Рогатка

— А можно пройти в Китай, минуя таможню? — спросил Иванов у коридорного.
— Многие так и делают, только хлопотное это дело, — ответил тот. — Не советую.
— Что так?
— Ежели  в городе границу переходить, то надо ночью ползти по-пластунски. Замёрзнешь как цуцик. А за городом пойдешь на тот берег, жёлтолампасники могут изловить и полиции передать, а там оштрафуют на трёшник. Лучше уж заплатить рупь за билет да перейти спокойно через «рогатку».
— А где рогатка расположена?
— На берегу Амура против таможни.
— А таможня?
— На Торговой улице — это в двух шагах отседова. Только прежде надо билет в полицейском управлении купить.
— А это где?
— На углуТорговой и Иркутской, рядом с пожарной частью.
Через «рогатку» пропускали на берег Амура, и когда там накопилось пятьдесят человек, им было позволено идти на ту сторону. Среди этой группы своим внешним видом  выделялось  человек пять.  Это были молодые мужчины, одетые в такие лохмотья, что нищие с церковной паперти в сравнении с ними выглядели бы весьма состоятельными людьми.
— Кто они? — спросил Иванов шедшего рядом юношу в студенческой шинели. 
— Контрабандисты, — ответил тот. — Они специально так нарядились, чтобы эти лохмотья в Сахаляне выбросить, а там купить хорошую одежду, которую им  заказали. 
Маньчжурский городок Сахалян, сожжённый дотла летом 1900 года в ходе подавления «боксёрского» восстания, уже был отстроен заново, и о событиях десятилетней давности напоминали лишь стоявшие кое-где обугленные столбы, оставшиеся от сгоревших фанз.
Набережная улица  Сахаляна встречала дорогих гостей ресторанчиками и лавками, на второй улице размещались мастерские по производству жестянок для спирта и водочные склады. Третья от Амура улица не представляла интереса для русских — здесь жили китайцы. 
Когда вечером шли назад, в Благовещенск, лицо одного из возвращавшихся показалось Иванову знакомым. Он пригляделся к нему и вспомнил, что это был один из молодых оборванцев, переходивших  Амур утром. Сейчас он выглядел барином — на нём было драповое пальто с воротником из выдры и шапка-пирожок из этого же меха, из-под не застёгнутого пальто был виден дорогой костюм, обут он был в лаковые штиблеты с гамашами. Но скоро от его самодовольного вида не осталось и следа.
— А ну-ка сыми пальто! — приказал досмотрщик на «рогатке».
— Зачем?
— Сыми, тебе говорю!
— Парень неохотно, но подчинился.
Таможенник взял пальто и чуть-чуть надрезал по шву саржевую подкладку, из-под  которой с ловкостью фокусника вытянул тонкий шёлковый платок, потом ещё один, ещё и ещё…
День у контрабандиста явно не задался — платки количеством сто штук были конфискованы. Но одежду, которую он проносил на себе, отобрать не позволял закон.
— Сколько раз за месяц можно переходить границу? — поинтересовался Иванов у студента, с которым успел познакомиться за время прогулки по Сахаляну.
— Да хоть каждый день, — ответил тот. — Так что этот, — он кивнул в сторону контрабандиста, лишившегося шёлковых платков, — в накладе пробудет недолго.
— Так их же всех досмотрщики в лицо знают.
— Конечно, знают. Но им же надо показывать начальству задержания контрабанды. Так что совсем пресекать этот вид деятельности местных жителей самим таможенникам не резон. 
— Выходит, и волки сыты, и овцы целы?
— Вроде того.
«Чудеса в решете!» — изумился Иванов.