Отцвели уже давно

 Виктор Матюк

Отцвели уж давно

Отцвели уж давно хризантемы в саду, я по самому заду зимнего сада неспешно бреду
И успешно веду на коротком поводу свою заветную мечту! Набросив на неё узду, впритык смотрю
На мирскую суету, хочу увидеть свою путеводную звезду, авось, увижу смутные очертания к утру,
Но вижу сущую ерунду, мне она, кажись, ни к чему, я верю в рок и судьбу, соображаю на ходу,
Прежние связи рву на ходу, но не упускаю из-под ног исхоженную вдоль и поперёк стезю!
В сумраке густом растаял отчий дом, грянул сильный гром над родимым крыльцом,
Темень за окном, словами делу не поможешь, только крылья заживо  сложишь,
Но помочь себе ничем уже не сможешь! Только голову заморочишь,
Даже если этого не очень хочешь, но всё равно не будешь выглядеть свежо!
Прошлое ушло безвозвратно, оно только во снах может вернуться обратно,
Неприятно стоять на промозглом ветру в пустом зимнем саду в самом дальнем углу,
Зачем наяву искушать рок и судьбу? Много лет кряду пухлые женские губы в яркой помаде
Оставляли жирные следы на измятой писчей бумаге, я же не сразу, а опосля
Видел, как под моими ногами горела земля, память от смуты до сих пор берегу,
Она рвёт подмётки прямо на ходу и швыряет наземь пожухлую прошлогоднюю траву,
Разбрасывает её огромными пучками между длинными цветочными рядами! Местами листва
Закрывает деревянные дома, здесь не слышна мирская болтовня, брожу полдня без толку,
Ищу в стогу сена маленькую иголку, тружусь, как в улье пчёлка, мимо пролетает двуколка,
Там веселье и гульба, к делу не пришьёшь слова, сказанные невпопад, был бы рад сделать шаг
Навстречу деве той, что блистала намедни своей красотой, но никогда не была святой!
За её спиной пристроились Амур и Купидон, весь мир под их пятой, они плетут любовные интриги
И мигом закрепляют их брачными узами, непрочными союзами славится красавец Гименей,
Он по половому признаку делит даже набожных людей, это гуляка и фарисей
Связывает в божьем храме их руки увесистыми брачными цепями, сказано между нами!
Нет выше морали ничего, кроме неё превыше лишь одно Всесильное божество!
Бог подставляет грешникам своё плечо, Ему тоже тяжело смотреть на тяжкий грех
Через чистое стекло, но рядом богиня Веста, на земле, а не небе её место!
Богиня чистоты в жизнь воплощает великие мечты, в её руке белое покрывало,
Но разноголосая толпа его много лет подряд не замечало! Отцвели уж давно те цветы,
Что я видел в окно, решено: уйду на дно, чтобы впредь никто не упрекал грешное естество,
Ведь оно виновно во всём, пусть гремит гром над раскрытым настежь окном,
Но в сердце моём наступил великий перелом, судьба взяла на излом того, кто был смешён
И слишком рано рождён для великих дел! Он был смел и удачлив, но драчлив, этот его негатив
Толпу удивил, хотя мужик свои изъяны от соседей скрыл, он пылко полюбил молодую цыганку,
Не горожанку, а обычную селянку, она ему стирала на конюшне портянки, он играл ей на тальянке
И по пьянке страстно полюбил, нет больше сил сопротивляться страсти, её порыв удивил толпу!
Он младую деву подтолкнул к нераскаянному греху, слухи тут же поползли по огромному селу,
Её родители заметили мышиную возню, и чем ближе к Пасхальному дню,
Тем сильнее слышны страстные речи, особенно под вечер!
Их разносил по всей округе промозглый ураганный ветер,
Его порывов городской сад в спешке не заметил, хотя вечер был светел, но не очень весел!
