Дмитрий Донской. Часть II. Гл. 9 Куликово поле

Глава 9
 Куликово поле
    2 августа 1380 года из дальнего сторожевого отряда в Москву пришло известие о движении мамаева воинства по берегам Дона. Незамедлительно отправились гонцы к князю Владимиру Андреевичу и ко всем удельным князьям.  На Успение Пресвятой Богородицы назначили сбор русских дружин в Коломне, а навстречу Мамаю направлены дополнительные сторожевые отряды.
    Московские войска пошли к Коломне тремя большими дорогами – Серпуховской, Брашевской, Болвановской к Боровскому перевозу.  В пути присоединялись многочисленные дружины и ополченцы из разных концов Великого княжества Владимирского.  К 15 августа у Коломны собрались князья Белозерские, Андрей Ярославский, Лев Курбский, Дмитрий Ростовский, Андрей Кемский и многие другие. За время стояния проведены смотры войск; раздали оружейные запасы, сделали необходимые приготовления к битве.
    Воинов собралось великое множество, и 20 августа Дмитрий Иванович приказал выдвигаться из Коломны к Оке - устью реки Лопасни. Сюда же направлялись пешие московские рати под предводительством боярина Тимофея Васильевича, дружины Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, войско Владимира Андреевича Серпуховского, вышедшие несколько позже. Два дня рати переправлялись через Оку – так много их было. Пока шла переправа, от одного из сторожевых отрядов прибыл Семён Мелик, известивший о стоянии войска Мамая на правом берегу Дона у реки Красивая Меча. После недолгих споров на совещании князей и воевод решено немедленно выступать навстречу, чтобы упредить подход полков Ягайло.
     У местечка Березуй сделали трехдневную остановку для сбора войск и расчёта боевых порядков.  Из Троицкого монастыря пришли монахи Пересвет и Ослябя с посланием игумена Сергия, в котором он благословлял Дмитрия Ивановича и воинов на битву против Мамая. Это стало действительно великим событием в жизни великого князя. Благословление отца Сергия сняло с души камень тяготившего его проклятия митрополита Киприана. Слово Сергия Радонежского для Дмитрия стоило более всех других отцов Церкви! Его благословение укрепило веру Дмитрия Ивановича в правильности решения выступить против Мамая и его фряжских союзников.
    5 сентября войска подошли к Дону. Расписанные в пять полков воины в течение двух суток переходили реку, после чего переправы уничтожили, чтобы ни у кого не возникли мысли об отступлении.  В это время из разведки вернулся сторожевой отряд, которому пришлось вступить в бой с передовыми частями Мамая; стало известно, что его войска снялись со стоянки и идут навстречу. Дмитрий Иванович отдал приказ воеводе Дмитрию Боброк-Волынскому строить полки в боевые порядки. 
    В центре расположился Большой полк великого князя Дмитрия Ивановича, которым командовал боярин Тимофей Васильевич Вельяминов. Полк правой руки возглавил князь Андрей Ольгердович, полк левой руки – Дмитрий Ольгердович. 
     Вперёд выдвинулся Передовой полк с князьями Михаилом Акинфовичем, Семеном Оболенским, Иваном Тарусским и воеводой Черкизовичем. Им первым предстояло вступить в бой с конницей Мамая и, расстроив их ряды, пропустить на Большой полк.
     В дубовой роще, что в двух километрах от устья реки Непрядвы, между Доном и речушкой Смолка схоронился Засадный полк Владимира Андреевича Серпуховского. Он выполнял функции прикрытия тыла на случай неожиданного подхода литовских или рязанских войск (союзников Мамая) или вступления в бой в случае перевеса вражеских сил по ходу битвы.  Такое расположение полков, по мнению воевод, наиболее удобно для маневра и должно затруднить действия мамаевой конницы, так как справа у неё дубовая роща за рекой Смолка, а слева - глубокий овраг. Таким образом, Мамаю оставался один вариант боя – лобовая атака, к которой и готовилась московская пехота.   
    Непроста ночь перед боем. Большинство воинов впервые участвовали в крупном сражении, и тревожное ожидание отбивало всякое желание спать. Только опытные, закалённые в боях мужи смогли уснуть на земле, как придётся, у костра. Для них это привычно. Благо, что ночи ещё тёплые, и земля не остыла от летнего зноя.
    Не спал и Дмитрий Иванович. Он твёрдо решил сражаться в первых рядах, чтобы собственным примером вести людей на бой. По этому поводу накануне состоялся непростой разговор с Тимофеем Вельяминовым. Вот и теперь, видя, что великий князь не спит, боярин подошёл и вновь, тихим голосом, чтобы их не слышали, продолжил начатое вечером.
