Мечеть Аль-Хакима

До этого дня я ни разу не был в мечети Хакима. Проходил мимо, но глянцево-чистая окружающая обстановка и туристы, в обилии фланирующие рядом и в её широких воротах, заставляли меня каждый раз проходить мимо. Однажды, в очередной раз оказавшись в этой части города и проведя некоторое продолжительное время в общении с местными мальчишками о всяких обычных для подобных бесед вещах, и, в процессе, насладившись видом великолепных минаретов этой мечети, я все же не стал проходить мимо огромных, как городские ворота, дверей, и рискнул войти внутрь.
Оказалось всё не так страшно! Мало того, что мне случилось побеседовать с удивительной старушкой, специально для нас зажгли огромные стеклянные и прекрасные люстры, вход оказался бесплатным и просто было хорошо, я ещё заполучил на память книжечку с сурами, красиво отпечатанную и совершенно изменил свое отношение к аль-Хакиму, как к личности.
Однако, наверняка не все подробно знают исторические подробности об этом правителе Египта рубежа первого тысячелетия. Аль-Хаким принадлежал к Фатимидам и власть этих правителей в Египте к тому времени находилась в зените своей силы. В целом историки характеризуют этот период, как весьма благоприятный для страны. Шииты Фатемиды не сильно вмешивались в дела христиан коптов и мусульман суннитов, которые составляли местное население — похоже их интересовали исключительно налоги, позволявшие не только богатеть и раскошествовать, но и вести войны с мусульманами суннитами правящими в Азиатской части исламского мира. Аль-Хаким стал, пожалуй, самым известным из Фатимидов правителей Египта, благодаря упоению, с которым историки описывали его чудачества. А описывать было что. Пунктом номер один, конечно, стала его фанатичная набожность. Если верить историкам,  однажды он велел выбросить в Нил весь мёд и весь изюм в городе, под предлогом того, что из этих продуктов можно производить спиртные напитки. Запретил азартные игры, включая шахматы. Он даже запретил изготовление женской обуви, ввиду ненадобности дамам шляться по улицам. Кроме всего прочего, в конце своего правления, заменил в молитвах имя Всевышнего своим именем, но самое странное — по ночам он переодевался в простую одежду и отправлялся на ослике путешествовать по погруженным во тьму улочкам своего города.  Некоторые считают, что таким образом он пытался узнать мнение народа о себе и своём правлении. Вскоре, после последнего нововведения он не вернулся с ночной прогулки и ничего не известно о его дальнейшей судьбе. Думаю для представления о портрете, перелагаемом историками, достаточно.
Собственно сама мечеть находится на самом севере построенного Фатимидами города аль-Кахира. Во времена аль-Хакима она располагалась даже за пределами городских стен. Минареты по углам мечети видны издалека, почти до половины их обрамляют массивные четырёхугольные башни с наклонными гранями. Стволы минаретов — с высокими ребристыми куполами и множеством каменных резных карнизов — сморятся как стартующие вверх из башен ракеты, тем более, что расстояние между поясами карнизов растет к низу.
Очень большой двор, мощённый полированным мрамором, больше похож на площадь, настолько велик и просторен. В Северо-Западном углу фонтан для омовений. Водная гладь на мраморной глади создаёт волшебную игру ассоциаций и образов. Архитектурная притча и уж точно не менее. Кристально прозрачная вода истекает в разные стороны из  бассейна, возвышающегося подобно фантастическому круглому столу или жертвеннику. Вода убегает по тонким желобам в мраморе во все стороны и упругие прозрачные струи грациозно изгибаются падая вниз, не рассыпаясь вплоть до соприкосновения с мрамором основания.
Я разговорился с интересной старушкой. Слово старушка здесь совсем не уместно. Эта пожилая женщина в чёрном восседала под сенью аркад у мраморной колонны на низенькой скамеечке всем своим внушительным телом и широко улыбалась. Говорили мы об исламе. Об этой мечети и странных вещах. Переходя от бытовых вопросов к мистике и обратно она продолжала широко улыбаться прямо глядя в глаза. По окончании нашей беседы моя дама, прежде чем скрыться в глубине колоннады, мимоходом рекомендовала служителю зажечь для нас люстры, что он и сделал настолько поспешно, что даже запутался в множественных рубильниках. Когда огромные каскады из стеклянных шаров и цилиндров облились радостным светом я искренне не пожалел о том, что присутствую при этом представлении. Конечно, предыдущий разговор наложил некоторый отпечаток на восприятие, но в любом случае — это было красиво. Прибежал гид, подвизающийся в этом храме — скорее всего боялся, что я дам денег не ему — но служитель спокойно выключил красоту и ушёл, а идея гида о бесплатности объекта и всех его красот, всё ещё фигурирующая в развиваемой им мысли, обратились прямо против него же. Поняв это он замолк и уставился на меня, терпеливо и с интересом внимающего. Мы попялились друг на друга короткое время в вибрирующем унисоне взаимного понимания наступившего казуса... и он ушёл.