Раскидистый дуб нос долу повесил, а белая берёза исподволь пускала наземь горькие слёзы,
Только красная калина была счастлива от внезапно нахлынувшей гордыни, а вот тонкий вяз
В склоках и дрязгах между соседями по уши увяз, но ему никто не указ, он и на этот раз
Не посчитался с местным бандитом, прозванным антисемитом, его душа разбита,
Предстоит оплатить огромные кредиты, хотя нет таких законов, чтобы грабить чужие миллионы
По тихим речным затонам! Крики и стоны не слышны, хотя порывы ветра всё так же мощны,
Невдалеке вдоль железной дороги живут известные в округе земные боги, они катаются на дрогах
И без особой тревоги убирают изнеженные ноги от рытвин и канав, прав был наш государь,
Когда встарь готовил разбой и насилие, пытаясь, равенство вселить в Россию, но демоны злые
Захватили не только пустоши святые, но и свалки городские! В том саду, с которым я рядом живу,
Тишь и благодать, злобы людской нигде не видать, былая любовь будоражит остывшую кровь,
Я же смотрю на мещанскую жизнь со стороны, люди ничем не удручены,
Мужики веселы и стройны, они ходят налево от жены, но их мысли, как и прежде светлы!
Здесь ещё встарь своё место знала каждая псина и тварь, даже холодный февраль
Не смог свалить с ног царящий вокруг произвол, холод сюда с дальнего севера пришёл,
Себе убежище на востоке нашёл, теперь вся округа охает,
Оказалось, этот проходимец местных баб так мудохает,
Что они все скопом столпились за его порогом и просят у бога продлить холода и морозы,
Только бы не почить в бозе! Меняются позы, нет угрозы выкидыша, снегом припорошена стезя,
Оторвать бы от неё свои бесстыжие глаза, но нельзя: вокруг завеса из дыма и проливного дождя!
Душа затосковала ночью, её разорвала темень в клочья, их вижу воочию, не кляну судьбу,
Изредка на жизнь ропщу и вспоминаю молодость свою, проведенную в городском саду!
Душа до сих пор ещё жива, ей на память приходят страстные слова, а вот молодость ушла,
Не оставив и следа! У неё завязаны наглые глаза, они с грехом не раз соприкасались
И скромными ясным днём казались! От должников не скрывались, изредка колебались,
Когда робко кому-то в любви и страсти признавались! В те минуты люди были голы и разуты,
Фу ты! Остались прежними пешеходные маршруты, на них крупные литеры дворники начертали,
Потом они сами оказались в опале, а надписи те означали торжество радости и печали!
Все здесь тогда страдали и я один из них, многих давно уж нет в живых!
Народ и гол, и необут, лишь единицы  прилично живут и вникают в суть происходящего,
Но жалкое большинство не хотело знать ничего, и его маршрут пролегал в Сибирь,
Там вековая тайга раскинулась вглубь и вширь, я те времена ещё не забыл!
Жил да был чёрный кот за углом, а вот и тот дом, где он ночами резвился,
Мир к худшему изменился, дворец культуры совсем закрылся на три амбарных замка,
На пустыре мужики режутся в дурака, они на подпитии слегка! Над ними нависли облака,
Все мы бренны под Луной, мир большой, как шар земной, но он – не под нашей пятой!
Ходили слухи, что голодные люди ели макуху, изощрялись у подъездов старухи,
Они устали от повседневной бытовухи! Они знали наизусть десять заповедей Христа,
Читали молитвы с раннего утра, но духовная чистота прочь с родимых мест ушла и навсегда!
Закрыты наглухо уста, слухи гонят меня со знакомого с детства двора, только в саду городском
Можно идти прямиком к заветной звезде, забыв о холоде и не вспоминать о тепле,
Даже одевшись налегке, продолжаю хранить молчание,
Зная заранее, что наше сознание – не вечно, а земная жизнь – скоротечна!
Эпоха пробуждения разогнула колени, изменились убеждения за краткое мгновение
И молодое поколение сменило лозунги и слова, но людская молва до сих пор ещё жива!
В самом заде городского сада темень и прохлада, в стране, кующей рабство,
Поощряющей предательство и ****ство, надо держать нос по ветру,
И не ходить в шляпе из дорого фетра! Порыв набежавшего ветра может сорвать пол головы,
Увы, все мы пред богом грешны и перед господом равны,
Жизнь анахорета – не для современного разбитного поэта!
