обрамляя её голову, словно нимб. Илья несколько раз смотрел в её сторону, но она как сидела смотря перед собой, так и продолжала смотреть. Теперь он упрямо смотрел на неё. Почему-то она не обращала никакого внимания на него. Другая бы давно уже отвернулась или спросила:
   – Чего уставился?
Газета уже не читалась. Парень стал рассматривать девушку. Она была одета в голубое платье с мелкими цветочками. Что же они ему напоминали? Что за цветы?
«Да я же их знаю. Ну как же их название?» – крутилось в голове у Ильи.
Он стал мысленно перебирать названия цветов. Синие, мелкие, пахнут – как в кроссворде, стал отгадывать он.
   – Ой! Да это же незабудки! – облегчённо вздохнул Илья, разгадав цветочный ребус.
   Девушка интуитивно почувствовала взгляд со стороны и как бы немного отвернула лицо.
   «Какой у неё красивый профиль».
   Белокурые волосы водопадом лились с головы по плечам вниз.
«Какие волнистые», – мысленно описывал Илья портрет незнакомки.
    Вот руки она не знала куда деть. Время от времени складывала их, как бы обнимала ими себя. Илья перевёл взгляд на её глаза. Какие они были красивые, как два синих озера, но что в них было, Илья ещё не знал. Он мысленно назвал её «Мадонна Пресвятая». Почему так и не иначе, он не мог себе объяснить. Это первое, что пришло ему в голову. Некоторое время парень смотрел, не отрывая взгляда от неё, и чем больше смотрел, тем больше ему хотелось смотреть.
   Вот наваждение – подумал Илья. Почему он её раньше здесь не видел? Он частенько сам или с друзьями бывал в парке с бутылкой пива. Или он её не замечал? А может, её раньше и не было вовсе, а приехала на лето к морю, в Керчь к кому-то из родственников отдохнуть. Да и бледная совсем – незагорелая. Точно, недавно приехала. Привыкает к нашему климату, поэтому и сидит в тени. Худенькая, но какая же она красивая. Илья уже до неприличия разглядывал красавицу, как невероятно красивое полотно в Эрмитаже, но только эта из картины вышла и здесь живая рядом сидит.
   Люди проходили мимо, но он никого не замечал, никто его не интересовал.
   – Мишель! Ко мне! – тихо позвала девушка – и из кустов, что были сзади скамейки, вышла чёрная крупная собака.
   – Мишель, рядом, – снова спокойно дала команду хозяйка своей собаке. Та легла рядом у её ног. Это был лабрадор.
   Только теперь Илья догадался, что его всё это время мучило, не давало покоя – её глаза. Они были такие красивые и такие грустные. Ему не верилось и не хотелось верить в то, что они не видят, что она слепая. Как могут такие великолепные глаза не видеть? Илья начал лихорадочно думать и мысленно просить, чтобы она не ушла, чтобы ещё хоть немного посидела.
   – Не уходи, не уходи, не уходи, – как мантру повторял парень. Как ему сейчас захотелось подарить ей цветы. Но где их взять? Разве что где-то украсть? Болван, да рядом клумбы с розами. Как их заполучить? Сорвать, украсть?
Мысли бешено путались в голове, и учащённо билось сердце.
   «Давненько я не воровал цветов. Вот комедия выйдет, если меня уличат в этом деле. Но что делать?» – мысленно рассуждал Илья.
   Илья дождался, когда пройдут люди, и рванулся к клумбе, сорвал три розочки, уколол при этом палец шипом, облизал кровь, как когда-то в детстве, снова сел на скамейку, прикрыл цветы газетой. У Ильи от страха тряслись руки. Такое было у него первый раз в жизни. Первый раз в жизни так сумасшедше колотилось сердце. Хорошо, что она этого не видела. Он был весь красный от волнения и стыда. Собака девушки лежала спокойно. Ей было всё равно, что делается вокруг, лишь бы хозяйку никто не трогал. Но теперь как подойти к незнакомке?
   Он не знал, как поведёт себя собака, разрешит ли к ней приблизиться? Вот незадача.
   «Я сначала с ней заговорю, попрошу разрешения к ней подойти, но так, чтобы собака подпустила, – рассуждал про себя Илья. – Ну вот, кажется, можно заговорить».
   – Девушка, а можно с вами познакомиться? – еле выдавил из себя парень. – Я здесь рядом сижу на скамейке, но боюсь вашего охранника.
Девушка повернулась всем корпусом в сторону Ильи и слегка улыбнулась.
   – Попробуйте подойти, если хотите и если у вас добрые намерения. Мишель, спокойно, – приятным голосом сказала девушка.
   Илья завернул стебли роз в газету, чтобы она ими не укололась, и стал медленно приближаться к ней. Ноги почему-то не слушались, стали ватными, и он еле их передвигал. Вот уже скамейка. Ему показалось, что она стояла так далеко и что ему пришлось идти очень долго.
   Илья увидел, что она смотрит на него широко распахнутыми глазами именно в его глаза.
   «А может, она видит? – мелькнула мысль. – Боже! Какая она красивая!»
   – Девушка, а можно, я подарю вам цветы? – и Илья протянул розы вместе с газетой, чтобы она не укололась. – Возьмите, пожалуйста. Я, правда, их сорвал на клумбе, в смысле, украл, но очень захотелось сделать вам приятное, а как, не знал. Вот, что первое пришло в голову, – стесняясь, сказал Илья. – Они завёрнуты в газету, возьмите, пожалуйста, – и Илья протянул импровизированный букет.
