Печорская семга

С верховьев Уральских гор несет свои изумрудные воды в Северный ледовитый океан красавица река Печора. Именно, в эти кристально чистые воды заходит с океана наша жемчужина – Печорская семга, которая преодолевая тысячи километров идет к местам своего нереста.

 В отдельные периоды времени, она поднималась рыбьем стадом в триста тысяч особей, спустя десятилетия - до двухсот тысяч. А сегодня на нерест доходят только единицы, которые восполнить её количество в природе уже не смогут.

Молодая сёмга, поднимаясь в реки первый раз, находит себе пару на нерестовой яме. И особи, зашедшие этой осенью, будут метать икру только на следующий год. Весь этот период они ничем не питаются, а живут за счет своих жировых накоплений.
 
Самка после нереста уходит в море, а самец ещё некоторое время охраняет своё нерестилище и потомство. Возможно эта пара больше уже никогда не встретится, но есть видимо старые пары, у которых привязанность друг к другу остается на многие годы.
 
Как-то мне повезло (так тогда казалось) сесть в лодку бригады, которая рыбачила в низовьях реки Печоры. Ловили они плавными сетями, длинной около двухсот метров, высотой пять метров, её вымётывали поперёк реки, она тонула, касаясь грузами дна, плыла по течению. Рыба, идущая на нерест против течения, попадала в эту сеть.

 И в этот раз проплыв около часа вдоль песков, рыбаки начали выбирать снасть. Погода к этому времени испортилась, поднялся сильный, шквалистый ветер, разыгралась волна. Лодку, деревянную «шнягу», нещадно кидало из стороны в сторону, я с трудом управлялся на вёслах. Но сеть потихоньку выбирали, попадались сиги, затем – две небольшие сёмги.

 Вдруг рыбаки заволновались, начали на меня покрикивать, выдавая команды. Затем они подтащили к борту, запутавшуюся в сети, поблёскивающую белизной сёмгу, но каких размеров? Рыба сопротивлялась, лодку кидало на крутой волне, рыбаки никак не могли её перевалить через борт.

 И тут я вижу из глубины совсем рядом с лодкой, поднимается такая же рыбина, но она свободная. Всплывая на поверхность, она остановилась почти рядом с сёмгой, которая в сети. Я молча смотрю на неё и на пойманную сёмгу. Рыбаки наконец-то переваливают её в лодку, она бьётся, даже кажется, издаёт какие-то звуки.
 
И вот только после того, как исчезла с поля зрения, сёмга в сети - свободная рыбина, постояв ещё секунд двадцать, почти не шевелясь, уходит на глубину. Дошла ли она до своего места нереста через все эти преграды, устроенные человеком, я не могу сказать. И таких предельно больших экземпляров в сёмужьем стаде, мне больше встречать не пришлось... но один случай - спустя восемь лет, напомнил об этом.

В Печорском речном пароходстве, в период уже сильного осеннего ледохода, на мель сел сухогрузный теплоход. Оказать помощь не смогли, и он зазимовал на реке. Ближе к весне, чтобы освободить теплоход из ледового плена, работала бригада рабочих, которая вырубала майну вокруг теплохода, освобождая его от давления - уже метрового льда.
 
И вот в один из таких моментов, меня позвали – Петрович! - Иди посмотри! Я подошел, во льду была видна - вмороженная рыба- семга… но каких размеров! Рабочие обкололи и вытащили ее на лед. Да это был самец семги, об этом говорил костяной нарост на верхней губе рыбины, который почти пробил уже нижнюю губу и видимо не давал бы ей уже кормится.

 Веса в этой рыбине было наверно под сорок килограммов. В мое бытие я не слышал, что бы были пойманы - более крупные экземпляры… самка после нереста скатилась в море, а самец остался на месте нереста - охранять икру, пока не появились мальки и затем тоже должен был уйти в море.

Но этому самцу видимо, хватило сил - только скатиться вниз по реке, на триста километров от места своего нереста. Наверно силы, в этот раз его покинули.
 
И сейчас уже спустя очень много лет, появилось - непонятое ощущение, что именно с той рыбиной, (которая стояла у борта нашей лодки, во время -  лова рыбы) мне пришлось еще раз столкнутся в этой жизни.
 
Только спустя годы я, начал понимать, какую страшную роль в опустошении нашей природы, приносят не обдуманные действия современного человека и тех, кто живет одним днем, или по принципу – «На мой век хватит».