Тревожный мир

 Виктор Матюк

Тревожный мир

Тревожный мир забыт в зловещем сне, он остался где-то вовне,
На зловещей глубине, неприступной для Сатаны, все бесы сильны
И к тому же умны, они способны видеть из-за каменной стены,
Рождая пороки, тоску и грехи, закоренелые враги дают взаймы
Знаменитые образы на поле междоусобной вражды! Как не суди,
Как небо обещаниями не корми, в суете сует творческое счастье ищет поэт,
Но удачи нет, пока ангелы спят, они не зрят за полем духовной битвы,
Бес выносит свои вердикты, судьба с ним соглашается, молится и кается,
И не всё предреченное стремглав сбывается! Весь околоток давно уже спит,
Объятый беспробудным сном, стынь за окном, в душе - полный погром,
Тих огромный водоём, не слышно пенья птиц, вся живность в этом крае спит,
Только грешный лик у входа в божий храм всю ночь стоит, как статуя,
Он за святость ратует, хотя ничто его давно уже в бренной жизни не радует!
Тревога в душе, ибо нет мира в скромном шалаше, тебе уже немало лет,
Ты стоишь на меже, за которой грешник остаётся наедине, он предоставлен сам себе,
На нём уже стоит огромное клише, седина вошла в бороду, бес нырнул в пятое ребро,
До кровопролития дело ещё не дошло, но стезю перешло странное фуфло, это зло
Из кромешного Ада, оно вертится полжизни рядом! Что ему от одинокого мужчины надо?
В углу догорает старинная лампада, она единственная отрада в узкой келье,
Она не приемлет безделье, твоя душа у святых образов всегда на прицеле,
Не озвучены цели, ты на самом деле замерзаешь в холодной постели!
Судьбы качели летают всю неделю по старенькой колыбели, сомнения одолели
Грешную душу и плоть, быть может, только Господь держит массивную дверь под запором,
И не даёт распространяться сплетням и разговорам за высоким каменным забором!
Все иноки крепко спят, многие во сне храпят, любой из них твой близкий брат по вере,
Но у  всех, принявших  монашеский чин, было много разных причин
Для исправления собственного бытия, тусклое пламя коптящего фитиля
Шевелится едва от порыва холодного ветра, так будет продолжаться до рассвета,
Пока в подворотне не хрустнет старая сухая ветка, стоит отойти от неё на полметра
И ты до остатка дней не найдёшь покоя в душе страждущей своей!
Будешь метаться между двух огней, один зовёт в сумрачный мир теней,
А второй - готов пожертвовать собственной чистотой во имя людей,
Мысли бьются вразнобой над рано поседевшей головой,
Нет среди них ни сильных, ни слабых, только в миг кровавый
Несчастные и ужасные бабы раздвинут кривые лапы, дабы
Что-то выпросить у рока и судьбы от проказ надоедливой толпы!
Увы, иссякло прежнее единство, осталось только свинство
На перепутье трёх дорог, за ним всю ночь наблюдает бог,
Я бы Ему перечить не смог, потому и далёк от райских ворот!
Рот уже закрыт на амбарный замок, дел – невпроворот,
Я же в пытке сладко целовал серебряный крест украдкой,
Грехам потерян счёт, болезненно ошибался в жизни я,
В голову лезла всякая галиматья, не находя покоя нигде,
Шёл наперекор року и судьбе, пытаясь удержаться в седле
Гарцующей фортуны! Напряжены все струны грешной плоти,
Она вот-вот все грехи проглотит, но состояние не сколотит!
У тебя затрапезный вид, карта бита – нечем крыть,
Жизнь проходит плавно, вспоминать грехи забавно,
И только одно имя ты пишешь с буквы Заглавной,
Когда вспоминаешь о женщине желанной,
Так и не ставшей тебе женой! Мрак сплошной
Привнёс тёмную келью ветер шальной, неистовый и злой
Поклонник беса растормошил душу просто так – для интереса!
Состарившийся бабник и повеса, выпускник литературного ликбеза,
В состоянии стресса решил. Что свою жизнь он в кромешный ад превратил!
