Сестра

1 глава

«Самое непростое в жизни — понять,
какой мост следует перейти, а какой сжечь»
 Эрих Мария Ремарк


Катя на секунду замерла, прежде чем отправить мудрую мысль в нужный полет. Щелк! Теперь на странице в социальной сети появились умные слова. Вместе с тоскливой осенней картинкой.
Почему все так любят осень? Из-за ярких красок? Сочной фотосессии? Так можно и зимой на белом снегу в красном пуховике поваляться, и летом найти газон поярче. Сама Катя осень не принимала, бурчала и ворчала, не вдохновляясь этим увяданием. Ей казалось, что вместе с пожухлыми листьями тает и ее настрой. Хотя, если быть честной, этим летом он тоже был не на самом высокой уровне.
Катя тосковала. Тосковала по мужу, который наверняка придет с работы ближе к полуночи. Когда она ляжет спать. Тосковала по подруге, которая вечно находилась в цейтноте событий со своими детьми. Может, если бы у Кати были дети, она бы тоже сейчас бегала с языком на плече и мечтала бы посидеть в тишине за чашечкой кофе. Но с языком у нее все в порядке, с возможностью выпить кофе тоже – хоть залейся кофеином. И максимум кого она может потискать – это корги Томаса. Да и то с условием – Томик не должен сладко дрыхнуть, как он сейчас это делает.
Вадик работает, собака спит. Чем заняться? От книг Катю вообще воротило – начитаешься на работе по самое «не хочу». Сериалы не цепляли, она перепробовала их от любовных драм до фильмов ужасов. Мимо. Катя понимала, что с ней что-то не так. Все, на что ее хватало, это постить всякие пространные цитаты о смысле жизни. Том самом, который слишком резво от Кати ускользал.
Ей было тридцать восемь лет. Чего она добилась в этой жизни? Работа редактором в издательстве – круто, наверное, так подумает какая-нибудь продавщица дышащего на ладан продуктового магазинчика. Правда, ни одной книжки сама так и не написала, все других учит излагать мысли. Когда ей было семь лет, на вопрос, кем она хочет стать, Катя бодро отвечала: «Парикмахером!» Это же такая прекрасная профессия – делать людей красивыми, молодыми. Но мама быстро объяснила, что стоять весь день на ногах и вдыхать в себя чужие волосы – не самый лучший способ заработка. Когда упорная Катя подняла тему с парикмахером в девятом классе, мама сказала, что цирюльником она может побыть для себя и своей семьи, если у нее так горит в одном месте. А для нормальной жизни нужно получать нормальную профессию. Поэтому Катю ждали десятый и одиннадцатый классы, а затем филологический факультет в институте.
Что там еще в анамнезе? Детей нет (а Томик за сына не считается?). За двенадцать лет брака они с Вадимом перепробовали тысячу и один способ забеременеть. Природа (или судьба – кто там главный?) почему-то решила, что Катя сможет прожить и без детей. Она и жила. Но с каждым днем все хуже. Несмотря на то, что Вадька всегда отшучивался на тему детей, Катя была уверена, что он страдает. А как иначе? Просто честь не позволяла ему обвинять жену в бесплодии. Какой же мужчина может спокойно жить без детей? Взять на руки своего, родного, вдохнуть непередаваемый запах молочка. Катя аж встряхнула головой, чтобы выйти из наваждения. Томас молочком не пах (псиной, кстати, тоже – вместо нее вкусным собачьим шампунем). Но брать его на ручки и умиляться не хотелось. И гулять с ним не хотелось – Катя едва переставляла ноги во время прогулки. И бегать ей с Томиком, как раньше, не хотелось. И Вадиму она в последнее время тоже отказывала в предложениях куда-нибудь съездить. Не было у Кати ни сил, ни желания. Да и смысл всего этого? Что от этого изменится?
Где-то в глубине души женщина понимала, что жизнь требует перемен. Иногда она даже как будто чувствовала ресурсы – что-то в стиле «уйти от мужа», усыновить троих малюток, уехать работать на Крайний Север. Идея загоралась в ней, начинала распространяться по телу и согревать ледяные пальцы. Катя долго не могла уснуть, представляя нового мужа, милые мордашки детей и даже суровый климат севера. Только с работой не могла определиться – ну, что у них там, какого-нибудь заплесневевшего издательства нет? Она, Катя, придет работать и устроит революцию!
Утром Катя просыпалась с меньшей решимостью. Эта самая решимость будто засыпала вместе с Катей, а просыпаться уже не хотела.
Взгляд наткнулся на новую фразу. «Вы никогда не задумывались, что все, что вы делаете и что можете сделать в жизни, уже через сотню лет станет бессмысленным и никому не нужным?» Хм… Надо будет в следующий раз выложить в сеть. С фоткой какой-нибудь осенней лужи. Точно!

2 глава

На столе снова валялась Вадькина шкатулка. Словосочетание, конечно, странное. Как шкатулка может валяться и при этом быть мужниной? На самом деле все просто – муж увлекался резьбой по дереву, и его творения (а это очаровательные шкатулки) находились в доме во всевозможных местах. Да, кстати, очаровательными шкатулки были в самом начале, когда первая, вторая… А если пятнадцатая – так это уже привычка, которая потеряла свой шарм. Первое время Вадим обижался, что Катя рассматривает очередное резное детище без воодушевления. А потом уже и хвалиться перестал.
Катя открыла дверь холодильника, и Томик шумно вздохнул. Вызывающе вздохнул. Вот уж у кого богатырский аппетит, так это у собаки. Вадик чем-то питается на работе, Катя святым духом, а Томик ест в этом доме за всех. Один за всех, и …все, конечно, рады. Вот и сейчас открытый холодильник взбодрил только собаку. Катя попробовала вздохнуть, как он (а вдруг поймает волну?). Но это не помогло, потому что все выглядело таким скучным и обычным. А если скучное, то и невкусное. Зачем силы тратить? Томик еще раз вздохнул, и Катя взяла баночку с винегретом. Надо немного поковыряться хотя бы ради приличия. Ради каких-то неведомых сил неведомой жизни. Когда она была школьницей, мама давала деньги на обед. Но тратиться на водянистую котлету с таким же тщедушным пюре Катя не собиралась. Вместо этого она покупала в магазине булочку повышенной калорийности и бутылку молока. Это был пир! Толстая булочка легко сжималась под Катиными пальцами, но стоило ее отпустить, тут же расправляла пышные бока. Катя нынешняя сглотнула слюну. Точно! Она хочет булочку с молоком.
–  Томик, пошли в магазин!
Пес резво вскочил и метнулся в прихожую.

Уже возвращаясь домой, Катя столкнулась в подъезде с соседкой Таисией Николаевной. Приветливая бабушка вышла к почтовым ящикам в халате с накинутым поверх пальто.
–  Письма ждете? – улыбнулась Катя.
– А вдруг? – грустно улыбнулась Таисия Николаевна. – Раньше, бывало, каждый день доставала – одно из Ленинграда, на следующий день из Сталинграда…
–  Ух ты! Женихи, наверное, писали?
–  Да что ты, Катюш, какие женихи. Я замужем была один раз – за своим Васей. А писали мне братья и сестры – нас пятеро было. И дети их писали – мои племянники. Я все письма сохранила. Иногда перечитываю. Но тяжко мне. Сердце сразу болеть начинает.
–  Мда… раньше и правда письма писали… –  Катя не знала, как еще поддержать соседку, которая продолжает ждать весточки.
–  Встречаться нам особо некогда было. Мы работали да осваивали пятилетние планы развития народного хозяйства СССР. Но письма писали всегда. Длинные такие… Про все дела… все новости… Я младшая была. И вот мне уже восемьдесят три года. Братьев и сестер нет, они рано ушли. А племянники выросли и перестали писать, –  Таисия Николаевна вздохнула. – Но я все равно жду.
Двери лифта открылись на Катином этаже. Она немного помедлила и дотронулась до соседки.
–  Они напишут. Обязательно напишут!

Вадим пришел с работы, когда Катя уже лежала и размышляла на тему: «Нет. Булочки сейчас уже не те». Услышав звук открываемой двери, она инстинктивно поднялась, чтобы встретить. Но потом передумала. Что сказать? Банальное –  «Привет!» Спросить –  как прошел день? Может, поцеловать еще и напугать мужа до полусмерти? Вместо этого Катя взяла в руки шкатулку и вышла в коридор, щурясь от яркого света.
–  Слушай, Вадим, я чуть ногу об твою шкатулку не сломала. Может, ты их будешь куда-то убирать? Чтобы никто не убился?
Вадим молча забрал шкатулку.
–  Ну это ненормально, понимаешь? – Кате очень хотелось поговорить. Именно так. Может, она просто разучилась разговаривать по-другому?
–  «Ненормально» –  что? – подхватил Вадим. – То, что я не бухаю, не отсиживаюсь где-нибудь в гараже, а у меня есть хобби?
–  Твое хобби – это стружки, грязь и разбросанные шкатулки по дому! Может, пора их кому-нибудь дарить?
–  Я тебе дарил, но…
–  Но у меня нет столько драгоценностей, чтобы хранить их в таком количестве шкатулок! – ступила на еще более опасную тропу Катя.
–  Да? А тринадцать лет назад ты могла хранить в обычной коробке из-под обуви записки, которые мы друг другу писали. А волшебный ящик помнишь? Из-под косметики, что ли. Мы в него всякие вкусняшки складывали и радовали друг друга… Было бы желание – всегда можно найти применение.
–  Применение чему? – у Кати даже в горле запершило от этого запрещенного приема. От воспоминаний, которые казались такими далекими и оттого уже ненастоящими. – Снова готов записочки писать или уже забыл, как это делается?
Вадим хлопнул дверью в ванной. Щелкнул звук замка. Какая милая встреча в завершение дня. Два ангела с булавами наперевес. Браво!

Катя рванула дверцу холодильника и снова достала не пригодившийся ранее винегрет. Вкуса она не чувствовала, свекла с картошкой расплющивались во рту до атомов – настолько сильно Катя была зла. И также сильно ей хотелось, чтобы Вадим вышел из ванной и сказал: «Кать, нас чего-то заносит в последнее время. Давай мириться». Но, когда муж вышел из ванной, говорить он ничего не стал. Молча прошел в спальню и лег спать. Ужасно неловко лежать в одной постели после выяснения отношений. Лежишь, как манекен, и стараешься не дотронуться до соседа. И сон не идет, и в голове тридцать пятый сценарий: «А я бы так сказала! А еще это добавила!».
Поэтому Катя доела безвкусный винегрет и села к Томику на подстилку. Ушки у пса шелковистые, шерстка мягкая. Кто еще выслушает и лизнет в знак поддержки? Катя шепотом рассказывала Томику, как у них на работе один парнишка влюбился в женщину, у которой четверо детей. Четверо! Ходил по офису с таким видом, будто вместо чая пьет серотонин. И все рассказывал – куда они сегодня с детьми пойдут, какие завтра планы. И любимая старше его года на четыре. Вдова. Милая такая женщина. А потом на работу пришла – нет, ворвалась – мама этого парнишки и такое устроила! А он молодец, сказал: «Мама, я тебя люблю. Но Надю и детей не брошу!» Маме стало с сердцем плохо, скорую вызывали. И весь наш большой офис разделился на два лагеря: кому маму жалко, а кому коллегу. «А я вот одного не понимаю», – прошептала Катя в ухо уже давно спящему псу.  – В чем же предназначение матери: чтобы ребенок был счастлив или чтобы не расстраивал родителей?» Томик приоткрыл один глаз, в котором явно читалось: «А не пойти ли тебе спать?» И Катя пошла. Потому что все остальные в этом доме уже сладко дрыхли.