Мир смотрит на нас свысока, ямщик глядит на городской сад с каблучка,
Окраина - не велика, нет в ней хозяина, одна проталина вместо широкой тропы,
Вот если бы лучшие умы уверенность в себе обрели, тогда бы греха масштабы уменьшились!
Брысь с покатых крыш! Кис- кис! Куда не ткнись, к чему не прикоснись, везде одно и то:
Совесть легко меняется на барахло! Отдайте шляпу и манто, а то всё проиграю в карточное очко!
Не повезло! Судьба сама едва не сошла с ума! Моё дело – сторона, мне окраина не видна
Из открытого настежь окна, есть города, чьи жители смотрят на селян свысока, это – не я,
Это – горемычная толпа, что вдрызг пьяна от стакана перебродившего вина! Люди благородные
Стоят вдалеке, рядом с ними вертятся молодые девки на одном каблуке, румянец на щеке,
Букет алых роз в одной руке, а в другой – кошелёк тугой! Бог ты мой! Что сталось со страной?
Встарь  рядом с городским садом стоял городовой, мужик рослый и большой, с широкой спиной,
Он ходил по булыжной мостовой неспешным шагом, никто не матерился уличным матом,
Разговор вели интеллигентно, на поставленные вопросы отвечали компетентно,
Получили дивиденды немалые и даже люди отсталые не затевали распри и скандалы!
Мелкие детали легко пропускали мимо ушей, ямщик, не гони лошадей, ты кобыл пожалей,
Не стегай кнутом потных лошаденок! Потом нашёлся на Волге картавый поддонок,
В семье – четвёртый ребёнок, сущий чертёнок с самых пелёнок, не сильно умён,
Это он постоянно лез на рожон! Расцвели уж давно хризантемы в саду, а я прочь бегу,
Слёзы роняю на снегу, чужую беду руками разведу, а свою никак унять не могу!
А на том берегу люди ищут спасение, всё решают краткие мгновения, не хватает терпения
Для преодоления рытвин и ям, рядом с ними пьянь устроила сущий балаган!
Сизый туман завис над садом, никого не видно рядом, тёти и дяди при полном параде
Отправились в кино! Ё – моё! Там когда-то продавали «Эскимо», душа вспоминать не хочет,
Она что-то на ухо соседям бормочет, мы с ними вместе шли в сторону обетованной земли!
Немало верст прошли, истоптали каблуки, а хромовые сапоги с обеих ног сползли,
Впереди не видно ни зги, там туманы и дожди, облако пыли, иссякли силы,
Тогда мы молоды были, предано любили и верили в себя, нынче жизнь совсем не та!
Тлен и маета, темень и пустота! Вдалеке едва видна заснеженная горная гряда, но нам не туда,
Нас манит к себе полночная звезда! В отделе винном при участии половинном скупились алкаши
И на последние гроши вместо мака и анаши купили палёной водки, у них лужёные глотки,
Но нет маленькой стопки, бутылка без пробки может пролиться, тогда солнце затмится
И рожь не будет колоситься! К чему стремиться? Чем гордиться? Нечем! Болит печень,
Потухли храмовые свечи, никто – не вечен, бог с нами, он защищает этот мир словами!
Возникает само собой вопрос: как бы много крови здесь не пролилось? Спрашиваю небо строго,
Сам же ищу взглядом Господа-бога, но не видна с земли Его дорога, но ей богу мне не довелось
С ним с глазу на глаз житейские проблемы обсуждать всерьёз! В этом саду я бегал когда-то кросс,
Был бос, а когда подрос, обул кроссовки, с меня смелись на подпитку мужики, насупив брови,
Они жаждали молодецкой крови, но не тут-то было, здесь я впервые обрёл сильные крылья!
Ходит много кривотолков о зле и добре по этой многострадальной земле и что с того мне?