Дождь капает с покатых крыш, гора родила мышь, слышен её слабый писк,
Издали он напоминает  злобный крик несусветного вранья и лжи,
Он краткий миг доносился с вершины мифической горы,
Вокруг неё только сумрачные холмы, дали темны,
А уста толпы немы, у каждого безумца проблемы,
Они шепчут друг другу: «Подвинься, меж нами нет единства!»
Каждому дано решать: куда идти, куда шагать и с кем  смертного часа ждать?
Бояться горя – счастья не знать, грустный разговор упирается в дощатый забор,
Плоть пытается дать всем грешникам отпор, ей же ставят в укор смешение чувств,
Навевающих тоску и грусть! Рок на выводы скор, он легко выслушивает вздор,
Но не нарушается разговор на сложную тему: не время и не час будоражить страсть
В страждущей душе, пусть она таится вовне, она - моё богатство и лекарство для утробы,
Ибо только по прихоти бога рождается мимолётная мысль, стремглав продлевающая жизнь!
Пусть она на первый взгляд дика, на неё наплывают тотчас грозовые облака, ночь была темна,
Солнце ещё не вынырнуло из-за тяжёлых штор, внезапно затих спор дум, фраз и невзрачных слов,
Перед глазами сверкнула всепобеждающая любовь, но душа вновь закрыта на амбарный засов!
Там мой сокровенный собор, он что-то видит во мраке, что-то шепчет в избытке боли и страха.
Потная нательная рубаха прилипла к зарубцевавшейся грудине, на одной её половине
Живут грехи, покрытые толстым слоем мирской шелухи, на второй – вражеский конвой
Пытается затмить разум твой, ты же смотришь на мир, поглощённый непроглядной тьмой,
Сгустившейся над твоей седой головой, теряешь душевный покой, но держишь хвост трубой!
Пришло время вступить в спор с судьбой и её тощим кошельком, возврата былого не ждёшь,
Хотя последней надеждой живёшь, что переживёшь чужое вранье и несусветную ложь,
Что посеешь, то пожнёшь! Напрасно не тревожь ни вечную душу, ни смертную плоть,
Твой подвиг когда-то восславит народ, надежда у самых могил ещё живёт, что миг тот,
Когда несчастье с тобой произойдёт намного позже, уже на смертном ложе
Ты осознаешь сполна, что твоя стезя была трудна, ты видел дальние берега
Из открытого настежь окна, чувствовал дыхание ветра, холод, дым и смрад
С помощью давно заученных тирад пытались твоё сознание вернуть назад,
Не получалось никак! Смелые мысли, прикоснувшись к будничной жизни,
Гибнут стремглав, плоть, оседлав свой зловещий порок, пытается потомкам завещать,
 Что ты уже ничему давно не рад, плывёшь по реки жизни наугад, лишившись бакенбард,
Лицо бритвой искромсав, и боли даже не испытав, к святому кресты ты губами припал,
Слова господней могилы до рассвета шептал, пока приговор судьбы не узнал!
Он чудовищен, но этот мир благословен, пусть время пройдёт, а зло канет в небытие,
Счастье вернётся к тебе на белоснежном скакуне, твой исход предопределён,
Из души вырвался крик, похожий на зловещий стон, разум удручён, но не виновен он в том,
Что ты уже не молод, и в страждущую душу давно уже ворвался промозглый холод,
Мозг надвое расколот, её робкий голос, как упавший в диком поле отцветший колос,
Шум и грохот прервал раскатистый хохот! Не надо отчаиваться, сознание притупляется,
И любое мытарство когда-то кончается, тебе одиноко, ты не взлетел высоко
Над отчим порогом, распри и склоки подкосили больные ноги в трудной дороге!
Даже самый тонкий волос подаёт собственный голос, он тоже бросает тень
На старый и покосившийся плетень, отцвела в душе сирень, ты – мишень для дрязг и склок,
Всё потому, что – одинок, и тебе невдомёк, что судьба посылает тебе между строк тонкий намёк,
Что Господь на твоей стороне, и потому в страждущей душе меняется в размерах мишень,
Тебе же лень взглянуть на себя со стороны при свете ущербной Луны!
