Истории Евсея. Часть 2. Глава 23

       Не встречался раньше с таким бесом… Мы с Даздой полулежали в виноградной беседке на знакомом по ощущениям парфянском ковре.
       После сражения с бесами нам требовался отдых, хотелось, чтобы напряжение битвы ушло из тела. Рядом стоял широкодонный кувшин с оздоравливающим винным напитком. С оттенком вкуса чёрной смородины. Это сейчас могу так определить то послевкусие, тогда объяснял его смесью двух сортов тёмного мидийского винограда: один терпко-сладкий, а другой – с лёгкой кислинкой и едва уловимым запахом ливанского кедра.
       До сих пор остаётся загадкой, откуда в виноградной беседке прихрамового сада всегда имелась пара кувшинов (при необходимости мог появиться и третий) волшебного напитка.
       – Сначала поговорим о дэвах, потом о чувствах, – улыбался Дазда, наливая рубиновый напиток в красивые тонкие фарфоровые чаши.
       – Твоё объяснение, Аша, откуда взялся такой умный демон? Как он знает наши мысли? – спросил я.
       – Поэтому-то мысли и должны быть благими… – Дазда говорил не спеша, без определённого ритма, делая глоток напитка. – Можно предположить, мой благомыслящий друг, что это и есть иллюзия Ахримана. Древняя иллюзия… Демон сам объяснил: он живёт, пока живут страх и ненависть. А это тысячелетия присутствия Ахримана в нашем мире! Владыка тьмы не творит плотный мир – возможно, он вложил в наши головы идею, а мы её наполнили тем, что демон назвал «дерьмом»…
       – И мы научили демона быть хитроумным и откуда-то брать знания о нас? – спросил я.
       – Может, и так, а может, Ахриман вложил это умение сразу в идею,
       – Дазда, не торопясь, налил нам ещё по чаше.
       – Если Ахриман вкладывает такое в иллюзию, тогда он уже создатель, и это уже не иллюзия. Но Создатель, как говорит Авеста, Один и Он Всеблаг, – сказал я и сделал не один глоток волшебного напитка. – Этот чёрт думает, как мы, только, похоже, знает больше нас или делает вид, что знает. Ему ведь нужен наш страх, тяжёлая сила… Почему ж он до сих пор не лопнул от обжорства?
       – Чтоб он лопнул! – Дазда поднял чашу и засмеялся. – Не лопнул он потому, что таких, как он, много.
       – Однажды я общался с очень необычным бесом. Его не пугал ни Вышний Свет, ни крест из Света. Там, где Свет, у него просто нет работы, и он уходит оттуда. Он даже объяснил мне, что он – накопитель-посредник, перенаправляет тяжёлую силу в какой-то мир…
       – Вот древнее предание нашего народа: в холодных горах есть хранилище страха, гнева и ненависти, и оберегает его главный демон, Аждахак.
       – Если в одном месте хранится страх и тяжёлая сила грехов, может, там хранится и знание о страхах и грехах? А все демоны связаны одной силой с этим хранилищем и главным демоном, и излишки еды отправляют туда… Как мы связаны Светом с Божьим Миром, так и эти черти через тяжёлую силу связаны с этим хранилищем… И тогда чего в нас, людях, больше, с тем мы и связаны, тому и служим…
       – Здравая картинка, – утвердительно кивнул Дазда. – Ахриман – создатель иллюзии, идеи… А мы разрушаем Благой мир своими руками и головами, да ещё и с помощью бесов. И с ними вместе пополняем хранилище страха…
       Мы помолчали.
       – И зачем тогда всё это Ахриману? – добавил Дазда.
       – Такой вопрос я уже задавал. Ты мне сказал, что об этом будем думать между воплощениями! – засмеялся я.
       – Тогда надо наполнить чашу этим волшебным рубиновым напитком, в сути коего заложена разгадка всех тайн Мирозданья!
       – Наполняй так, чтобы не разгадать сразу все.
