Жизнь по предсказанию

(БЫЛЬ)

     Лето-86 было жарким во всех отношениях: всем известная трагедия Чернобыля чего стоила. Но люди, как всегда, ринулись к теплым морям на отдых или ударились в бега по столичным магазинам союзных республик, толкаемые жестоким дефицитом и пустотой местных прилавков.
     Вера тоже не собиралась сидеть дома, тем более вот он, долгожданный отпуск. Она любила путешествовать: Ленинград, Одесса, Кишинев, Черное море – незабываемые впечатления. Магазины – только по крайней необходимости. Ох, уж эти очереди! Откуда свалился на головы людей этот подлый «господин Дефицит»? Деньги есть, а купить, что надо, невозможно. Продукты – по талонам. Парадокс того времени: в магазинах полки пустые, а холодильники у людей набиты продуктами. Зарплата у Веры была приличная, за один месяц давала возможность купить самый лучший холодильник, не говоря о такой малости, как железнодорожные или авиа - билеты. 
     В прошлом году Вера с дочерью Аней по турпутевке побывали в Кишиневе, жили в студенческом общежитии, комнаты трехместные, питание отменное. Приятно вспомнить!
     В этом году решила поехать на Брянщину к родственникам, а на обратном пути задержаться в Москве, сделать необходимые покупки. Анечке уже 16 лет, ей необходимо выглядеть не хуже своих сверстников.

     И вот уже поезд мчит их в Москву. Попутчики в купе – молодой мужчина по имени Владимир с семилетним сыном. В дороге время коротали, уткнув носы в книги, но не избегали и словесного общения. Странно: у них, живущих в разных городах, оказались общие знакомые.
     – Мы с сыном едем к его бабушке на юг, но решили задержаться в Москве, хочу показать ему Москву, – сообщил Владимир.
     – Нам тоже хотелось бы посмотреть красоты столицы, но где жить – вот вопрос, – ответила Вера.
     – Есть в Москве район «трех гостиниц». Если желаете, поедем вместе, покажу, – предложил Владимир.

