Нетронутая любовь

Поздней осенью, когда мрачные тучи тяжело наседают на пожухлую траву и зачерствевшую землю, а ветер нещадно хлещет по оголившимся колючим веткам кустарников, нелегко вспомнить, раннюю весну с ешё неуверенным разноголосым пением птиц, со слабеньким, ненавязчиво ласковым солнцем, с осторожным, скромным выглядыванием нежной зелени из почек!

Значительно труднее описать на склоне лет, зарождавшиеся в юности трепетные росточки любовных чувств. Если смену времен года мы встречаем много раз, то первую любовь - лишь однажды! Как вспомнить теперь, от души откашлявшись, всю гамму трепетных юных ощущений?!

В 15 лет Ромка поступил в новую школу, в «десятилетку», чтобы продолжить учебу. Отрабатывая в летнем пришкольном саду, поднес новой однокласснице Ире, поливающей цветочную клумбу, ведерко с водой и, услышав в ответ несколько благодарных слов, оцепенел, пленённый, женственным голосом и обаянием. Мысли и чувства, давно теснившиеся в голове его и в сердце, вырвались на волю! Он полюбил. У девушки были добрые карие глаза, чувственный ротик, вкусный как шоколадное эскимо носик, короткая стрижка темных волос на голове, изящно сидящей на смуглой шее. Но не только все это по отдельности и даже не их прекрасное сочетание вызывали в его душе какую-то почти неземную благодать. Встречаются и покрасивше девушки и еще добрее и умнее, наверно, бывают... Видать, его притягательное к ней отношение каким-то образом выплескивалось наружу, перехватывалось ею и возвращалось к нему добрым кокетливым взглядом, отчего его любовь к ней росла, как снежный ком! Если бы хоть раз, в дальнейшем, хоть на секунду, она взглянула на него грубо, с презрением, высокомерно, он бы это непременно заметил и, возможно одумался. Чувства, возникшие в нем, были необычными - самое вкусное мороженное, самую увлекательную книгу, все, что доставляло ему удовольствие он, готов был... нет, не поделиться - полностью отдать ей и наслаждаться этим!
Будучи стеснительным, немного закомплексованным, но целеустремленным парнем, он на долгие месяцы совместной учебы в одном классе, но за разными партами, поставил великую цель - подойти к ней и коснуться руки.
Он видел, как, иногда, ее встречал из школы паренек, но это не вызывало у него негативных чувств. Он любил ее как приятный для него, растущий, не сорванный цветок. И даже, если бы его сорвали, он бы, пожалуй, не огорчился. Лишь бы аккуратно сорвали, в вазочку с чистой водой поставили и нюхали аромат, и любовались. А сам он не знал еще тогда, что с ним, делать...

Как-то, проводив ее взглядом до старого двухэтажного дома, в который она зашла, предположил, что именно там она и живет. Проходя потом часто в школу на большом, скромном расстоянии от этого дома, Ромка не раз замечал, как в окошке на втором этаже приоткрывается занавеска — это Ира, ликовал он. Она незаметно смотрит на меня, думал он, опуская взгляд и выпрямляясь. В груди было также приятно, тихо и радостно, как в мыслях.
Это продолжалось не долго. Однажды, смело посмотрев в окно, он с грустью понял, что все то, что он видел — блики восходящего солнца в стекле и рассмеялся, когда узнал, что живет девушка совсем в другом месте, в одноэтажном домике с палисадником и скамеечкой возле ворот.
Была у Ромки любимая, редкая для того времени, мягкая игрушка из Москвы — ёжик, размером со спичечный коробок. Он представил, как нежно Ирочка будет ласкать пальчиком его бархатный животик, теребить жесткие колючки, и надумал, как-то, его подарить. Он пойдет, накануне дня рождения, поздно вечером, к ее дому, положит ёжика на скамейку. Утром, она откроет ворота, отправляясь в школу, возьмет его, удивится, обрадуется...!
На полпути к ее домику залил дождь. Ромка не отказался от затеи: вернулся, скрутил из картона кулек (полиэтилена тогда не было), засунул туда ежа, прижал к груди и понес. На скамейке, поняв, что бумага не лучшая защита подарка от дождя, соорудил пещерку из камней, усадил туда погрустневшего ежа, а сам, промокший до ниток, вдохновленный, побежал домой под фейерверки пушечных выстрелов грома и молний.

На другой день в классе осторожно ловил ее взгляд, и казалось ему, будто взор её стал ещё более мягким и даже благодарным.
Взяла ли она подарочек, поняла ли от кого без всякой сопроводительной записки? Спросить в тот день, когда ее все поздравляли, не решился.
А позже было как-то неловко. А еще позднее, после окончания десятилетки, он непременно спросил бы, если б его первая любовь не вышла замуж за военнослужащего и не уехала далеко, в Магадан.
Но еще, ни один год она была с ним рядом в его кристально чистых помыслах в темно-вишневой школьной форме с белым кружевным фартуком.

Но, если бы, не дай бог, он встретился с ней сейчас, спустя пол века… . Конечно, не постеснялся бы, но, пожалуй, побоялся пожать ее, наверняка, подсохшую, прохладную руку. Впрочем, возможно, закрыв глаза, осторожно поцеловал бы в щёку свою неувядающую любовь!