Рассказ ИВС ч. 4

Через пять минут вернулся опять Мылов и сказал, стараясь почему то не смотреть в глаза Дамиру:

- Это самое ... Дамир и второй ... Как там тебя ... Побудьте пока в другом помещении, пока чаи гоняете, тут камера нужна на час.

Мылов увел их в другой коридор, закрыл почти в такой же камере на время.

Дамир отошел от решетки с двумя кружками крепкого чая, с раздувшимися карманами спортивных штанов от большого количества конфет, поставил на нары кружки и сказал Гоше:

- Подтягивайся, чё ты ... Дёрнем чайку с барабульками да погутарим о том, о сём ...

Гоша не стал отказываться и ломаться, присели на край деревянных нар и разговор побежал как лесной ручеёк - тихо, незаметно и живо - вроде бы обо всем и ни о чем. Дамир никак не давил, ничего не выпытывал и не просил, ни к чему не принуждал и ни на что не разводил.

Разговаривать с ним было легко, приятно и не чувствовалось никакого напряжения - ни одного матерного слова, минимум жаргона, вежливость и предупредительность, уважение к собеседнику чувствовалось в любой фразе и жесте, в каждом взгляде и движении. Хотя Гоша тоже, естественно понимал, что он не в окружении своих друганов за бутылкой водки, где можно послать взаимно в далекое эротическое путешествие и позволить себе если не все, то многое по отношению друг к другу, поэтому больше молчал и слушал, поддерживая разговор по возможности короткими, нейтральными фразами, осторожничая и присматриваясь, думая перед тем как и что ответить - все таки Бог его знает, что за человек и за что он по лагерям катался.

От Дамира он узнал, что рядом, через стенку от того места где они находились изначально, расположена камера побольше, так же для таких как Гоша, только там никого сегодня, что здесь есть еще камеры для тех, кто уже является подследственным, в другой части корпуса, десять мужских и четыре женских и ждущих отправки в областное СИЗО, как транзитка, только еще тянут из окрестных сел да деревень сюда, для перегона в следственный изолятор. Рассказал о местных дежурящих посменно ментах - что есть такой сержант Сагалаев, послезавтра тут на дежурство должен выйти - худой, низкорослый, рожа вся в гнойных прыщах, злющий как цепная собака и с нервами у явный непорядок, как и с головой тоже, что лучше вообще с ним не конфликтовать и даже не пререкаться, за любую мелочь, если что не так, сразу на коридор вытаскивает и отхаживает дубинкой до тех пор, пока не сам не устанет, минимум полчаса тут может изгаляться. Конечно, в основном над суточниками, таких как Дамир практически не трогает или ловит момент, чтоб по уху кулаком съездить, когда точно знает что навряд ли когда нибудь встретятся, как он думает, ответить невозможно - только вздумаешь дернуться, сразу куча ментов накинутся, да еще пару собаку спустят, например, при отправке в СИЗО, да по пути еще за это по хребтине выхватывать будешь.

Остальные менты более менее по человечески относятся, ну если конечно самому под кожу не лезть им, не грубить и не язвить, не буянить тут.

Нашлись пара-тройка общих знакомых, с кем пересекались в городе и кого оба хорошо знали - старший брат друга Гошкиного, с малолетки сидит, время от времени выходит, да кто со двора или с Гошкиного дома, отсидевшие по 3-5 лет знакомые, которые под бутылку водки на лавке бренькали на гитаре татуированными руками песенки про волю да блатную долю, отложив на зоне сделанные перекидные четки в сторону.

Гоша не спрашивал, не лез с вопросом за что Дамир тут оказался, сам сказал в разговоре, что отсидел в общей сложности десятку, три срока, закрыли за нанесение тяжких телесных повреждение - а проще говоря, за невозвращенный карточный долг, нашел должника, который бегал от него как заяц по городу целый месяц и проломил ему голову железной трубой после того, как тот начал опять передвигать сроки отдачи. Куча свидетелей при этом и жена еще толкалась тут же, тот в реанимации щас а у жены сломана челюсть и нос, схлопотала по свиному своему рылу за ругань. На Дамира от жены этого дурачка, который денег должен был, заявление и поступило в ментовку, вот через неделю задержали.