     И вот они, что называется, приехали туда. Сунулись в «Алтай» – мест нет. «Восток» – тоже нет, в третьей – очередь. Ура, значит, есть места! Владимир с сыном устроен, а Вере отказали, т.к. дочь уже взрослая, имеет паспорт, «идите в другие гостиницы, а эта с детским уклоном». Огорченные неудачей, вышли они, стоят на крыльце: куда идти?
     А это еще что за очередь, никогда такой длинной не видели. Да это же за водкой! Во дефицит развели! Подходит к Вере пожилая женщина и предлагает адрес частной квартиры.
     – Это недалеко, – говорит, – вот только водки купить надо, подождите.
     Вера с Аней сходили в столовую, снова зашли в гостиницы – мест нет. Но появилась та самая женщина, и они поехали на квартиру. Оказалось, далеко: Алтуфьевское шоссе, рядом кольцевая дорога. Вот и прибыли: 12 этаж, двухкомнатная квартира. Хозяйка, молодая женщина неопрятного вида, отвела их в маленькую комнату. Обстановка бедноватая: кровать с ветхим постельным бельем, черным зловещим блеском сияет старый кожаный диван, в углу столик под клеенкой, у двери два облезлых стула.
     Познакомились. Хозяйку зовут Анна. Оставив дорожную сумку, Вера с дочкой налегке поехали в центр Москвы. Было только 4 часа пополудни. Вот и улица Горького. Зашли в кафе, пообедали и направились в сторону Кремля. Людские потоки рекой неслись туда-сюда, у Веры даже голова закружилась.
     На многолюдном перекрестке с проспектом Маркса неожиданно встретили Владимира с сыном.
     – Мы идем на Красную площадь фотографироваться, пойдемте с нами, – пригласил Владимир Веру и Аню.
     Вера согласно кивнула, но ей почему-то сразу стало не по себе: «Странная встреча среди огромного скопища народа». Сердце заныло от какого-то неясного предчувствия. Настроение упало, нехотя она шла за своими спутниками. Аня, наоборот, очень обрадовалась бывшим попутчикам. Подошли к Мавзолею. Владимир фотографировал детей, Вера отказалась, молча стояла в стороне. Через полчаса они  пошли  своей  дорогой.  А  Веру  не покидало  удивление:   как  можно  среди  миллионов  людей  так метко встретиться, ведь чудес не бывает. Какое-то предзнаменование или предупреждение. Вера насторожилась: что-то должно случиться и очень плохое. На метро доехали до Медведково, немного заблудились, долго ползли на трамвае. Наконец, добрались. Легкие сумерки окутывали все вокруг. Подошли к дому. На скамейке у подъезда сидит паренек, приветливо заговорил с ними, сообщил, что приехал к своим друзьям, а их дома нет. Вежливо попросил Аню посидеть с ним немного, ведь спать еще рано. Вера запротестовала, но дочь умоляюще пообещала, что только на полчасика, и Вера нехотя уступила: право же, Аня эти дни лишена была общения со сверстниками. В те времена еще не привыкли кого-либо бояться, все было так просто, доверчиво. Вера поднялась на лифте, дверь открыла хозяйка. Просторная прихожая, слева от входа раскрытая дверь в большую комнату. Разуваясь, Вера искоса взглянула туда: мебели почти никакой, на кровати лежит молодой мужчина и мрачно смотрит на Веру, от чего неприятно екнуло ее сердчишко. Но виду не подала, стала рассказывать хозяйке:
