Долгожданный подарок

В годы пребывания в начальной школе, еще, когда «мама мыла раму», а семь, перемноженное на восемь, из-за равнодушия к арифметике ровнялось пятидесяти шести, любил читать, написанные крупными буквами, книжки про любовь. Про то, как Иван-царевич искал невесту, особенно. Из-за того, что рано научился бегло и выразительно читать, учительница Вера Валериановна, отлучаясь надолго из класса, подсовывала мне увлекательную книжку для чтения вслух. В такие минуты начинающие хулиганы Богомолов и Шумков, оседлав парту, иногда, затихали на время, и только будущий милиционер Соловецкий постреливал в меня из трубки размятыми во рту липкими, как жвачка, бумажными патронами. За порядком на уроках и переменах следила дежурная парта. Особенно лютовали дежурные в юбках с грозными красными повязками на рукавах.
Но вот, наконец, тетя Нюра, высокая немолодая женщина с головой, похожей на колокол, начинает свое продвижение по коридору. Услышав, бренчание приближающегося медного звонка в ее руках, мы, подминая толпой дежурных, выскакивали из класса, опрометью выпрыгивали во двор. В то время, как одни, сытые и веселые, носились в догонялках, другие, голодные, вбегали, обгоняя друг друга, по крутой деревянной лестнице в буфет за коржиком или рыбкой с компотом.
Приближался международный женский день. Настроение у пацанов было не такое важное, как на 23 февраля, когда мы, как будущие летчики - истребители, танкисты и матросы, гордо ждали подарков от девчачьей половины класса. Девчонкам первым по писанному календарному закону полагалось проявлять инициативу и свои симпатии. Они вежливо, а иногда, бесцеремонно выгоняли мальчишек из класса, запирались и суетливо клали на подпарточные полки таинственные свертки. Каждая девчонка подкладывала свой подарок, хотя в большинстве своем они были идентичны. Адресат, на открытке не всегда указывался, но мы догадывались - кто к кому не ровно дышит. В третьем классе мне дарила Танька Барцева, из-за того, что пустил слушок, будто она мне нравится, шибче других.

Почему же ко мне не приходит настоящая книжная любовь, огорчался я тогда? Лениво перебирая всех классных девчонок, отчего-то заставил остановить свой выбор на крупнолицей, безкосой Таньке. Сперва, я покосился было на другую Таньку - будущую работницу местного вытрезвителя, но та вовремя отрезвила меня, барабаня на переменке, не знай за что, по худой ситцевой спине.
Признаваться субъекту обожания в своих полудетских чувствах в те времена, в такие сопливые годы, было не модно - засмеют, задразнят.
Но и держать большое выпирающее чувство в маленьком неугомонном теле было невыносимо. И однажды, когда очередная одноклассница дернула меня за лопоухие уши, ненароком признался парточной соседке, Мильке: все вы противные, кроме Таньки!
На первой же перемене, пришлось делать вид, что не замечаю, как наспех собрав в сторонке девичий кружок, соседка, тыкая в меня взглядом и посмеиваясь, делилась последними новостями...

В тот год я забыл, что 8 марта выпадает на выходной. Только, когда мальчишки, стали выталкивать, припарадившихся в белые фартуки девчонок с накрахмаленными бабочками в волосах, из класса, чтобы рассовать подарочки, - опомнился. Ни фига себе - я ведь еще и подарка-то не покупал!
За пару дней до этого Барцева, вместе с сутулившейся от гренадерского роста Гостевой, нацепив повязки санитарок, как обычно заблокировали входную дверь. Насупившись от выпавших командирских полномочий, они строго высматривали чистоту рук, шеи, воротничков. Тогда, моя вытянутая за уши «любовь», заглянув в уши, бросила вопрос, прошедший мимо ушей: а ты че мне подаришь?
И вот теперь настал драматичный для нас обоих час. Пришлось видеть, как несчастная избранница долго и безуспешно шарила под партой - и было это для меня самым страшным наказанием! Конечно, она расстроилась да обиделась. Больше всего хотелось стать невидимкой! И ведь время-то тащилось тогда, в детстве, нестерпимо медленно, не то, что сейчас. Еле дождался конца урока пения. «...Пусть всегда будет мама, пусть всегда буду Я » - орал вместе со всеми.
 
На ближайшей перемене, раздетый, я сломя голову, помчался домой.
К счастью жил метрах в двухстах от школы. Схватил дорогие мамины духи, её не начатую помаду, толстую книгу сказок, черного чугунного чертенка со сломанным хвостиком из серванта, шкатулку, горсть «мишек на севере», сложил все в обувную коробку, обклеил верх золотинкой и рванул на урок.
Опоздал немного, зато на следующей перемене успокоил Таню дорогим подарком. В отличие от дежурных свертков, состоящих из карандашей, ручек, ластиков и тонких книжек, мой подарок был, по-моему, шикарным, а еще он получился долгожданным!
 
А мама... Она меня простила — ведь я нарисовал ей в подарок принцессу!