   Девушка немного подумала и протянула руку. Парень вручил их в руку. Собака тут же поднялась и встала рядом с хозяйкой, заурчала, показывая своим поведением: я не позволю обидеть свою хозяйку. Девушка осторожно взяла цветы правой рукой, а левой ощупала соцветия роз, затем поднесла их к лицу и стала нюхать и продолжала дотрагиваться до них рукой.
   – Осторожно, они колючие, – сделал предупреждение Илья.
   – Спасибо, они очень хорошо пахнут. Я очень люблю розы, особенно крымские. У них очень тонкий, нежный аромат, не такой, как у привезенных из-за границы. Эти пахнут домом, родиной.
   – А можно, я рядом присяду? Мишель мне разрешит? Я ничего плохого не сделаю вам, – дрожащим голосом попросил Илья.
   – А Мишель вам и не даст ничего плохого сделать. Она меня охраняет, и она ещё моя подруга. Правда, Мишель?
   Собака что-то проворчала недовольно на своём собачьем языке и спокойно снова положила голову на ноги своей хозяйки, а Илья присел на скамейку.
   – Простите, а как вас зовут?
Илья сам не ожидал от себя, что задаст такой вопрос. Девушка точно смотрела на цветы, а он на неё. Парень не отрывал взгляда от её лица. Обворожительное лицо. Но видит она или нет? – постоянно крутилось в голове и не хотело уходить.
   – Татьяна, – после некоторого замешательства ответила девушка.
   – Очень приятно, а я – Илья, – выпалил парень. – Итак, она звалась Татьяной,
   – вдруг вспомнил он слова Пушкина.
   Девушка нервно теребила газету, в которой были цветы, и неотрывно смотрела на них.
   «Может, она видит? Почему же она смотрит на цветы? Взгляд устремлён именно на них», – не хотело уходить из головы Ильи.
   Лицо Татьяны было без макияжа, только на губах была едва заметна помада. Нужно было о чём-то говорить, а о чём, Илья не знал.
   – Татьяна, вы такая красивая, что мне очень захотелось познакомиться с вами.
   А вы местная или приезжая? Я здесь раньше вас почему-то никогда не видел. Не так часто, но прихожу в парк подышать свежим воздухом.
    Я и местная, и приезжая.
   – Это как? Разве такое бывает?
   – Бывает. Я родилась в Керчи, но, когда мне исполнилось восемь лет, мы переехали во Владимир, после автомобильной катастрофы, чтобы меня лечить. Там родители купили однокомнатную квартиру. Долго возили меня по больницам и институтам, чтобы восстановить зрение. Тело моё вылечили, а вот зрение – нет. Извини, Илья, я не вижу. И вот я повзрослела, окончила спецшколу для слепых, и мы решили вернуться в родной город. Дома, говорят, и стены лечат. Приехали весной, чтобы немного акклиматизироваться. Собаку-поводыря привезли с собой.
Татьяна немного замешкалась, как бы не зная, правильно ли она поступила, что незнакомому ей человеку рассказала о себе.
   Пока она рассказывала, Илья продолжал разглядывать девушку, как музейный экспонат. И этот музейный экспонат сидит рядом, и он может смело видеть её худенькие, ухоженные, красивые руки с длинными пальцами. Волнистые, белокурые волосы, кулон на шее, шляпка, которая ей так шла.
   «Невероятно хороша! – мысленно сделал заключение парень. – Жаль, что не художник, какой портрет можно было бы нарисовать. Наверное – рисовали».
Татьяна сидела с полуопущенным взглядом. Веки с пушистыми как веер ресницами. Вероятно, не хотела, чтобы Илья смотрел ей в глаза. От волнения он не знал, о чём её спросить, чтобы случайно не обидеть девушку.
   – А вы каждый день сюда приходите?
   – Именно сюда каждый день меня приводит мама. Оставляет на скамейке в тени, так как я ещё не могу долго находиться на открытом солнце, чтобы не получить солнечных ожогов. Мишель обязательно идёт со мной, также привыкает к новому месту жительства. Мы с мамой договорились, когда ей за мной приходить. Вот, кстати, я и узнаю, сколько сейчас.
   Девушка сняла с левого плеча маленькую сумочку, вынула оттуда часы, нажала кнопку, и ей девушка приятным голосом сказала, что сейчас семнадцать часов сорок шесть минут.
   – В моём распоряжении осталось четырнадцать минут, и придёт мама. Вы, Илья, сядьте, пожалуйста, на другую скамейку, чтобы мама не волновалась.
   – Хорошо, Татьяна. А когда вы ещё придёте? Завра будете здесь? Приходите завтра обязательно в шесть. Я очень хочу видеть вас, поближе познакомиться.
   – Вероятно, что приду завтра со своей подружкой. Она меня везде сопровождает и охраняет и предана только мне. Правда, Мишель?
   Когда собака услышала, что её назвали по имени, то сразу подняла голову и посмотрела в лицо своей хозяйке.
   – Я завтра приду обязательно. Я также хочу с вами пообщаться. У меня пока ещё здесь нет знакомых и друзей. Все остались там. Я надеюсь, что обзаведусь друзьями. Нужно только время, как говорят мои родители.
   – Тогда до завтра!
   – До встречи! До свидания, Илья!
   Парень пересел на свободную скамейку, где он недавно сидел. Действительно, через некоторое время к Татьяне подошла миловидная, ещё совсем молодая женщина. Улыбаясь, присела на скамейку. Мишель обрадованно лизнула руку Татьяниной маме с чувством выполненного долга, что сейчас они пойдут домой.
   
        (продолжение следует)