     – Встретили Владимира с сыном, ваш адрес ему дали, они завтра заедут, у нас с ними экскурсия по Москве. А дочка неожиданно знакомого парня встретила, сидят сейчас на скамейке. – Все это она неожиданно для себя выдумала. «Не покраснела ли я от вранья, – подумалось ей. – И зачем мне это было надо…».
     Хозяйка нахмурилась, и Вера заметила, что они с мужчиной переглянулись. Из прихожей вход в маленькую комнату направо по узкому коридору, рядом ванная, туалет и в углу кухня. Удобная планировка: две комнаты расположены в противоположных углах общей площади квартиры. Вера вошла в комнату, следом за ней хозяйка, села на кровать. Вера присела рядом. Странный, неприятный запах от неопрятной хозяйки, глаза воспаленные, вид растрепанный; стала рассказывать, что у нее тоже есть дочка, 6 лет, она сейчас в пионерском лагере. Вера сообщила ей, что они уехали из дома поспешно, отпускные получить не успела, мужу доверила.
     – Завтра даю телеграмму, чтобы деньги выслал телеграфом, тогда поживем в Москве дней десять, – заверила она хозяйку.

     В пустопорожних разговорах прошло полчаса. Ани нет. Вера на лифте спустилась вниз и с ужасом увидела, что скамейка пуста. Куда ушли? С оборвавшимся сердцем села на скамейку, казня себя за потрясающее легкомыслие. Уже темнело, а она, как прикованная, в полном отупении и бессилии… Нигде ни души, все разбежались по своим норам. Слышен шум машин кольцевой автодороги. Вокруг громады многоэтажек. Где искать? В голове у Веры кошмар предположений того, что может случиться с ее дочерью, доверчивой, легкомысленной девчонкой. Как кипятком, ошпарила мысль: «А может, я больше никогда ее не увижу!». Эта мысль приподняла ее со скамейки, и она на ватных ногах зашла к проходу, выходящему на Алтуфьевское шоссе. Послышались шаги, и навстречу они, а Вера говорить даже не может, зубы стучат, ноги подкашиваются. Аня в удивлении:
     – Мама, что ты так расстроилась?
     Парень извинился, попрощался, а Вера, поддерживаемая Аней, пошла к лифту. Дочь успокаивала ее:
     – Юра предложил прогуляться по улице, он учится в школе милиции, дежурит в этом районе. Расспрашивал, где мы остановились, у кого и даже пожурил меня за то, что я такая доверчивая, пошла с ним, незнакомцем.
     Поднялись на лифте в квартиру. Вера с порога стала рассказывать о своем страхе за дочь. Лежащий на кровати мужчина, казалось, не слушал. Но когда Аня сказала: «Да чего бояться, парень ведь из милиции», он как-то странно дернулся, бросив на Аню злобный взгляд.
     Умывшись, Вера с дочерью ушла в комнатку и дала своей дурехе строгий нагоняй, что б теперь от нее ни шагу. Разволнованная происшедшим, Вера долго не могла заснуть. К тому же за стеной их комнатки, смежной с прихожей, слышалась какая-то возня, странные всхлипывающе-мычащие звуки, от которых было почему-то жутковато.
     «Какое-то квохтанье куриное. Может быть, они кур наворовали?» – подумалось Вере.