    - Задумайся, Дмитрий Иванович: вороги, в том числе и на Москве, только и мечтают о твоей погибели! Сегодня нет крепкой руки у Церкви, какая была при митрополите Алексии, царство ему небесное. И случись что, растащат Великое княжество на мелкие лоскутья. Разве не о том мы с тобой говорили ранее?
    - Всё так, Тимофей Васильевич! Только ещё хуже станет, коли одолеет Мамай! – горячо возразил Дмитрий.
    - Не одолеть нас Мамаю!  Взгляни на костры вокруг, великий князь! Никогда ещё не собирала московская земля такого воинства! Да из Сарая пришла весть, что и царь Тохтамыш выступил против Мамая.  Потому, видать, и заторопился темник. Навстречу нам пошёл, не дожидаясь Ягайло.
    - Тохтамыш не поспеет. А биться уже завтра… Да и Ягайло близко, - задумался Дмитрий. -  Насчет множества воинов ты прав.  Но сегодня собралась только малая часть того, что дать может дать наша земля! Настанет день, когда станем несокрушимы для любого врага.  А завтра я сам должен вести людей на битву!
    - Что ж, если твоё решение твердое, то хотя бы послушай совета старого вояки. Больно ты горяч в бою, великий князь! Потому надобно сменить тебе золочёные свои доспехи на крепкие стальные латы обычного воина. Ведь вражьи души в первую очередь интересует добыча и возможность полонить   знатного дружинника, чтобы получить вознаграждение…  И ещё, - добавил Вельяминов, - начав бой во главе Передового полка, сразу отходи в расположение Большого. Воеводы Переднего без тебя сумеют расстроить атакующие линии Мамая. Главное сражение предстоит Большому полку! 
    - Что ж, так и сделаю, Тимофей Васильевич. Моё место в рядах основного войска, - согласился Дмитрий.   
    - Вот и хорошо! С тобой неотлучно будет воевода Трофим с дружиной. Ты уж слушай его, Дмитрий Иванович! Опытнее воина не найти. 
    -  Все ли полки извещены о благословении отца Сергия на битву? – спросил Дмитрий.
   - Конечно, Дмитрий Иванович! Пересвет и Ослябя сами ходят средь воинов, передавая напутствие игумена, что сейчас важно! Уже два года в душах людей нет покоя. Смущают их разными слухами, в том числе и служители Церкви, вселяя смуту и неверие.
    - Это так! Много лихих людей на Москве. Всё больше из литовских земель мутят народ. Даст Бог, одолеем Мамая, а там и за Литву возьмёмся!
    - Добре, великий князь! А теперь надо отдыхать. До утра осталось немного времени…
***
    С утра над холмами Куликова поля стоял, обычный в это время года, густой туман. Под его прикрытием войска готовились к сражению.
    Дмитрий Иванович на высоком боевом скакуне, будто сказочный витязь, выплывая из тумана, перемещался вдоль рядов Передового полка. Воины понимали, что им предстоит первыми вступить в бой, и присутствие великого князя вселяло уверенность в победе, в которой, впрочем, мало кто сомневался. Всеобщее воодушевление царило в объединённых войсках! Только случай мог изменить что-либо. Но случай на стороне сильных духом.  А московское войско было сильным как никогда прежде!
    Наконец туман начал рассеиваться, и перед воинами Передового полка предстало   разноплеменное, разноязычное войско Мамая. По обыкновению ордынской тактики начали бой легкие конники, вооруженные луками. С криками приближались они, на полном скаку осыпая полк звенящими стрелами, от которых воинов прикрывала броня щитов. Тем не менее тут и там падали сраженные пехотинцы. Если б не ответ московских лучников, ход боя мог пойти не по плану, и инициатива оказалась бы на стороне Мамая.
    Нападающие понесли потери! Раненые кони, защищенные менее людей, вздымались от боли, внеся расстройства в боевые ряды.  Уже не боевое «ур-ра», а крики раненых и ржание лошадей слышны на поле битвы. Несколько раз предпринимали атаку конные лучники, но безрезультатно. Передовой полк, растянувшийся по фронту предполагаемого наступления главных сил Мамая, несмотря на потери, сохранял ряды.  Уже в ход пошли сулицы  да рогатины,  топоры и секиры. В единоборстве пал богатырь Пересвет.  Бой продолжается.
    Поняв, что лучники больше ничего сделать не могут, Мамай отдает приказ начинать атаку бронированной коннице, против которой, казалось, не устоять поредевшим рядам Передового полка.