3 глава

Рабочее место у Кати было шикарное – гектар рабочего места. И очень светло. На самом деле с ней работали «бок о бок, локоть к локтю» еще человек сто. И, несмотря на огромные окна в пол, на каждом столе стояла лампа. Никакого личного пространства и возможности сосредоточится. Когда-то давно у Кати был кабинет. Маленький, но был. А потом наступили времена объединения, открытости и всеобщего ритма. Open space называется. Если вас туда приглашают – бегите. Бегите в обратном направлении! Гул в помещении стоит невероятный: кто-то с кем-то созванивается, переговаривается. Коллега Миша нашел выход и работает с текстом в берушах. Катя завидовала соседу, но сидеть с затычками в ушах и читать по губам не решалась. Другой коллега надевал большие наушники и, судя по звукам, воевал с текстами под аккорды рока. Такой вариант Катю тоже не впечатлял. Она привыкла по старинке. С открытым сердцем ушами миру.
«Катя, подойди», – появилось в мессенджере сообщение от начальника Пал Палыча. Вот уж кому повезло – так это ему. Хоть и прозрачный, но все-таки кабинетик. Катя сохранила файл и направилась к начальнику.
– Ленский жаловался, что после твоей редактуры невозможно узнать текст, –  «обрадовал» Пал Палыч.
–  Что? Он хоть сам перечитывает то, что пишет? Я каждый раз после его писулек «Цитрамоном» спасаюсь!
–  Катя, не передергивай. Это не первый его роман, и все как-то выживали до этого.
–  Ага, новый роман – новый редактор. Это мы еще не знаем, что с предыдущими коллегами по несчастью, и в каком они состоянии…
–  Катя, не юродствуй! – осек Пал Палыч.
Начальник сам был похож на непризнанного гения. Его прическа всегда имела странный вид. Интересно, долго он искал парикмахера, который специально делает стиль неряхи и пофигиста? На столе у шефа всегда стояло не менее восьми грязных чашек из-под кофе.
–  Я говорю, как есть. Этот Ленский – тьфу, псевдоним еще выбрал, пишет, как десятилетний ребенок. У него просто набор слов. Я пытаюсь сделать из текста что-то более удобоваримое. Это моя работа, в конце концов!
–  Я в курсе твоих обязанностей. И еще раз напоминаю об индивидуальном подходе – ты сама знаешь, что это клиент особенный. Что касается всего остального, то «Цитрамон», «Миг», что там еще, это твое личное дело.
Катя еще не успела поработать с рукописью Ленского (в миру Писько), как у нее разболелась голова. Как править текст «уже не мальчика, но еще не мужа», чтобы он был рад, женщина не понимала. Видимо, после редактора Писько с трудом понимал смысл написанного, и вся его концепция рушилась. «Цитрамон»? «Миг»? Выстрел в голову?

Когда-то Катя любила свою работу, по крайней мере, она не вызывала такого отторжения. Писатели были интеллигентные, нищие, благодарные. Объем работы тоже радовал и давал возможность творить. Сегодня писателем может стать каждый – были бы деньги. Ленский-Писько из таких. А еще он не интеллигентный и не благодарный. Работать с его рукописью было муторно и неинтересно. Все бы можно было стерпеть, подстраиваясь под графики и дедлайны. Но если великий Ленский-Писько жалуется на редактора, который слишком хорошо (задействуя все свои ресурсы) выполняет работу… Что тут можно сказать? Здоровья вам, Игорь Кириллович. И собственного издательства – от всей души!!!


Пытаясь сохранить смысл романа, написанного в стиле «У нас Пушок. Наш Пушок мал», Катя пришла домой обессиленная. Томас, как всегда, встречал хозяйку, как будто она вернулась из кругосветного путешествия. Хорошо ему – он не работает редактором. «У нас Томик. Наш Томик мал» –  тьфу ты, господи! Гулять! Скорее на воздух, пускай ножки учатся шагать, кровообращение налаживается, а Томик помечтает, что если бы он был бездомной собакой, то смог бы гулять сколько влезет. И все бы его кормили за милую мордаху, а на ночь запускали бы в подъезд на подстилку из старой норки.
Два часа спустя, поджав ноги в старом кресле, Катя набрала номер своей лучшей подруги Жанны. С Жанкой они дружат с седьмого класса. Вместе делали домашку, вместе пробовали родительское вино (если отлить немного вина из бутылки и долить воды – никто ничего не заметит). Вместе прогуливали (Катя всегда умела найти нужные слова, если Жанна долго решалась). Вместе мечтали, влюблялись, поддерживали друг друга, обижались друг на друга. Короче, все, как у людей. Однажды поругались на долгих три месяца, во время которых Жанна успела встретить любовь всей своей жизни и собраться замуж. В принципе, приглашение на свадьбу и помирило подруг. А еще Катя была крёстной двух дочек Жанны. Одно омрачало дружбу – расстояние. Катя вышла замуж за москвича и уехала из Самары. А вот Жанка осталась в Самаре. Но прогресс помог подругам не потерять связь.
–  Жан, я хочу тебе пожаловаться на издательство, – начала Катя.
–  Давай. Опять ты на передовой по работе с гениями?
–  Это точно… –  Катя открыла рот, чтобы как следует прополоскать Ленского-Писько, но неожиданно услышала на заднем фоне звонкий голосок шестилетней дочки Жанны.
– Листопад, Листопад!
Птицы желтые летят…
Может, и не птицы это
Собрались в далекий путь?
Может, это
Просто лето
Улетает отдохнуть?
Отдохнет,
Сил наберется
И обратно к нам
Вернется!

Катя слушала девочку, Жанна, по-видимому, тоже.
– Боже мой, ну что за прелестный ребенок! – не удержалась Катя. – Это в саду очередное выступление или вы дома между делом с осенью прощаетесь?
– В саду, конечно, – хмыкнула Жанна. – Для домашних выступлений мы еще в здравом уме. Ты не представляешь – три раза Эльке прочитала стих, и она выучила. Не, ну что за дети пошли? Все запоминают! Я тоже так хочу, чтобы меня шеф вызвал, задачи продиктовал, а я все запомнила. Села годовой отчет делать и как стишок – ррраз!
Они еще немного поболтали – жаловаться Кате расхотелось. Какой в этом смысл? Вон у подруги младшей дочке Эле шесть лет, старшая в этом году школу оканчивает. И проблем тоже полно – от найма репетиторов для старшей до сдачи денег на выпускной (обеим, кстати). С младшей тоже нужно заниматься – одна со школой попрощается, вторая поздоровается. Всем уделяй внимание, занимайся, помогай, развивай. Катя налила горячий чай на кухне и представила, если бы у нее были дети. Почему-то выглядело это не проблемно, и репетиторов она бы искала хороших. Чтобы ее ребенок поступил туда, куда хотел. Честно-пречестно – они бы заранее обсуждали профессию, думали бы не только о заработке, но и о душе, и о радости, которую эта профессия может принести. И стихи она бы с младшим ребенком тоже обязательно бы учила. Выбирали бы самое трогательное, самое лучшее. И в голову Кате забрело стихотворение Эммы Мошковской, которое она помнила наизусть.

Плакали ночью
Желтые клены.
Вспомнили клены,
Как были зелены.
С желтой березы
Тоже капало.
Значит, береза тоже
Плакала…
Вдруг в дверь позвонили, и Катя от неожиданности пролила чай.

4 глава


Катя готова была увидеть соседку Таисию Николаевну, сантехника Львовича (ничего, что почти восемь вечера?), цыган, в конце концов. Но на пороге стояла родная сестра Ира. И, судя по объемной сумке, она явно приехала из Самары не чаю попить.
–  Проходи… –  растерянно пробормотала Катя.
Радости не было – только смятение. Во-первых, сестра никогда к ней раньше не приезжала. Во-вторых, рядом с сестрой нет ее двухлетнего сына (дети в этом возрасте должны явно находиться рядом с родителями). В-третьих … что-то случилось?
–  Ир, что-то случилось?!
–  Ой, нет, все в порядке. Ты прости ради бога, что я словно снег на голову. Все так быстро произошло…
–  Что произошло? – Катя по-прежнему была не очень гостеприимна, и слова сестры о том, что все в порядке, не очень вязались с ее появлением.
–  Можно я разденусь и все объясню на кухне? Вадим дома?
–  Вадим на работе.
Катя молча подвинула в сторону Ирины тапочки и ушла разогревать чайник. Ну все. Ира ушла от мужа, он забрал у нее ребенка, мать лежит при смерти. Именно об этом сестра сейчас и объявит за кухонным столом.

 – Меня срочно отправили на курсы повышения квалификации. В Москве, –  сказала сестра.
–  Какие курсы? Почему в Москве? А онлайн??? Сейчас все можно делать онлайн! – Катя о вежливости особенно не беспокоилась – да и сестре не привыкать.
–  Курсы по семейной терапии. Новое направление в моей практике – преподают только очно. Центр заинтересован, чтобы я окончила эти курсы. Поэтому я здесь. Кать, ты прости, что не предупредила. Не спросила разрешения, в конце концов. Но пришлось все делать очень быстро.
–  Странно у вас там, конечно. Ну, а жить ты где будешь?
Ирина молча разглядывала стол.
–  Похоже, у меня. Ладно. Мы с Вадимом в спальне, тебе гостиная. Сколько продлятся твои курсы?
Ирина продолжала рассматривать чашку.
–  У меня складывается такое ощущение, что не три дня. Именно поэтому ты приехала без предупреждения, да?
 – Да, –  отозвалась сестра.
–  Ну, и?..

Конечно, они виделись каждый год, когда Катя приезжала к матери. Встречи эти носили номинальный характер: «Привет-привет! Как дела? Пока!» Кате было неинтересно слушать о достижениях сестры – отучилась в универе, работает психологом в каком-то центре, вышла замуж, родила (родила!). Мама говорила, что, вроде, в сад отдали племянника. Или собираются только отдать. Кате всегда казалось, что с того момента, как Ира появилась на свет, ее, Кати, стало в два раза меньше. Раньше ее мнением интересовались, с ней что-то обсуждали. А тут она даже не успела спросить у мамы, когда начнутся месячные (девчонки в классе шушукались, информация разнилась). Мама родила Ирку и полностью ушла в новый мир. Катя сначала стучалась, прикладывала руки к стеклу и пыталась докричаться. Мама замечала старшую дочь тогда, когда нужно было постирать пеленки. Или приготовить молочную смесь и (парампампам!) …посидеть с ненаглядной младшей сестрой. В двенадцать лет, знаете ли, самое чудесное времяпрепровождение. Катя пыталась стать более заметной (начала плохо учиться – классная пыталась вызвать мать в школу). Начала задерживаться с уроков домой, но получала не волнение за себя, а упреки, что с Ирой не погуляла (пока было светло). Ирка сестре нравилась – смешная девчонка. Однажды она стащила у мамы тени и принесла в детсад. Прятала палетку в кармашке платья и никому не показывала. А во время тихого часа пробралась в туалет и стала краситься. Размазала, значит, голубые тени по всему лицу (хорошим таким слоем, чтобы быть красивой наверняка) и отправилась спать. Воспитательницы так хохотали, что даже не хотели Иринку умывать. И звали ее с тех пор Фантомасом.
Так вот мама про все и про всех забыла с этой смешной девчонкой. А когда отчим стал злиться, тогда совсем плохо стало. И если раньше мама Катю защищала, то после рождения Иры поверила в Катину лень, хамство и дурь. И они с отчимом начали выступать единым фронтом. Когда Катя сообразила, что во всем виновата смешная девчонка Иришка, она отстранилась от всех. Закрыла дверку со своей стороны. И не достучаться, и не докричаться до девушки Кати. Что надо сделать – нате вам. А что не просили – извините. Отучилась одиннадцать классов, поступила в институт и пробила себе общежитие. Все, она взрослая. Самостоятельная.