     Утром мужчины уже не было, а хозяйка тревожно спросила:
     –  Вы ночью что-нибудь слышали?
     – Абсолютно ничего, – ответила Вера, – спали, как убитые: целый день по Москве мотались, устали ужас как.
     Пробормотав что-то, хозяйка ушла на кухню…
    
     Вера с Аней весь день провели в центре Москвы, заходили в ГУМ, ЦУМ и другие магазины. Везде туча народу, длинные очереди. Денег у Веры было достаточно, но к родственникам на Брянщину надо ехать налегке, а по возвращении в Москву купить все, что нужно, и уехать домой.
     Вечером прибыли на квартиру, и хозяйка воочию убедилась, что они без покупок, так как денег нет.
     – Телеграмму дали, через два дня будут деньги, – бодрым голосом сообщила Вера.
     Дверь в комнату хозяйки была закрыта, и Вера не знала, есть ли там мужчина.
     Набродившись по Москве, Аня уснула сразу, а Вере не давал заснуть навалившийся опять страх, хотя в квартире было тихо. Час прошел или больше, когда Вере послышались такие же звуки, как прошлой ночью: возня, какая-то борьба с ударами в стену, хлюпанье или клокотание, от которых сердце сжималось.
     – Опять кур душат, – подумалось Вере, – но почему столько возни? Возможно, они пьяные. Странно, голосов никаких не слышно, как в прошлую ночь.

     Утром Вера вышла из комнаты, дочь еще спала. Хозяйки дома не было. Неприятно-приторный запах вызывал тошноту. В туалете пол покрыт ворсовым настилом. Нога Веры немного провалилась в ямку у стены, и сквозь ворс настила хлюпнула кровяная жижа.
     – Вот где кур разделывали, – подумалось Вере, – но где же куры? Сварили их, конечно. Быстро заглянув на кухню, никаких кур не обнаружила ни в пустой кастрюле, ни в пустом холодильнике, будто люди здесь не живут.
     – Странно, очень странно, – размышляла Вера, не способная поверить в людскую подлость, но страх самосохранения подсказывал ей об опасности.

     В этот день ненадолго съездили в центр столицы, настроения никакого не было, и они пораньше приехали назад.
     В подъезде дома старушка с палочкой ожидала лифт. Вера с Аней присоединились к ней, угостили печеньем и конфетами. Она поблагодарила и спросила:
     – Вы у Анки квартируете?
     Вера кивнула.
     – Алкашка она, – продолжала бабуля. – Ее материнства лишили, дочку в детдом забрали, а бывшая свекровь, тоже алкашка, поставляет ей на постой приезжих. Недавно у нее жила женщина из Баку. Так потом алкашка носила ее кофту, – почти шепотом произнесла бабушка последнюю фразу.
     Уже в лифте договорила:
     – Вы, если что, приходите к нам на 7 этаж. Зовут меня Анна Павловна, живу со снохой, сыном, внуками. – Назвав номер своей квартиры, добрая женщина вышла из лифта.
     «Бежать, бежать отсюда!» – подсказывала Вере здравая мысль, но она, как завороженный кролик, шла в пасть крокодила, убеждая себя, что не надо плохо думать о людях.
     – Без денег «жизнь плохая, не годится никуда». Завтра уж наверняка получим деньги, тогда будет веселее. – Что толкнуло Веру на это противное вранье? Инстинкт самосохранения и во благо спасения?