    Но не уступили они! Более часа бились с превосходящим по численности и вооружению противником, лишь постепенно отходя к ощетинившемуся длинными копьями Большому полку. Пропуская сквозь свои ряды усталых и раненых своих ратников, воины Большого полка вонзали копья в лошадей вражеских всадников; конники Мамая откатили назад. Не удалось тяжелой коннице с ходу смять строй Большого полка. Заметались в поле раненые лошади и всадники. Уже сотни тяжелых всадников вновь и вновь предпринимают попытку прорвать строй пехотинцев Большого полка.  На поле остается столько убитых и раненых, что лошади спотыкались о павших!
    Туман рассеялся окончательно. С Красного холма Мамаю хорошо стало видно всё поле битвы. Расположение московских войск не давало его коннице использовать своё преимущество… Мамай отдает приказ генуэзской пехоте идти в наступление по центру, за которой пошли тяжелые лучники. Генуэзцы останавливаются вблизи пеших московских рядов, а лучники начинают обстрел. Тяжелые стрелы на расстоянии трехсот шагов пробивают доспехи, нанося немалый урон. Ситуация становится угрожающей. 
    Воевода Боброк направляет конников во фланги генуэзской пехоты, пока тяжелая неприятельская конница перегруппировывалась для её прикрытия.  Маневр удается: всадникам белозерского князя удалось пробиться к мамаевым лучникам и внести расстройство в ряды генуэзцев. Ратники Большого полка двинулись вперед, и битва завязывается с новой силой.   Уже и пешие и всадники с обеих сторон участвовуют в битве. Генуэзцев смяли, но тяжелые татарские конники, к которым подходили свежие тысячи, начали продавливать оборону московской пехоты. Всё смешалось в страшной схватке, и трудно разобраться, с какой стороны наступают свои, а с какой - враги. В бой вступают Правый и Левый московские полки.
     Под великим князем пал конь, но он продолжал биться пешим как простой воин, направо, налево нанося удары тяжелой секирой. Давно уже убиты охранявшие его дружинники и воевода Трофим. Сам князь был контужен, получив удар палицей по голове, и не приходил в себя до самого окончания битвы. От смерти спас добротный стальной шлем.
    Казалось, вот-вот дрогнут московские полки! Только стойкость воинов дружин во главе с Глебом Брянским и Вельяминовым позволяют восстановить положение и выровнять ряды Большого полка.
    Мамай направляет свежую, ещё не участвовавшую в бою резервную конницу на левый фланг московского войска.  Левый полк дрогнул! Таким образом, конница Мамая обходит Большой полк. Наступает критический момент… Воевода Боброк, долгое время сдерживавший порывы серпуховского князя вступить в бой, наконец дает команду, и всадники Засадного полка ураганом налетают на врага. Не ожидавший удара противник дрогнул и поворачивает назад.
     Вид отступающего врага вдохнул новые силы в московских воинов. В наступление перешли Большой и Правый полки. Бежавших в сторону Красного холма врагов стали преследовать по всему фронту!
    Темник не стал дожидаться полного разгрома и дал команду своей отборной тысяче отступать, бросив все обозы. К ним присоединялись уцелевшие остатки войска, сумевшие на свежих приводных конях оторваться от московских всадников.   
      До самой Красивой Мечи продолжалось преследование мамаева воинства; обоз врага стал заслуженной наградой победителям. Преследование прекратили: ни сил, ни желания на это уже не оставалось. Велик был и соблазн получить добычу. Так завершилась битва, в которой объединённые войска русских князей под руководством великого князя Дмитрия Ивановича наголову разбили Мамая.
    Восемь дней хоронили павших на Куликовом поле. Длинен список убитых и умерших от ран: князь Фёдор Романович Белозерский и его храбрый сын Иван, князь Фёдор Тарусский с братом Мстиславом, князь Дмитрий Монастырёв, Микула Васильевич Вельяминов, Михайло Иванов Акинфович, Иван Александрович, Андрей Черкизович, Тимофей Васильевич Акатьевич, Михайло Бренков, Лев Морозов, Семён Меликов, Дмитрий Минич, Александр Пересвет. Пятьсот бояр с воеводами полегли на поле брани: 40 московских, 50 серпуховских, 20 коломенских, 20 переяславских, 25 костромских, 35 владимирских, 50 суздальских, 50 нижегородских, 40 муромских и многие, многие другие… Не счесть, сколько простых воинов погибло!
    Но на этом не окончилась битва. На раненых воинов и богатый обоз с пленными, которые проходили через рязанские земли, напали жадные до добычи рязанцы. В Средневековье война для простых воинов была одним из способов добывания средств существования, которые они получали в качестве добычи в случае победы. В поражении в лучшем случае не получали ничего, в худшем – лишались жизни или здоровья; у каждого воина или ополченца имелась семья, которую надо обеспечивать. Войска великого князя Рязанского и литовского князя Ягайло тоже готовились к битве, но участвовать в ней им не довелось. По приказу или нет, кто-то напал на обозы Дмитрия Ивановича и разграбил их, добивая беззащитных!   