Вариант не лучший: зря тратить мощь и силы, но и жить среди полного равнодушья невозможно,
Вдыхаешь воздух осторожно малыми глотками, беседуешь с местными алкашами по душам,
Не перечишь несмышленым бабам и мужикам, а потом сходишь в местный храм и там,
Исповедуешься пузатым попам, становится легче жить в полупустом холодном  шалаше
При едва мерцающей свече! Осенив себя знамением Крестным по утрам в дни Воскресные
Глянешь на голубое поднебесье и скажешь честно самому себе, что единственное слово на земле,
Понравившееся мне – не пища на столе, а набожность в душе! Рядом с местной пивнухой
Между собой грызутся две старухи, звуки резкой оплеухи бьют, что мочи по левому уху,
В этой пивной хлопец молодой и в доску свой связался с бабой разбитной,
Не пришёл спать домой, поссорившись с женой, одним словом ушёл в запой,
Его домом стал сад городской, там забор сплошной и за ним, как за каменной стеной
Пацан зелёный, он лежит на траве, и разные мысли носятся по голове, рядом опавшие клёны,
Опустил огромный луг, ни одной души вокруг, на клумбах нет цветов, потеряна семья,
Потерян кров, эта мысль голову кружит, башка трещит, но жена с детьми и тёщей к нему бегут,
Жуть вокруг, они ему покоя не дадут! Ему бы с ночной смены уснуть хотя бы на тридцать минут,
Но кто знает, что у бабы на уме? Как кажется мне, она бы с радостью сказала ему гадости в лицо,
Но лишь лязгает зубами и боится бросаться бранными словами, её язык под семью замками
И потому молчит, каждое слово, как деньги, взятые в беспроцентный кредит,
За всё опосля надо платить вдвойне, всё поднимается в цене не по дням, а по часам!
Женщина в платке, туфли на ней на невысоком каблуке, короткая юбочка на ляжках не сходится,
Между ними страсть заводится, и даже Святая Богородица не сможет отвадить её,
Каждому – своё! Была семья, было хоть какое-то жильё, нынче некошеное жнивьё не радует глаз,
Всё погубила мимолётная страсть! Велика её власть, у неё огнедышащая пасть,
Стоит в неё двадцать первый палец положить, и ты обречён: услышать свой крик и стон,
Не дожив до своих похорон, пока не услышишь колокольный перезвон!
Дети трогают пьяного отца руками, жена лязгает зубами, он едва перебирает ногами,
Мало ли что ляпнет по пьяни, а потом будет жалеть, это надо в виду всем алкашам иметь!
Язык, как кнут иль плеть, может мимо уха матерное слово просвистеть, слегка голову задеть,
Возникнет резкая боль в душе, темно станет в голове даже при горящей свече,
Мир исказится, небо затмится, плоть обдует ветром страха, намокнет грязная нательная рубаха,
И что тогда? Не открывая глаз, вспомнить надо пару давно уже забытых фраз, присесть на унитаз,
Поразмыслить ещё раз о сути мирского жития, глядь, а уже закончилась твоя стезя!
Жена с виду – не ****ь, а заботливая мать твоих детей, что-то не нравится в ней,
Но под влиянием небесного светила, в грешной душе вновь совесть заговорила!
Что было, прошло! То-то и оно! Трудно жить грешно! Пусто на столе,
Грязь на давно немытом оконном стекле, а во дворе – бедлам,
Повсюду валяется неубранный хлам! В сарае лежит разорванный кожаный чемодан,
В нём ржавый водопроводный кран на солнце блестит, большая стирка в доме предстоит!
Обо всём надо бы забыть, прежде чем заново грешить!
Немного опосля можно вспомнить редкие мгновения любви и наслаждения, но смогу ли я
Понять самого себя до конца? На всё есть воля Творца! Ему принадлежат наши души и сердца!
Месяц золотой ходит по стороне родной и обжигает думы серым пеплом и потухшей золой,
Только в захудалой пивной можно почувствовать дух удалой, ветер шальной дует за кормой,
Я на полных парусах плыву домой! Дни идут своей чередой, раньше были времена,
А теперь моменты, даже у попа в божьем храме стащили дивиденды конченые хамы!
