Опять златоглавая снится...

               
Вот, уже какой раз на протяжении десятилетий мне нет-нет, да привидится ночью наша столица образца семидесятых. Приятное, спокойное сновидение. Хотя очертания местности проявляются не чётко, понимаю, что нахожусь в Москве. Но главное не в этом. В конце каждого из этих снов, в тот момент, когда собираюсь покинуть город, неизменно возникает тягостное ощущение, что не побывал в каком-то очень важном месте, чего-то ещё не успел увидеть или купить! Становится невыносимо грустно оттого, что, не посетив этого места в Москве, и не сделав чего-то важного, приходится уезжать и… просыпаться.

Так всё время.

На жителя провинциального уральского городка Москва тех лет оставляла неизгладимое впечатление! Не один десяток раз бывал я в молодые годы в этом чудном граде, и почти всегда проездом, наскоком, всего на один день! В ежегодных отпускных поездках к Чёрному морю, зачастую приходилось делать пересадку в Москве. Иногда, специально выбирал непрямой поезд, который приезжал в столицу рано утром. Брал билет в Крым на самый поздний ночной рейс, и отправлялся на весь день в сладостное путешествие по Москве.
Ещё в вагоне, когда по поездному радио торжественно сообщалось о прибытии поезда в столицу нашей родины, город-герой Москву, и звучал гимн, начинало сосать «под ложечкой», а, засидевшиеся за двое суток поездки, ноги, заводились на нелёгкую многочасовую пробежку. Шея готовилась крутить внезапно поглупевшую голову с вытаращенными глазами, на все четыре стороны. Крохотное сердечко билось, готовое выскочить для встречи с гордым сердцем нашей Родины! Ступаешь на московскую землю и сразу чувствуешь - другой мир, иной ритм, другое, можно сказать, государство!
В кармане два списка: что посмотреть и что купить. Ориентировался исключительно по схемам в метрополитене, попутно любуясь сказочным подземельем. Вылизал из-под земли в определённом районе, озирался, расспрашивал прохожих и, если ошибался с местоположением выбранных объектов, снова скатывался под землю за навигацией. Казалось, здесь нет места скуке, унынию, бездействию, задумчивости. С каким-то неповторимым, резко нарастающим звуком выныривают из подземных туннелей электрички. Толпы людей, особенно в час пик подгоняют тебя в вагоны, и как тут замешкаешься, слушая сухое предупреждение: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция...». На выходе, не запнись о неожиданно переходящий в ступеньки эскалатор, и только твёрдо встав на него, можешь ненадолго передохнуть, рассмотреть «плывущих» навстречу людей и о чём- нибудь подумать. Несмотря на суету и оживление, царящие в метрополитене, люди казались там бесчувственными, равнодушными, мультяшными.
На Красной площади длинная очередь в мавзолей. Часа два надо простоять. В те годы я относился к Ильичу почти как все, как учили. Но смотреть на мумию не особо хотелось, доставало мне его в памятниках и на плакатах, а времени на проникновение в усыпальницу всегда не хватало. По слухам, он там – как живой. Но он и так, как нам внушали, был живее всех живых.
Иногда успевал сходить в театр им. Вахтангова и увидеть в «Вишнёвом саду» любимого артиста Грибова в роле Фирса, или посмеяться над клоуном Енгибаровым в цирке на Цветном бульваре, посмотреть и послушать Градского с гитарой, в джинсовом костюме. Забегал в «Третьяковку», в Исторический музей, на ВДНХ. Восхищался старинной архитектурой и подолгу с открытым от любопытства ртом, рассматривал причудливые, длинные иномарки возле посольств разных стран. Нравилось ездить на старый Арбат, а потом на проспект Калинина, где стояли двадцати пяти этажные небоскрёбы, располагались новые магазины и кинотеатр «Октябрь».
И снова, нередко, возвращался к мавзолею, потому что там, где-то в начале очереди, стояло два ларька, в которых можно было купить по доступной цене бутерброд с чёрной икрой. Считалось, что человек, добравшийся до мавзолея, достоин того, чтобы испробовать это, недосягаемое для простых смертных, лакомство. Недалеко от ГУМа, в кафе, давали на обед натуральные сосиски с дефицитной в то время гречкой! В свободной продаже были мандаринки и апельсины, которые в моём городишке выбрасывали людям только под новый год! Я знал пару магазинчиков в центре, где простояв небольшую очередь, можно было приобрести неописуемо вкусные московские карамельки: гусиные лапки, раковые шейки, сливочные, кофейные, московские! Добавив к ним вафли, сушки, сухарики, губную помаду и туалетную бумагу, можно было пойти в главпочтамт и, уложив всё это в посылочный ящик, отправить домой. Для этого там были созданы все условия.
Всегда хотелось отведать вкуснейшее московское мороженое в вафельных стаканчиках, продаваемое в ГУМе, как на улице, с передвижных тележек. Была постоянно очередь. Если мороженки кончались, тут же подкатывала другая мороженица. Когда между пересадками с одного поезда на другой было не больше двух часов, я торопился съездить на Красную площадь, чтобы, как ребёнок, полакомиться этим мороженным. И это вместо того, чтобы, как взрослый, заглянуть в пивной бар или рюмочную...

Как же всё-таки истолковать мои навязчивые сны?
- Надо было посетить мавзолей Ленина, - скажут коммунисты.
- Что ж не забежал на спортивные объекты? В Сокольниках не был, в Лужниках, - упрекнут спортсмены.
- Большой театр упустил, - вот в чём твоя беда, - объяснят театралы.
- В кремлёвский Дворец Съездов надо было проникнуть, - однозначно,- там бы и меня, может, увидел – разъяснит мои странные сны Жириновский.
И, отчасти, все они были бы правы. Только как же объять необъятное?
А главное – как теперь вернуться в прошлое, в совсем другое общественное устройство, при котором столица с букваря презентовалась святыней?!
Это можно проделать только во сне или в воспоминаниях, которым мы придаёмся иногда от безделья да от старости!