–  Ну и?.. – повторила Катя. – Сколько продлятся твои курсы?
–  Три месяца…
–  Три месяца?! Курсы?! Три месяца?! – Катя даже вскочила от волнения.
Дверной звонок в очередной раз запел соловьем. Кого еще черти принесли?! Сестры у Кати закончились, братьев никогда не было. Может, Вадим забыл ключи? Однако на пороге стояла Таисия Николаевна.
– Катюш, мука закончилась, а я блинчики решила испечь. Уже час только о блинах и думаю. Может, ты мне дашь стаканчик муки? А я завтра куплю и отдам.
Сумка в коридоре и одежда привлекли внимание старушки.
–  Ты не одна, да?
–  Сестра приехала, –  с тоской в голосе подтвердила Катя.
–  Сестра? – голос Таисии Николаевны зазвенел от восторга. – А ты не говорила никогда, что у тебя есть сестра. Как же это здорово, Катюша! Как же это замечательно! Я сейчас блинчиков напеку и вам занесу. Я быстро. Сестра же приехала! Сестра!!!
Таисия Николаевна разрумянилась от восторга, локон выбился из туго затянутого пучка. И любому постороннему было бы очевидно, что молодая двадцатишестилетняя девушка – родная и горячо любимая сестра восьмидесятитрехлетней бабушки Таси.

Когда Катя вернулась на кухню, в центре стола гордо стояла бутылка вина.
–  Ир, ты из Самары что ли везла? Я же не пью.
–  И я не пью, –  подтвердила сестра и начала искать штопор.
Вино и блины – то, что нужно готовому взвыть от злости человеку. Вино с блинами – достойное завершение этого чокнутого дня.

5 глава

–  Руки вымой, –  напомнила Катя младшей сестре. Будто ей было не двадцать шесть лет, а шесть. – Ванная там, по коридору.
–  Меня не засосет в сливное отверстие? – улыбнулась Ира.
–  Ты совсем, что ли? – нахмурилась старшая сестра.
– Да нет, не переживай. Просто ты мне года в четыре сказала, что в сливное отверстие в ванной может засосать. И я лет до двенадцати боялась мыться. Мама не понимала, почему я каждый раз с боем иду в ванную. Не помнишь?
–  Нет, –  Катя покачала головой. Надо же, какие глупости она говорила мелкой.

Пока Ира приводила себя в чувство после дороги, Катя расстелила диван в комнате. Зачем-то поставила на стол крем для рук – пускай пользуется. Что еще? Нужно будет – сама попросит. Ах да, накормить! В холодильнике нашелся сыр, пару помидоров, лук. Очень даже нехитрая закуска была готова, если еще и хлеб пожарить, то можно закатывать пирушку. Катя взглянула на телефон – может, Вадиму позвонить? Ну, о чем она одна будет разговаривать с сестрой? Она не знает, не умеет – нужна компания! Но Ирина вышла из ванной, и момент был упущен.

– Ты на меня, наверное, обижаешься? – неожиданно спросила младшая сестра, когда они выпили по бокалу.
Началось…
–  Я? Да с чего бы это? – отмахнулась Катя.
– Помню, как вы все время ругались. А потом ты в институт поступила, и вообще тебя не помню…
–  А что там у вас дома делать? Выслушивать претензии этого при… ну отца твоего? Маме доказывать, что я не овца? Зато у тебя была полная нормальная семья. Вы же не ругались, когда я от вас свалила?
– Ругались. Наверное, по инерции ругались. Ну а потом ты сама знаешь – доругались они до развода.
Катя пожала плечами. Она свою проблему решила, и этого ей было достаточно.
–  Кать, а у вас с мамой хорошие были отношения? До того, как она вышла замуж за моего отца?
– Да нормальные. В кино даже ходили. Болтали о том о сем. Я ей секретики рассказывала, а она молодец – никому не передавала.
Ира сделала глоток вина. Взглянула сквозь бокал на люстру.
– Ты единственная была. А потом я появилась…
– Ой, да ладно, – Катя поняла, что «этому столику больше не наливать». – Все когда-то были одни, а потом у них появились братья или сестры. Один. Или три. У нас в школе была девочка, у которой было девять сестер, представляешь?
– Представляю, как это страшно. Был такой австрийский психолог и психиатр Альфред Адлер, который заметил, что на поведение человека влияет порядок его рождения. Он писал, что положение первого ребенка можно считать завидным, пока он единственный. Дело в том, что родители, не имея опыта, обычно очень переживают: все ли они делают правильно, все ли делают как надо. Получается, что первый ребенок становится центром маленькой Вселенной. А следующий ребенок смещает его с трона. Адлер так и описывал положение первенца при рождении второго ребенка, как положение «монарха, лишенного трона». Ты с мамой в кино ходила, общалась. И вдруг я родилась… И нет уже времени ни на кино, ни на общение, и вообще – одни только задачи.
– Ир, ну сотни миллионов людей рожают по двое, по трое детей. И все старшенькие чувствуют себя царями, у которых сбили корону?
 – Что-то типа того. Еще очень многое зависит поведение самих родителей. Часто они пытаются переложить ответственность за младшего ребенка на старшего. Понимаешь?
– Ты про пеленки всякие?
– И про них тоже. Помогай, следи, развлекай, гуляй! Вот ты была ребенком, да? А тебе вдруг сказали: «Все, ты уже взрослая. Вот твои новые обязанности. Не справишься – будем ругать и наказывать. Слышала когда-нибудь про «синдром старшей сестры»?
– Нет, я все-таки литературный редактор, а не психолог, –  Катя разлила остатки вина по бокалам.
Про оценки и дипломы они раньше говорили. Погоду как-то целых десять минут обсуждали. Во сколько месяцев сел племянник – тоже было дело. А про то, как маленькие принцы и принцессы лишаются своих тронов, не обсуждали никогда.
– Девочка старшая сначала может сопротивляться – ты этим и занималась. Но не все девочки держат оборону. Если мама хвалит, что дочка ответственнее стала, делает акцент на этом, становится приятно. И потихоньку принцесса, недавно восседавшая на троне, начинает ставить интересы другого выше своих.
– Это неправильно! – слегка заплетающимся языком заметила Катя.
– Вот представь, если тебя заставляют делать то, что ты не хочешь. Ты же все равно будешь испытывать злость, обиду, агрессию?
– Буду! – подтвердила сестра.
– И вместо того, чтобы учиться выражать свои чувства в приемлемой форме, ты начинаешь эти чувства подавлять. Да здравствуют всякие болячки и психологические проблемы в будущем.
– Значит, это хорошо, что я от вас ушла? Я осталась верна себе?
– А ты верна себе? – подхватила Ира.
– Да, сестра. Потому что я на тебя обижаюсь. И на маму обижаюсь. И на этого при… отца твоего тоже, потому что он часто был не прав. Возможно, моя жизнь сложилась бы по-другому, и мне бы сегодня не хотелось залезть на крышу Москва-Сити, чтобы научиться летать.
Катя подняла бокал, чтобы чокнуться, но он уже был пуст. Ира хотела что-то сказать, но в дверь снова позвонили. Вот и блины подоспели.


6 глава

Дождь зарядил с утра пораньше. Так хотелось валяться сначала в кровати до обеда, а потом ходить по квартире в одной майке и пить чай с мятой. Катя потянулась до нежного хруста в организме и вдруг испуганно сжалась: рядом спал муж, с которым они поругались. Это раз. А в соседней комнате спала сестра, с которой у них вообще все странно. Это два. И если чай можно пить (хоть с мятой, хоть с коньяком), то в майке уже не походишь – не те у нее родственные отношения, чтобы сверкать всеми частями тела. Вот. День уже испорчен. А все началось с дождя! Нет, все началось с осени. Летом дождь не такой – он ласковый, теплый, а осенью хмурый. Брр-рр. А может все началось с приезда сестры? На три месяца! Или во всем виноват этот вредный Писько? А может…
– Доброе утро, – вдруг сказал Вадим, и Катя поняла, что он уже давно не спит, пока она тут то хрустит, то сжимается.
– Привет, –  как можно беззаботнее постаралась сказать она.
– Мы сегодня в гости идем к Игорю. Он нас с невестой познакомит.
И тут Катя и не села даже, а подпрыгнула на кровати от удивления. Послышался звук закрываемой входной двери – Ирина куда-то ушла (на курсы в субботу?!). Короче, жизнь налаживалась.


С Игорем Катя была знакома все годы своей семейной жизни – холостяк и весельчак, но никакой опасности для их брака не представлял. Несколько лет назад Вадим решил угостить коллегу настоящим украинским борщом, который Катя умела великолепно готовить (научила однокурсница-хохлушечка). Поел и еще больше подружился с семьей. Так они и шли потом практически треугольником, по очереди пытаясь найти Игорьку хорошую жену. Были ли женщины? А то! Но никто у балагура Игоря в сердце не задерживался. Катя предполагала, что есть какая-то травма из прошлого. И однажды он поделился обрывками истории, в которой два года жил с любимой женщиной, и она даже от него забеременела. Решили пожениться, подали заявление в ЗАГС. И вдруг беременная любимая ушла к другому. Бывает ли такое? Игорь думал, что только в фильмах. А его женщина ушла и вышла замуж за другого мужчину. Он, Игорь, до сих пор не знает – его ребенка носила под сердцем любимая или от того, нового? Разбираться не стал, по-мужски ушел в запой. На целый год. Потом заставил себя выбраться из болота и устроился в компанию, где и подружился с Вадимом.

Полине было чуть меньше тридцати – хорошенькая, разговорчивая. Работала учителем начальных классов и так нежно рассказывала о своих учениках. А на Игоря она смотрела с такой любовью, что на миг Кате показалось, что сейчас начнут лампочки взрываться. Приятно было посмотреть и на Игоря, который нежно накрывал своей лапой ручку миниатюрной Полины и все норовил положить ей в тарелку чего-нибудь вкусненького. Катя попыталась вспомнить – а заботился ли о ней так Вадим? Конечно, заботился. И контейнеры для еды на работу покупал, и следил, чтобы она шапку надевала, а не выпендривалась. И первые шкатулки вырезал для нее. Катя вдруг почувствовала, что глаза наполняются коварными слезами. Она сможет как-то объяснить присутствующим, почему вдруг решила поплакать? Катя встала и молча направилась на кухню. Вот бы сейчас сигаретку, но она бросила курить лет пять назад.

