Всё, что не убивает...

Свалюсь на голову, как жара посреди зимы, как самое желанное лето, и древние будут завидовать только тебе. Скажу: «Привет!» Ручка повернётся сама, и дверь распахнётся… Сквозняк, наверное. В нашем городе, где сны бродят цветами по площадям, а ветра ручные, самые лучшие сквозняки, отменные и услужливые, всем бы таких.

Ну чего ты так смотришь на меня, милая? Разве не рада? Я вот, честное слово, очень рад, словно целую вечность тебя, дружочек, не видел. Знаешь, странное дело, зашёл в магазин любимых твоих конфет прикупить да понял, что кошелёк посеял, представляешь, такой разиня! Поэтому вот, держи. Воровать, конечно, нехорошо, но из-за одной никто не обеднеет, ты бери-бери, не стесняйся и, может, уже пригласишь меня в дом? Это странное чувство, очень смешное, как будто мне нужно твоё разрешение, чтобы войти. Ей богу, не вру! Ты просто меня по имени позови.

А помнишь, однажды я завалился к тебе под утро — майское утро было, полынное и дурное, я тогда с Машкой расстался и жутко хотел напиться, да так, чтоб ни себя не помнить, ни её, ни мира вообще, а ты меня утешала и уверяла, что Машка эта — дура набитая. Счастья не ведала своего… Какое из меня счастье, ну? Ходячее бедствие. Туман вместо крови, в груди дыра, и льётся из неё песня за песней. Тогда гитара была ещё при мне. А ты где-то между вторым и третьим стаканами вина домашнего, смеясь, рассказала историю. Я плохо помню её, увы, как плохо помню всё грустное, что противопоставляет себя любви, но зато в ощущениях отложилось: даже снега уступают однажды весне. Если хотеть. Как на счёт того, чтобы то повторить? Ты хороший сказитель, не то что я. И кот у тебя шикарный. Да-да, Барсик, о тебе говорю, отомри уже и дай мне себя погладить.

Ой, слушай, а почему на календаре у тебя двадцать первое? И апрель. Ай, да неважно, только не плачь, пожалуйста, больше, у меня сердце тоской обливается и рвётся зачем-то от горя. Глухого такого и грубого, как будто что-то потеряно навсегда, но я... Давай я лучше сварю нам кофе?

Вот, уже улыбаешься, хорошо! Но чего сразу «как в старые-добрые»? Я вроде позавчера к тебе приходил. Заглядывал, до того, как к бабке в станицу поехать и застрять в том грешном болоте. Как выбрался только, не помню, хоть убей… Впрочем, и чёрт бы с ним. Кстати, когда ты успела сделать ремонт? Прошлый гарнитур мне нравился, классный был, и я точно знал, где в нём чего лежит, а сейчас нифига непонятно. Где у тебя корица и кардамон? Показывай срочно, пока солнце не убежало! Если подмешать в воду косые лучи, кофе не будет горчить и подарит покой. Верь мне, я знаю, о чём плету.

Вид у тебя уж больно усталый, круги под глазами — мама моя! Димка что, совсем девчонку свою не бережёт? Ты скажи ему, чтоб исправлялся, иначе не посмотрю, что мы с ним лучшие друзья. Получит по роже от меня лично, будет знать. Ну что ты опять ревёшь? Поругались? Помиритесь обязательно, он же любит тебя без памяти, а я — вас обоих люблю. Так что вот тебе кофе, пей молча, на меня не косись.

Что-то голова кружится... Но это ерунда, наверняка пройдёт, может, не прямо сейчас, но когда-нибудь явно, значит, дальше живём. Запомни, прошу, мне очень нужно тебе это сказать: что не случилось бы, как не казалось бы больно, даже самое страшное — всё пройдёт. Рано или поздно. Как признанный эксперт в этом вопросе тебе говорю.