Мира, где мы 21. Послание

Фред шел день, и два, и три; по пути он видел села и города, но не знал ни одного названия. Он истратил почти все деньги, что у него были, и все равно голодал. Он жалел только о том, что разбил тогда телефон: мог бы продать. Он ночевал в подъездах, а над ним по лесницам ходили такие же Порядочные Молодые Люди, каким был он.
 
Кольцо храбро указывало дорогу, и Фред часто спрашивал у него: приведешь ли к живой Мире? Но кольцо молчало.
 
А еще он научился плакать. Слезы появлялись сами собой, и юноша уже не прятал их.
 
 
Фред оставил за спиной очередной город. Дорога рубцом пролегала через все тело поля, над ней склонили головы спящие фонари.
 
Юноша уже не чувствовал, как ноют ноги. Вообще все его чувства притупились, и он все время был как бы в полубреду. Исчез страх, исчезла боль.
 
Откуда-то из незаметной норы выскочила мышь и посеменила по дороге. Она тащила что-то — кусок хлеба, кажется, или скомканную бумажку. Фред улыбнулся невесело. Он вспомнил ту лепешку. Наверно, глупо было отдавать ее; но разве Мира бы сделала по-другому?
 
Мышь пискнула и побежала к ногам Фреда. Это была бумажка, точно бумажка, и на ней что-то написали. Юноша даже не удивился, взяв послание; более того, почти позабытая уже надежда засветилась в его сердце. Слезы упали на торопливо написанные буквы. «Милый Фред!»
 
Дрожащими руками странник развернул лист.
 
«Я надеюсь, это письмо дойдет до тебя. Меня похитили. Предсказание сбылось. Это наша квартира, но все вокруг темное. И на улице тоже. Хозяин похож на тебя, но тоже темный. Он почти ни разговаривает, ни смотрит на меня, но он все время дома и следит за мной, почти всегда. Он нашел первое письмо, и разорвал его. Если он узнает от этом письме — он меня убьет. Я готовлю ему, но мне почти ничего не достается. Я делаю все по дому, но он всегда недоволен. Я ему противна, но он не отпускает меня. Он боится трогать меня и это мое спасение. Я не могу выйти, даже на балкон. Везде решетки. Как же я боюсь.»
 
Фред много раз перечитал неровные ряды букв, и его сердце все больше сжималось от ужаса и ярости. Вот она, тень, и какую же страшную форму приняла она! Юноша представлял ее то черным силуэтом, то огромным змеем. Ему виделась она гигантским существом с десятками щупалец и горящими глазами.
 
Он думал, что должен ради любви убить дракона; оказалось, он должен победить самого себя.
 
Или это все же лишь видение? Мало ли, какой облик может принять тень…
 
В любом случае нужно было ответить Мире. Показать, что не все потеряно.
 
Бумаги не было; Фред оторвал пустую страницу из паспорта. Ручка, к счастью, нашлась.
 
«Милая Мира! Держись. Я иду»
 
Фред сложил письмо и отдал его мыши. Маленький посол побежал в нору. Ах, стать бы крошечным, как мышь, да пробраться бы в нору, да попасть бы в проклятое царство!..
 
Кольцо, уставшее ждать, потянуло вперед. Фред пошел дальше, и мир казался ему теперь светлее. Где-то там, пусть далеко, есть Мира, и она жива, и он обязательно спасет ее. Пусть эта тварь принимает какой угодно облик; суть ее остается неизменной. Это трусливое, жестокое и пустое создание, и оно не может победить Миру, загасить ее свет.
 
Он представлял, как они будут радоваться, встретившись, и как они сбегут от тени, и как всегда будут вдвоем, и как, может быть, станут путешественниками. Хотя, конечно, через много месяцев они вернутся домой.
 
Это будет позно ночью, в самое сердце зимы: они, продрогшие, голодные, будут брести по синим улицам, и только луна будет освещать их путь, потому что все фонари замерзнут до смерти. Они войдут в дом, и зажгут свечи, и прижмутся друг к другу, и уснут; а проснутся только тогда, когда зима уйдет и будет тепло…
 
И так он шел, и шел, и шел. Ему приходилось просить милостыни, чтобы хоть что-то есть.
 
Ему пришлось купить новые ботинки: эти вдруг развалились.
 
Наверное, соседи и знакомые сейчас оплакивают его, думают, что случилось. Отчего-то Фред не жалел ничего дома. Может, на столе уже стоят чужие чашки, а на кровати лежат неизвестные люди. Одинокая женщина с двумя детьми, или молодая студентка, или такие же влюбленные, какими были они с Мирой. Это все осталось далеко-далеко, почти в другой жизни.
 
Фреду приходили письма; девушка говорила, что похититель по-прежнему не прикасается к ней и не отпускает, что он заставляет ее делать все больше работы, что он ненавидит и боится ее все больше. Пытаться сказать ему что-то бесполезно, как если бы он был каменным.
 
Юноша все больше ненавидел тень — и вместе с тем чувствовал, что Мира словно описывает его самого.
 
Как-то так незаметно получилось, что в паспорте больше не осталось листов. В магазинах никогда не было бумаги, и Фреду не оставалось ничего другого. Блокнот он купил как раз в тот день, когда отослал письмо на последней оставшейся странице.
 
Итак, Фред потерял дом, паспорт, телефон и деньги.
 
Его это нисколько не волновало.
 
Главное было найти Миру и вырвать ее из рук чудовища, кем бы оно ни было.