     В третью ночь ей было особенно страшно. Только одна мысль: дожить бы до утра. Вера поставила два стула к двери, если заснет, то стук падающих стульев разбудит. Но что делать дальше, если они ворвутся? Кроме дорожного ножа, нет ничего, не хватило ума купить что-либо существенное. Ночью опять слышалась возня в прихожей, какое-то жуткое сдавленное мычание, и сердце у Веры замирало от страха: «Дожить бы до утра!».
     Наконец-то прошла третья кошмарная ночь. Вера разбудила Аню, тихо и быстро собрались и вышли с дорожной сумкой к хозяйке: «Мы уезжаем».
     Та в изумлении округлила глаза, а Вера заплатила ей за три дня, ничем не объясняя срочный отъезд. Спешно выскочила из опасной квартиры, радуясь, что живы. Вера ничего не говорила Ане о своих страхах, пусть хоть ночью спит спокойно, а сама шаталась от недосыпания.
     Сразу же поехали на вокзал, чтобы купить билет до Брянска. Вот уж действительно мир тесен! В многолюдной вокзальной суете увидела парня, с которым Аня задержалась вечером и перепугала Веру. Он подмигнул им, ясно, что за кем-то следит. Кто он был на самом деле, они не знали, но какую-то роль сыграл в их спасении («учится в школе милиции»).
     Поезд уходил около 12 часов ночи, и весь день они ездили по Москве, накупили разных продуктов, чтобы везти в деревню: там летом только молоко да овощи.
     Отоспавшись ночь в поезде (фирменный, «Десна» называется), прибыли в гости. След аварии в Чернобыле дотянулся до Брянщины: почерневшие листья на плодовых деревьях, на орешнике – испорченные орехи, скот стал гибнуть, люди умирать от рака. Полную силу набирала горбачевская перестройка. По телевидению шел сериал «Спрут»: смотрите, люди, какой интересный криминал в Италии, скоро и у вас в стране такое будет.
     Правильно говорят: «Хорошо летом в деревне». Отдохнули, отоспались, с родственниками повидались и 10 августа – в обратный путь. Вот и опять Москва, Киевский вокзал. Народу – тьма, у железнодорожных касс толпы народа, а рядом авиакасса и никого, видно, билетов нет. Увидев в авиарасписании слово «Кишинев», Аня воскликнула:
     – В Кишинев хочу!
     – Мало ли что хочу, я тоже, может, хочу, но молчу. Домой надо ехать, да и билетов нет.
     Аня уже стучала в окошечко кассы, которое, как в сказке, раскрылось, и на запрос Ани: «Два билета до Кишинева», ответили: «Есть, немедленно катите в аэропорт». Продираясь через толпу (людей), выскочили на площадку, автобус уже трогался до аэропорта, дверь открыли, и Вера с Аней покатили. В аэропорту почти бегом, посадка на Кишинев заканчивалась, они были последними пассажирами. В полете опять вспоминали о прошлогоднем пребывании в Кишиневе по турпутевке.
     – Помнишь, мама, когда мы уезжали, комендант общежития Коля приглашал нашу группу приезжать на будущий год, что место здесь всегда будет обеспечено, – вспомнила Аня.
     – Да он все группы так приглашал! Но, конечно, едем туда, нам больше некуда, – ответила Вера.
     Но в общежитии был уже другой комендант, молдаванин.
     –   А где же Коля? – спросила Вера.
     – Коля – женатый студент, подрабатывал комендантом, ребенок родился, ему дали квартиру. А сейчас у нас нет свободных мест, все забито. Жаль, но ничем помочь вам не могу, – ответил комендант.
     Вера приуныла, а у Ани в глазах слезы, стоят и ни с места.
     – Мне жаль вас, – сочувственно проговорил комендант. – Могу вам дать адрес небольшой кооперативной гостиницы. Если вы знаете город, даю схему, как ее найти, но не уверен, есть ли там свободные места.
     Он быстро сделал чертеж, объяснил Вере, как в глухом переулке, хотя это и ближе к центру, найти гостиницу.
     Поблагодарив молдаванина, Вера с Аней поехали на трамвае искать. Наконец, вот она. Два места, ура! – нашлись, заплатили за три дня. Был жаркий полдень, и они пошли по городу.
     Съездили на рынок, в магазины, сделали хорошие покупки, в том числе чудесные фрукты, виноград «Кардинал» – одно воспоминание. Ночь в гостинице прошла спокойно. Утром опять вышли в город.
     – Нам нужно позаботиться о билетах назад в Москву, – сказала Вера, и они направились к городскому аэровокзалу. 
     Это внушительное здание гудело на разные голоса. Билетов нет, идет запись на 30 августа. Веру охватил ужас, какой бывает, вероятно, в мышеловке. Скорее на железнодорожный вокзал! Там то же самое: билеты проданы на неделю вперед. Поспешно вернулись в гостиницу, собрали вещи и – в аэропорт.
     Поразительно: там мало народа, но везде таблички: «Билетов нет».
     А вот открытая касса, подходят люди и быстро отходят, убитые наповал двумя словами: «Билетов нет».
     – Пойду-ка и я, – решила Вера, готовясь получить в лоб те же два слова.
     –  Два билета до Москвы, – обреченно сказала она.
     – Давайте скорее паспорта и немедленно на посадку, – ответила кассир.
     Изумленные и счастливые, Вера и Аня побежали. «Как хорошо, летим! Иначе бы застряли в Кишиневе надолго», – радовалась Вера.

