Ты беден и несчастен?

Виктор Матюк

Ты беден и несчастен?

Ты что беден и несчастен? Ты что над собой уже давно не властен?
Неужто миг бытия настолько ужасен, что тебе не выбраться из-за его стен?
Тебе помочь мне нечем, этот мир - скоротечен и он - бесчеловечен,
Никто не вечен под Луной, сделай для себя выходной, не уходи в запой,
Погрузись с головой в мир внеземной, он лишь на внешний вид наивный и  пустой,
А наяву он дарит даже мне в летаргическом сне дивную любовь, страсть, власть и весну,
В их объятиях тону, хватаю воздух открытым ртом, жизнь бурлит за треснувшим стеклом,
За закрытым окном жизнь идёт своим чередом! Твой крик огорчил меня,
Ты ел и пил три ночи и четыре дня, теперь ты гонишь сам себя из огня да в полымя,
Весел будь, неизменна суть земного бытия – ты или тебя? Другого не дано,
Всё уже давно за нас на небе решено, забудь о том, что было, если есть и мощь и силы,
Когда-нибудь ты сможешь заглянуть в суть происходящего, горя немало приносящего
И что из того, что ты прожил жизнь инкогнито? Ты не понял суетности бытия,
А зря, проснувшись чуть свет, чуть заря решил согрешить втихаря невдалеке от уличного фонаря,
Но беда на помине зла, она уже сидит вблизи твоего домашнего очага, каясь и судьбу кляня,
Ты удивляешь самого себя, а зря! Зачем ты застыл в лучистом покое?
Лучше умереть стоя, чем быть изгоем! Слава героям! Героям слава!
Людская орава, как припортовая шалава пытается навеять смуту в холод лютый
В честную душу, ей что строить, что рушить, тебе же ещё жить и жить,
Как разум велит, злу добро не победить! Покинув мир восклицаний,
Ты не станешь свободным от людских интриг и сокровенных желаний,
Лишь из не созданных строк, сжатых в единый комок, ты напишешь в скомканный листок,
Что ты и грешен и одинок, и у тебя нет нравственных свобод, тебе бы избавиться распрей и склок,
Остановившись посреди трёх дорог хотя бы на часок иль два,
Чтобы сполна остыла рано поседевшая голова,
К тому ж она с утра была ещё немного пьяна!
О чём-то толкует судьба, пока ты неспешно допиваешь до дна
Огромный кубок пенистого вина, твоя душа пришла в восторг,
А бог едва не сбился с ног в поисках, не пройденных тобой дорог,
Он не прочь тебе помочь, всему – своё время, всему – свой срок!
Ты же – жмот, скупец и скаред, наносишь сам себе ощутимый вред,
Нет бед сильней беды твоей, она, как полноводный ручей посреди стези твоей!
Она, как небосвод, нависший над нами, как остров, забытый ветрами,
Но среди бурных вод жизнь своим чередом неспешно идёт,
Грехам потерян счёт, слезы струятся здесь и там,
Они, как пленительный дар богам не приносят счастья нам!
Звёзды над головами горят, и пытаются ладью бытия раскачивать,
Иногда замедляют шаг, иной раз ускоряют его, горит огнём нутро,
Но тьма и доброта, как неразрывная чета блюдут себя с утра!
Мы перетерпим всё, и даже то, что было и прошло, пляшет судьба, пляшет рок,
Я же дописываю пару строк о том, что Всесильный Бог - умён и очень строг,
Он духом своим очищает степную полынь, и избавляет нас от суеты,
Только ты отодвинь в сторону свой глиняный кувшин, там остатки православных святынь,
Они в миг один могут истлеть, и в виде пела бог весть куда улететь! Надо думать, и сметь,
Чтобы на клочке бумаги основную мысль запечатлеть, и при этом от чада не угореть,
В противном случае – смерть, иного не дано, вокруг и холодно и темно,
Но в открытое настежь окно влетает тепло, оно, как дивный сон,
С ним в унисон ратует закон, что небосклон – не чей-то трон,
Он был рождён, чтобы победить Армагеддон! Не грешен он,
То, кто влюблён был в нескольких персон, для любви был рождён,
Не грешен он! Вывод бы поспешен и он был зря обвинён,
Да, он был обручён, и нарушал семейный закон не потому, что пустозвон,
Вовсе нет, ему не дано разорвать семейное звено, в его услуги всё включено,
И даже то, в огне страсти закалено, но не треснуло от перепада температур,
Она начало штурм тайных структур, уже пылает бикфордов шнур, а ему нужен перекур,
Хотя нет отбоя от степенных дурр! Как с них выбить дурь? Чур! Чур! Чур!