Блестящий свить венок из фраз и слов для тебя не мудрено,
Но где найти того, чьё творческое мастерство будет достойно его?
Проходит всё, проходит жизнь, прежние идеалы теряют смысл,
Карта бита – нечем крыть, пока же есть шанс не впасть в транс,
Быть может, стоит повернуть назад, когда и как, это не факт,
Что разворот от  отчих ворот и повседневных забот что-то тебе даст?
Не вернётся прежняя страсть, утрачена власть над ней навсегда,
В душе вместо кипятка безумствует холодная ледяная вода!
Где-то светится твоя путеводная звезда, прошлое кануло навсегда,
Зато тлен и суета остановились у степного ручья, там уже не слышна
Трель состарившегося соловья, память, о ней храня, возвращаю разум из небытия,
Речь без смысла и значенья как-то меняет восприятие мироощущения,
Когда же грядёт прозрение? Отречение от покаянного греха помогает не всегда,
Пляшет строка по белоснежной бумаге, нет силы и мощи в каждой фразе,
Ты живёшь, как в Гулаге без права на собственное «Я», в каждом зигзаге,
В каждом шаге природа напоминает бедолаге об исписанной судьбе,
Как скомканной бумаге, судьба глухая словесные жалобы не принимает,
Качается её коромысло, вместо семьи – пепелище, над ним хмурое небо провисло,
Ты защищал семью яро, судьба заставила сделать сальто, пришлось снять дырявое пальто,
Мешало оно сполна почувствовать на себе женское тепло, ошибка лежит на поверхности,
Но её не замечаешь сразу, хотя она доступна глазу, в эпоху древности не было соизмеримости
Силы веры и тяжести греха, только полная мера стыда сама вольна определять,
Когда сеять и жать? Видать, ты мелковат для великих дел, твоя цель – половая щель,
В неё упирается всё, что в бренной жизни произошло, недостаточно только желать,
Надо что-то предпринимать, чтобы вровень встать с идолами рока и проказницы-судьбы!
Лишь тот достоин полной свободы, кто во имя неё потратил жизни годы, порывы страсти
Ближе к старости не приносят безумной радости, нательный крест зажат в горсти,
Неисповедимы Господние пути! Любовь создаёт прочное и живое, чувство нежное и святое,
Но для изгнанника и одинокого странника тяжким показался этот удел, он был удачлив и смел,
Но не сумел устоять наедине на огнедышащей горе, глянул вниз, посмотрел в гору
В студёную пору осознал, что не стой ноги утром встал! Кто-то в этот миг закричал:
«Аврал, на судьбу налетел шквал, её захлестнула девятибалльная волна!»
Пришлось вспомнить давние времена, когда была жива Фортуна,
И словеса творили с творческой душой чудеса, молодость прошла,
Не затронув ни сердца, ни чела! Мысль дика, плачет страждущая душа,
В душераздирающий крик  долго прислушивался седовласый мужик,
Он к выкрутасам судьбы давно уже привык, дрожит огромный кадык,
Потом наступает пауза, с глаз долу катится огромная слеза,
Она на ресницах замерла и лишь когда дрогнула  одна отвисшая долу щека,
Досужую мысль следом за собой позвала допить бокал прогорклого вина!
Всё стирается из памяти, всё сгорает в ярком пламени чужой зависти,
Выбираясь из повседневной слякоти, ты не замечаешь собственные слабости,
Падаешь от усталости и внезапной старости, закрывшись в собственной обители,
Вспоминаешь, как твои ещё живые родители без крика и паники в минуты горести
Стояли у паперти, склонив седые головы у святых образов, зов вечности в их души проник
В тот благодатный миг, чтобы исполнить судьбы очередной каприз! Он над душами завис,
Будто исписанный мелким почерком бумажный лист, от липкого пота окончательно раскис,
Рок за ним наблюдал из-за творческих кулис, там другие думы родились уже давно,
Их запечатлело старое трюмо, его треснувшее стекло стиснуло сердце в груди,
А когда подул лёгкий бриз, молчание скатилось вниз, лишь тьма и вой кружатся над тобой,
Потерян душевный покой, мысли вразнобой подняли псиный лай, неясный край,
Невнятный крик на себе стремглав ощутил одинокий сельский мужик!
