Память сердца

Бывает в жизни момент, когда в твоем сознании вдруг всплывёт яркая картинка. Ты знаешь, что был когда-то там, знаешь это место, а через  время, вспоминая тот миг, задаешься вопросом  -  " Что  это?! Откуда я знаю, что был там?" Или вдруг услышишь мелодию и, кажется, что она тебе до боли знакома  и когда-то ты с ней жил... Вот как сейчас - слышу нежную, трепетную  мелодию, доносящуюся из соседней комнаты и уплываю в грёзах в неведомую даль...
       И вдруг за ней вихрем врывается "Сиртаки"! Иду посмотреть и послушать! В комнате, напротив телевизора в кресле сидит мама. Плечи её подрагивали. "Плачет?! Что случилось?" - пронеслось в мыслях  у меня и  в тот же миг  я подбежала к ней.
- Мама! - вскрикнула я, увидев слёзы на её щеках.
- Тише! Я слушаю. Это наше. - был её ответ. 
 В её пронзительно-синих глазах было столько боли и невыносимой тоски, что у меня перехватило дыхание и я опустилась на пол рядом с её креслом. Музыка звучала по нарастающей. Она увлекала за собой, зажигая в душе искорки, которые с каждым  последующим тактом разгорались всё ярче и ярче! И вот уже мне кажется, что вместо сердца у меня в груди бушует яростное пламя, увлекая тело страстным желанием влиться в огненный хоровод танца и наполняя душу неугасимой жизнеутверждающей энергией мелодии, такой узнаваемой и до боли знакомой!
 Ещё несколько минут во мне звучало огненное "Сиртаки". Взглянув на маму, я поняла, что и она во власти прозвучавшей мелодии. Но вскоре она очнулась от своих, видимо, воспоминаний и начала свой рассказ-исповедь.
- У нас, доченька, греческие корни. - услышала я.
- По линии моей мамы наши предки чистокровные греки. Родители отца жили в Харьковской губернии. Дедушка мой был поляк, а бабушка - гречанка. Дед Филипп украл её, когда ездил в Крым  за солью.
 С рождения и до пяти лет я жила в горном Крыму у бабушки Катерины. С ней мы  разговаривали на греческом. Я помню её маленькой, синеглазой, доброй, с длинной русой косой, спрятанной под косынку. Родителей я может и видела, но не запомнила. Потом узнала, что отец был где-то на партийной работе, а мама с ним. Хорошо помню бабушку Катю и наш домик. Мне было пять лет, когда приехал отец. Он увёз меня к своим родителям в Харьковскую губернию. Я очень хорошо помню деда Филиппа и бабушку Марию. Дедушка был высокий, широкоплечий, синеглазый. Помню его седые усы...  Бабушка была тоже высокая, стройная, черноглазая, со смолянисто-чёрной косой, привязанной к фартуку.
- Чтобы не мешала.  - объяснила она мне.
 Случилось так, что дед поднял что-то тяжёлое и вскоре умер, а после этого умерла и бабушка. Меня взял к себе дядя Степан. Через некоторое время приехал отец и увёз меня на Кавказ, где они с мамой купили дом. Да, на родном языке я говорила только с бабушкой Марией и после её смерти мне тяжело было общаться с окружающими.
 На Кавказе встретила меня мама и мы с ней долгое время говорили на греческом, но отец отвечал нам на русском. Так прошло время и вскоре я пошла в школу. Там всё на русском, дома тоже старались мне отвечать на русском языке.
  Мама помолчала.
- До 1940 года жили спокойно. Я была ребёнком и многого не знала. Но перед самой войной отца ночью забрал "чёрный ворон". Мы стали врагами народа...
  В 1941 немцы стремительно наступали  и в 1942  уже были на Кавказе. Когда стало понятно, что враги близко, мы с мамой вечером закопали все документы в саду, решив уйти утром, но ночью фашисты заняли нашу станицу. Через три дня нас арестовали. Кто-то донёс немцам, что мы еврейки...  Видимо  слышали, как мы разговаривали на родном языке и решили, что на еврейском.
 Продержали нас до следующего утра в сарае. Там уже  было где-то человек тридцать. Утром всех  повели к реке Лабе. Но у самого берега реки партизаны открыли по немцам огонь. Завязался бой. Нас партизаны отбили у немцев и забрали к себе в отряд. Меня ранило в ногу и в грудь. Маму контузило. Почти год мы были в отряде. А когда наши войска стали наступать, партизанский отряд влился в их ряды и мы пошли к своей станице. Наш дом  был разграблен и когда-то горел.
