Пьяная баба и чёрту не ровня!

«Пьяная баба и чёрту не ровня!»


Хочешь увидеть чёрта – напои бабу! Пьяная же баба – и чёрту не ровня!

Уж это утверждение уверенно знал Варфоломей Подкаблучный – редкого склада характера и судьбы-горемыки господин. Служить Варфоломей изволил в конторе по заготовке рогов и копыт, ещё до явления миру Остапа Ибрагимовича Бендера, состоя в должности заместителя управляющего с окладом в триста целковых в будни и надбавкой в сто пятьдесят «в случае чего». От ожидания этого «в случае чего» Варфоломей имел весьма потрёпанную нервную систему, измождённый всякого рода воздержаниями организм и всегда хмуро-унылый вид.
Однако, судьба-кокетка имела на счёт сего господина свои планы. А по сему – суждено было встретить Варфоломею на своём извилистом жизненном пути спутницу. Да не абы какую, а самую, что ни есть, бестию.
Поначалу скромный адюльтер не сулил ничего скорняжного, так как во хмелю страстей мы все дурны и слепы. Да и барышня тому способствовала весьма успешно. Фёкла Мозгоклюева была девицей в соку и с талантом подгулявшей актрисы. Причём, актрисы не совсем последнего театра, в котором постоянно играют одну и ту же пьесу – неизвестного автора, но с одинаково трагичным концом.
Нырнув, словно в омут с головой, в океан зарождавшихся страстей – Варфоломей Подкаблучный не заметил, как очутился сперва в кровати, на утро – в ЗАГСЕ, а уже в финале этого дикого алкогольного забега – под каблуком супружеской инквизиции, чем показательно оправдывал свою фамилию. Деваться же было некуда, ведь вырваться из цепких лап озабоченной финансовым успехом барышни никому и никогда не удавалось. Разве что свести счёты со своей никчемной жизнью? И то – по пути до Страшного Судилища оголтелого беглеца выкупит, а скорее – вероломно похитит и вернёт в супружеский плен та же, но уже более остервенелая мадам.
Немного охренев от случившегося, совершив несколько неудачных попыток расторгнуть, очевидно, что фиктивный, брак – Варфоломей Подкаблучный смирился с горьким роком, наловчившись извлекать из своего незавидного положения какие-никакие радости по субботам.
Супружеский быт ячейки юного пролетарского государства наладился и двинул по накатанной дорожке в светлое будущее.
Однако, по мере роста стажа в новой ипостаси, Варфоломей стал замечать некоторые, так сказать, недостатки. Вслух же о них говорить и даже намекать было делом опасным, так как следствие, суд и расстрельный приговор на месте – верстался женой по гораздо более безобидным поводам – за косой и недовольный взгляд спросонья, например. А тут – укорить супругу в чём-то неподобающем! Это же циничный суицид!
Такая она доля всех мужей – тянуть лямку совместного быта, не особо заморачиваясь о том, когда, кто, а главное – за что – на них эту лямку накинул.
Помимо прочих обильных изъянов, имела Фёкла Мозгоклюева следующие пороки – дурна, сварлива и скупа на похвалу. Но это касается любой барышни, которая возымела долгожданный штамп о регистрации принудительного брака. Основной же порок выпячивался наружу после первой рюмки спиртного. А рюмочка та, так между прочим, была не меньше дворницкого штофа – начало имеет, а дна не видно.
Во хмелю же Фёкла любила не покутить, а напротив – страстно предавалась садисткой процедуре по выносу мозга охреневающему от такого обстоятельства супругу. В такие дни, а оные становились всё более частыми гостями, Варфоломей Подкаблучный впадал с состояние панического психоза, который парализовал остатки его воли и постепенно превращал в мазохиста. Сам домашний террор не приносил никакого удовольствия, зато окончание изуверских манипуляций всякий раз вызывало супружеский оргазм, который случается у всех подкаблучников, безо всякого на то исключения.
