Шаги весны ч. 2

*  *  *
Сумерки - всё ещё колдовские. Приятно вечером находиться в тёплом уютном доме родном и, долго не зажигая свет, смотреть в размытые отуманенные окна - на то, как по белой дороге среди смутных силуэтов берёз и жёлтых клякс фонариных огней движутся и движутся (с работы идут по домам) пешеходы...

*  *  *

На раскисшей дороге мокнет тень тополя. Небо то и дело меняет свои декорации, отчего солнечный бледный диск то засомневается, потускнеет, то совсем погаснет за рыхлой тучей в полной печали. Тень то появляется на грязной дороге, то исчезает.
Сквозь грязь и сквозь тени мчит, рассыпая лужи, по дороге "жигулёнок". Вот кому сейчас славно - ему, встречающему весну за рулём.
И приблизились дали в провинциальном сером моём городке - так и лезут они, сизо-голубые, сквозь серые заборы и дворы, и сквозь опутавшие всё ветки деревьев и кустов - в наши заплаканные (не дождаться никак им весны!) тёмные оконца...

*  *  *

Деревянный наш дом - добрый и мудрый. Он знает свою судьбу. Знает, что ныне он находится в самой первой счастливой своей молодости, когда все его дорогие сердцу обитатели живы, здоровы и не стары. И нет в нём чужих посторонних людей...
Дом умеет понимать и ценить своё мимолётное преходящее счастье. В отличие от нас, замечающих наше счастье только тогда, когда его уносят от нас (навсегда, безвозвратно) обстоятельства - которым мы сами способствуем.
У одного типа на его торсе видел я тюремную наколку: проворный чёрт, убегающий с мешком за плечами... и надпись: "было счастье, да чёрт унёс!"
Счастье всегда уносит чёрт. Дом это знает. Дом любит своих, кто сердцем и душой прописан в нём навсегда.
Придёт время, и дом состарится. Когда-нибудь дом станет немощным. И будет по нему со скрипами прохаживаться кто-то, последний из нас - старый человек в старом доме...
Пока же мы все, свои, ещё здесь, в доме нашем земном. Толчёмся, шумим, порой ссоримся и не замечаем за мелочами быта своего неповторимого драгоценного счастья. Порой раним друг друга острым необдуманным словом... Мы - глупые бестолковые люди. А дом наш - мудрый и добрый - многое прощает нам.
Дом любит детей и вёсны. Каждый приход весны дому праздник. Весна всегда напоминает о начале начал и о детстве. Так же как осень всегда является с напоминанием о конечности нашего бренного пути...

*  *  *

Моун ривер... Лунная река...
Звёздная река... - в душе
У меня с детства:
Жил по соседству
Я с Млечным Путём
на его берегу...

И в ночи поздно
Видел я звёзды:
Они плыли,
кружась и смеясь,
под окном
и тайком
забегали
в наш дом...

Так дружбу
свёл я со звездой,
И она с тех пор
со мной.
Много лет пройдёт,
и лунною рекой,
звёздною рекой,
по Млечному Пути
мне суждено уйти,
друг мой.

_____________________


Вечером на улице каждая берёза грустит по-своему и о своём, снегопад медленно кружит и плывёт в ветках сада. Куда-то запрятались дали. Уткнулись в себя серые дома, накрылись крышами как крышками. Догорающее солнце подаёт миру призрачную надежду и слабеет, пропадая окончательно в могущественных тучах. И кружит, кружит над дорогой, над грязными лужами мелкий снежок. А даль дороги - мутная и серая... Стынет под окном наивный и грубый растёкшийся уже человеческий след - заплывает он с каждой минутой белыми звёздами снега.

*  *  *

Воробьи - оптимисты... Один стреляный воробей крутит головой по сторонам, сидя на антенне. Удивляет его погода: там, вдали сыплет жёлтое солнце, а у нас на улице вовсю валит снег. Вот и воробьиха подлетела к антенне и мягко на неё опустилась. Парочка обсуждает весенние события. Пощебетали и дружно вспорхнули - полетели сквозь густой снегопад в край золотой, солнечный, что недалече, за полем...
Победило-таки усталое солнце, превозмогло полчища серых туч, выкатилось в белёсом туманном свете. И повисло над нашими берёзками утончённое бледно-голубое озеро - мечта их ветвей. Так, что всё в мире сразу поверило в реальность счастья, пусть и неблизкого, трудного...
И вот зажглись в стране деревянных домов, перепутанных, запутанных веток и грязных дорог с их гремучими грузовиками... ясные вечерние сосульки, свисшие со всех крыш. И громкий трактор, бранясь на ходу, уволок восвояси по рыжей дорожной каше пустой свой прицеп, и в нём - этот простой наш денёк...

Опять в окне и розово, и странно,
Берёзы тишиной удивлены.
Шаги весны негаданно, нежданно
Средь синей снежной чудятся зимы.

*  *  *

В большой луже под нашими окнами какая-то женщина моет руками свои резиновые сапоги. Она стоит, широко растопырив ноги, чтобы не упасть, плещет ладонями на резину сапог и трёт их с завидной тщательностью. Облюбовала нашу лужу - почти как птица. Галки и вороны тоже прилетают пить из неё.
Лица я не вижу, но по всему чувствую, что женщина совсем не молода. Да и женщина ли то была? Чуть отвернулся я от окна, завешенного тонкой зановеской, она - фрр! - да и улетела!

*  *  *

ДождалИсь! Во всю даль раскинулись рыжие просторы. Всё на них солнечно и миниатюрно. Игрушечными чистенькими видятся по краям поднебесного широкого поля сельские домишки. СнегА зимы как корова языком слизала.
Сегодня первое апреля, солнечный ясный денёк. Лечу в "уазе" по песчаной широкой дороге. По краям дорожного полотна - вдали - мелкие детали, занимательные, как узоры на расписных матрёшках.
Даль впереди - фиолетово-неясная и загадочная, она набухла жилками белых берёз, и кажется, что по этим жилочкам плывёт с неба густое стекло. Даль над бескрайними колхозными пашнями колеблется, будто дышит - затаённо, невнятно, неглубоко...
Как же просторны эти родные поля! Как пронзительно сини широкие разливы вешних вод! Обветреные  сосны с почти красными стволами, с множеством витиеватых суков шумят хвоей на берегу синего моря! И над ним важно летают большие чёрные вороны и смело садятся на синие волны...
 
*  *  *

А на реке, в центре города, первого апреля торжественно начался ледоход. И все, кто шёл в этот день по мосту и прилегающим к реке улицам имели возможность наблюдать блистательный парад уходящей зимы.

1981, 2022