У меня алименты, плачу повышенные проценты, не мне звучат аплодисменты,
Спьяну приляжешь в бурьяне в городском саду, в огромной яме отойдёшь ко сну,
Но не предашь свою страну закоренелому врагу, зачем зазря хоронить судьбу,
Городской сад ближе к весне меняет собственный цвет, никому до него дела нет,
На центральной аллее валяется кипа неубранных газет, отныне и впредь будет наложен запрет
На грязные романы, мы же сами с годами стали нуждаться в рекламе,
Стою на боевом посту под городскими часами, жду незамужнюю даму, уходит жизнь,
Теряется всякий смысл самой чистой любви! Хамить прекрати! Воду в ступе не мути!
Ты душе мне не тереби! Освежи уставшие мозги! Прости, любовь моя, мне заблуждения былые,
Прости мгновенья роковые, прости моё бессилие, клянусь тебе на алтаре,
Что беспардонно жить - смысла нет ни мне, ни тебе, иные мысли гуляют по обезумевшей голове,
В сплошной и непроглядной тьме растаял едва заметный след былого жития,
Грех творится во вред многоголосой толпе, и покоя нет нигде и никому, в том числе и мне!
Странные миражи начерчены на городской стене, дивные разводы на грязном оконном стекле,
В сумраке густом виден соседний дом, небось, зябко и холодно в нём, там звучит патефон,
Над горизонтом взошла яркая звезда, словно пёстрая птица, едва вылетевшая из гнезда,
Я же к истине стремлюсь и никому в том лишний раз не признаюсь, теряю вкус к любви и страсти,
Хотя продолжаю в чужой кровати искать давно забытое счастье! Уходит жизнь из-под копыт,
Надоел устоявшийся с годами быт, грозовая туча вот-вот голубой небосвод затмит, дума о харче
Вечерней звезды намного ярче! Душа не терпит возражений, она зябнет без перевоплощений,
Нет в ней того горения, что было в былые времена, исчезли златые горы, услышав залп «Авроры»,
Скандалы и раздоры, буза и ссоры исчезнут из ветхого дома не скоро! Я же с душой торги не веду,
Накликаю на неё беду, но она не хочет свои дни опосля коротать в аду! Куда иду? Зачем живу?
Мысль летит выше двускатной крыши, её скрежет невдалеке слышу, но чётко ничего не вижу,
Крошится кирпич, его оставил на дворе старенький печник недели две тому назад,
Надо было ему сказать, что за собой положено весь мусор убирать! Ему на всё плевать!
Я тоже не стану до поздней ночи горевать, разложу кровать, улягусь на пуховую перину,
Приглашу в гости скромную дивчину, в прошлом неудавшуюся балерину
И усну в объятьях страстных, отвлекусь от дел ужасных, вдруг приходит мысль такого сорта:
Какого чёрта спасённый от рабства народ, смотрит назад, а не вперёд, там смешение земных вод,
Былые грехи уже не в счёт! Вот так и живёшь, слушаешь заведомую ложь,
Но не воспринимаешь её всерьёз, в худшую сторону изменилась страна,
Черные вороны уселись на высокие бороны и кричат, что устроят не согласным с ними сущий ад!
Пусть кричат, я тоже не стану молчать, забыты великие имена, порвана основная струна в голове,
Зло неспешно прошлось по многострадальной земле! Оно хихикает хмуро,
А перед глазами торчит новая аббревиатура, у бандитов губа – не дура,
Они пришли во времена Ельцина, и до сих пор крутится старая мельница у широкой реки,
В эти края наехали чужаки, с их лёгкой руки чувство меры и такта не подтверждают факты!
Оно где-то рядом, семейные узы разорваны семейным подрядом, только слепые и глухонемые
Гордятся делами России, она не впервые попирает каноны святые, слов больше нет,
А то изверги перешибут хребет, им веры больше нет! В городском саду пахнет сладко,
По дорожкам бегают маленькие лошадки, но воздух пропах порохом и свинчаткой,
Их привкус остался на зубах! Мир зачах, людьми движет страх!
Ну что ж… что посеешь, то пожнёшь! Назад положи, что не успел своровать и не дрожи,
Неисповедимы Господние пути! Приятно жить в глуши, слушать. Как шумят речные камыши!
Громкая фраза вырвалась случайно, кто-то крикнули и повторил её три раза: «Вира! Майна!»
И заветная тайна стала сама гулять по белому свету, на неё управы нету!