Он когда-то путал числа и даты всех, с кем творил нераскаянный грех,
Жизнь во имя утех надоела ему, и потому пришлось и ему уйти в непролазную тайгу,
Так он стал анахоретом, стал жить по господним заветам, встал между тьмой и светом,
Чтоб озвучить свои чувства и мысли о повседневной неприхотливой жизни для небес,
Однажды перед ним опустился тяжёлый занавес, он увидел пороки те, что таил в себе,
Он создал светлый образ младой девы в ищущей добро грешной  душе, вышел налегке
В одном пуховике, отрешившись от тягостных дум, стал плыть  по жизни наобум!
Он устроил себе референдум, он был груб, как столетний дуб, в его руках старинный ледоруб,
Он при каждом ударе издавал жалостливый звук, пришлось ему трудиться не покладая рук,
Пока над головой не прошла затяжная весенняя гроза!  Всяк, кто хочет, с прошлым рвёт концы,
Кто-то выбрасывает в урну свои стихи, и только неучи сидят в тени дерев,
На трухлявый пень присев, мирское бытие, презрев, немного одурев
И страх перед судьбой, преодолев, осквернил высокую заоблачную цель!
Он жив и цел, стоит, как столетний кедр посреди зелёной рощи, ему непросто
Жить вблизи сельского погоста, без былого лоска, его упорство
Яркие одежды облачено, грешное тело – неоднородно,
Оно изолгано творческой прозой, выглядит не броско
В штанах с широкой полоской мысленно скользит по тропе,
Что-то творится в грешной душе, взаимное эхо любви и дружбы
Разуму чужды, они творят вполсилы, не замечая любимых,
Застыв в ожидании беды,  смотрят вдали на месяц восходящий
Над околотком в порывах страсти бурлящим подобно чугунному котлу,
Беру в руки метлу и мету грязный двор, никого не замечаю в упор,
Вздор оседает в душе, словно лебяжий пух в прошлогоднем камыше!
Сердце нараспашку, рубашка в обтяжку, пью бражку из старой солдатской фляжки,
Пишу на порванной бумажке строки неудавшегося стиха, пытаюсь освободить душу от греха,
А грешная душа выворачивает наизнанку потроха, без усилий и воли, без жертв и труда
Не гудят в диком поле даже телеграфные провода!  У каждого своя доля и судьба,
Когда же грешной душе чужды перемены, не сумевшей вовремя уйти со сцены,
Чтобы идти вперёд, пусть видит всякий сброд, сколько сил и терпения творчество берёт?
Былые грехи не в счёт?  Гордость – бесплодна, она забирает бесповоротно всё,
Что было свободно и бесам неугодно!  Я без задних мыслей пытаюсь всего себя отдать,
Только бы прикрыть своё ничтожество заслугами новой строки, ищу спасительной защиты
У скользкой  и узкой тропы, пролегающей по краю лесополосы! Доброта лучше красоты,
Всё покоряющая сила страсти разрывает душу, и плоть на части, обдумав свои мысли,
Что внезапно в тихой заводи  душу насквозь прогрызли, пытаюсь их напор сдержать
Непристойными словами, отталкиваюсь двумя руками, ищу помощь под небесами!
Лежу один невдалеке от собственных святынь, над головой синь небес, страх исчез,
Ведь грех, как молния иль гром, блеснут за окном и сразу покинут тихий речной затон!
Слышу шёпот, переходящий в набат, кто его не слышит, то безнадёжно глуховат,
Где-то люди кричат: «Виват!» и только известный  всем дипломат готов принять
Сполна приказ из-за рубежа, чтобы казна была злата полна и только тогда
Успокоится грустная душа! Тревожный мир в зловещем ожидании застыл,
Он ему все свои мысли думы подчинил, никто там не сеет, ни пашет,
Только чужое добро к себе в дом тащит, глаза таращит на чужую жизнь,
Ветер в ушах свистит, а огромная язва в страждущей душе кровоточит,
Мир пропащий свои глаза таращит на другой славянский быт,
Всем хотелось так бы жить, но Бог выносит собственный вердикт!
