Во Имя Твое 20. Хортица

(Соавтор Ольга Пономарева)
Хортица
   Почти перед самым отъездом из Киева друзья предложили отцу Григорию и матушке Нине посетить остров Хортица, расположенный к югу от Киева, вниз по течению Днепра, сразу за днепровскими порогами. Остров является своеобразной гордостью Украины и вплоть до наших дней остается некой загадкой в истории.
   Недалеко от острова располагается промышленный центр Запорожье – город, экологическая обстановка которого даже в те времена была очень неблагоприятной. Загазованность и загрязненность воздуха в пределах городской черты и в ближайших окрестностях Запорожья превышала все допустимые нормы, поэтому люди, живущие в этих местах, особенно часто страдали от тяжелых заболеваний легких.
   Остров же, находящийся в радиусе промышленных выбросов города, был экологически чистой зоной: он обладал красивым ландшафтом, богатой растительностью и, что непонятно, удивительной атмосферой, – словно над ним был раскинут огромный невидимый купол, не пропускающий ядовитые газы и выхлопы металлургического производства «Запорожстали».
   Зная о чудесной особенности этого острова, горожане, страдающие различными болезнями, приезжали сюда просто туристами на месяц-полтора, и многие исцелялись…
   Остров, вытянувшийся посередине реки, рассекавший ее как бы на два рукава, был довольно большим. Говорили, что в старые времена на Хортицу сбегали от преследования непокорные казаки со своими жинками. Сохранилось также предание о том, что в древние времена, а именно в момент становления Православия на Руси, остров Хортица посетила сама равноапостольная княгиня Ольга. Это, конечно же, и явилось решающим моментом для отца Григория и матушки Нины, чтобы посетить остров. Туда они и направились на теплоходе вниз по Днепру, планируя вернуться обратно в Киев служебным транспортом. К тому моменту на Хортице начиналось строительство небольшого пульмонологического санатория. Еще ранее на острове разместили питомник редких растений.
   До поездки в Киевскую Лавру отцу Григорию (таков был промысел Божий) довелось в основном изучать географию колымских степей и слушать ледяное дыхание Севера. Да и матушка Нина, кроме Урала, нигде не бывала, поэтому эти новые и яркие впечатления одинаково восхищали обоих, рождая чувство благодарности Создателю за несказанную красоту, дарованную людям.
   Мечты, конечно, у батюшки с матушкой были большие: так хотелось побывать в Дивеево, в Троице-Сергиевой Лавре, в Почаево… Да мало ли славных, святых мест на земле. Но возможности того времени были весьма ограниченными: надо было скрывать свой молитвенный настрой, и ездить по храмам можно было только в качестве туристов – 58-я статья была и в то время самой популярной у советского «правосудия». К тому же батюшка служил на приходе один и его длительное отсутствие в храме было крайне нежелательным как для него, так и для паствы.
   За 84 года своей земной жизни отец Григорий неоднократно, и порой продолжительно, бывал только в Ленинграде, так как учился там в Духовной Семинарии (заочно), а затем, совсем немного, – в Ленинградской Духовной Академии. Кроме этого путешествия в Киев, они с матушкой ранее бывали только в Нижнем Новгороде у родных да несколько раз в Оренбурге у сестры отца Григория, Марии Александровны Плясуновой.
   Будучи в Оренбурге, батюшка восклицал: «А ведь тут бывал Пушкин!..». В духовном архиве отца Григория, в его черновиках, осталось много записей о творчестве Александра Сергеевича Пушкина. Отец Григорий считал Пушкина глубоко верующим человеком. В архиве батюшки много лет хранилась перепечатка известного письма В. А. Жуковского отцу поэта, Сергею Львовичу, с подробным описанием православной кончины Александра Сергеевича. Отец Григорий хранил в своём домашнем архиве перепечатку малоизвестной работы «Гуманизм христианской морали», где автор ссылается на письмо Пушкина к своему другу П. Вяземскому, в котором поэт заявляет, что никогда не писал «Гаврилиады» – поэмы, возводящей хулу на Духа Святого…
   Но вернемся к планам батюшки и матушки побывать на острове Хортица.