Полина мыла посуду. Катя взяла полотенце и начала вытирать тарелки.
– Я его очень люблю, – неожиданно сказала Полина, хотя Катя ни о чем не спрашивала.
– Вижу. И это очень здорово. Потому что Игорь замечательный. Его обязательно нужно любить – по-настоящему, всем сердцем. И в ответ он будет относиться также.
– Ой, надеюсь. К сожалению, не всегда так: ты любишь – тебя любят…
Катя взглянула на Полину с невысказанным вопросом. 
– Я три года жила с молодым человеком. Думала, что у нас все серьезно. А оказалось, что у него все серьезно с мамой и сестрой – он в итоге их выбрал, – сказала Полина и инстинктивно закрыла рот рукой, будто лишнее вылетело.
– Это как? – растерялась Катя.
– Главные люди в его жизни. Не смог отказаться.
– Хм… мама… сестра…, – Катя задумалась. – Не понимаю, как они могут быть важнее Вадима. Может у меня семья такая? Вот сестра вчера приехала. А я злюсь…
– Злишься? – удивилась Полина.
– Злюсь. Я ее не приглашала, говорить с ней не хочу. Ничего не хочу.
– Странно, конечно. Если приехала – значит, далеко живет. У вас с ней какие-то обиды?
– Ой, все проблемы из детства. У меня сейчас и так настроение не очень, а тут еще она…
– Везет же тебе – сестра есть… – мечтательно произнесла Полина. – У меня никого нет, а всегда так хотелось.
Катя начала вытирать тарелки с яростным азартом.
– Принцесса на троне, получается?
– Что?
– Да это сестра мне вчера рассказывала, что один ребенок в семье – это король. А когда появляется другой – его как будто свергают.
– Так ты свергнутая королева? – улыбнулась Полина.
Катя сначала захотелось дать ей по голове полотенцем, которое она держала в руках. Но уже через секунду она сама начала хихикать.
И пятнадцати минут не прошло, как мужчины заполнили всю кухню. Не сидится им одним, что ли? Компания нужна?
– Где мой друг? – пробасил Игорь.
Катя сначала подумала, что он о ней говорит, а оказалось – про Полину.
 – Мой лучший друг, – Игорь обнял девушку, и на мгновение показалось, что раздавит.
– А ты мне друг? – с какой-то тоской спросил Вадим Катю. Она понимала – к чему он и о чем.

Правда, кто они друг другу? Любимые? Друзья? Просто мужчина и женщина, которые живут на одной территории?
Кате снова захотелось, чтобы Вадим, как и раньше, смотрел на нее пьяными от любви глазами, кричал по телефону, чтобы она не задерживалась.
– Ты мой друг, и я твой друг. Мы с тобою… – произнесла она.
Вадим все понял, и на его лице заходили желваки.



7 глава


Что-то надо было делать. Иначе смешно получится – Игорь женится, а мы разводимся. Интересно, где это Ира шляется? На курсах в субботу с утра и до ночи? Хорошенькие курсы… Я тоже такие хочу!
Катя бухтела, вытирая пыль с комода. Такая привычка у нее была: в случае расстроенных чувств начинать вытирать пыль. Хорошая, кстати, привычка – женщина успевала избавить от микрочастиц всю квартиру.
Вадим уединился в спальне и смотрел фильм. Или шкатулку очередную вырезает, но это вряд ли. Не рождаются в последнее время новые шкатулки. Может, и Катя в этом виновата? Или Василий Петрович, или тетя Зина, или золовка Катя. Кто знает? Что-то нехорошее происходит в их семье, и найти бы виновного. Катя взяла в руки телефон и нажала на контакт «Катя сестра».
– Уже возле подъезда, – радостно отозвалась сестра после первого же гудка. – Поднимаюсь!

Оказалось, Ирина ходила в театр. Одна. И получила какое-то нечеловеческое удовольствие. Пока Катя нарезала рулет к чаю, Иринка с восторгом рассказывала о хитросплетениях человеческих судеб на сцене. А он ее любил, а она его нет. А потом она в него влюбилась, а он разлюбил. Пампарампампам!
– И я немного посмотрела на происходящее с профессиональной точки зрения. Знаешь, почему они так мучились? Потому что общались на разных языках любви!
– О, я знаю. Семь языков.
– На самом деле, пять. Это слова, когда тебя поощряют или поддерживают. Это время, которое тебе уделяют или ты кому-то. Язык любви, который означает подарки – ну, тут все понятно. Помощь, когда для тебя важно, чтобы Вадик, например, носил тяжелые сумки с продуктами или забирал тебя всегда с работы. И прикосновения – тут тоже можно не объяснять. Вот для тебя какой язык важен?
Катя тут же с уверенностью заявила:
– Все!
– Нетушки, ты идешь по пути наименьшего сопротивления. Наверняка есть то, что является для тебя самым важным. Без чего тебе обидно, некомфортно. Понимаешь?
Катя помолчала чуть дольше:
– Слова и прикосновения.
– Здорово. У меня, кстати, тоже. А у Вадима то же самое или нет? Ты знаешь, когда он понимает, что ты его любишь?
– Я?
– Ты, а кто же. Может ведь такое быть, что у тебя одни представления о любви, а у Вадика другие. Ты одного от него ждешь, он дает то, что на его взгляд важно. А в итоге обиды и непонимание.

Катя просто поймала мимо пролетающую идею и, ворвавшись в комнату, напугала Вадима.
 – Вадик, какой у тебя язык любви главный?
– Что? Какой еще язык любви? – растерялся муж.
–  Ира, объясни ему! – крикнула Катя сестре.
Ирина смущенно улыбалась – с таким-то напором да такие личные установки не выясняют, конечно. Но чтобы не расстраивать сестру, рассказала про пять языков любви.
Вадим практически не думал:
– Подарки!
Психолог Ирина многозначительно посмотрела на супругов:
– Теперь вы понимаете, что для Кати важно, чтобы Вадим говорил ей всякие нежности и держал за ручку, а она вместо этого получает сделанную с большой любовью шкатулку.
Супруги молчали – каждый в своих мыслях.
– В идеале вам бы обсудить языки любви и то, как вы себе все это представляете. Но не сейчас. И не здесь, –  продолжила Ирина.
– И я даже знаю одно такое милое местечко – ехать всего два часа. Сможешь взять отгул на пятницу, чтобы у нас было с выходными три дня? И я сделаю тебе шикарный подарок!
Через секунду, когда все поняли, что сказал Вадим, прыснули от смеха. И дышать стало полегче.

–  Ир, расскажи мне про племянника, –  попросила Катя, когда все сели пить чай. Она поняла, что за пару дней ни разу не поинтересовалась – чем и как живет сестра. Говорили про детство, обсуждали любовь. И?
– Мишка обычный ребенок. Готовлю его к детскому садику – уж очень хочется работать в полную силу. С горшком мы буквально на днях разобрались, потихонечку начинает разговаривать, и не обошлось без хита всех времен и народов под названием «Я сам».
– Все делает сам? – улыбнулась Катя, не представляя картинки. Ведь видела в последний раз мальчика, когда он только начал ходить и являлся чрезвычайно зависимым человеком.
– Ох, только и слышится: «Я сам!». Одеваемся час, кушаем час. Вырос парень. Отделяется от меня, потихоньку становится личностью. Что поделать – подстраиваемся, терпим, – Ирина договорила и немного запнулась. Она с таким воодушевлением рассказывает бездетной сестре о своем сыне…
– Смешной, наверное? – Катя не обратила внимания на возникшую запинку. – А во что он любит играть?
Ирина взяла руки телефон, чтобы показать Мишку и все его увлечения в полной красе.

8 глава


Катя долго не могла выбрать, что ей надеть на работу: серебристую юбку или длинное платье.
– Катя, я приглашаю тебя на фирменный кофе с корицей! – крикнула из кухни Иринка.
– Я не могу пить голой – это не эстетично, – пошутила Катя.
– Что тебе мешает одеться? Убеждения? – поддержала шутку сестра.
– Мне мешает выбор! Выбор уже пять минут держит меня возле шкафа!!! Юбку или платье?
– Надень брюки, – предложила Ирина, и у Кати сразу сложился пазл.

Кофе действительно был вкусным.
– Ир, ты точно знаешь ответ на вопрос. Мы были в гостях у друзей. Они женятся. И меня поразило то, как они друг на друга смотрят. Но ведь пройдет время, и они тоже начнут раздражаться, предъявлять друг другу претензии. Как мы с Вадимом.
– А что вам мешает с Вадимом не раздражаться? – спросила Ирина.
 – Ну как… мы много лет вместе. Страсти уже нет. У тебя разве не так? А, ты же не так давно замужем, –  Катя махнула рукой, будто бы сбрасывая сестру со счетов.
– Короче, у меня все впереди, – засмеялась сестра.
Катя смутилась.
– Ко мне очень часто обращаются клиенты, которые хотят, чтобы счастливыми их сделал партнер, – Ирина допила кофе и налила в стакан простой кипяток. – Это происходит, когда молодые люди влюбляются в юном возрасте. Они сами толком не выросли и начинают требовать повышенного внимания к своей персоне и своим проблемам. Это тяжело для другого супруга, потому что ему приходится «работать» на удовлетворение отнюдь не своих потребностей. И при этом он частенько становится виноватым – не так посмотрел, не то сказал, не догадался что-то сделать. Позиция обвинителя – это позиция ребенка. Взрослый человек так себя не ведет – он уже находится на определенном уровне осознанности. А бывает и так, что один супруг пытается слиться с другим. Общие мысли, желания и прочее. Кать, так не должно быть. Ты – это ты. Вадим – это Вадим.
– И ничего я с ним не сливаюсь, –  нахмурилась сестра.
– Хочешь, я тебе секретик скажу – как сделать свою семью сильной и счастливой? Общение – это раз. Вы обсуждаете события, делитесь мнением?
– Нуу… Вадим поздно приходит…
– А он не может приходить раньше или …?
– Я так понимаю, секрет не в возвращении мужа домой, да?
– Как сказать, – Ирина зачем-то помешала ложечкой свой кипяток. – Семью скрепляет общение, цели, времяпрепровождение. И даже совместные эмоциональные переживания помогают, а особенно эмоциональная близость. И, как это ни странно, дети не являются полноценным закрепителем семейного фундамента. Если все держится только на них, то с уходом детей во взрослую жизнь начнется ад.
Катя понимала, что ей хочет сказать сестра. То, что они уже сто лет не говорили с Вадимом по душам. Она отказывалась от его предложений, он не разделял ее идеи. Их было двое, и при этом они были одиноки. Конечно, при таком раскладе любой блеск в чужих глазах заставлял Катю мучиться еще больше. И засыпать еще раньше – зачем ждать кого-то, кто не торопится домой?
– За что ты полюбила Вадима? – спросила Ирина.
– Заботливый он такой всегда был… Я с ним уверено себя чувствовала…
– А сейчас он не такой?
Катя задумалась. Да, вроде, ничего и не изменилось. Может, как-то проходит в более спокойном режиме.
– Мне кажется, мысль с романтическим отдыхом великолепна. И еще прекраснее она оттого, что ее предложил твой муж. Похоже, ему не все равно. Как считаешь?
 – Считаю, что запахло романтикой, – улыбнулась Катя. – А помнишь, как ты в пять лет влюбилась в снеговика и тщательно одевалась перед выходом на прогулку?
– Боже мой, и ты помнишь эту жуткую историю? – рассмеялась Ира. – Я была уверена, что снеговик заколдован и оживает ночью, превращаясь в прекрасного принца!
 – Ха, ты целую зиму сводила маму с ума, заставляя наклеивать блестки на рейтузы. Ты была влюблена целых три месяца!
– Ой, а ты, когда была маленькая, брала хозяйственные сумки, набивала их одеждой из шкафа, садилась на диван и по часу сидела, не шелохнувшись. А когда мама тебя спрашивала: «Что случилось?», ты отвечала, чтобы она тебе не мешала, потому что ты едешь на электричке.
– Господи, ты-то откуда знаешь? – удивилась Катя.
– А мне мама рассказывала.
– Мама? Про меня? – Катя замолчала.
 – Да, мама много чего про тебя рассказывала.
Катя резко встала и поставила чашку в раковину.
– Спасибо за кофе. Правда, очень вкусный. Мне пора на работу – хочу в церковь заскочить на пару минут.
Ирина тоже встала и как бы ненароком пробормотала:
– Только не говори ничего про деепричастие…
– Деепричастие? – замерла Катя.
– Когда тебе было десять лет. Помнишь, вы ходили с мамой в церковь причащаться, и священник спросил тебя, знаешь ли ты, что такое «причастие». Ты и рассказала ему про причастие, деепричастие, чем они отличаются да еще про причастный оборот. Помнишь?
– Помню, – улыбнулась Катя.
Томик подбежал к Кате и лизнул ногу. Складывалось ощущение, что он тоже что-то помнит, но не может сказать. А как еще объяснить вид собаки-улыбаки?

