Нелюди

- Нет, Егорыч, хороший ты мужик! Уже вот 60 стукнуло, горжусь дружбой с тобой, мне никогда не было за тебя стыдно, ты прям настоящий мужик, за тебя Егорыч!
Шумный вечер подошел к концу, Егорыч отдыхал, прокручивал в уме события дня, вспомнил этот тост…Егорыч задумался… «не было стыдно», говоришь, а я же почти последней тварью был.

Мне было сорок. За плечами развод. Сын двадцати лет жил уже отдельно. Жене досталась двушка. Я ушел ни с чем. Просто надоело. Снял квартиру, жил как все одиночки: пельмени, иногда водка с друзьями в гаражах. Конечно, заглядывался на молоденьких. Говорят, именно в этом возрасте мужику хочется молодого тела…
В соседях числилась одна малолетка, я облизывался.

Однажды, в субботу, слышу музыка за стеной. Она сама нарисовалась, позвонила в звонок. Открыл. Стоит немного хмельная, говорит, ей восемнадцать исполнилось, на вид лет пятнадцать от силы, в гости звала…Я уже нарисовал в голове всю картину, облизнулся.

Сгонял, за букетом, плюс торт и шампанское, пришел. А там толпа. Друзья…Сели за стол, еды полно, бухла полно. А главное родителей нет. Уехали на три дня! Успею, решил я, потому что ухажер её укатил далеко, в армию, целые два года можно … в лучшем случае, конечно.

Размышляя, облизываясь, я посматривал на часы. Наконец, вечерело, начались танцы. Все её друзья были постарше, парами, лишь она – одна. Гибкая, стройная, танцевала красиво. Я тряс телом напротив, старался приблизиться, но так незаметно, касался, чтобы друзья не увидели. Понял, что друзья – это родственники её солдата, так что нужно быть осторожным…

Потихоньку гости разбредались, покидали территорию.

И наконец, осталась её подруга, она не в счет, напилась и увалилась в спальне родителей. Мы вдвоем! Конечно началась беседа, я заваливал комплиментами, она краснела, улыбалась, несла чушь, я делал вид что слушаю…На самом деле я её уже раздел и …

Она что-то лепетала, я резко обнял, притянул, усадил на колени и уже не сдерживался. О, я хотел её быстро, жадно, сильно, разорвать. Но вдруг где-то далеко понял, почувствовал, что тело этой малышки не реагирует, она неподвижна. Мягкая, как тряпичная кукла, как мешок ваты…Я оторвался от груди, посмотрел в лицо. Холодок пробежал по спине.

Огромные, широко-распахнутые, замершие глаза смотрели куда-то в даль, губы крепко сжаты, щёки сменили розовый нежный румянец на голубоватые пятна, казалось она не дышит.

- Ты чего?

Я оторвал одну руку от груди, вторую быстро вытащил из-под её юбки. Я тряс её за плечи, она не реагировала, казалось под гипнозом, или спит с открытыми глазами. Я дал пощечину.

- Очнись! Ты чего? Тебе неприятно?

Она моргнула. Слёз не было, повернула голову в мою сторону, как-то ошарашенно посмотрела в глаза и сказала: «Со мной ничего, я жду, когда ты закончишь».

- Тьфу ты, ты чего девственница, или чего, или мне не быть слишком грубым, я просто хочу тебя, жадно, до боли, хочу тебя страстно, до жути, хочу долго-долго, жестко, как животное, долбить, выбить из тебя всё! А ты, ты хочешь меня?

- Нет.

- А чего ты тогда такая покладистая, почему не сопротивлялась, по морде бы мне и выгнала!

- Я не умею, я привыкла.

- К чему?

- Со мной так отчим делал часто.

- Отчим…я бы не сказал, мужик такой с виду нормальный.

- Это не он. Это не мои родители, это мои дядя с тетей, мою маму лишили родительских прав, отчима посадили, а они меня забрали, они хорошие, я их зову мамой и папой…

- Ты кому-нибудь говорила… что отчим творил?

- Маме.

- А она?

- Отругала. Не поверила. Потом сказала: «с тебя не убудет».

- Давно это было?

- Не очень. С восьми до двенадцати лет.

- Б…дь! А своему парню сказала?

- Нет, я не знаю, как ему сказать…да и зачем. Наверное, все такие – берут, хватают, кончают, как в мешок с костями…Я его сдерживаю, но и он, наверное, так же как…отчим, как ты…

- Нет! Нет, поверь, это я мразь и отчим, а он, он же любит тебя, ты расскажи ему про отчима, хочешь и про меня, пусть он мне морду набьёт. Я заслужил, я себя сейчас последней тварью почувствовал. Девочка, прости меня, я не знал, я не хотел, я думал ты…доступная…а ты …ты искалеченная. Но всё будет хорошо, он и ты…всё у вас будет хорошо, будет совсем по-другому.

Я судорожно застегивал её кофточку, оправил юбку, погладил по голове, вскочил с дивана. Она сидела, такая маленькая, хрупкая, совсем ещё ребенок. Самое страшное, что она не плакала, была спокойна, задумчива…

Так и является она мне во снах, напоминает о том, что я тварью похотливой был. Я благодарил Бога, что меня что-то остановило, что я не стал очередным… кто её растлил.

Иллюстрация автора.