Он же не самодур, чтобы через очаровательную музыку согласно возрасту своему
 Отправиться в самоволку и вернуться домой рано поутру,
Но стенания жены не приведут ни к чему!
Отечество в дыму! Он же сграбастал в руки полночную звезду, прижался к её пузику,
Нашёл заветную щель, там жара и оттепель, не достижимая цель почти видна,
Окреп духом старина, ему даже даль небес видна! В общем крике, шуме и гаме,
В толчее, прозе и драме, как в индейском вигваме главное место принадлежит отцу и маме,
Так же живут цыгане и мусульмане, только в храме главенствуют святые отцы,
Отвыкшие от бытовой толчеи, им как-то не руки открывать козыри свои,
Они их держат в рукаве, одно – на языке, совсем другое – в голове,
Да и мы тоже грешны, один пишем, два – в уме, что-то вынашиваем тайком,
Но не говорим о желании святом, оно в том, чтобы бог был человеку двойником,
А любовь и жизнь в бытии скромном были близнецами, мы же следим за ним глазами,
Гремим цепями, умываясь горькими слезами, едва сводим концы с концами,
А там под небесами за яркими солнечными лучами воображение рисует златоглавые храмы!
Вдруг скрежещущий звук оборвавшихся внезапно струн в грешной душе и отрезвевшей голове,
Вызывает горесть и боль, проливает долу безвинная кровь,
Ты и твоя к богу любовь сведена в абсолютный ноль,
Все дивные звуки перевоплотились в тюремные перестуки,
Как порождение скуки и тюремной науки, дабы рифы рока и судьбы
Далеко в сторону отошли от многоголосой толпы!
Увы! Камень сомнения ещё не сброшен с грешной души,
Дозволь же ты душе своей на исходе дней утихомирить гнетущую боль,
В её прозрении – твой огромный камень преткновения, он давит на всё,
Что дорого тебе, оно вовне грешной плоти, а мысль всегда в работе,
Что-то идёт совсем не так, холодный март не уходит никак, везде бардак,
Судьба делает нежданный зигзаг, и ты уже валяешься в её ногах,
Твоя жизнь сущий пустяк для тех, кто пьёт коньяк натощак много лет подряд,
А толпа нищих и зевак пытается как-то осознать, что и как? Неужто близок закат?
Жизнь принимает сходство с такими понятиями, как доблесть и благородство,
Власть и господство, они не хотят общаться с людьми простыми,
Призрак свободы бродит многие годы меж людьми,
Но и они не проявляют к нему особенной любви!
Жизнь прими такой, как есть, сомнения унеси с собой
 В мир иной, где душе твоей будет обеспечен покой,
Она живёт рядом с тобой, но отделена призрачной стеной,
Ты – не герой её романа, она сидит взаперти, как не суди, как не ряди
На её глазах развивается жизненная драма,
Приверженцы православия и ислама смыкают свои ряды,
Не хлеба ради и святой воды они принимают иные вероисповедания в штыки!
Их жизнь проходит, как дивный сон, скрывающий чередование нравов и времён!
Истина горит, как ткань, едва скользя по поверхности земного бытия,
Остановить процесс горения нельзя, не хватит воды ни с одно ручья,
Чтобы остановить столкновение основ бытия с дымом, пеплом и остатками огня!
Прозрение грядёт тогда, когда грядёт нежданная беда, у истоков нравственного суда
Встанет толпа, остановившая у глубокого рва, на одном берегу – она, на другом – судьба!
Минет сто лет, быть может, тыща иль две, когда вновь появится трещина в душе,
Её голос слишком тонок и слаб, с противоположной стороны слышится звериный храп!
Толпа тоскует о совершенстве, об идеальной любви мужчин и женщин,
Без затрещин не обошлось, постаревший лик уже не переиначить,
Он на свой лад думает и судачит об участи земного бытия и его влиянии на думы и слова!
Уже слышен истерический крик, он грешников на полпути от истины настиг,
Жизнь не изменилась в тот же миг, она не избавилась от повседневных интриг,
Не стоит об этом звонить во все колокола, жизнь такой была во все времена,
Видно из древних книг, что барский шик настолько велик,
Что не станет с простолюдином о любви наравне говорить!
Мысль тонет в той стихии бытия, что родила эта многострадальная земля!
Когда придётся людям умирать, им не понадобится науки благодать!
Небу в тот миг решать: куда тебе идти, куда тебе шагать и с кем каждый свой шаг сверять?
Нам не дано -  в одном слове постигнуть всё, что было и что прошло, и небо, и землю,
И даже то, что не видно через оконное стекло, даже если не разбито на мелкие части оно!