   На закате солнца они ступили на палубу теплохода, следующего вниз по течению Днепра. То, что открылось им с палубы судна, отплывавшего от златоглавого Киева, было не сравнимо ни с чем. Заходящее солнце уже не слепило, но совершенно чудно и необыкновенно высвечивало каждый куполок, каждую маковку большой или малой церквушки, притаившейся в зелени кудрявых украинских садов. Этот каскад красок: золото куполов, зелень садов и белизна храмов – отражался в синеве Днепра. Город сиял, пылая радугой золотистых цветов на фоне густеющего уже, чуть фиолетового неба. Соединенные нитями золотисто-красных лучей, многочисленные луковки куполов создавали удивительные и неповторимые аккорды небесной музыки – глаголов неба, созвучных душе отца Григория и матушки Нины.
   Теплоход медленно двигался вниз по течению, но город, казалось, сам медленно плыл мимо них, открывая свои новые красоты и достопримечательности.
   Вот они плывут вдоль приречного района Киева «Выдубичи», получившего свое название в древности. Когда князь Владимир утверждал на киевской земле Православие и возводил на ней православные храмы, то приказал сбросить языческих идолов, которым поклонялись славяне, в воды Днепра.
   Плачущие толпы язычников – поклонники деревянных божеств – бежали вдоль Днепра вслед за своими идолами. На волнах Днепра, то утопая в воде, то всплывая, медленно двигались покачиваясь поверженные идолы Перуна, влекомые течением вниз, а обезумевшие люди при каждом их движении кричали: «Выдубились! Вздыбились!». На заре ХI-го века Господь освятил русскую землю истинным светом православия, а прибрежный район Киева с тех пор хранит свое древнее название «Выдубичи». Ныне в этом месте – Выдубицкий монастырь.
   Стоя на корме теплохода, батюшка думал: «Вот так же надо сокрушать, словом и делом, доводы и аргументы богоборцев и “сбрасывать” этих идолов безбожия с обрыва, как сбрасывал князь Владимир языческих перунов…». И мы знаем, что отец Григорий в своих тихих беседах и проповедях, в поучениях и трудах был и остался для Церкви Христовой истинным исповедником и ревнителем православной веры…
   До глубокой ночи простояли батюшка и матушка на корме, вглядываясь в волнистый след от судна, постепенно истаивающий в воде. Волны словно зализывали эти посторонние белеющие линии, превращая все в единое, равномерно текущее, зеркальное движение волн красавицы-реки Днепр. Вот уже от воды, от прибрежных кустов стал подниматься туман, нависая над ней легкими, длинными языками. Тишина. Слышен только едва уловимый звук двигателя и легкий плеск волн за бортом. Какое явное ощущение неземного покоя и присутствия Непостижимой Силы – Творца природы, присутствия Самого Создателя всего! Какие редкие, дорогие для души моменты вдохновения!
   Ночь, как и бывает на юге, упала почти внезапно. Звезды – яркие, огромные. Кажется, протяни руку – и дотронешься до этих холодных светил, настолько прозрачен воздух. Вот они, звездочки, засияли, засверкали, хрупко отражаясь в воде.
   Перед ранним утром, почти ночью, теплоход подошел к одному из причалов Запорожья. Несмотря на близость к южному краю, ночь была холодной – все же стояла осень. Отец Григорий и матушка Нина сошли на берег. Вместе с ними в Запорожье прибыли и сотрудники ботанического питомника, что на Хортице. На берегу их уже ждал маленький «Рафик». Быстро погрузившись в машину и поеживаясь от ночной прохлады, пассажиры теплохода устремились по петляющей дороге, ведущей вдоль города вверх по течению Днепра. Они как бы возвращались немного назад.
   Даже в это, самое спокойное, ночное время суток, на них словно навалилась чугунная плита – так тяжело было дышать! Такой плотной загазованности они, пожалуй, не ощущали даже на родном Урале. Немудрено, что в этом очаге промышленной металлургии столько людей, страдающих болезнями легких.