Глубокие морщины избороздили грешное чело, но не состарили сердце моё,
Я же не стал из мести предпринимать ничего, но сделаю всё, что угодно
Для целей богоугодных! За делом-то, пожалуй, приятнее умереть,
Чем, сложа руки сидеть и дожидаться смерть!
Жизнь крутится, как колесо, сегодня то, что  внизу – завтра наверху!
Бильярдный шар попал точно в лузу, то ли ещё будет,
Если кто-то божьи заповеди забудет!
Чтобы созерцать вездесущий дух,
Надо пройти через адский круг,
Чтобы вдруг огонь страсти в душе не потух!
Любовь всегда страдает, она не выражает протеста,
Она ищет для себя свободное место, чтобы с честью
Сблизить мечту, не потеряв время попусту!
Долгие раздумья дали приятный плод,
Пусть простит грешника народ за то,
Что тот так долго божьей благодати ждёт!
Презрена форма бытия, бог – мой учитель и судья,
А кто же в тревожном мире я? Никто, огромное и зловещее пятно,
Отвлекающее от истины пылающий взор, взгляд свои руки простёр
В заброшенный двор, там все жили наперекор року, небу и судьбе,
Верили только самим себе! Кто их судьбу разделит? Никто!
Толпа их кости перемелет, чужую совесть охладит,
Из себя бог весть, что возомнит, но сможет одарить
Возможностью по душам поговорить с теми, кто в своё время
Посеял в почву проросшее семя! Оно взойдёт в назначенный час,
А сейчас, пока огонь всеобщей любви в душе не угас, парит Парнас
Впереди нас, опережая разум и страсть, нам не просто попасть в богачи,
Легче сбиться с праведного пути, и угодить в палачи древней Киевской Руси!
Господи, Ты грешников прости, неисповедимы Твои пути! Слёзы ближних
Не пробивают их, о речах своих мыслящие не пишут, они что-то ищут в темноте,
Идут наперекор року и судьбе, а пишущие привыкли жить в кромешной тьме,
Высокая цель исчезает в призрачной мгле, как человек, пишущий наедине о лжи и вранье,
Он медленно тает, но долго перед этим рассуждает о добре и зле, , должно быть, он – грешен,
Не умён и беспечен, никто на земле не вечен! Миг бытия – скоротечен! Мысль понеслась вразнос,
То есть вкривь и вкось вдоль нехоженых дорог и заброшенных нив, за ними не наблюдают
И головы себе каменьями давно уже грешники не ломают! Вот так и живут, хлеб жуют
Воду мелкими глотками пьют, особо не вникая ни в истину, ни в суть!
Все молча ждут праведный Божий суд! Тот, кто не любил, тот не жил
И не дышал, мало врал, но до сих пор не нашёл свой женский идеал!
Здесь буйных немало, смутное время на православной земле настало,
Уж небо осенью дышало, судьбы вонзила зловещее жало грешнику в рот,
Чтоб не дай бог что-то порочащие грешный мир стремглав не изрёк!
Рот закрыт на замок, я – не пророк, и потому неправедно живу,
Оставаясь на плаву, не хочу осуждать ни рок, ни судьбу!
Если с ними поссоришься, на пару ****юлин напорешься!
Два штриха из ночного стиха проповедует последняя строка,
Вышедшая из-под пера ещё вчера  пожилого мужика,
Его с утра охватила хандра, она его мысль унесла в облака,
Он следил за миром издалека, негодовал слегка,
Что судьба продала с молотка древние постулаты,
Прикрепив железные цепи к ветеранской кровати!
Скрывая от мыслей отчаянных и злых, грешный мир
Кое-чего в этой жизни достиг, потом его голос притих,
Солнечный блик осветил старый морщинистый лик,
Его мысль шла напрямик, издавая дерзкий крик,
Даже светлые умы пытались избежать кромешной темноты, увы,
Им не удалось: подняться во весь рост над громоподобной толпой,
Страсть исчезла само собой, бывший изгой общества не стал его душой,
Ведь он вовсе не святой, и нимб золотой совсем не виден над седой головой!

г. Ржищев
28 мая 2022г.
19:20