***
     Мамай бежал в Крым и вновь собрал войско, пытаясь противостоять надвигавшейся с Востока угрозе.  Он понимал, что Тохтамыш не оставит его в живых, даже если подчиниться его воле и признать поражение! Оставалось одно: не пустить хана в Крым, где Мамай был хозяином.  Благо, в этом заинтересованы кафинские магнаты, которые ничего хорошего в усилении Орды для себя не видели и не желали повторения истории, когда сарайские правители диктовали им условия. Поэтому денег для нового войска Мамай опять получил столько, сколько требовалось.
    Сложнее было с людьми. Всё меньше становилось желающих воевать с новым правителем Орды. Даже самые жадные до денег мурзы неохотно шли под знамёна Мамая, сомневаясь в его победе. А потому большинство его войска вновь составили наёмники, надёжные лишь тогда, когда у них один выбор – погибнуть или победить. Хорошими наёмниками чаще были пехотинцы, у которых в случае поражения оставалось немного шансов выжить. Наёмные конники, напротив, при неблагоприятных обстоятельствах предпочитали спасаться бегством - жизнь они все же ценили больше денег. Но победить одной пехотой ордынскую конницу невозможно…   
    В результате больших усилий Мамаю всё же удалось собрать десять тысяч пехотинцев и не менее пятидесяти тысяч всадников. Благо, из Литвы пришёл помогать отцу его старший сын Мансур с казаками. Таким образом, несмотря на недавнее поражение, Мамай вновь собрал довольно внушительное войско, способное противостоять туменам Тохтамыша.  Не желая допустить вторжения сарайского правителя в Крым, темник повел армию навстречу. Войска сошлись на левом берегу Днепра! Учтя опыт недавнего поражения, Мамай расположил воинов таким образом, чтобы у них не было путей отступления, -  переплыть Днепр пехотинцы не смогут, когда и конному это сделать не просто.   
     По численности армия Мамая превосходила войско Тохтамыша, и результат сражения никто не мог предсказать.  Поэтому, когда воины темника расположились в боевые порядки, он надеялся, что в последний момент Тохтамыш откажется от намерений вторгнуться в его, мамаев, улус!
    Кымский темник после поражения на Куликовом поле оказался в трудной ситуации, когда остаться независимым от Орды правителем Крыма было наилучшим выходом. Это устроило бы и его кафинских покровителей.  Но произошло неожиданное!  Как только передовые сотни Тохтамыша   пошли в атаку, большинство мурз Мамая с воинами спешились и, склонив головы, склонили колени, сдаваясь на милость противнику.   Стало понятно: это мятеж! Оставаться среди отказавшихся повиноваться воинов было самоубийством.   Уже не веря никому, темник повернул коня и, неистово стегая того плетью, помчался прочь, в сторону Крыма. Его сын с несколькими сотнями верных ему казаков ушли за Днепр.
    На следующий день измученный, грязный и голодный темник появился в Солхате. Понимая, что даже здесь оставаться нельзя, наскоро приведя себя в порядок, он с казначеем и десятком придворных отправился в Кафу. Теперь лишь его западные союзники и непреступные стены кафинской крепости казались ему спасением!
     Вот только кафинским магнатам он стал неинтересен. Вести дело с правителем без земли, без армии и денег у купцов желания не было. Потому Мамай, хотя и принят был во дворце консула, получил там лишь вежливое, но весьма холодное сочувствие. Только теперь темник начал понимать, что большую часть своей жизни прожил в долг. Мечтая о неограниченной власти в Орде, он бездумно брал кредиты от всех, кто их давал, и не заметил, как стал их рабом. Кафинские купцы, генуэзские банкиры диктовали правила игры…
    Мамай ещё не знал, что успехи Тохтамыша, который практически восстановил ханскую власть над улусами Орды, вызвали немалый переполох   в Кафе. Воевать с Ордой никому не хотелось! В этом случае убытки магнатов могли быть много большими   по сравнению с теми расходами, которые потребовались на организацию похода против Москвы. Все это понимали, и по мере приближения войск Тохтамыша присутствие в городе опального темника становилось нежелательным.  В случае требования хана о выдаче Мамая – а это, безусловно, произойдёт - отказ будет означать войну! Выдача же его могла ранить «благородные» чувства цивилизованного мира. И выход был найден! Однажды утром Мамай не проснулся… Так бесславно окончилась жизнь могущественного темника.
    Великий князь Ягайло, получив известия о движение туменов Тохтамыша в сторону Литвы, резко изменил свои планы в последний момент, отказавшись от участия в битве против Москвы. Он нашёл более благоразумным вернуться в свои владения…