 
9 глава

– Отдыхать? – с улыбкой поинтересовалась Таисия Николаевна, когда двери лифта открылись на первом этаже.
В пятницу утром Катя с Вадимом были вместе. Да еще и с сумками.
– Отдыхать, но ненадолго. Дома осталась Ирина, если что-то нужно будет – обращайтесь,  – ответила Катя.
Таисия Николаевна одобрительно закивала головой.
– Повезло тебе с сестрой. И девушка хорошая, и с Томиком поможет.
Катя вежливо попрощалась с соседкой. Вот уж кому повезло – так это Томику. В последнее время было замечено, что Томик по вечерам предпочитает проводить время именно с ней – заглажен и начесан по самое «не хочу». А может быть, любовь была связана с собачьими вкусняхами, которые Ирина приносила каждый вечер, возвращаясь со своих курсов.

Отель, в котором Вадим забронировал три дня, действительно, оказался уютным и очень романтичным. Бросили сумки, переоделись и сели за столик, на котором уже предусмотрительно горели свечи. Давно супруги не имели такой возможности остаться вдвоем. Что им мешало? Работа, настроение, отсутствие желания, в конце концов. В начале семейной жизни Катя с Вадимом частенько бегали в какие-нибудь кафешки и смотрели друг на друга влюбленными глазами. Сегодня они хотели повторить что-то подобное.
– Ты как?
– Нормально. А ты? – свечи горели, на столе вкусная еда. А разговаривать на лирические темы было непривычно.
Оба замолчали, Катя вилкой ловила горошины в тарелке – пока одна не выскользнула из плена на стол.
 – Нам надо поговорить, – предложил Вадим.
– Конечно, надо. Я тебя слушаю, – отозвалась Катя.
– И я тебя слушаю, – улыбнулся Вадим.
– Как у тебя дела на работе?
– Хорошо. А у тебя?
– Нормально.
Первым засмеялся Вадим. Катя подхватила настроение. Уехать от дома за двести километров, чтобы выпить шампанского и узнать, что дела друг у друга идут нормально. Что там Ира советовала? Общие цели? Задачи?
– Вадик, о чем ты мечтаешь?
– Мечтаю? – Вадим задумался. – Наверное, я бы не отказался от мастерской.
– А ты знаешь, что у Вселенной сложности с частицей НЕ. Она тебя слышит как «Я бы отказался от мастерской».
– Да? Такие нюансы? Ну, тогда я бы хотел, чтобы у меня была мастерская. Все мужики шли бы в гараж, а ты бы меня искала в мастерской.
Одна свеча от неожиданности потухла, но на романтическую обстановку это не повлияло.
– Ты бы шкатулки делал в мастерской? – уточнила Катя.
– Не только. Мне еще игрушки нравятся. Маленькие такие, деревянные.
– Игрушки? – Катя вздохнула.
– Да. Но это практически ювелирная работа. Я посмотрел пару мастер-классов – сложно. Но очень хочется научиться.
Катя молчала – даже перестала охотиться на горошины.
– А ты о чем мечтаешь?
– Чтобы с твоими игрушками было кому играть.
Катя с Вадимом снова замолчали, тема стала скользкой и не романтичной. Вадим решил взять управление в свои руки.
– Кать, мы с тобой уже это все проговаривали. И я повторюсь: мне хорошо живется с тобой. Без детей. Я не чувствую себя неполноценным или еще каким-то. Единственное, чего я хочу, чтобы мы с тобой не ругались. Чтобы не злились друг на друга. Вот…
– А вдруг через десять лет ты передумаешь? И уйдешь к той, которая родит тебе ребенка?
– Катя, ну сколько можно! Если бы да кабы. Давай жить и радоваться тому, что у нас есть. Вот ты в последнее время как будто бы ничему не радуешься. Все так плохо?
– А чему радоваться, Вадик? Дома скучно. На работе все наперекосяк, только злит.
– Может, пора тогда сменить работу?
– Да что ты? И куда я пойду? Искать другое издательство с такими же одаренными писателями? – Кате показалось странным, что Вадим не понимает таких очевидных вещей.
– Нет, я имею ввиду вообще другое направление. Сейчас много всяких курсов. Вот кем ты мечтала быть в детстве?
– Ой, Вадик, не смеши, – Катя на самом деле улыбнулась. – Я мечтала стать парикмахером – мне всегда нравилось возиться с волосами, делать прически. Сейчас даже есть специальные куклы, которым можно делать стрижки, а в свои юные годы я перепортила столько пластмассовых красоток, – щеки у женщины раскраснелись, глаза заблестели.
– А сейчас тебе нравится возиться с волосами? – задал Вадим предательский вопрос.
– Конечно! Я всегда делаю прически Жанке и девчонкам. Жанна у меня спрашивает совета по той или иной стрижке, и я никогда не ошибаюсь. Я…
– Иди учиться,  – перебил Вадим.
– Куда? – растерялась жена.
– На курсы парикмахеров – их полно в Москве. Учись. Практикуйся. Работай.
Катя даже растерялась от такой дерзости. Она окончила филологический факультет, уже сто лет работает редактором. И вдруг пошла да выучилась на парикмахера!
– Вадим, ты в своем уме? Даже если я выучусь – где я найду клиентов? И кто мне довериться, и вообще…
– И вообще надо в себя верить, – перебил Вадим. – Моей зарплаты хватит на то, чтобы мы не умерли с голоду. Когда выучишься, повесь объявление в нашем подъезде, что ты теперь мастер, и готова стричь-красить на дому за пятьдесят процентов от привычной стоимости. По-соседски.
– Ой, я не могу! Екатерина Аверина – парикмахер! Премиум-класса! – Катя рассмеялась, но видно было, что мысли ее где-то далеко. Не за столиком она сейчас, а совершенно в другом месте.
– Вот я в тебя верю. А ты в себя? – сделал Вадик контрольный выстрел.

За три дня Катя узнала, что у Вадима на работе конфликт с коллегой. Это было удивительное чувство, когда они вместе разрабатывали план действий. Странное командное чувство. Вадим узнал про Писько-Ленского, который писал ужасные романы и доводил до белого каления всех литературных редакторов. И даже попробовал себя в роли клиента – после прогулок по осеннему лесу написал небольшое эссе, которое Катя оценила в качестве редактора.
А еще они вместе посмотрели мастер-класс по изготовлению деревянных игрушек. И серег – об этом жена отдельно попросила Вадика (намек есть намек). Они много гуляли, делились планами и узнавали друг друга с разных сторон. В этих двух головах появилась шальная мысль о даче – неужели так действовал пьянящий воздух? В конце концов, Ира ведь говорила об общих целях. Так почему бы и нет? А еще Вадим вспомнил про родинку у Кати в виде полумесяца на внутренней стороне бедра…


10 глава


 – Вы знаете, что этот цветок называют «женским счастьем»? – понизив голос, будто сообщает секрет, сказала продавщица.
– Нет, мне он просто понравился. А теперь получается, что я перестану ругаться с мужем? – Катя улыбнулась – все складывалось одно к одному!
– Да! – едва не закричала продавщица – как будто бы от возможности спасти чью-то чужую семью. – Спатифиллум избавляет от ссор и недомолвок с мужем и помогает отношениям стать более гармоничными!
Катя уже попрощалась, держа в руках зеленое чудо с нежными белыми цветками, как вдруг вспомнила про будущую дачу.
– А на улицу? На улицу его можно выносить? – в ее голосе зазвучала тревога, будто уже завтра у них появится свой домик, и они все уедут на эту прекрасную, пока еще неведомую дачу. А кто будет сохранять гармонию?
– Летом можно вынести спатифиллум на улицу, но только в сад, под тень деревьев. Место должно быть тенистым всегда! Если попадут прямые солнечные лучи, то они прожигают на растении желтые или бурые пятна – появляются ожоги. Но и в темноте цветок тоже не держите.

Странное дело – всю жизнь цветы разводит мама. Катя же всегда за километр обходила ярмарки, горшки, цветочки, отговариваясь: «Мне они не нужны. У меня был кактус и тот засох». И вдруг такое сильное и необъяснимое желание купить домой цветок. Прямо любовь с первого взгляда! Катя прямо-таки ощутила, как по венам вместе с кровью текут пузырьки радости. Она присела на скамейку и достала телефон.
– Мам, привет! Я тут это … купила спли.. спати… с белыми цветочками…
– Спатифиллум? – обрадовалась мама. У нее уже был приготовлен миллион советов по разведению, поддержанию, содержанию, размножению и еще много всего, заканчивающееся на -ие.

Ирина уже была дома и делала вид, что не замечает влюбленного взгляда Томика. Пес был покормлен, выгулян и даже получил порцию вкусных собачьих палочек, которые, согласно рекламе, не позволяли кариесу захватить собачью пасть.
Найдя уютное местечко для спли… спати… короче, для Фили (как его успела назвать Катя по дороге) и разложив продукты в холодильнике, Катя, удивляясь своей смелости, неожиданно сказала сестре:
– Ты знаешь, я почему-то чувствую себя невероятно сильной.
– Это здорово, – поддержала Ирина.
– Почему-то кажется, что мне все по плечу. Откуда это чувство?
– Может быть, потому, что у тебя появились какие-то ориентиры в жизни? Пока их не было, ты чувствовала себя уязвимой.
– Может быть, не знаю. Я вспоминаю, когда во втором классе шла домой с одноклассниками и вдруг решила выпендриться. Я сказала, что могу управлять ветром. Естественно, мне никто не поверил. А у меня, наоборот, какая-то непонятная вера в себя появилась. Я поднимаю руку, напрягаюсь, тут вдруг порыв ветра, и пацану, который громче всех смеялся, прямо в лицо прилетает пакет. Ой, как все испугались, а парень стал орать, что я ведьма. Меня потом еще некоторое время обходили стороной, но это и к лучшему. Если честно, я больше не экспериментировала. Может, мне хотелось, чтобы вера оставалась со мной подольше.
– Кать, так ты ведьма? – наигранно испуганно спросила Ирина, и сестры рассмеялись.
– Пойдем на улицу – проверим, – подыграла старшая.

Катя, действительно, собиралась выйти на улицу, но перед этим ей нужно было сделать одно дело. Она села перед чистым листком бумаги и начала писать. Оказалось, что это совсем непривычно после компьютера. Пальцы затекали и противно ныли, приходилось каждые несколько минут делать паузу и разминку. Когда листочек был исписан с двух сторон, Катя запечатала его в конверт.
– Томас, гулять!
Ошалевший от радости Томик (загуляли его, загуляли) зацокал короткими лапками возле двери. Катя вышла из лифта и замедлила шаг. Ну вот, дело сделано – белый конверт скользнул в почтовый ящик Таисии Николаевны. Да, это письмо не от родных, но и от соседей тоже ничем не хуже, верно?
Открывая дверь на улицу, Катя неожиданно столкнулась с мужем.
– Вадик! Так рано?
– Да что-то мне расхотелось перерабатывать. Дома теплее, вкуснее и светлее. А еще можно и погулять перед ужином, – Вадим взял жену за руку, и они пошли гулять с радостным Томиком.