   Было видно, как вдалеке багрово светилось круглосуточное литейное зарево. Справа угадывались пирамиды с усеченной вершиной – домны, надо полагать, вносящие свою «неповторимую лепту» в атмосферу этого города и окрестностей. Где-то там вспыхивали бело-зеленые ядовитые «глаза» ночных электросварок. Какой контраст с тихой гладью реки, золотисто-желтыми садами Киева и украинскими полями! Это – мир машин, станков, заводского шума и грохота.
   Проехав некоторое время вверх по течению Днепра, автомобиль круто свернул в сторону реки и, как им показалось, по какой-то насыпной дамбе или по мосту направился прямо к острову, лежащему посередине Днепра. Так они оказались на знаменитом острове Хортица. Еще на теплоходе им сказали, что часа три они могут спокойно походить по острову – посмотреть, подышать! Это было сказано не зря: на острове отец Григорий и матушка словно ощутили, как за ними затворилась какая-то непроницаемая дверь, отделившая их от дымных, ядовитых запахов и от городского шума.
   Это было действительно какое-то чудо. Каменный остров, усыпанный серой галькой вперемешку с песком, свободно вытянулся вдоль реки. На отдельных его участках раскинулись по-осеннему разноцветные пурпурно-желто-зеленые оазисы с деревцами и кустарником. На южной оконечности острова расположилась небольшая каменистая возвышенность, рядом с которой растянулись травяные поляны с разбросанными на них круглыми валунами, от мелких до огромных. Казалось, словно какие-то сказочные великаны гоняли когда-то на зеленой лужайке эти «камешки», играя в бильярд.
   Они медленно пошли в глубину острова, вдыхая удивительное благоухание трав, цветов и диковинных кустов, отгороженных от тропинки проволочной сеткой, – видимо, это хозяйство питомника. Вот в глубине просматриваются низкорослые деревья, почти кусты. Пригляделись: это – яблони. А яблоки-то! Целые чайные блюдца! Под ветви диковинных яблонь заботливо подставлены деревянные опоры – иначе обломятся.
   Вдруг прямо под ногами они увидели нежный жасмин, который «перебегал» дорожку. Какой дивный аромат! И опять – благословенная тишина. Только пробудившиеся птицы сообщают друг другу первые утренние новости и, конечно, что у них на острове гости.
   Поднялся легкий ветерок, и только сейчас они обратили внимание, что тут, на острове, – тепло, словно и не было холодной осенней ночи, окутавшей их на причале. Ветерок принес с собой свежие ароматы и даже запах дымка, который скорее дополнял эту идиллию. Наверное, где-то рядом отдыхали туристы…
   Вдали шло какое-то строительство. Может быть, строили санаторий для легочных больных. Отец Григорий и матушка Нина, не сговариваясь, сворачивают по боковой тропинке в сторону от строительства. Не хочется никакого лишнего общения, праздных разговоров, они уже привыкли к уединению и внутреннему молитвенному настрою…
   Они вышли к небольшой возвышенности, покрытой мелкой травкой, на которой словно разбросаны гладкие валуны, местами поросшие мхом. Некоторые из них просто огромные. А вот какой-то совсем необычный: двойной, со «спинкой»! Как трон! На таком могла сидеть только сама княгиня Ольга! Мысль о том, что когда-то по этой земле, пусть давным-давно, ходила святая равноапостольная княгиня, ступая там, где ступают теперь они, теплой волной настигла обоих паломников, умиляя и восхищая одновременно. Ведь имя Ольга – семейное для родов Пономаревых и Увицких.
   Весь остров, его таинственный дух, который они просто не могли не почувствовать, настраивали на молитву. Обратясь на восток, отец Григорий и матушка Нина, преклонив колена, с особым настроем и трепетом пропели несколько благодарственных псалмов и молитв. Они чувствовали непостижимую гармонию с Творцом природы и человека!
   И вот на востоке из пламенно розовеющей зари, закрывая, гася ее до вечера, брызнули утренние лучи нового дня. Они растворили, испарили последние, легкие дымки утреннего тумана и затопили все вокруг своим золотым светом…
   На берегу зафыркал мотор, призывно засигналил «Рафик», приглашая отца Григория и матушку в обратный путь, в Киев, а потом на Урал.
   Бодро поднявшись, они низко поклонились этой благословенной земле, давшей им такое необыкновенное общение с Господом, и отправились в свой дальнейший жизненный путь.