Гобоист Алексей Уткин

Про качества этого музыканта, как специалиста, я судить просто не имею права в целом.  Учился он у одного педагога с моим мужем, а это и есть самый высокий показатель мастерства. Леша этот сидел      первым гобоем и в "Виртуозах" тоже. Хотя там сидел и Петя Тучинский, которому тоже повезло в начале ухватить птицу счастья и за крыло, и за хвост.

Есть у Алексея Уткина  и звания лауреатские, и пост один из высочайших внешне в наше время, хоть на поверку этот пост нынче абсолютно обесценен, и стать руководителем Государственного Камерного Оркестра уже совсем не та честь, как это было при его основателе Баршае. Потом сменялись люди у штурвала, а престиж оркестра только опускался. Да и другие оркестры взошли на горизонте, и плотно все ниши заняли. Но внешне почет остался до сей поры. Особенно для неспециалистов в этой области искусства.

Но в годы моего студенчества этот музыкант обладал главным чудом на то время. У него! Была!  Своя квартира! Небольшая! Даже просто маленькая! И однокомнатная  при этом. Но своя. И рядом со станцией метро Лермонтовская, как тогда называлась эта станция в Москве. Проживал он в ней со своей женой на тот период. Осталась ли она в качестве жены и нынче, тоже не могу сказать, чтобы  не соврать. Но в годы моего студенчества она была с именем Ольга.

В  эту-то квартиру и довелось  мне пару раз попасть. Да и не одной, а с тем, кто потом стал мне мужем на 14 лет. Тогда меня с Григорием еще не связывало особо ничего, кроме обоюдного интереса  и желания побывать на людях вместе.

В квартире той была и кухня, как положено. Но даже при таких размерах скромных, там все же было место у окошка, куда смогли впихнуть маленькую тахту. На этом ложе и одному человеку поместиться было очень сложно. А уж двум воткнуться. Куда как проще было сразу сползти на  пол. Но неким чудом мы вдвоем проводили на ней остаток ночи. И не сползали.

Так пока джигиты  в комнате доходили до кондиции геройской. Я сама уже почти и не  покидала пределов этой кухни. Я честно стояла у плиты. И жарила. Картошку. Ее требовалось постоянно очень много. И на сковороде она всегда лежала такой горой, чо напрочь не успевала пожариться до полной своей готовности.Но аппетитная корочка на той картошке появлялась быстро. И это служило для меня сигналом, что уже ее вполне можно нести на стол. Не я же закусывала той картошкой, а джигитам за столом все одно уже было очень хорошо.