Соловей

   Я сидел поздним майским вечером на летней веранде и слушал соловьиные трели. Подмосковные вечера в этом году никуда не торопились и поэтому пространство вокруг меня было насыщено множеством звуков. Сипение ветра, уже как три недели цеплявшего кроны двух сосен, часовыми стоящих у крыльца, сменялось погромыхиванием листа железа, плохо привернутого к соседскому забору. С  шорохом  душевой лейки включался небесный водопровод, которому через пару минут начинали вторить «флейты водосточных труб». Весенний холод, плотно окутавший садовые деревья, взял их за горло и те, словно испугавшись, замерли в своем весеннем беге: ни цветка, ни листочка, лишь почки набухли, полураскрылись, словно приготовились взять старт на короткую дистанцию и одним махом за теплый весенний день решить все проблемы … И только с упрямым постоянством, сквозь холод, шум ветра и дождя, сквозь темноту из ближней рощицы упорно доносились трели соловья. То слабее, заглушаемые порывами ветра, то сильнее, когда ветер слабел, настойчивое «тьёк-тьёк-чико-чико, чок-чок-чикоу, чикоу…» летело над улицей и билось в стеклопакеты свежего московского муравейника. Сила, заключенная в этих настойчивых трелях и коленцах, поражала и восхищала: маленькая птичка, невзирая на собачий холод, борясь с ветром, настойчиво отстаивает свое право на жизнь. И несмотря на непогоду, холод и мрак, душа наполнялась настойчивостью и решительностью.

   «Ты проснешься, на рассвете,  мы с тобою вместе встретим день рождения зари» - пятьдесят лет минуло, а  эти слова всплывают в памяти с первыми трелями соловья.
«Ты не можешь не заметить, Соловьи живут на свете, И простые сизари.
Как прекрасен этот мир, посмотри...»

   Позади невнятный и холодный апрель. Под трели размышляю о круговороте воды в природе, о цикличности сезонов (простите, времён года), о школьных каникулах и об инородном теле на платье красавицы весны – ЕГЭ и его порождений.  О том, что каждый год весеннюю эстафету, под бормотание лесных ручьев, начинает в потемневших лесах своим «пинь-пинь-пинь-пинь!» синица. Инициативу, подхваченную разными пернатыми славками, зарянками, зеленушками, скворцами и прочей крылатой живностью, в начале мае перехватывает соловей и своей песней  ведет птичью дискотеку весь май, а там, с перерывами, и до конца июня. Неутомимый певун средней полосы.

   «Так уж случается, если влюбляются, слушают все соловья… Бабушки- дедушки, юноши-девушки, мамы и папы, и я…». Вот так и я, каждой весной пополняю поочередно команды почитателей соловьиных трелей. Становлюсь в одну шеренгу с новыми персонажами этой незамысловатой, но точной песни, выполняю команду «по порядку слева–направо, рассчитайсь!», а потом: «разойдись!», и каждый раз уже в новом «окружении»  слушаю песни «березовой рощи». Вроде и одинаковы они, а каждый раз, воспринимаешь их по-новому. Сначала  восторженно-вдохновенно, и перед тобой дали и перспективы; затем урывками между сном и заботами о семье восхитишься новым коленцем опытного певца; и уж потом, степенно и неторопливо, с уважением к певцу, высчитываешь коленца и пассажи… Только так, и не наоборот.

   «…Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…». Диссонанс.  Если в лесу внезапно умолк соловей - будь трижды внимателен - оттуда может прилететь шипящая граната и ударить пулеметная очередь.

   «…Забыв, что здесь идут бои, поют шальные соловьи…».

Я радуюсь, что в масштабах вселенной  есть незыблемые истины. Я радуюсь, что одной из истин на планете Земля есть маленькая серая птичка, каждую весну зовущая мир к пробуждению.