Обстоятельства, о которых я и хотел вам сегодня поведать, возымели место в очередную субботу. Фёкла зависла на плановом заседании блуда-треста «Гуляй, рванина! Один раз живём!». Варфоломей на радостях остограмился после общественной баньки и, набравшись дерзости духа, накатил ещё «три по сто» дома, доблестно намереваясь протрезветь ближе к обеду до появления Сатаны в образе разговелой супруги.
Однако, плану сему не суждено было быть осуществимым. Видимо седьмое чувство Мозгоклюевой что-то там шепнуло ей на ушко, и Фёкла ворвалась на территорию совместной жилплощади, аки яростная изголодавшаяся фурия – нежданно, вероломно и ближе к четырём часам утра.
Ничего не подозревающий, Варфоломей спал крепким алкогольным сном, предаваясь в нём радужным мечтаниям, коим подвержен любой подкаблучник с солидным стажем. Солнечный пляж Ниццы трепетал перед атлетической статью Варфоломея, а танцовщицы из местного кабаре бились насмерть за право оказаться рядом с этим божеством. Такие вот алкогольные фантазии присущи мужской половине человечества на определённом сроке добропорядочной супружеской каторги.
Фёкла вошла в квартиру, как ей казалось, деликатно, и чтобы не будить соседей. От грохота дверей проснулся даже дворник в своей коморке на цокольном этаже, а жильцы прилегающих квартир попадали с кроватей.
Видя, что от такого эффектного выхода на сцену Варфоломей даже ухом не повёл, а только повернулся на другой бок, сладко причмокивая губами, Фёкла Мозгоклюева прониклась неожиданным чувством порочной страсти по отношению к узаконенному мужскому телу. Сбросив тяжеленное пальто с воротником из придушенных котят, распалённая похотью супруга рухнула на брачное ложе и выдохнула могучим перегаром прямо в ухо Варфоломею:
-- Ты спишь?
Варфоломей, уж как ошалел от такого обстоятельства, так ещё и больно ляпнулся носом в стену, но всё же держал оборону стойко и не издал ни звука в ответ. Подобная тактика только раззадорила, окончательно терявшую контроль над разумом женщину.
-- Я спрашиваю, ты спишь? – рявкнула одуревшей слонихой Фёкла так, что оконные стёкла задребезжали, а соседи за стенкой принялись креститься и читать «Отче Наш».
Такую атаку игнорировать было уже глупо и опасно, поэтому Варфоломей робко простонал:
-- Да… Сплю… А что же ещё мне делать в такое-то время?
Ох уж эта мужская неосмотрительность и интуитивная близорукость! Ну, разве можно говорить подобное даме под шафе? Да не просто под шафе – а конкретно откушавшей до пузырчатых слюней!
Фёкла шумно набрала воздуха в могучие лёгкие пятого размера. Варфоломей съёжился, как мог, пытаясь уменьшиться в размерах до состояния блохи. В секундной паузе затишья перед бурей был слышен учащённый стук мужского сердца в ритме кроликов на брачных игрищах. Наконец, ночную тишину всего пятиэтажного дома разразил дикий женский вопль Мозгоклюевой:
-- Ты-ы-ы меня-а-а-а не-е-е-е лю-у-у-би-и-ишь!!!!
Батюшки святы! Началось! – пронеслось в мозгу Варфоломея запоздалое осознание масштабов трагедии. Но было уже поздно. Остановить разъярённую Фёклу не мог даже залп в упор из Царь Пушки!
Вся бабья дурь низвергалась диким водопадом на голову несчастного супруга, а заодно и на психику всех соседей.
-- Я так и знала! – ревело нутро Фёклы – Поимел мою девичью честь и на боковую! А я же тебе всю себя без остатка отдаю! И всё ради чего? Чтобы меня лишали маленького женского счастья услышать просто ласковое словечко?
