Конец високосного года 5

В пятницу я чуть ни вприпрыжку бегу на второй этаж, откуда мне скинули на пейджер срочный вызов, и меня окликает полузнакомый-полузабытый голос, пригвоздив к лестничной ступени:
- Джим! Уилсон!
Оглядываюсь, пытаясь идентифицировать этот голос – мне нужны доли мгновения, но оборачиваюсь я всё равно скорее. Он стоит у входной двери, протирая салфеткой запотевшие очки, и щурится, фокусируя на мне близорукий взгляд. Улыбка у него озорная, мальчишеская, но и немно-ожечко – самую капельку – наглая. Бежевый полуспортивный костюм, узконосые туфли – по снегу в таких не пойдёшь, только давить педаль автомобиля. Вьющиеся волосы упругим чубом надо лбом, румянец во всю щёку – с холода.
- Леон… - и спохватываюсь. – Чёрт, не могу сейчас с тобой, но ты меня дождись. Я скоро.
- Господи, Джим! Что у тебя с лицом?
- Уже ничего. Пустяки.
- А Хаус? Он здесь?
- Не знаю. Не видел, где он. У них пациент. Ты дождись обязательно – не исчезай.
- Дождусь, конечно. И, кстати, я не один – смотри, ещё и сам захочешь исчезнуть.
Смеётся. Хорошо выглядит. Здоровым. Не смотря на браслет на запястье – такой же, как у меня, потому что он тоже в программе, и его параметры мониторируются по отдельному каналу – даже и сейчас кто-то сидит в нашей аппаратной, а по монитору бегут ровные мерцающие графики. Мониторов двенадцать. Наблюдаемых тоже двенадцать. Большая серьёзная программа. Как раз по поводу одного из двенадцати меня и вызывают.
- Поступил в «Принстон Плейнсборо» с повышенной температурой и признаками дыхательной недостаточности, - Буллит тычет в монитор. – Они запрашивают сканирование и все назначения за год.
- Запрашивают – так дай – в чём вопрос? И, главное, в чём срочность?
- Он был в Китае, а в «ПП» никому ничего об этом не сказал. Сообщить?
Неприятная новость. Сразу вспоминается репортаж по телевизору. Температура, дыхательная недостаточность и Китай – плохое сочетание. Неужели…?
- Сообщи немедленно.
А Буллит добивает меня:
- Он и у нас был неделю назад. Приходил на контрольное сканирование. И тоже ничего не сказал про Китай.
- Тогда откуда ты об этом знаешь?
- Из его инстаграмма.
- А ты что, просматриваешь инстаграмм всех пациентов?
- Только членов ЛГБТ, - взгляд вызывающий, словно ждёт какой-то особенной реакции. Но мне сейчас на всё это плевать. Я так и говорю Буллиту:
- Мне плевать на его ориентацию и самоидентификацию. Но мне не плевать на его контакты. С кем он контактировал у нас?
- Со мной, с Таубом, с Кэмерон и с Ли.
Берусь за телефон:
- Венди, пусть доктора Тауб и Кэмерон и сестра Ли подойдут в аппаратную. Прямо сейчас.
- Доктор Тауб на операции.
Ах, да! Забыл…
- Хорошо, пусть подойдёт, когда закончит.
Что-то в моём голосе заставляет её подобраться и отвечать по-военному:
- Ясно. Сообщу.
Поглядываю на часы: пожалуй, Леону придётся меня долго ждать. Ну, а пока я и сам жду сотрудников-«контактеров», надо набрать Кадди. Буллит отправит информацию по официальному каналу, а я вот пока предпочитаю неофициальный.
- Уилсон… Лиза, что у вас там за пациент из нашей программы? С чем?
- Долго возятся твои осведомители, - у Кадди голос насмешливый и бодрый – значит, с пациентом всё пока неплохо. - Запрос ещё два часа назад ушёл. Он получил в прошлом году пересадку почки от живого донора и пролечен по поводу базалиомы.
- А-а, это, значит, Джордж. Сорок девять лет. Хронический бронхит. Гринкард. Жена – кореянка, во всё вникает с настырностью асфальтоукладчика. Что там с ним?
- Похоже на инфекционно-токсический шок. Но на сканограмме лёгких что-то странное. Вроде торч, а клиника бедная.
- Ты его изолировала?
- Уилсон, ты с луны упал? Будешь меня учить администрированию и маршрутизации обсервационных больных с признаками возможно инфекционного воспаления без диагноза? Конечно, изолировала.
- Он в Китае был, Ты телевизор смотришь?
- В Китае? – не вижу её, но знаю, что нахмурилась – по голосу слышу, хотя, Бог знает, как можно понять по голосу, что человек хмурится. А вот можно!
- Подожди… Ты откуда знаешь? Он не говорил…
- Из его инстаграма.
- Ты что, читаешь инстаграм своих пациентов?
- Только членов ЛГБТ, – говорю, и Кадди «зависает». Довольный впечатлением, я нажимаю «отбой», а в аппаратную уже входят Кэмерон и Ли:
- Что-то случилось?
- Пока ничего. Но вы, возможно, в контакте по инфекционному заболеванию. Пациент, из программы. Когда вы с ним виделись?