       – Согласен. Иначе жить будет неинтересно, – не спеша улыбался Дазда. – Быстро мы находим согласие! Так какой там вопрос остался? Зачем всё это Ахриману?
       – Мы уже между воплощениями? – поинтересовался я.
       – Представим, светлый друг, что мы никуда не торопимся, ждём вечное тело, уже прошли через реку из огненного металла, как через парное молоко… Ждём вечную жизнь и рассуждаем об Ахримане.
       – Так ведь его там уже не будет.
       – Верно. Там не будет, а здесь он есть и что-то затеял… Поставим себя на его всезнающее место.
       – Давай… Он видит перед собой прекрасный, благой, по сути, мир, в котором человек склонен чаще выбирать зло, чем благо, – начал рисовать я.
       – Да. И видя это, он способствует тому, чтобы мы творили ещё больше зла, а значит, уничтожали благой мир, в который пришли с совсем другой целью, – продолжил Дазда.
       – Или уничтожали самих себя в этом мире. Зачем ему уничтожать мир, который создавал его Брат?
       – Опытный охотник не убивает тигра просто так, – продолжил Дазда после паузы. – Он уважает умного зверя… Он убивает зверя только тогда, когда тот становится опасен для мира. А мы бываем очень опасны для собственной жизни…
       – А этот четырёхрукий демон вместе с хозяином хранилища питаются как раз нами, нашей силой, и провоцируют нас на страх и злобу. Получается замкнутый круг, ловушка!
       – Видишь, брат Евсей, что делает с нашим умом этот восхитительный напиток. Мы неожиданно быстро нашли решение сложного вопроса… Надо чувствовать грань, иначе мы познаем непознаваемое!
       Я захохотал. Аша Дазда был великолепен. Удивительный человек.
       Был тёплый яркий солнечный день, уже клонившийся к вечеру. Солнце падало разными пятнами через виноградную лозу, раскрашивая нас причудливыми узорами. Напряжение борьбы с древним бесом растворилось в окружающем нас чудесном мире. В этом растворении приняли участие и солнечные пятна от плавно двигающейся в лёгком ветерке лозы, и волшебный виноградный напиток, и уютный парфянский ковёр с приятным ворсом и мастерски вытканными гроздьями винных сортов…
       – Брат Дазда, – вздохнул я, – ладно с демонами, они есть и будут тысячи лет вперёд. Есть всё же вопрос поважнее…
       – И решение его не отложишь на тысячелетия, – продолжил за меня Дазда. – И касается он моей удивительной, любимой Ясны, нашей Ясны, и тебя, мой друг, светлый вестник.
       – Да.
       – Друг мой, она необычная девушка. И не только потому, что она моя дочь, – глаза Дазды лучились улыбкой. – Она умеет чувствовать.
       Так, как не умею ни я, ни Даити… И умеет жить тем, что чувствует… Я не встречал в жизни человека, кто так живёт – чистым сердцем. Вот встретил теперь тебя, вы похожи… Ясне надо бы быть в раю и дожидаться воплощения в Вечности, а не смотреть на мир в эпоху смешения. Наверное, она хотела родиться именно сейчас… Ахуру виднее.
       В утро того дня, когда мы с тобой встретились у святилища, она сказала мне: «Папа, он сегодня придёт». Он – это ты, друг мой. Я ждал тебя в тот день как вестника Ахура, она – как любимого. Сказочная история. Удивительная, особенно для женщины. Она знает, что вам долго не быть рядом, но терпеливо ждала тебя… а её знанием о тебе были лишь ощущения и сны…
       Я в юности просил своего отца позволить мне жениться на любимой, которую я знал с детства. И мои родители, благодарение им, позволили этому быть, нарушив договор с семьёй друга-жреца, договор, существовавший с моего детства… И наши взаимные чувства с Даити привели к рождению наших прекрасных детей, нашей Ясны…
       Я и Даити не могли поступить по-другому – позволили Ясне не выходить замуж за нелюбимого, но ведь и любимого никто из нас не видел…
       Мы с Даити знали и любили друг друга, а Ясна просто жила ожиданием этого чувства, искренне веря: будет так, как она чувствует…
       Конечно, я смотрел её карту. Там есть встреча. Недолгая встреча с мужчиной из далёких земель… Но что такое недолгая встреча для девушки, мечтающей посвятить любимому свою жизнь?