- Так что ... я здесь тоже ненадолго ... К утру наверное переведут в другой корпус, дня через два в СИЗО поеду а там уж побыстрее бы суд, да потом в лагерь уехать, лет восемь-девять точно намотают, если еще этот дебил не сдохнет в больничке - спокойно, чуть усмешливо сказал Дамир, допивая "купчик".

Заглянувшему Мылову отдали пустые кружки, скинув в них фантики от конфет, он отвел их обратно, они перекурили и легли спать по разным углам на нарах.

Гоша уснул так крепко, что даже не слышал как увели видимо под утро Дамира, спросил у Мылова, пришедшего предупредить что в 8 утра приедет судья по административным делам, тот ответил что перевели его, к таким же как он, к тем кто на очереди в СИЗО.

Похмелья Гошка не чувствовал, организм молодой, крепкий, да и не болел он никогда после пьянок, выпил только кружку воды из бачка, после того как Мылов поменял воду.

Утром через решетку Гоша увидел, как Мылов притащил маленький столик и табуретку, поставив его наискосок от камеры, потом зашла грузная, седая, с нездоровой полнотой женщина лет сорока, держащая в руках кучу бумажных папок. Кое как она уместилась на табурете и за этим крохотным для нее столом, повелительным жестом указательного пальца показала Мылову вывести Гошу.

Когда Сазан предстал перед ней, она взглянула на него своими неестественно выпуклыми большими глазами на секунду, оторвавшись от его дела и спросила:

- Фамилия, имя, отчество? Год рождения?

Гоша ответил, судья продолжила:

- При каких обстоятельствах были задержаны?

Потом внимательно, не отрывая взгляда от Гошиного лица слушала что он говорит и по окончанию его изложения, тут же, не раздумывая, как будто решение было уже принято давно, сказала:

- Назначаю вам 15 суток административного ареста без вывода на работу. Так же, сообщаю вам отдельно, что решение по возбуждению уголовного дела по факту обнаружения у вас при задержании ножа в порядке статьи 218 часть 2 УК РСФСР, то есть - ношение кинжалов, финских ножей или иного холодного оружия без соответствующего разрешения - будет принято в ближайшее время, вас тут уведомят и вызовут к следователю - захлопнула папку с бумагами на Гошку и тяжело, в несколько подходов поднялась, снося своими огромными, как дыни грудями и жирным, отвисшим животом столик в сторону, вышла за дверь. Мылов тут же увел Сазана в другую, рядом находившуюся камеру, больше размером.

Потом уже Гоша понял, что "без вывода на работу" означает что он будет находиться в камере все это время, других менты тягали на хозработы по 3-5 часов в день либо рядом с самим УВД на улице либо где то в городе, где хотя бы можно было на время отойти от этой атмосферы в КПЗ и подышать относительно свежим воздухом. А на прогулки вообще никого не выводили.

Гоша осмотрелся в новой камере - та же "шуба" на стенах, раза в три больше помещение, площадью около 18-20 квадратных метров, сплошные деревянные нары тянущиеся по всей ширине, от стены до стены, поднятые на бетоне от пола примерно на метровую высоту.

Слева от входа на бетонном возвышении находился напольный унитаз, с двумя рубчатыми пластинами по бокам и нависший одиночный водопроводный кран с холодной водой точно над ним, где можно было сделать свои дела только сидя на корточках.

Напротив этой вершины сантехнической мысли под потолком находилось небольшое окно, с внутренней стороны заделанное железным листом с дырками а за ним, если присмотреться, можно было разглядеть две решетки, дневного света сквозь эту конструкцию не проходило совсем, только если различить с трудом что сейчас, день или ночь за стенами.

Завершала общую картину решетка с железной дверью, которую менты не закрывали для вентиляции и лампа ватт на 40, заделанная в стену над входом.