     … Вот и Москва, полдень. Ровно сутки удивительного путешествия в Кишинев и обратно. Пообедав, Вера и Аня поехали в центр столицы, побывали в разных магазинах, купили все, что нужно, и к вечеру приехали на городской аэровокзал, чтобы лететь домой. О, ужас! Народу… невольно вспомнишь о муравейнике. Билетов нет, идет стихийная запись на 2-3 недели вперед.
     Люди лежат на полу, у стен, в углах… Грустное зрелище, присесть даже негде. Жалко детишек, измученных многодневным ожиданием и вокзальными неудобствами. Чувство безысходности снова, как в Кишиневе, охватило Веру. Пошел двенадцатый час ночи. Ноги подкашивались от усталости, Аня совсем сникла, повяла, стоит у окна. Отчаяние подтолкнуло Веру подойти к очереди в кассу. Люди быстро отсеивались, получив отказ, и Вера вскоре оказалась у кассы, протянула паспорта и попросила два билета. Молоденькая кассирша привычно сказала: «Билетов нет». Помолчав секунды, спросила: «А вас устроят два билета на служебное место? Это возле туалета на скамейке в хвосте самолета». «Очень даже устроят!» – радостно воскликнула Вера.
     «Тогда немедленно в аэропорт, желаю вам успеть», – протягивая билеты, сказала кассирша. Как хорошо, что не пришлось ждать автобус! Пока он шел до аэропорта Домодедово, Вера мысленно подгоняла его: «Скорее, скорее!». Вот и аэропорт. Звучат громкие слова радиосвязи: «Заканчивается посадка…».
     «Успели, летим!» – радовалась Вера невероятному везению, воспринимая как спасение, как награду. Вот они и дома, закружились в привычной жизненной карусели. Все страхи остались позади, но они неожиданно напомнили о себе. В газете «Комсомольская правда» Вера прочитала заметку о том, как в Москве две женщины, мать и дочь, занимались преступным «промыслом»: зазывали у гостиниц приезжих к себе домой, убивали и грабили – закатав в ковровую дорожку жертву, закалывали ее ножами. Поймались, все-таки: приезжую, только что переступившую порог квартиры, закатывали в ковер, но ворвалась милиция, которая за ними уже следила.
     Эта заметка в газете заставила Веру, наконец, поверить в людскую подлость. Стало ясно, что страхи ее в московской квартире были вполне основательными. К счастью, они с Аней прибыли днем, хозяйка была одна, а если бы ночью, когда она вдвоем с тем злобным мужчиной… Страшно представить! Три ночи слышалось сдавленное мычание, возня, «кудахтанье». А кровь под ковриком? Кур разделывали? «Эх ты, Вера-простота, – корила она себя. – Людей, а не кур потрошили московские жулики». Они в любую их трех ночей могли бы ворваться в комнатку. Странная встреча с Владимиром на перекрестке насторожила Веру, вселила страх, а это тоже оружие. Действительно, хотя она не верила в людскую подлость, в голове не укладывалось, а страх держал ее наготове, толкнул на вранье о деньгах.
     Но чем объяснить необыкновенное, как в сказке, везение после страшных трех ночей? Цепь случайностей, из которых состоит жизнь, или это благосклонность судьбы, когда избитая фраза «судьба играет человеком» имеет смысл?
     А может, действительно, нами управляет Высший Разум и все предопределяет заранее?
     И вспомнилось Вере то, что никогда не забывалось. Тридцать лет назад приехала она с матерью и отчимом жить в этот тихий городок. Утром пошла с ним познакомиться. Побродила по улицам, зашла на рынок. У ларечка-киоска заметила пожилую женщину, которая гадала девушке по руке. Гадалка была слепая. Вера решила тоже погадать, благо здесь никто ее не знает. Слепая взяла ее руку, стала ощупывать каждый палец.
     «Доверчивая, добрая душа», – пробормотала она. «Три смертельных случая у тебя в жизни, – сказала гадалка погромче и продолжала. – Первый, в раннем детстве, Бог спас, второй раз – люди добрые спасли», – называет год и месяц, когда действительно это было.
     Продолжая перебирать пальцы, задумчиво сказала: «Еще и третий случай будет между 40 и 50 годами». Вот и все. Какое короткое гадание! Вера ожидала более существенного. 
     Возвращаясь домой, обдумывала эти предсказания:
     «Первый смертельный – Бог спас в раннем детстве. Мама рассказывала, как они с моим отцом жили на квартире в маленькой хате. Когда я спала в зыбке, хозяйке вздумалось купать поросенка. Он с визгом вырвался из ее рук и под зыбку так поддал, что чуть не опрокинул. А я от испуга захлебнулась криком до посинения, меня корчило и трясло. Вскоре синеватые пальчики распухли, один стал нарывать. Маме посоветовали нести ребенка к Божественной Бабушке Коммунской, она всех лечила травами и заговорами, и меня спасла от «младенческой». На память остался на пальце шрам, который и нащупала слепая гадалка.
     Второй смертельный случай – люди добрые спасли. Об этом вспоминать не желаю, тогда, столкнувшись с людской подлостью, жить на свете не захотелось. Действительно, люди добрые спасли. Гадалка верно назвала: год назад это было, только на месяц ошиблась, но это несущественно.
     Третий случай между 40-50 годами, а спасусь ли я, ничего не сказала. Ну, это будет не скоро, когда я уже старухой стану».
     Так вспоминала Вера, заглянув в прошлое. Когда тебе 18 лет, возраст 40 и 50 лет кажутся дремучей старостью. В это «чернобыльское» лето ей 48 лет, значит, исполнилось все-таки и третье пророчество слепой гадалки. «Кто или что спасло меня на этот раз? – подумала Вера. – А могло бы… как хорошо, что не случилось!».
     Жизнь полна странностями, неожиданностями. Удивительна судьба человеческая! У каждого она своя и каждый понимает мир по-своему…