       Ясна сказала мне однажды простую вещь: «Отец, разве может одна душа заставлять другую поступать против сердца, в котором живёт Ахур?»
       Вот такая история, друг мой… Ну и её сны, её чистые сны, они точнее, чем мои звёздные таблицы! Ясна хорошо знает азбуку своих снов.
       Дазда наполнил чаши, мы не спеша сделали несколько глотков, разглядывая солнечных зайцев друг на друге. Наверное, мне хотелось хоть ненадолго отложить итог нашего разговора, вернее, моё решение по итогам разговора; но и вещие сны – как и откуда они приходят – меня интересовали тоже. И я спросил мудрого друга, глубоко вздохнув:
       – Аша, расскажи о чистых снах.
       – Хорошо, светлый брат, поговорим о снах, – добродушно улыбнулся Дазда. Он всегда хорошо чувствовал моё состояние, мои побуждения. И не только мои. Он умел жить естественным вниманием к происходящему вокруг. У него не было своих проблем, он жил заботой о других.
       – Как понимаю из преданий Авесты, – продолжал Аша, – во время сна мы выходим из воплощённого мира к Вратам Всевышнего, там другая мерность мира. Глубокий сон – это душа восполняет силы в мире Меног, духовном мире, после непростого пребывания в ограниченном петлёй времени плотном мире в эпоху смешения добра со злом.
       При возвращении из глубокого сна происходит быстрый переход из многомерного мира Меног в ограниченный плотный мир: происходит забывание увиденного душой в духовном мире. Короткие оставшиеся обрывки увиденного остаются как сновидения.
       Существует ещё и промежуточный мир при выходе из глубокого сна. Чистая душа, такая как у тебя и Ясны, не имеет пороков, поэтому проходит этот промежуток беспрепятственно. А нечистая душа цепляет своими пороками морок и путаницу мира демонов, который трёхмерен и находится здесь, у Земли…
       – Вот видишь, Аша, – вмешался я в пояснения друга. – Это подтверждает, что бесы, демоны – это порождение нашего трёхмерного мира, нас самих. Они не существуют и не могут существовать у Врат Всевышнего в Силе Его Света, Его Огня. Нашими страхами и грязными мыслями, а не Ахриманом, создаётся мир морока! Сами их создали, сами и кормим. Извини, перебил…
       – Заканчиваю, немного осталось. Так вот Ясна, выходя из глубокого сна, проскальзывает этот промежуточный мир легко и быстро, потому что её сердцу ничего не нужно из бесовского морока, она его не видит. Она выносит чистое мгновение сновидения из Высшего мира, воспринимаемое ею долгим событием, иногда долгим видЕнием будущего. Это сны-откровения, чистые сны, сны без морока. Чистый сон как короткое оставленное воспоминание из увиденного в Мире идей… Мобеды, хранители Огня, тщательно очищаются внешне и внутренне, чтобы иметь возможность видеть такие сны. А Ясна просто живёт и видит сны-подсказки, не совершая специальных обрядов.
       – Дазда, что делают жрецы, чтобы видеть сны-откровения? – продолжал я любопытствовать.
       – Шесть полных очищающих омовений в день с применением особого состава. Рецепт смеси вряд ли тебе потребуется, – засмеялся Дазда. – Перед сном – очищающее покаяние с просматриванием своих действий и мыслей в течение дня. Правильное расположение тела перед сном – вдоль линий Земли, головой на север. Или на восток, когда нужно восполнить силы. На север ещё и потому, что по преданию там находился когда-то давно материк наших предков, которые обладали полным знанием… Засыпать надо на спине, не скрещивая ноги и правильно дыша. Если тебе это интересно, дыхание как-нибудь покажу…
       И даже все эти действия далеко не всегда приводят к желаемому. Чистым человеком надо быть всегда, а не только в те дни, когда ждёшь сны-откровения. В промежуточном мире всё равно подцепляешь то, что есть в душе, притянешь подобное, а там и бесы, и такие же люди, как ты, из глубокого сна выходят. Есть что цеплять…
       Брат мой Евсей, ты ведь видишь иногда чистые сны – а часто их нельзя видеть – хотя и не знаешь всех этих жреческих секретов. Живёшь во Славу Всеблагого, потому и не цепляешь всякий морок: ни бесовской, ни людской… Ясна такая же, и Ани… Вот вы и встретились!