И тут Варфоломей совершил первый в своей жизни героический поступок, прошептав:
-- Как же ты меня задолбала! Дура пьяная!
Слуховой аппарат хмельной супруги сработал безотказно и по-женски своеобразно. Неосторожные слова мужа были усилены до максимума по шкале децибелов, всё остальное доделала фантазия пьяной бабищи.
-- Чтоо-о-о-о-о-о??? – взвыла пуще прежнего Фёкла – Что ты там сказал? – это был вопрос, не требующий ответа, а по сему, бабий ор продолжил своё вещание – Лю-у-уди-и-и-и!!! Это что же такое твориться-то? Меня! Законную супругу! И так унизить!!! Какому же вандалу я доверила свои прелести и верность!!! Скорняк! Скотина! Вяло-член!!!
Тут же пьяненький чертёнок дёрнул за язык Варфоломея и тот принялся доблестно отстаивать своё мужское достоинство:
-- Позвольте! Это кто же вяло-член? – натужно прохрипел он – И потом, чем это я вас, сударыня, унизил?
-- Сударыня? – побелела от негодования Фёкла – Ты меня назвал сударыня? – и тут же включила свою бабью сирену-истеричку – Люди! Да куда же смотрит общественность? Чтобы меня! Передовицу производства! Называли, как, прости господи, институтку из Смольного! Не бывать сему!
-- Побойтесь бога, Фёкла! – взмолился Варфоломей, очевидно капитулируя перед таким беспощадным напором – Да у меня и в мыслях не было вас унизить и не дай бог оскорбить! Я всё-таки спросонья! Поймите вы это!
-- Ах, мы уже на «вы»? – пустила горькую алкогольную слезу Фёкла и добавила скорбным наигранным стоном – Дожилась… Господи! Дожилась-то до чего! Чтобы законный супруг со мной на «вы» разговаривал!
-- Да уймись ты наконец! – не выдержал Варфоломей и на всякий случай погладил супругу по мощному плечу.
-- Люди! Убивают! – вновь возопила супруга – Он ко мне руки прикладывает!
Откуда-то из-за стены донеслось несколько яростных выкриков:
-- Да грохни ты её уже наконец!
-- Мужик ты или нет?
-- Совсем уже срам потеряли! Что за семейка!
-- Надо было больше крысиного яда в пирожки подсыпать!
-- Так вроде подсыпали вдвойне, только эту курву ни одна дрянь не берёт!
-- Гаси подушкой, Варфоломей! Мы подтвердим, что это была самооборона!
-- Я тебе сейчас наган в окно спущу! Для контрольного! На всякий случай!
-- И две гранаты! Наганом эту …лядь не взять!
Воодушевлённый такой поддержкой со стороны соседей, Варфоломей вскочил с кровати и дерзко провозгласил:
-- Довольно! Сколько мне ещё прикажете терпеть эти ваши выходки? – ошалевшая супруга испуганно моргала коровьими глазищами – Всё! Решено! Я ухожу!
Для пущей достоверности Варфоломей Подкаблучный стукнул кулаком о стену. Вышло не столько угрожающе, сколько комично. Отвыкший от баталий, кулачок оказался не готов к подобным нагрузкам и отозвался болезненным хрустом. Варфоломей не смог сдержать страдальческого выкрика. Фёкла восприняла данное обстоятельство, как сигнал к атаке.
-- Значит, уходишь, говоришь? – хищно прохрипело женское чрево.
-- Да! – отчаянно воскликнул Варфоломей и добавил – Окончательно и бесповоротно!

На утро в местную лечебницу был доставлен на карете скорой помощи, не поддающийся опознанию, гражданин Подкаблучный. Хирурги долго ломали голову над тем, по какой паровоз угодил этот несчастный? Ведь поиметь перелом тридцати двух косточек и необратимое сотрясение головного мозга – это надо постараться даже в послереволюционной столице!
Где-то через месяц, с трудом придя в себя, Варфоломей Подкаблучный и поведал своему лечащему врачу сию сакраментальную тайну:
-- Никогда не спорьте с пьяной супругой! Особенно, если она не права! Пьяная баба и чёрту не ровня!

26.05.2022.