11 глава


– Екатерина, кажется, мы уже обсуждали необходимость щадящей корректировки стиля уважаемого Игоря Кирилловича. Он снова жаловался, что Вы очень грубо обходитесь с его рукописями, –  Пал Палыч был зол. И это было плохо.
– А я могу проголосовать за другого редактора? – спросила Катя.
– Очень смешно, Екатерина Александровна, –  не улыбнулся начальник. – А я тоже могу проголосовать за другого редактора?
Намек был понят.
Когда до конца этого неприятного рабочего дня оставалось два часа, позвонила Ирина.
– Катя, что-то с Томиком происходит. Его два раза вырвало, он лежит и ни на что не реагирует.
– Еду, – коротко ответила сестра, выключила компьютер и под удивленные взгляды коллег вышла из большого, светлого и неуютного офиса.


– У него рвота какого-то желтого цвета. Кать, надо в ветеринарку, да?
– Да. Вадим уже едет, – Катя старалась держать себя в руках, хотя ей было не по себе. Пес до этого никогда не болел.
– Томик, солнышко, ты что это разболелся? Скушал что-то на улице?
Томас вяло подвигал своим лисьим хвостом. Мол, хозяйка, объедки подбирать – это не ко мне. Я собака приличная – максимум могу в какашках повалятся. И то для выживания в этом суровом мире.
У Томика оказались какие-то проблемы с желчевыводящими путями. Как настоящий человек он прошел через анализы и даже УЗИ брюшной полости. Пока ждали в коридоре результатов, Катя обратила внимание на высокую коробку, которая жила своей жизнью – вздрагивала, слегка двигалась. В коробке оказался тощий и облезлый котенок, который пытался выбраться наружу.
– Ой, что же это за заморыш у вас тут? Чем болеет? – спросила Катя у проходившей медсестры, аккуратно потрогав котенка (а вдруг заразный).
– Ничем. Забирайте, – ответила сотрудница.
– В смысле «забирайте»? – растерялась Катя, с опаской поглядывая на заморыша.
– Подбросили его. Мы проверили – здоров. Но если на этой неделе не заберут, придется усыпить.
– Как это «усыпить»? – Катя села с активным комочком в руках рядом с мужем. Томик лениво посмотрел в сторону хозяйки: что за уродца она держит на коленях? А, не стоит обращать внимания.
– Держать у себя не можем – мы же не приют, – спокойно ответила девушка. Как будто судьбу животных они решают пачками, и плюс-минус котенок – это уже мелочи. Вот на днях слона усыпили – никто брать не хотел.
Малыш тем временем карабкался по Кате, попискивал и, похоже, пытался отвоевать немного ласки.
– Ну что же вы такое говорите! Куда нам забрать? У нас собака! Спатифиллум! – при последнем аргументе медсестра удивленно приподняла брови. – И вообще, я никогда не любила котов! Вадик? – Катя обратилась к мужу, как к какому-то решающему мнению.
– Да я всю жизнь их терпеть не могу! – подтвердил Вадим. Котенок наконец дополз до Катиного подбородка.
Домой семья возвращалась с Томиком на руках, списком лекарств для лечения и худым облезлым заморышем, которого решили назвать Крокус.

Катю слегка шатало от усталости и вороха мыслей: проблемы на работе, болезнь собаки, новоиспеченный член семьи – есть ли дома молоко? Лоток им в ветеринарной клинике торжественно вручили.
В подъезде они встретились с Таисией Николаевной, которая ждала лифт. Увидела Катю с Вадимом и заулыбалась.
– Катюша, я тебе хочу сказать не просто спасибо, а огромное спасибо. Я перечитала несколько раз. Представляешь, я, старая бабка, смеялась! Такие истории у тебя интересные. Спасибо!
Катя застеснялась. Вадим стоял рядом и ничего не понимал. Но сейчас они поднимутся домой, и она ему обязательно расскажет, как сидела и писала про свою жизнь и всякие смешные истории из нее восьмидесятитрехлетней соседке, которая когда-то очень любила получать письма и до сих пор проверяет почтовый ящик.
– Ой, а кто это у вас?
Не было сил долго объяснять, поэтому Вадим отделался лаконичным:
– Крокус.
Таисия Николаевна даже виду не подала – Крокус, значит Крокус. Так надо. Видно, что ребята устали, не нужно сегодня мучить расспросами. Только не удержалась от одного главного вопроса, когда двери лифта уже начали закрываться, чтобы отвезти Таисию Николаевну на свой этаж.
– Катя, а можно я тебе тоже письмо напишу?

12 глава

Свадьба Игоря и Полины была довольно скромной: несколько друзей со стороны жениха и три подружки со стороны невесты. Никаких ведущих – обстановка практически семейная. Вместо пышного наряда Полина была в белом длинном платье, Игорь в джинсах и белой рубашке. Только фотографа заказали, чтобы остались фото на память. Игорек на собственной свадьбе был неприлично счастлив. Как у мужчин все происходит? Замужем – значит, моя. Моя женщина! В принципе, у женщин мышление не сильно отличается. Но сегодня Полина была не только мила, но и как-то непривычно умиротворена. Шампанское для гостей, напитки покрепче, пылкие признания и пожелания молодым. Уложились буквально в три часа – на следующий день новая ячейка общества отправлялась в свой первый в жизни медовый месяц.
– Наверное, у них скоро будет ребенок, – неожиданно сказала Катя Ирине, когда они остались на кухне одни. Вадим немного перебрал на свадьбе и уже отправился спать.
– У кого? – растерялась Ирина.
– У Игоря с Полиной. Она совсем не пила алкоголь на свадьбе.
Сестры никогда не обсуждали невозможность Кати иметь детей. Тема была очень болезненная, а потому запретная. Но Ирина понимала, что сестре нужно об этом поговорить. Пора выпускать своих монстров наружу и учиться с ними жить, а не прятать их в душе.
– Наверное, тебе было тяжело, когда мама сказала про мою беременность, – вздохнула Ирина.
– Тяжело?.. – переспросила Катя. – Я рыдала три дня. Ты, извини, конечно, что я это говорю. Но мне тогда хотелось трясти тебя, как игрушку и спрашивать: «Почему ты? Почему именно ты? Чем ты лучше меня?!»
– Я тебя понимаю. Правда, понимаю. И очень рада, что ты мне это сказала.
– Рада? – Катя на мгновение отключилась от мыслей о Полине.
Ирина поставила перед сестрой высокую чашку с горячим чаем, которую можно обхватывать ладонями и греть руки.
– Рада, что ты можешь мне рассказать. Про эти ваши попытки. Про ЭКО, которое оказалось напрасным. Так ведь, Катечка?
– Говно это ваше ЭКО, – зло отозвалась старшая сестра. – Когда я поняла, что у нас ничего не получается, как у нормальных людей, – Катя подчеркнула слово «нормальных», – мы пошли в центр, выбрали врача. Сдали все нужные анализы. Ира, ты не представляешь, как их много! Это только перед ЭКО! А после этого стимуляция суперовуляции, отслеживают рост фолликулов и эндометрия, берут пункции, оплодотворяют эти …как их…ооциты. И переносят эмбрионы в полость матки. И у меня все получилось с первой попытки! Был короткий протокол, около двух недель кололи гормоны в живот. Под наркозом взяли пять яйцеклеток, из них пять оплодотворились. Отошла от наркоза, болел живот. Подсадили две яйцеклетки (остальные должны были заморозить, но не получилось). Знаешь, что самое страшное для меня было? Это когда начались месячные. И тогда я волком выла. И еще раз выла, когда мы опять через все это прошли. Клинику сменили, но снова не получилось. Вадик уже устал меня успокаивать: «Давай усыновим, если ты так хочешь!». Он уже на все готов был, лишь бы меня как-то в чувство привести. Хорошо, что не хватило ума на это пойти – только и могла в комнате с задернутыми занавесками сидеть и жалеть себя. Я же больничный специально брала, поэтому у меня было много времени для жалости.
– Ты с кем-нибудь разговаривала в это время? – спросила Ирина.
– Нет. Вадим устал от меня, от моих истерик. А через месяц мама сказала, что ты беременна.
Они обе замолчали. Через несколько секунд Ирина вздохнула:
– Бедная ты моя, бедная. Как же тебе было тяжело…
Катя молчала. Она вспоминала то ужасное время, когда весь мир на нее ополчился и старался побольнее ударить. За что?
Ирина отцепила руки сестры от чашки с остывшим чаем и взяла в свои руки. У нее был такой спокойный и уверенный голос: сестра рассказала, как важно выражать свои чувства – и ничего страшного, что они негативные. Наоборот.
– Семья – это место, где проявляется близость и любовь. А еще обида и даже ненависть. Ты имеешь полное право говорить о своих чувствах. И это нужно обязательно делать! Но есть определенные нюансы. Смотри на меня. Первое правило – нужно успокоиться. Дыши медленно, полной грудью. Вот так, молодец. Второе правило: нужно отделить человека от его качеств. Не надо говорить человеку, что он лентяй, неряха или негодяй. Понимаешь?
Катя кивнула.
– Когда ты говоришь человеку, что он такой-сякой – у того сразу включается защита. Диалога не получится, и все будет напрасно. Третье правило – расскажи о своих чувствах. Например, ты ждала Вадима к ужину, а он пришел через три часа. Не говори ему в сердцах «Ты вечно опаздываешь» –  замени на свои чувства – «Я очень расстроилась, что ты не пришел к ужину. Мне очень хотелось посидеть с тобой и пообщаться». Понимаешь?
– Понимаю, конечно. Ты как с ребенком со мной говоришь, – улыбнулась Катя. Это было довольно непривычное ощущение, когда тебя чему-то учит младшая сестра.
– Ну и четвертое правило – смягчи критику комплиментом. Скажи, что ты очень любишь сидеть с ним по вечерам, потому что он интересный собеседник. Поняла? Итак, чтобы разрешить конфликт, нужно: успокоиться, отделить человека от его качеств, рассказать о своих чувствах и смягчить сказанное комплиментом.
– Напишешь на бумажке? – пошутила Катя.
– Ты мне сейчас расскажешь о моей беременности и своих чувствах. Давай. По правилам,
– Ирина отпустила руки сестры, чтобы не оказывать никакого давления.
– Я тебе должна рассказать, что я чувствую? – Катя растерялась.
– Да. Подыши. Отдели меня от моих каких-то негативных качеств…
– Я поняла,  – Катя молчала, часы на кухне тикали. Наконец, она решилась. –  Ира, у тебя все получалось лучше других. Я всегда тебе завидовала, что тебя любит мама, у тебя есть папа, ты умница и красавица. И, похоже, я тебе за это мстила иногда. Помнишь, как я тебя «теряла»? Ходила по квартире и говорила: «Ой, а где же Ирочка? Только что здесь была и пропала!» А ты прыгала передо мной и кричала: «Катя, Катя, я здесь!» Долго я тебя так мучила...
– Помню, – улыбнулась Ирина. – А еще я помню, как помогала тебе утром проснуться, чтобы идти в школу. Меня запускали к тебе в комнату, я залезала на кровать и пальцами пыталась открыть тебе глазки со словами: «Кака, вставай!» Я тебя «Какой» называла – ты так злилась.
– И это помню, – подтвердила Катя. И пальцы у тебя были, как сверла. Но ты так вкусно пахла… Она снова замолчала, как будто пыталась вспомнить запах младшей неугомонной сестры. На лбу снова появились морщинки. – А теперь тебя будит по утрам сын – у тебя ведь есть Мишка, а у меня Мишки нет. Он мой единственный племянник, а мне кажется, будто ты снова какой-то приз получила. А я недостойна. Да, я не достойна иметь детей. Но ведь ты же, на самом деле, ни при чем. Ты всегда была замечательной сестрой с пальчиками-сверлами. И ею осталась, – Катя договорила и расплакалась. Иринка вместе с ней.
На кухню пришел Томик – посмотреть на ревущих женщин. По штанине уже лез на помощь худющий Крокус. Только Вадик не участвовал в семейном плаче. Но Катя знала, что скажет ему завтра – как она волнуется за его прекрасную и столь любимую ею печень.