  В саду всё перерыто. Ни документов, ни вещей не осталось. В новых документах мама поставила национальность - русские. Нас везде гнали, потому что мы были записаны у власти как враги народа. Только когда мы предоставили свидетельства, что были в партизанском отряде, получили реабилитацию. Маме дали работу, а я уехала в Майкоп на учительские курсы. После войны мама искала родных.
В Крыму нашлась её дочь, моя сестра, Екатерина с семьёй. Их не депортировали из Крыма потому, что они с мужем всю войну были в партизанском отряде в лесах. А  остальных греков, как и болгар и татар выслали. Вывезли как скот в товарняках. Очевидцы рассказывали, что людей набивали в вагоны как селёдку в бочках.  Доехали до окончательного пункта высылки очень мало. Холод, голод, болезни сделали своё дело. В истории СССР нигде об этом не написано...
 Долгое время всем этим народам был закрыт путь на Родину.  Не возрождалась культура, были гонения на веру, но люди  втайне радовались Великим Христианским праздникам. Слава Богу, что веру каждый хранил в своём сердце. Прошло много лет и я забыла свой язык. Да и боялись мы с мамой обнаружить себя. После стольких лет страданий, репрессий и страха наступило время, когда я смогла рассказать вам, кто мы есть.
  Наступила тишина. Я не могла сказать и слова.  То, что я услышала ввело меня в некий транс. Мама  молчала. Слёзы высохли на её щеках и она задумчиво смотрела  в окно. О чём она думала? Наверно воспоминания навалились горьким комом... А в моей голове творился настоящий хаос!  " Как жить дальше? Как быть с тем, к чему привык с детства - языку, музыке, песням,?! Ведь оказывается, что это всё не моё?! А моё родное  - это что?"
И только одно успокаивало и утешало - это вера. Вера в моём сердце - она наша! И край, где я родилась и где душой прикипела - мой! Это моя Родина! И для моих предков, бежавших со своей родной земли по воле злого рока, Крым стал второй Родиной.
Здесь прожили  свою жизнь столько поколений греков-эллинов! Эти люди бережно  хранили свой язык, культуру, традиции.  И пока жив хоть один наследник этого народа, будет возрождаться и жить язык, традиции и память о своих предках не умрёт.
  Мы с мамой ещё много раз возвращались к её рассказу. Она что-то вспоминала из детства, что-то из рассказов матери, моей любимой бабушки Вари. Часто описывала мне местность, где она жила с бабушкой Катериной в Крыму. А однажды сказала, что там могут проживать наши родственники. Ей очень хотелось побывать там, но болезни не давали исполнить это желание. Вскоре её не стало...
 Прошло ещё пару  лет и я решила искать ниточку, соединяющую меня с прошлым моих родных. Свой отпуск я решила провести в Крыму и посетить тот хуторок  возле Симферополя, где когда-то жили мои родные, ушедшие в мир иной. Конечно, меня тревожили мысли, что поиски могут быть напрасными.
Столько лет прошло! И вот жарким июльским днём я отправилась на поиски родственников. С Симферополя доехала до села К...  Оказалось, что в хуторок автобус давным-давно не заходит. Добрая женщина на остановке  очень подробно рассказала мне как дойти в хутор. Просёлочная дорога вывела меня на небольшую возвышенность. С неё открывался шикарный вид на небольшую долину, правая сторона которой была выше и по её верху зеленели деревья.  По долинке струилась, выглядывая на изгибах из-за кустов, небольшая речка. Вдали блестела вода в небольшом пруду, а за ним высились огромные тополя, закрывая собой  обзор долины. По краю пруда желтела пыльная дорога.  Увидев тополя, я с облегчением
вздохнула - стоят родимые! Пройдя немного по дороге, я заметила и белый дом на высоком боку балки. Ведь о нём говорила мне мама! Дом моей прапрабабушки! Боже мой! Он стоит как памятник всем тем моим родным, кто когда-то жил в нём! От волнения я присела на обочину дороги, не отрывая глаз от белоснежного здания.  Немного успокоившись, я решила идти дальше и найти тот маленький, глинобитный домик напротив тополей, где жила когда-то прабабушка Катерина с моей маленькой мамой.