       – Вот мы и вернулись к главному, – улыбнулся я. – Как бы ты поступил на моём месте, Аша?
       – Позволь и я спрошу тебя прежде, чем ответить? Я утвердительно кивнул, Дазда продолжил:
       – Знаю, что твоё сердце с прекрасной Ани. А есть ли там место для Ясны?
       – Да. Мы оказались очень близкими людьми, Ясна – замечательная девушка… И ты всё устроил, чтобы было именно так, – попытался я пошутить.
       – Может быть, и так, – улыбался Дазда. – Но решение принимать тебе…
       – У меня есть жена, любимая. Какое решение? – неуверенно сказал я.
       – Ты теперь настоящий авестиец. Об этом, после твоей победы над древним демоном, будут уже сегодня знать все в городке. С такими демонами редко кто справляется. И не каждый хранитель Огня возьмётся за такое. Бывали случаи, и их помнят, когда такие сильные древние бесы овладевали жрецами!
       А настоящий авестиец, чистый сильный мужчина, может взять и вторую жену. И ничем не проявит, что любит её меньше первой…
       Коротко помолчав, Дазда продолжил:
       – По кодексу Авесты мужчина не может принять такое решение без согласия старшей жены. Но и отказ в этом должен быть здраво объяснён женой. Причин для появления второй жены несколько: бездетность с первой женой; ответственность за родовую линию, продолжение рода – например, чтобы у ушедшего в другой мир родного брата был рождён ребёнок; ведение большого хозяйства, когда одной жене, в силу разных причин, справиться трудно; воспитание детей…
       Не буду называть все возможные случаи появления ещё одной жены. Нужна целесообразность. Может ли к целесообразности относиться чувство другой женщины? Если чувство настоящее – а это проверяется временем – то может. Настоящее чувство предполагает рождение здоровых детей… А для авестийца одна из главных ответственностей – продолжение человеческого рода и воспитание детей, правильное воспитание. Даём возможность воплощаться душам для свершения Блага и Праведности в этом мире, для победы над злом…
       В нашем удивительном случае отсутствует одно звено – согласие Ани. Но не думаю, что любящая тебя Ани будет против счастья другой женщины, тоже искренне любящей тебя.
       – Аша, даже если согласие и есть со стороны Ани, с моей стороны есть серьёзные вопросы. Что это за авестиец, который взял ответственность за жену и вскоре уходит от неё? А если родится ребёнок, то, получается, мужчина уходит сознательно от одной из главных ответственностей – воспитания детей! Да и как можно жениться на девушке, которая тебя искренне любит, а ты при этом знаешь, что скоро уйдёшь к любимой?
       Дазда наполнил чаши, мы выпили по несколько глотков.
       – Светлый друг, в данной нам судьбой ситуации сказанное тобой не относится к убедительным аргументам… Искренне любящая девушка знает, что её любимый недолго будет с ней и рада этому короткому счастью, на наш взгляд короткому, она мечтала о нём!
       Мужчина и женщина рано или поздно уходят из жизни друг друга, по разным причинам. Такова Воля Всевышнего. Главное – как они прожили отведённое им время. Ты идёшь путём Праведности во имя всех, ты вестник, движешься по Воле Всеблагого. Путь твой прочерчен, в нём не могут быть допущены отклонения. В неизбежный час, ни раньше, ни позже, ты пойдёшь домой. И Ясна знает это.