13 глава


Вадим с Катей собирались на работу. Иринка уже успела погулять с Томиком, Крокус наглажен и день ото дня становится краше: ему и Томику понадобилось всего пару дней, чтобы подружиться. Сначала у пса не было сил бороться с непрошенным гостем, а потом появились свои выгоды в виде теплого, хоть и тщедушного тела под боком. Да и молочка теперь можно было попить нахаляву.
Катя нанесла макияж и любовалась собой в зеркале.
– Вадик, что-то ты мне давно не говорил, какая я красотка, – пожурила супруга.
– А то ты не знаешь, – отбил Вадим подачу.
– Вот и не знаю, – Катя не сдавалась.
– Вот и знаешь, – «вышла на арену» Ирина.
–  Ну всеее! Товарищ психолог сейчас нас рассудит, –  рассмеялась Катя.
– В двух словах, я не на работе! – парировала сестра.
– У тебя есть еще… – Катя посмотрела на часы, – пятнадцать минут на то, чтобы вдохновить меня и научить самой себе говорить комплименты, не ориентируясь на мнение любимого мужа.
Любимый муж хмыкнул и пошел гладить совершенно нелюбимого котенка, который уже немного ошалел от навалившейся на него любви.
– Любовь к себе состоит из четырех составляющих: принятие себя, внимание к себе, саморазвитие и самодостаточность.
– Это значит, что я должна принять себя со всеми своими недостатками и заморочками, да?
Ирина кивнула.
– Лишний вес, нос картошкой, выпадающие волосы, кривые зубы… –  Катя вошла в раж, и сестра удивленно подняла брови. – Ну, я чисто гипотетически!
– А, гипотетически… Тогда да. Если мы себя любим, то принимаем свой характер, ошибки. Мы себя не оправдываем – слабости свои и прочее. Но перестаем испытывать чувство вины за свои недостатки. У меня была клиентка, которая так сильно себя ругала за развод с мужем и то, что посмела выбрать спокойную жизнь, что вместо свободы приобрела псориаз.
–  Это жестоко, – согласилась Катя.
– Второе составляющее любви к себе – это принятие себя. Дело в том, что мы осознанно или неосознанно стараемся быть принятыми обществом. Что это означает?
– Что мы ведем себя неестественно, –  подсказала Катя.
– Верно. Цепляем маску, привыкаем к ней. А потом не очень-то и понимаем – кто мы и что мы. А настоящие мы где-то в глубине. Но ведь из-за этого происходят всякие внутренние конфликты, а мы не можем понять их причину.
– Я готов скинуть маску! – неожиданно на пороге появился Вадим с тарахтящим, словно трактор, Крокусом на руках. – Я терпеть не могу тмин!
– Который я добавляю почти во все блюда, – тихо проговорила супруга. – А раньше не мог об этом сказать?
– Не хотел тебя расстраивать. А вдруг стерпится и слюбится? Но не получилось. Твоя сестра помогла встать мне на путь истинный. Вадик любит себя. Вадик хороший… –  с этими словами Вадим снова исчез.
– Следующее правило – это внимательное и уважительное отношение к своим потребностям. Ко мне часто приходят женщины, которые вполне бы могли получить медаль за великолепное исполнение своих материнских и супружеских обязанностей. Они встают ни свет ни заря, готовят любимые блюда для мужей и детей. А если такая женщина остается одна – для себя ей ничего не нужно, она обходится минимумом, даже не обращает внимания на свои потребности, потому что считает их неважными. Как обстоят дела со здоровьем? Заботится человек о своем теле и душе? Какие люди его окружают – с которыми комфортно или которые разрушают? Как обстоят дела с работой – можешь ли ты позволить себе получать удовольствие от работы или на первом месте другие критерии?
– Прям про меня, Ир. Давно все надоело в этом чертовом издательстве. Получается, что я себя не люблю?
– Игнорируешь свои потребности. К сожалению, это распространенное явление.
– Ира, у тебя осталось три минуты. Ты что-то говорила еще про развитие, – снова на кухне появился Вадим, так и не выпустив из рук Крокуса.
– Вадик, ты что, подслушиваешь? – подпрыгнула Катя.
– Не подслушиваю, а развиваюсь. Так что там про развитие? Книжки надо читать?
– Третий компонент любви к себе: саморазвитие, – продолжила Ирина. – Книги – это хорошо. Но речь идет о стремлении быть лучшей версией себя, стараться воплотить в жизнь все свои таланты и способности. Когда ты самосовершенствуешься – ты стремишься узнать больше, покорить новые вершины. И это тоже любовь к себе.
– А как насчет самодостаточности? – не останавливался Вадим.
– Ты знаешь, многие путают самодостаточность с мнением, будто бы человеку никто не должен быть нужен. На самом деле, нам требуется общение, принятие и любовь наших близких. Самодостаточность означает, что у человека нет болезненной зависимости от этих других людей и вещей.

До дверей офиса осталось буквально десять минут ходьбы, когда Катя увидела рекламный плакат «Международная школа Keune Design. Полный курс обучения начинающих парикмахеров включает в себя 1380 часов. В программу входит…». Катя остановилась, жадно читая про основы работы визажистом, занятия по трихологии, введение в колористику и прочее. Затем достала телефон и сфотографировала объявление. Не выдержав порыва души, Катя разбежалась До офиса оставалось семь минут ходьбы, когда Катя не выдержала – разбежалась и сделала знаменитое балетное па, когда в воздухе одна нога ударяется о другую. Двадцать лет так не прыгала!


14 глава

Катя почему-то вспомнила про учительницу русского языка и литературы, которая любила читать ее сочинения на уроке. Но не похвалы ради, а для того, чтобы унизить нерадивую ученицу. За что ее так невзлюбила учитель, Катя так и не сообразила в тринадцать лет. Но ощущения запомнила на всю жизнь – когда ты стараешься, вкладываешь душу, а тебя выставляют эдаким уродцем на сцене цирка. Может, поэтому она, Катя, рванула на филологический, чтобы доказать: «Я могу?!» Может быть, педагог стимулировала Катю к новым вершинам? Или, наоборот, заставила взять ненужную ей высоту?
Катя возвращалась с работы, перебирая в голове всякие интересные термины про профессиональное выгорание и прочие штуки, заставляющие человека страдать и запутываться. Настроение не прибавила болезнь племянника Мишки – высокая температура, кашель, насморк. Ирина старалась держаться, но, рассказывая утром разговоры с мужем, которые длились всю ночь, очень переживала. Оно и понятно – первый раз рассталась с сыном на такой длительный срок и в то время, когда ему плохо, нет рядом самого близкого человека. Нет мамы. «Зато есть папа – он не менее родной», – сказал Ирине муж Андрей. И есть самая лучшая на свете бабушка. Давай доучивайся и будешь болеть рядом». Тьфу, тьфу, тьфу!

Катя подняла голову и увидела вывеску, которая раньше ее пугала и расстраивала, а сегодня явилась просто каким-то маяком. «Детский мир»! Уже через полчаса она выходила из магазина с невероятно нежным мишкой для Мишки. «Мишка, ты должен защищать и оберегать своего взрослого хозяина. Я тебя заговариваю на добро и на то, чтобы, обнимая тебя, большой Мишка чувствовал себя в безопасности», – прошептала Катя и быстро посмотрела по сторонам – не заметил ли кто, как тетя разговаривает хоть и с шикарным, но все-таки игрушечным медведем.
Иринка еще не вернулась с курсов, но, судя по смс-ке, Мише стало намного лучше. Крокуса пришлось снять с занавески и немного поругать. Томик продолжал удивляться способностям нового товарища и, похоже, тоже пытался на время стать кошкой. Но для этого ему нужно было как минимум родиться не в образе корги. Вадим уже находился в пути домой. Катя решила поддержать близких и в кои-то веки закинула в духовку невероятную пиццу, которая просто обязана была порадовать членов семьи (и Катю, в первую очередь! Не забываем про любовь к себе, ага). Пока пицца распространяла запахи, заставляющие людей грешить (занимаясь чревоугодием), Катя набрала номер Жанны.
– Ты, похоже, забыла обо мне, – шутя пожаловалась Жанна. – А у нас Аня уже умудрилась стать предпринимателем – пока крестная на связь выйдет и научит уму-разуму.
– Предпринимателем? Она же только в одиннадцатом классе, – удивилась Катя.
– Да, представляешь, я ей денег в школу не даю, чтобы она пиццу не покупала. А эта предприимчивая девочка начала продавать одноклассникам мои прекрасные и полезные бутерброды. А на вырученные деньги что делать? Правильно – покупать пиццу!
– С ума сойти! – восхищенно сказала Катя. – Это ж надо додуматься!
– Додумалась. Я аплодирую. А у вас что? Я уже беспокоиться начала – не поубивали друг друга?
– Что ты, у нас тоже столько событий… Сестра как будто бы из скорлупы нас вытряхнула – мы с Вадимом успели отдохнуть три дня загородом…
– Ого! Давненько ты мне про такое не рассказывала, – удивилась подруга.
– Я купила домой такой обалденный цветок! Хочу! Хочу еще. Хочу дома оранжерею! Хочу дома джунгли!
– Катя, ты меня пугаешь. Что-то еще?
– Да, Жан, это не все. Мы тут взяли этого …котенка…
– Ой, ну хоть не ребенка. Но ты вроде кошек-то не любила. Томик ваш его не загрыз?
– Что ты – спят вместе. Пофырчали друг на друга первые пару дней. Так что у нас теперь и Томас, и Крокус…
– Крокус? Красивый и шикарный? Как этот ваш торговый центр в Москве?
– Ну… не совсем. Пока.
– Но это еще не все, – Катя думала – как бы подобраться к навязчивой идее сменить работу. – Я тут подумываю о том, чтобы стать …
– Фотомоделью? Дирижером? – подхватила подруга.
– Всего лишь мастером красоты. Парикмахером… – Катя даже зажмурилась – ой, что будет!
– Наконец-то! – закричала подруга. – Ты всегда такие вещи видела – пропорции, какой должен быть цвет волос, как сделать такую прическу, чтобы скинуть десять лет. Наконец-то!!!
– Ты, правда, рада? – растерялась Катя.
– Конечно, рада. Тебе всегда было это интересно. Если бы не твой «не пришей ноге филологический», к тебе бы сейчас очередь за километр стояла бы. Да ты бы записывала за год вперед! Да ты… – Жанна разошлась не на шутку.
– Подожди, Жан. Я пока в процессе. Есть тут у нас курсы, после которых можно стать звездой. Но не все сразу. Обучение стоит почти двести тысяч. Я пока начну откладывать деньги…
С Жанной они были знакомы уже много-много лет. Вместе сидели за партой, отправляли друг другу записки, когда их рассаживали. Секреты на двоих. Во время экзаменов в девятом классе они специально садились за разные парты далеко друг от друга. Пока Катя списывает со шпаргалки, Жанна зовет учителя и начинает задавать дурацкие вопросы. Потом наоборот.
Один раз, как вы помните, поругались – Жанка от горя познакомилась и почти замуж вышла. И вышла все-таки. И девчонок своих родила, у которых крестная мама, конечно же, Катя. Жаль, что их разделяет тысяча километров. Но для настоящей дружбы и это так, фигня на постном масле – есть мессенджеры, можно по видеосвязи общаться и с курьерской службой передавать друг другу подарки. Можно все. Почти все.
– Катя, я тебе пришлю деньги. Отдашь к лету.
– Какие деньги? – не поняла Катя.
– На курсы тебе пришлю. Иди сейчас учиться и откладывай. Не надо ждать. Тебя сейчас захватило, закружило – оставайся в моменте. А то соберешь свои двести тысяч и решишь на Турцию потратить. Всякое бывает.
– Жан…
– Не жанкай. Я так решила. На учебу Ане откладываю. А то может она сама себе отложит – с такими-то способностями! Так что все в порядке – раньше лета не понадобятся. 
Эмоции просто распирали Катю. От поступка лучшей подруги. От столь приближающейся мечты. Ей было очень страшно. Очень. Но почему-то еще хотелось вскочить на обеденный стол и начать танцевать.