Кэмерон скашивает глаза вправо и вверх, вспоминая. Я забыл, что это означает в физиогномике.
- Семнадцатого, - уверенно говорит Ли. – У меня записано в журнале. Семнадцатого, - и, молча, ждёт продолжения, глядя на меня спокойно, почти равнодушно.
Кэмерон любопытнее:
- По какому заболеванию?
- Пока непонятно.  сегодня поступил в «ПП» с температурой и признаками пневмонии.
- Ну и что?
- Он ездил в Китай, - говорит Буллит, не отрываясь от монитора. – Они там, в «ПП» не сняли с него браслет – я сейчас его показатели смотрю.
- И что там?
- Тахикардия. Низкая оксигенация. Для пневмонии это нормально.
- Значит так. Сейчас все трое измеряете температуру, потом сдаёте кровь – и изоляция ещё на десять дней, потому что пять уже прошло. Доктор Буллит, дай термометры. И себе, кстати, тоже приложи.
Термометры у нас электронные накожные, реагируют моментально при прикосновении. Со звуковым сигналом и миганием лампочки – зелёной или красной. В педиатрическом отделении очень популярны. Шкала Цельсия. У Кэмерон тридцать шесть и пять. У Ли – тридцать шесть и три, у Буллита – тридцать шесть и девять. Всё в порядке.
- Какой ты знойный, - говорю Буллиту, игриво подмигивая. Не смотря ни на что, настроение у меня приподнятое – из-за приезда «киношников». И верю, что с «контактерами» всё будет в порядке – просто в мои должностные обязанности входит этот порядок обеспечивать – вот я и обеспечиваю. Это вообще очень просто, так жить – у французов даже поговорка есть: «делай, что должен, и будь, что будет». Отличная тактика. Беспроигрышная.
- И что? Только мы трое?
- Ещё Тауб.
- Подожди. А изолироваться нам где?
- Здесь. В гнотобиологии – там все условия, и она пока пустует.
- А рождество? – тревожно спрашивает Кэмерон. Я её понимаю. Буллит одинок, Ли в разводе, живёт с родителями. А у Кэмерон – матери-одиночки - дочь в интернате. И на праздники она должна её забрать. Сочувственно касаюсь её руки:
- Что же поделаешь, Элисон. Давай надеяться, что в «ПП» диагноз установят быстрее, чем наступит рождество, и это не будет то, чего мы опасаемся.
- Может быть, - предлагает Ли, - попросить Хауса? Он лучший диагност, чем весь «ПП».
Мысль в целом здравая, но я совсем не хочу, чтобы ещё и Хаус контактировал с этим самым типом. Правда, с него станется и бесконтактно диагностировать, если Кадди предоставит данные, но, по чести говоря, предложение Ли – просто та соломинка, за которую хватается утопающий под Рождество в недрах изолятора.
- Хаус там не нужен, уточнение диагноза – вопрос дней, даже, может быть, часов. У Хауса на эти часы найдутся другие дела, к тому же он, действительно, гениальный диагност, а не преобразователь неутешительных диагнозов в утешительные. Делайте пока, что я сказал: сдайте кровь и отправляйтесь в изоляцию. Ни единой лишней минуты вы там не останетесь – обещаю.
- Когда ты успел стать таким жёстким? – озадаченно спрашивает Кэмерон.
Меня это почему-то уязвляет, хотя не уверен. что жёсткость для меня - плохое качество, мне его, наоборот, всегда не хватало. Но не удерживаюсь от сварливости:
- Тебе суть не нравится или тон?
Она просто качает головой, не делая выбора, а в аппаратную входит Тауб – он в лёгкой хирургической пижаме и явно только что закончил оперировать.
- Что случилось?
Терпеливо повторяю ему информацию.
- Вот Кэмерон считает мои действия жёсткими. Или всё-таки тон, а?
- Ты всё правильно делаешь, - успокоительно кивает Тауб. – Только мы все тоже уже были в контакте с десятками человек. Если это то, что ты думаешь, может и не сработать.
- Я как раз изо всех сил стараюсь думать, что это не то. Подождём, что скажет Кадди, но до тех пор вы все четверо будете изолированы.
- А ты? – спрашивает Кэмерон, глядя на меня глазами настолько невинными, что я понимаю, что она не смирилась, и это – форма протеста против одинокого Рождества, без дочери.
- Тебе напомнить положения инструкции обеспечения эпидемиологической безопасности? Напомнить, кто именно и на какой срок подлежит изоляции? Я знаю их назубок – а ты?
Мне тяжело в этой локальной и даже, пожалуй, незаметной со стороны, конфронтации. При свидетелях, хотя Ли изображает полное равнодушие, а Буллит просто наблюдает, Зато Кэмерон, кажется, готова схватиться со мной – она не видела дочь несколько месяцев, и я это прекрасно понимаю, но я – главный врач, однажды решивший, что никогда не буду просто ярлыком: «главный врач, имеющий значение».
На помощь неожиданно – хотя, почему неожиданно? наоборот, ожидаемо – приходит Тауб:
- Кэмерон, Уилсон не виноват в том, что этот  заболел после поездки в Китай, - и повторяет ещё раз. - Ты всё правильно делаешь. Уилсон. Я подчиняюсь. Куда нам нужно изолироваться?