- Если не найду домик, то хоть соседей попрошу помочь мне. - сказала я сама себе и решительно зашагала  к тополям.
 Дойдя до плотины, я обошла небольшой холм, поросший кустами шиповника и держидерева и оказалась  напротив деревянных ворот, за которыми под сенью огромного грецкого ореха стоял приземистый домик с маленькими оконцами. Я нерешительно подошла к воротам.
 На скамейке у дома сидела женщина, увидев меня она поднялась и подошла к воротам. С минуту она разглядывала меня.
- Что-то знакомое вижу в Вас! Вы похожи на мою двоюродную сестру! Те же глаза, брови, волосы! Ах! Вы её дочь! - сплеснув руками, вскричала она.
- Здравствуйте! Да, я дочь Галины и внучка Варвары Петровны!
- А я Людмила, дочь твоей тёти Кати!
 Людмила открыла калитку и вышла. Мы обнялись. Затем она увела меня к себе в дом. Он стоял выше по улице. Напоила прохладным компотом. Мы разговорились и я узнала очень много из истории семьи.
Гостила я у сестры три дня и за это время я познакомилась с её семьёй. Взрослый сын  Михаил познакомил меня с женой и ребёнком, и, смеясь, объявил, что малышу я прихожусь бабушкой!
 Людмила показала мне реликвию нашей семьи. Это была Библия. Старинная, с сильно пожелтевшими страницами, исписанными старославянским шрифтом.
- Мы передаём её из рук в руки старшему в семье, а тот  будет продолжать традицию. Как-то узнали о Библии и предложили нам продать её им. Но мы никогда её не отдадим в чужие руки! Это святая книга. Это память!
Я с благоговением взяла в руки священное писание. Какое чудо! Об этой книге никто мне не рассказывал. Бабушка Варя была ярой революционеркой и всегда требовала , чтобы мы учились и жили так, как Ленин. Думаю, что о Библии она и не желала нам рассказывать...
Я держала книгу и думала, что так же как и я сейчас, её держали мои прапрабабушка и даже может и её прабабушка...
Перед отъездом я попросила Людмилу пойти со мной на кладбище. Оно находилось на высоком  боку долины за селом и упиралось в высокий холм, обожжённый крымским солнцем. Вокруг тишина и горячий воздух. Безымянные холмики, покрытые рыжей и скудной растительностью, среди которых кое-где зелёными пятнами выделялись невысокие кусты шиповника и кизила.
И ни одного креста...  Заметив мой удивлённый взгляд, Людмила сказала:
- В войну кресты брали на дрова. А вот здесь похоронена прабабушка Катерина.
- А где могилка прадедушки Петра? - спросила я.
- Я не знаю. - был ответ.
 Стою у чуть заметного, поросшего сухой и ржавой травой холмика. Возле него разросся куст кизила. Горячий ветер шелестит его листвой, играет подолом моего платья.
 "Сколько же ещё лежат в этой земле наших прапрадедушек и прапрапрабабушек не знает никто, кроме земли и ветра"- подумалось мне...
Шалун -ветерок пронёсся над полянкой белоснежного ковыля и, поиграв с пушистыми метёлками, вдруг принёс отголосок далёкого эха. Мне показалось, что я слышу в нём чей-то голос, такой родной, словно зовут кого-то домой... Меня? Или ту голубоглазую, маленькую девочку Огали, сорванца и 
в будущем мою любимую мамочку?
На миг ветерок стих. И мне подумалось, что это для того, чтобы я запомнила то мгновение и голос,  прозвучавший скорее всего для меня...
 Теперь я знаю, что на земле есть место, о котором я могу сказать - моя Родина!
 А вокруг всё также как и при жизни моих предков -  в ослепительно голубом небе обжигающее июльское солнце, струится в зарослях шиповника ручеёк с прохладной и самой вкусной водой на свете и ветерок, также озорничая, треплет одежду и ласкает горячим дыханием лица и руки.
 И также как и тогда, в седую старину, угрюмо смотрят на нас глазами-пещерами серые скальные вершины меловых гор. Так было, есть и будет! А память об ушедших в мир иной должна жить!  Думаю, что только помня свои корни, можно сохранить в чистоте и умиротворении свои души и ощутить счастье жизни!


Рецензии