Уже вечерело, но мне совсем не хотелось расставаться с прекрасным тонким и красивым местом. Стая голубей опустилась на зеркальный пол в дальнем углу площади. Наверное, кто-то насыпал им корм. Издалека не было слышно шума крыльев, и птицы опускались и опускались пересекая светлую полоску вечереющего неба и почти исчезая на меркнущем с каждой минутой камне, как какие-то сверхъестественные существа, безразличные к моему присутствию. В глубине колоннады хор голосов читал славословия Всевышнему, а темнота всё опускалась и опускалась, разливалась, по открытому двору, сливаясь с полумраком аркады, в которой я стоял.
Мы вышли на улицу. Мальчишки, мои недавние собеседники, шумно гоняли мяч прямо у высокой наружной стены мечети, люди шли по своим делам. Высокие пальмы уходили в небо и в лавках зажигали свет. Я был благодарен судьбе, что в этот раз не прошёл мимо открытых дверей.
Есть мнение, что архитектура — это раскрытая книга, которую можно читать, разбивать на цитаты, рассматривать картинки, и понимать. Или живопись, за аллегорическими образами которой желающий может читать, как в книге, находя ответы на простые и сложные вопросы. Книга архитектуры всегда открыта, а её картина всегда в открытой экспозиции — поэтому я не хожу в платные объекты. Билеты и турникеты противны самой сути архитектуры, созданной для проходящих мимо, что бы они однажды приостановились и зашли внутрь.

Халиф Хаким носил титул «правитель волею Аллаха». Он вступил на трон в возрасте 11 лет, а его дед, халиф аль-Муизз бул грозным завоевателем, великим политиком и создателем могучего флота, что было совсем не обычным для арабов, выходцев из пустынь Аравии.
Фатемиды, считали, что они ведут свой род от самой Фатимы аз-Зухры, дочери Пророка Мухамеда (сас), и облечены великой миссией, сохранить кровь потомков Пророка (сас), текущую в их жилах, от уничтожения своими конкурентами, Аббасидами. Ко времени Хакима уже пали в неравной борьбе Имам Хусейн, внук Пророка (сас), Аиша, жена Пророка (сас) — его последняя и нежно любимая жена, дочь его ближайшего друга и сподвижника Абу Бакра, и многие, многие другие, включая женщин и малых детей.
Сотню лет назад предки Хакима бежали на Запад, спасаясь от беспощадного преследования Аббасидами. Они достигли Атлантического океана и здесь нашли в себе силы для возрождения и создания собственной империи.
Фатимиды никогда не отличались скромностью. Войдя в Египет, следуя из Магриба, дед Хакима халиф аль-Муизз произнес — «солнце взошло там, где оно обычно заходит!». Когда его спросили, как он может доказать свое происхождение, он приказал высыпать мешок золота, обнажил меч и произнес — «вот моя родословная» и вступив на гору золотых монет — «а это доказательство моего высокого происхождения».
Династия, к которой принадлежал Хаким, отличилась не только военным могуществом. Именно ими были основаны оба университета, ныне борющиеся за звание первых в истории. Современное название Каира произошло от имени именно их крепости в Египте — аль-Кахира.
Аль-Муизза сопровождали две очень интересных фигуры — «экономист» и «политик» Ибн Килис и «юрист» Абу Ханиф ан-Нуман. По прибытии первый немедленно приступил к реорганизации налоговой и всей экономической системы, результатом чего стало значительное облегчение жизни населения и рост богатства государства. Так же им был создан специальный орган для контроля за сборщиками налогов. Второй занялся созданием исламского права. Многие историки смело употребляют термин «гении» к обоим этим деятелям.
Египет, доставшийся Фатимидам был в тяжёлом положении, а при их правлении страна стала образцом могущества и благоденствия, центром развития наук и искусств.
Во время молитвы славословия халифу Правоверных, главе Фатимидского дома, произносилось в мечетях от Атлантического до Индийского океанов — столь велика была империя.
Фатимиды придерживались религиозных убеждений, которые многие историки называют сектантскими. Они были мусульманами шиитами исмаилитами. Это религиозной доктрине присуще большое внимание к тайному, к секретам и особым обрядам посвящения в мистические таинства. В священных книгах и человеческих свойствах они находили тайный смысл и созданная ими система иерархической инициации являлась скрытой основой идеологического и политического воспитания, просвещения и образования для своей общины и для окружающих народов.
Такую империю получил в наследство аль-Хаким и в 11 лет он стал верховным повелителем Правоверных, единоличным главой политической, экономической и религиозной власти над бескрайним Халифатом.
Как ни странно, но молодой халиф не стал роскошествовать. Многие источники единогласно утверждают, что он всегда носил самую простую одежду, питался только простой пищей, а скоро перестал стричь волосы и отказался от умывания. Одной из его страстей было преследование чиновников и предпринимателей, занимающихся взяточничеством и спекуляцией. Он настолько преуспел в этом, что появилась необходимость создания специальной службы учета конфискованного имущества.