Она охмуряет веси и города, вот так всегда чуждая нам среда приносит много горести и вреда!
Предавшись горькой думе, вспомнил Гагры и Сухуми, подбил истраченную сумму
И неприятные думы подняли столько шума в голове, что изменилась в цвете зелень на траве,
Естественный процесс уже пошёл, но кое-кто туалета рядом не нашёл! Реет солнце свободы,
Оно угробило жизни годы, и разобщило великую Русь, рухнул могучий Союз и пусть падает долу,
Мы заново отстроим отчий дом, построим новую школу, посадим огурцы, вырастим помидоры,
И тут же прекратятся досужие разговоры о братстве и равенстве, их нет нигде,
Даже на примятой в городском саду траве! Там в самом заде беснуются бабы,
Все они на передок слабы, но легко преодолевают глубокие рытвины и скользкие ухабы!
Народ здесь знатен, но не богат, с виду – хват, но он этой жизни не рад, старший брат любит взять
Деньги в долг, но возвращать его будет брянский волк! Он контракт одним махом расторг,
К горлу подкатил комок из слюны и слёз, смеяться брось, все мы вправду и всерьёз
Стремительно падаем под откос, уходим по одному в тень отдельно стоящих русских берёз
И потому нет дела никому до чужих проблем! Своего горя хватает всем! Мне же один хрен:
Где, когда и с кем, но зачем создавать себе множество лишних проблем? Расцвели уж давно
Хризантемы в саду, предчувствуя беду, не рукоплещу судьбе, а бью её по голове,
Пытаюсь скрыться в толпе, авось, повезёт мне, но не тут – то было, сирены завыли,
Они старческий пыл мгновенно охладили, а люди злые очи ложью затмили, суть исказили
И былые долги до сих пор не возвратили! Так бы и дальше жили, но страсти земные,
Кажись, не впервые вышли на позиции передовые! Они без опаски предали ложь огласке,
Грехов под завязку и что? Не сочувствует никто! Древо жизни, свои ветви распластав,
Примяло снег посреди пожухлых трав, испоганило семейный устав, вознесло наверх тирана,
Звуки церковного органа слышны из католического храма, странно чрезвычайно, но не случайно
Ветер в окно к нам стучит, надо бы ставни намертво закрыть и спящую красавицу не разбудить!
Трещит под окном сухая ветка точно так же, как моя грудная клетка, шум на всю округу,
Но о предстоящем недуге ничего не говорит, душа горит и сердце плачет, что всё это значит?
Процесс очищения начат, но народ, знай себе, на речной заводи рыбачит, бабы едва не плачут,
На своём горбу грех везут, но меняется суть земного бытия! У нас одна общая для всех стезя,
Свернуть с неё никак нельзя! Жизнь опровергает ложь, каждый изъян на себя не похож!
Ветвистая ива склонилась над проточной водой, в суете мирской народ мчится галопом
По долинам и горам, изредка заскочит на пару минут в божий храм, помолится там
Всесильным небесным богам, но боги земные имеют зубы стальные, им не впервые
Нарушать традиции вековые! Мучительно сложно наблюдать со стороны, как дети войны
На голод и холод обречены, из них выбраться невозможно,
Россия немытая вырывает из груди сердце немощами вдребезги  разбитое!
Под пенье речитатива страна подошла к древу подмытого со стороны крутого обрыва,
Не происходит дива, стезя уходит криво - то вправо, то влево, вот-вот свалится то древо в реку
И что прикажите делать простому человеку? Глаза ему косынкой завязать
Или пару напутственных слов на прощание сказать?
Надо душу растормошить, и народ не смешить, он сбежит восвояси,
Не вникнув ни разу в суть преображения, пролетят мгновения бытия,
Глядь, а уже кончается твоя стезя! Иди просто-напросто некуда!
Вокруг звенящая тишина: нет ни ветра, ни капель дождя,
Окрест каждого куста и маленького деревца едва-едва жужжит мелкая мошкара,
Она будет висеть до утра, пока холод не сменит жара! Трепещет тощая грудь,
Неустроенный быт искажает суть человеческого горя, серыми кажутся поля, леса и горы,
Только на просторе синяя даль предстала пред ясным взором! С глаз сброшены розовые шоры,
Стучат по садовой аллее железные шпоры, кони стоят у коновязи, я тоже к этим местам привязан
Незримыми путами земного бытия, плоть сгорает иногда от позора и стыда, но честна моя душа!