       Ещё одно твоё сомнение: вдруг родится ребёнок? Аша Евсей, если родится ребёнок, счастливы будем все! И в семье моей будет воспитан достойный авестиец… у такой чистой матери, как Ясна. А тебя, как отца, спасёт то, что твоё сердце не успеет привязаться к чаду. Ты даже не будешь знать, брат мой, кто у тебя родился. Родится мальчик – будет носить твоё имя, девочка – понесёт твои качества…
       И ничто не мешает вам думать о вашем воссоединении. Пусть даже три полных луны будет идти вестник с твоей родины, чтобы сообщить, что ты и Ани ждёте Ясну. И тогда, ещё через три луны, Ясна с надёжным сопровождением будет у вас, если тому должно быть…
       Напитка в этом долгом дне наступающей весны было выпито столько, сколько было. А было в беседке у Дазды в этот раз, как обычно – два наполненных кувшина объёмом, в нынешних мерах, приблизительно по полтора литра каждый, может, чуть больше. Для нашего общения с Даздой в этом дне такой объём оказался необходимым и достаточным, с учётом качества и целительных свойств напитка и некоторой его разбавленности родниковой благословлённой водой. Голова была светлая (как казалось), настроение лёгкое, весна стала ещё весеннее…
       Когда мы обнялись с Даздой, прощаясь до завтрашнего утра, он вымолвил со всегдашней добродушной улыбкой:
       – Светлый друг, если уж и демон говорит о твоей второй жене, тебе, наверняка, надо жениться на моей дочери, чтоб бес подавился нашими чистыми мотивами! А вдруг лопнет?
       …Был уже тёплый вечер. Ясна, напевая имена Господа, наводила порядок в моём пристанище. Я сел на пороге, не имея в себе твёрдого решения. А это предполагало оставить всё, как есть сейчас. «Я ещё здесь нужен, нужно доделать дело – становление общины… Сколько я его буду доделывать? А Ясна будет продолжать убирать этот дом с надеждой… Это для неё большое испытание, да и для меня тоже… Да и для Ани, наверное…» Мысли ёрзали в голове.
       Ясна завершила таинство и присела рядышком с лёгкой, непосредственной улыбкой.
       – Евсей, представляешь, уже весь городок знает: посланник Зартошта изгнал из Рашну самого Аждахака трёхглавого!
       – А кто у нас посланник Зартошта?
       – Ты, конечно.
       – И что теперь будет дальше, пророчица Ясна? Ясна засмеялась:
       – К тебе будут идти люди за очищением от дэвов. И в нашу общину придут новые люди. О тебе говорит весь город.
       – Уф, что-то много всего… Может, без меня справитесь? А я домой?
       – Пока ещё не справимся, – сказала Ясна, глядя мне в глаза. – Я постараюсь справиться. А Дазда, Хумат, друзья? Ты ещё нужен здесь, рано уходить. Надо нам утвердиться в тех заповедях, которые ты принёс авестийцам…
       – Милая Ясна, а что главное в жизни? Думала Ясна недолго:
       – Быть счастливой и радовать Господа своими благими мыслями и благими делами. А радовать Господа – значит, радовать всех тех, кто рядом с тобой, потому что Ахур живёт в каждом, – сказала Ясна и чуть-чуть покраснела.
       – А быть счастливой?
       – Счастлив тот, кто живёт правдой своего сердца, – сказала она. И, скрывая смущение, спросила меня: – О чём вы говорили с Даздой? Обо мне? Знаю, что обо мне…
       – И о твоих чистых снах, – добавил я.
       – Евсей, ты можешь не переживать за меня. Главное уже случилось. Я встретила тебя, дождалась. Это правда – ты существуешь и пришёл к нам. И я смогла признаться тебе. Пока ты ещё с нами, позволь и дальше приходить к тебе наводить порядок и общаться с тобой… Я видела во сне Ани, прошедшей ночью. Она такая, как ты рассказывал – очень красивая. Она обняла меня и сказала, что рада быть мне сестрой… – сказала Ясна. И положила голову мне на плечо.