Во время правления халифа гонению подверглись мусульмане сунниты, христиане и евреи. Были разрушены многие христианские храмы и монастыри. Гонения начались, когда он достиг возраста около двадцати лет. Ближе к сорока им было заявлено, что его призывы к следованию истинной вере нельзя понимать так буквально. Репрессии стали спадать и вскоре положение вернулось к обычному для исламского правления в Египте, предоставляющему свободу вероисповедания и гражданское равенство населению страны.
У меня есть догадка. Доказать ее будет не просто, но тем не менее всякое мнение имеет право быть. Судя по тому, что мне известно об этом правителе, мне не очень верится в его религиозный волюнтаризм, даже во времена его юношества. Аскетизм, нетерпимость ко лжи и мошенничеству, неприятие права сильного на насилие, которые выразились в его борьбе с коррупцией, плохо ассоциируются с приписываемыми ему образом жестокого и вздорного диктатора. Нет сомнения, что, как и его предки, он был правителем сильной руки, но были ли его декреты настолько вздорными, как описывают историки? Было ли так, что грязный, волосатый и угрюмый монстр в угоду своему сиюминутному желанию обрекал людей на мучения, унижения и смерть, а храмы на разрушение, или исполнители усердствовали более необходимого, а историки потом стократно сгустили краски....?
Может быть образ будет более реальным, если представить себе молодого человека, вставшего на путь аскезы и борьбы со злом, столь мудрого, что бы не дать себя погубить охочему до золота и власти окружению и столь сильного, что бы не отступится от своих убеждений? Нам трудно понять мироощущение человека, в чьих жилах текла кровь могущественных предков, а может и самого Пророка (сас), Чей дед, вступая в завоеванный им Египет, страну, умирающую в те дни от голода после неурожаев, чумы и произвола иноземных чиновников, вёл с собой корабли с хлебом, великого экономиста и великого юриста. По мнению некоторых — это был хитроумный политический ход. Я не разделяю подобных убеждений. Такая точка зрения позволяет объяснить любое доброе дело хитростью и поиском выгоды. Хлеб есть хлеб, и право победителя выбирать — давать тому, кто в беде, или отнимать у побежденного. Для кого-то Египет был побежденным, а для кого-то в беде.
Фатимиды вырвали страну у Ишхидов, выходцев из земель бывшей советской Средней Азии, которые пришли в Египет, как захватчики, и которым эта страна была дана Аббасидами на откуп и разграбление, в чём единодушны историки. Ишхиды пришли и сожгли столицу, а аль-Муизз привёл корабли с хлебом.
Неожиданно, в мечети, построенной, аль-Хакимом, мне пришла мысль, что может быть не в поисках информации о диссидентских настроениях в народе и оснований для изощренных репрессий отправлялся этот человек по ночам в простом рубище, на ослике и без охраны в бедные кварталы города. Может от искал понимания реального положения вещей в вверенной ему великой державе, которое трудно было получить в роскошном дворце...? Для первого, обычно, достаточно шпионской сети, как хорошо известно из истории, а вот второго от посредников не получишь. Простота этой мысли тогда потрясла меня.
Тираны — трусы. Тираны окружают себя крепкими стенами и множественными тайными агентами. Многие из диктаторов распространяют о себе слухи, как о приверженцах простой жизни и борцах за справедливость. Некоторые даже демонстративно одеваются просто при появлении на людях, но между их телом, облачённом в «простую» одежду от придворных портных, и народом всегда стоят ряды откормленных ими солдат, а каждый второй в толпе «народа» тайный соглядатай. Какой высокий чиновник или просто иностранец отправится сегодня в тёмные переулки ночного Каира, безопасного и спокойного города в наши дни? А ведь речь идёт о человеке, который делал это на рубеже X и XI веков, будучи верховным иностранным правителем, а не просто каким-нибудь чиновником или просто иностранцем.
Поиск повода для жестокости не требует личного риска ради правдивой информации. Достаточно подозрений и даже наветов. Просто, ясно вошла эта мысль в моё сознание, когда я смотрел на просторный, широкий двор мечети халифа аль-Хакима, построенной им за пределами его города, за крепостной стеной, где располагалось всё его войско и все его соплеменники. Огромная, одна из самых больших в Египте, простая и красивая, она лежала передо мной и я был в ней. Что бы услышать, как его имя будет произнесено в Хутбе, её создатель должен был покинуть дворец, покинуть свою крепость. Наверное он — единственный, кто построил свою главную мечеть городу, все остальные строили главные мечети в своих крепостях.

Веселое солнце Египта уходило за город, за пирамиды, за бескрайнюю Сахару, за далекую Магрибию из которой пришли Фатимиды. Голуби слетались на зеркальный мраморный пол, какая-то местная семья, празднично одетая пересекала двор. Совсем скоро муэдзины с тысяч каирских минаретов призовут правоверных к вечерней молитве. Мальчишки будут играть в футбол, а хозяева лавок улыбаться прохожим и пытаться надуть глупых иностранцев. Одна из тысяч и тысяч ночей придёт в Каир и я буду тихо идти в ней по этим улочкам, перебрасываясь шуточками с лавочниками и уворачиваясь от сумасшедших транспортных средств. Всё будет  хорошо. Я это точно знаю.