15 глава

Вадим вернулся с прогулки счастливый – будто не он Томика выгуливал, а наоборот. Пока пес жадно поглощал свой собачий завтрак, Вадим быстренько переоделся и поймал Катю с зубной щеткой в руках (почти во рту). В руках у него было очаровательное кашпо.
– Кать, я продолжаю говорить на своем языке, но стараюсь его сделать для тебя более полезным. Это для Фили.
– Боже мой, какое очаровательное! – вид у Кати соответствовал виду человеку, которому только что вручили бриллиантовое колье.
На шум и крики прибежала Иринка.
– Сам? А может, купил?
– Да сам. Спасибо вашим посиделкам – никто не отвлекал делать подарок любимой женщине.
Катя обняла Вадима и вдохнула в себя родной запах. Еще совсем недавно он был немножко чужим, другим был. И вот снова –  самый родной!
Что за штука такая – настроение. Когда тебе плохо, все кругом неправильное, отталкивающее. Ищешь подтверждение этому искаженному миру и обязательно находишь. А когда кровь бурлит серотонином, даже первое в твоей жизни кашпо кажется идеальным. И ничего больше не надо – все есть. Еще пару месяцев назад Катя хотела сбежать в горы, на Север, в Африку. Она перестала чувствовать мужа, ей показалось, что больше их ничего не связывает. А значит –  надо бежать. В какое-нибудь другое место, пускай там тебя любят. А если и там разлюбят, снова пускаться в бега. И искать, искать. Ни о чем не думать, ничего не делать – просто искать, кто бы тебя такую замечательную любил.
Вадим не уходил на кухню, стоял в дверях. Катя с трудом от него оторвалась, подошла к окну. На улице выпал первый снег, как пушок – невесомый и нежный.
– Вадик, давай сделаем стеллажи для твоих прекрасных шкатулок и кашпо. И для твоих будущих игрушек,  – предложила Катя.
– Давай, –  согласился Вадим.
Катя снова взглянула за окно. Какое все белое, какое чистое. И вдруг прямо перед подъездом увидела неровную и вытоптанную надпись: «Катя, я тебя люблю».
– Вадик! – взвизгнула жена.
– Ты так сильно хочешь сделать полочки? – рассмеялся Вадим.
– Ааа, я тоже тебя люблю!!!
– Что, вино открывать или все-таки на работу сходите? – крикнула из кухни сестра.
– Вино!
– На работу! – одновременно крикнули супруги.
И, конечно же, отправились заниматься своими служебными обязанностями, потому что для них еще не придумали язык любви. Или мы просто о них не знаем. Более того, вечером Вадиму пришлось задержаться, и вино девочки пили вдвоем. Разве только блинов не хватало.

– У меня на работе есть коллега – очень приятная женщина, – начала рассказывать Катя. – Сегодня застала ее рыдающей в туалете. Что случилось? Не начальник ее довел, и не муж от нее ушел. Довела родная мать – взрослую, состоявшуюся тетю, классного, между прочим, специалиста. В общем, эта женщина разведена и живет с мамой и двумя детьми. Как выяснилось, чуть что, родная мать кричит на родную дочь: «Отдай своих детей в детдом!» Причины могут быть разные – то сын из школы пришел, не стал борщ разогревать, налопался бутеров, а тут бабушка пришла на разведку. То младшая в садике ногу подвернула – мать сразу в крик: «Ты не можешь за детьми следить – отдай в детдом!»
– Ужас какой, – согласилась Ирина. – Дети все это слышат? 
– Слышат, конечно. Я так поняла, что маму она не может ни от воспитания отстранить, ни вообще закрыть доступ в семью. Мама-танк.
– Я сочувствую твоей коллеге. Ей однозначно нужна помощь психолога – сама она не справится.
– Я посоветую. Может, у тебя на курсах есть кто-то умный и местный? Потому что ситуация уже зашла черт знает куда – моя коллега решила с детьми съездить в санаторий. Новый год там отметить. У нас в профсоюзе шикарные путевки предложили. А мать как узнала – так в крик: «Не пущу! Детей погубишь! Ты не мать – лучше сдай их в детдом!»
– Слушай, ну у бабушки явно на лицо какое-то психическое расстройство. Либо твоя коллега что-то не договаривает, и, действительно, у нее все время бьются дети, их нечем кормить и не во что одевать, –  задумалась Ирина.
– С коллегой точно все в порядке. А вот с ее мамой нет. И знаешь, что я подумала, пока пыталась ее успокоить? Вот мы часто обижаемся на своих родителей: в угол ставили, конфет мало покупали, замуж выйти не разрешили… Но как это все глупо по сравнению вот с такими экземплярами, таким детством. Такой безумной взрослой жизнью. Правда, Ир?
– Правда, Катя…
– Поэтому я сейчас подниму тост за тебя и пойду маме звонить.
Ради такого случая Катя даже встала – все, как полагается.
– Я хочу поднять бокал за свою дорогую младшую сестру. Как же здорово, что ты приехала! – Катя на выдохе обняла сестру, стараясь не расплескать вино. – Как же хорошо, что не все в нашей жизни онлайн – и твои замечательные курсы в том числе!
– Как хорошо, что ты меня приняла, – парировала Ира. – Хоть и скрепя сердцем. Веря в то, что эти курсы не существуют онлайн.
– Ира?..
– И я тебя люблю, Катюш!


16 глава

– Чтобы получить третий разряд, нужно наработать, как минимум 1500 академических часов, – сказала Кате строгая женщина по телефону. – Вы же понимаете, чтобы получить работу парикмахера или стилиста в лучших студиях Москвы, нужна высшая категория и блестящая характеристика? Поэтому мы не приветствуем  краткосрочные курсы. Полный курс обучения составляет 1380 часов.
– А вы еще устраиваете на работу? – с придыханием спросила Катя.
– Конечно, – удивилась собеседница. – Международная школа Keune Design гарантирует дальнейшее трудоустройство своим выпускникам в лучшие студии красоты Москвы.
Щеки у Кати горели – так было всегда, когда она волновалась. Вот она – новая дверь. Уже приоткрыта, и осталось только принять решение: остаться здесь, в привычном мире, зная, что тебя ждет за углом? Или выйти из привычной зоны комфорта (как сейчас модно говорить) и стать обладательницей нового опыта. А может новой жизни? Новой судьбы? Катя посмотрела по сторонам – коллеги уткнулись в компьютеры, их ждали Ленские, Ивановы, Петровы – их ждала любимая (привычная?) работа и никаких перемен. Все расписано по минутам. А что ждет ее, Катю? Можно этому довериться и стать еще счастливее, увереннее, с радостью бежать к новым обязанностям и привычкам?
Телефон снова завибрировал, на дисплее отобразился незнакомый номер. На курсах парикмахеров, видимо, хорошо знают свое дело.
– Здравствуйте. Вас беспокоят из НИИ скорой помощи имени Склифосовского. Вадим Аверин ваш муж? Он попал в ДТП –  его сбила машина. Вы сможете подъехать?
Всего секунда понадобилась, чтобы мир для Кати перевернулся. Раз, и ты уже не там, на вершине, а в темном лесу у подножья. Катя с трудом вызвала такси – пальцы не слушались, приложение долго открывалось, машина не искалась. Пока такси спешило на вызов, Катя успела выскочить на улицу и два раза обежать вокруг своего издательства. Ей казалось, что если она остановится – случится что-то страшное.
Как Вадима могла сбить машина? Он же сам за рулем! Может, вышел в обед перекусить? Господи, почему она не положила ему с собой контейнер с едой?! Это она во всем виновата! Нужно было заботиться о муже, а не висеть у него на шее с поцелуйчиками.
Насколько серьезны травмы? По телефону ничего не сказали. Боженька, только бы он был жив! Пускай в реанимации, пускай с травмами – вылечим! Двести тысяч на курсы есть – Жанна не обидится. Она, Катя, возьмет еще десять романов Ленских-Писько, только бы Вадичка был жив. Она будет все делать, что ей скажет руководство, она никогда не будет возмущаться. Сколько Жанна еще сможет дать денег? У Иришки нельзя просить – у нее Мишка маленький. Шуба! Она сможет продать шубу, которую Вадим подарил ей на десятилетие совместной жизни. Можно еще подрабатывать фрилансером. Так, что еще? Господи, только был бы жив! Господи, пожалуйста!!!
Не доезжая до Большой Сухаревской площади пару километров, такси встало в пробку. Катя даже не стала ждать, расплатилась и побежала в «Склиф», распугивая прохожих своим видом – распахнутое пальто, шапка набекрень.
Вадим лежал бледный, едва различимый по цвету с простыней. Катя сжала своими маленькими ладошками пальцы мужа.
– Господи, как же мне было страшно! У меня до сих пор руки трясутся. Вадик… Вадичка, ну зачем ты меня так пугаешь?
Муж, несмотря на состояние, с улыбкой прошептал:
– И эту неприятность мы переживем!
И улыбки, и песни были не совсем уместны, но Кате сразу стало полегче. Отпустил ее зверь, державший последний час в заложниках.
В палату заглянул врач, и Катя, чмокнув Вадима в колючую щеку, выскользнула в коридор.
– Как видите, состояние стабильное. Сотрясение мозга, конечно, есть, но это не смертельно. Ногу подлатаем – перелом не из простых, но справится. Попрыгает на одной конечности пару месяцев. Внутренних повреждений нет, и это самое главное.

Когда Катя оказалась возле автомата с кофе, ее охватило странное чувство какого-то бесконечного счастья. В десяти метрах в палате лежал муж – после аварии, да. Но живой! Родной и такой любимый. Дома ждал уже не сильно похудевший пес и уже не такой облезлый кот, но как здорово, что они есть. А еще сестра… Двадцать шесть лет она держала далекое расстояние с этим безумно близким человеком, но никогда не поздно что-то изменить. Исправить. И вообще, все хорошо. Все. Только кофе у них дурацкий! Катя почувствовала, что ее сейчас стошнит прямо на пол возле кофемашины. Ну что за кофе пошел – такое хорошее настроение готов людям испортить! Катя бросила стаканчик в мусорное ведро и побежала искать туалет.