Скучно стало в нашем крае, я слова тщательно подбираю, но до сих пор сижу за сараем
И куда идти не знаю и даже не представляю: что делать и как мне быть? Так жить невыносимо,
Но не проходить же мимо воспоминаний юности и детства?
Вот и всё, что нам осталось от огромного Союза в наследство!
В карточной колоде было четыре туза, нынче ничего кроме очередного конфуза там нет,
Время ускорило собственный бег, обнищал простой человек, пусто в саду городском,
Плохо с жильем, городская власть ремонт откладывает на потом, прошлое поросло быльём,
Но мы живём и даже в сумраке ночном сами себе железные цепи куем! Вот мой дом,
Темень в нём, невдалеке, кажись, на реке звучит старенький аккордеон,
Не с кем лясы поточить, надо в холодный дом поскорей входить,
За его стенами могут убить за рубль иль два, убрать бы остатки пищи со стола,
Закончилась жратва, нет ни уюта, ни тепла! Унылая пора сюда самовольно пришла,
Разворошила душу и трусит её, как ураганный ветер стареющую грушу!
Морская волна досужую мысль швырнула на сушу, и стынь ледяная над ней легко порхает,
Порой забываешь, что приходящая грусть, лишённая мыслей и чувств, наталкивает на ложь,
Ну что ж   надо забить последний гвоздь в лавку ту, что всегда стояла на промозглом ветру,
На крутом речном берегу! Летят перелётные птицы в дали голубой, повсюду разбой,
Нет единства плоти с душой! Мне родина нужна, но рушится страна! О, времена! О, нравы!
Хочу вернуть свои грехи лукавому, но не согласен он сменить саксофон на пионерский горн!
Не меняется тон его разговора, рядом с ним лает злая собачья свора, она будет стоять до упора
Под моим ветхим и старым забором, уговоры не помогут, псы не убегут, они моих ошибок ждут!
Хочется каждый миг запомнить и остановить, но жизнь на месте не стоит, она бурлит, как та река,
Что невдалеке от городского сада столетия текла!
Было время золотое, я многих женщин путал с женою,
Нынче времена совсем не те, седина - в голове, бес - в ребре,
Поговоришь с ним наедине и спишь до утра на зелёной траве,
Давно кручусь как на сковородке уж, но за толстый гуж так уверенно уже не берусь!
Бес стреляет не в левый бок, а метит между ног, он отменный стрелок, прыг-скок с пятки на носок,
Потом резкий поворот вправо, но и там стоит лукавый, он в уме здравом,
Предлагает нам почёт и славу, и в придачу к ним готов дать похоть и забаву!
Браво! Браво! Брависсимо, но я не хочу ни от кого зависеть! У него в руках кнут и плеть,
В глазах сияют злато и медь, живут же люди на другом конце земли, мы тоже жить так бы могли,
Но что ты купишь за деревянные рубли? Ничем не рискую, когда наступаю на горло толстому хую!
Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! Жизнь прожита впустую, в минуту любую на землю святую
Обрушится девятый вал, и сквозь то огромное водное пятно не будет видно ничего! Проходит всё,
Уйдёт наваждение это, но ещё не конец белого света, но честь задета, душа наголо раздета,
Я же жду от неба ответа, дело близится к развязке, но я слушаю детский лепет, похожий на сказку!
У небес своих дел под завязку, не то, что у меня – одна стезя, да и та не в меру крута!
От винта, господа, за бортом остаются тлен и суета, в тумане скрылись родные места,
Там молодость прошла, я душу растревожил, но дожил до инфаркта, хочу нового контакта!
Не тратя слов впустую, отпускаю в свободное плавание мысль живую, возникшую всуе бытия,
Грешен я, грешна и та стезя, по которой едва переползаю через терны в час вечерний я!

г. Мариуполь
21 февраля 2016 г.
4:50