Плоды позднего года, как дар всесильного небосвода дарят нужду вместо свободы,
Уходят годы, мы же летим наугад по гололёду, лезем в реку глубокую, не зная брода,
В этом мире всюду лад струится, только стоит разуму в чём-то усомниться, как пот и град
Напомнят тебе: по чьей воле над седой головой яркие звёзды горят в темноте ночной!
Душа и голова, как нераздельная чета легко перемалывают мысли и слова,
Словно каменные жернова, после них остаётся серая пыль и белоснежная мука,
Солнечный свет затмевают грозовые облака, они людям – не чета, от них и жизнь, и беда!
Меняются времена, меняются нравы, но суть остаётся одна и та: ни  кола, ни двора,
Только смута одна везде и всюду, куда податься несчастному люду от своекорыстия
Повседневного бытия? Я ничего вообще не знаю, что-то нахожу, ещё больше теряю,
То появляюсь, то сразу исчезаю, издалека за жизнью подобно нищему страннику наблюдаю,
Из неё знания черпаю, изредка осознаю, что неправедно живу, но эту жизнь люблю
Во всех пороках бытия, с ним в полной мере соприкасается стезя моя!
Мне не безразлично: в пыли валяться или в богатые одежды облачаться,
С кем общаться и к кому на старости лет обличьем прижаться,
Или с кем навсегда расстаться? Хочется жить прилично,
Отдыхать безмятежно и знать твёрдо одно, что время уже
Подошло допить в злополучной чаше искристое вино!
Всё, что любим и о чём грустим, проходит, как сказка, как серый дым,
Их цвет потом неразличим, их всех своих эпических героин и душевных богинь
Осталась одна из моих берегинь, одна из стареющих графинь, она, как трава-полынь
Оставляет терпкий запах после себя, но не щадит себя, когда в семью приходит беда!
Пусть покой с нами пребудет, так все живут, и кто же нас осудит за будни те,
Что прожиты были в любви и красоте? Деньги никто не складывал в чулок,
На столе стоял полный горшок, пережито немало тревог, осталась боль от потерь,
О них никто не вспоминает теперь! В мире великом слышно немало распрей и криков,
Надо действовать и не пятиться назад, слава богу, ты здесь не один
Среди заснеженных полей и льдин, нам небом дарованы храмы из золота и льда,
к истокам алтаря всегда приходит озабоченная чем-то душа!
В садах пробуждённой от зимы благоухающей земли уже расцвели сады,
Безбрежный мир над головой блистает, он разум ранним утром пробуждает,
И к истине невзначай его приближает! Миг осознания истины велик,
Его облик над нами парит, на нём едва заметен золотистый парик,
Его любовь ровняет всех, Он прощает людям грех, везде знакомая картина,
Она соткана из пепла и дыма, но Любовь и Жизнь, как свет фантазии живой
Вылетают из тверди голубой, чтобы в сутолоке земной вселить в души покой!
С природой одной общаюсь даже холодной зимой, а весной слушаю лепетанье ручья
И пенье постаревшего соловья, мимо его гнезда проходит едва заметная стезя грешного бытия!
Замолкла людская болтовня, нет дыма без огня, время не повернуть нам вспять,
Пусть мысли грехи для небес сохранят, я же остаюсь здесь, я – такой, как есть,
На жизнь исподлобья взираю, ищу на земле подобие рая, но не нахожу,
Перед очами даль степная, за ней лишь вижу мглу! Зовут уже к столу,
Иду по деревянному настилу, чтобы с жару и пылу наяву признать волю и силу
Сладкого эликсира земного бытия, с ним постоянно соприкасалась узкая стезя
Весьма любопытного мужика! В душе – романтика, он без ума от творческого письма!
Его жизнь с волей небес совпала, ему рыдать не пристало, начать бы жизнь сначала,
Но не дано, думать об этом нелегко, уже рассвело, проснулось людное село,
Солнце над горизонтом взошло, и жизнь вновь силу обрела,
Она прошлое сжигает дотла, но не лишает душу женского тепла!
Здесь то холод, то тепло, то небо серой дымкой заволокло, то темно, то светло,
Нас море страсти к себе постоянно влекло, молчанье – золото, но оно потом не пригодится,
Но ты уже не сможешь ни в чём сам усомниться! Уменье любить, уменье женщину боготворить,
Уменье пить вино не стоит того, чтобы жизнь из дрязг и розней погубить на корню,
Перед Любовью колени преклоню, и предамся страстному огню,
Он сам расстегнёт огромную мотню, я же потом всё богу скромно объясню: что, как, где и почему?

г. Ржищев
1 апреля 2020 г.
12:01