4. 2. Ледоход

       http://proza.ru/2022/05/27/516

        Пэрки ики, услышав гул с реки, вышел из дома, представляющего, как мы помним, деревянное строение из брёвен сосны и стоящее на берегу речки. Ещё несколько таких же примитивных строений с проживающими в них родственными с ним семьями стояли здесь же на угоре над рекой. Это «пауль» — жилье, поселение, деревня. Если быть точнее - это искаженное слово. По-мансийски правильно будет не «пауль», а «павыл».

         Манси строили бревенчатые прямоугольные «юрты» с земляным полом и плоской крышей, покрытые расколотыми бревнами (плахами) и берестой. К концу сруба пристраивались сени и крыльцо. Для домашних вещей и продуктов ставили амбар на четырех столбах.

         Пэрки подошёл к краю покатого обрыва, заросшего сосной и берёзой, и посмотрел вниз. Река несла льдины, издавая гул от наскакивающих друг на друга глыб льда сродни современной артиллерийской канонаде. «Хорошо, весна!» - подумал вогул.

         Дети гурьбой высыпали на улицу и как маленькие зверьки, мелькая шкурами одежд, покатились к реке, громко крича и заливаясь смехом. По пути тут же у самой деревни руками поймали зайца. Старший Ойка подхватил в руки жердину с большим кругом сетки для ловли рыбы, напоминающую современный сачок, только не просто на порядок больше, а просто огромный! Когда идёт ледоход, нужно не зевать, а на кромке реки огромным сачком успевать ловить прибивающуюся к берегу рыбу.

         - О-хо-хо! – весело кричит Ойка, подхватывая огромную рыбину и выкидывая её на берег.

         Младшие же в это время бросались наперегонки к улову, дружно толкаясь, чтобы быть первыми, и радостно подхватывали добычу, кидая её в мешок. Вогул Пэрки ещё немного постоял, посмеялся, глядя на возню ребятни и, развернувшись, пошёл к дому, дойдя, присел на бревно, лежавшее рядом, достал трубку и закурил, окутав лицо сизым дымком. Вогул сидел молча, и на лице можно было подметить признаки удовольствия. Его сжатые губы, глубокий и мрачный взгляд явно выражали непреклонный характер мужчины.

         Было достаточно холодно, поэтому одет он был в зимнюю теплую верхнюю одежду. Ее шили из оленьих шкур женщины, а в качестве иголки и нитки использовали рыбьи кости и жилы. К зиме олени обрастали густым мехом с невероятно теплым подшерстком, поэтому из животных, убитых зимой, и делали зимнюю одежду. Она представляла собой глухую по крою длинную парку, с вывернутым наружу мехом, и надевалась после малицы из снятой под осень оленьей шкуры, повернутой мехом внутрь, с капюшоном, который был у него откинут за спину. Для повседневного использования вогулы шубы делали длиной по колено. Из кожи, снятой с оленьих конечностей - камуса, делали варежки и обувь.

         Украшали одежду меховым мозаичным орнаментом, бисером, бусами, металлическими подвесками, оловянными бляшками. Летом наряд добавлялся лузанами — разноцветными накидками из сукна с разрезами по бокам, с капюшоном и без рукавов. Охотники же использовали похожие лузаны, но без капюшона. Дорожной одеждой же служила шуба — гусь, по покрою аналогичная парке, но более длинная и сшитая из зимних оленьих шкур.

         Для завершения портрета следует сказать, что Пэрка сидел в овечьей шапке, а нательная одежда вогула под паркой, как у всех мужчин, состояла из чулок, в которые заправлялись меховые штаны, и рубахи из крапивы.

         Поэтому, даже сидя неподвижно на улице, Пэрки было тепло, и он с удовольствием предавался воспоминаниям. Рядом, задрав хвост, стояла мансийская лайка, охотничьи собаки играли важную роль в жизни любого вогула, без которой, как и без топора, ни один мужчина не вышел бы из дому. (Мансийская лайка послужила основой породы западносибирской лайки заводского разведения).

         У Пэрки хорошие вогульские лайки, их четыре. Все лайки соболятницы, но не пропустят ни куницу, ни норку, ни белку. На охоту их берёт по две, работы хватает всем. Зверовые лайки Пэрки не нужны: медведя тревожить нехорошо, а и нарвешься на него — всегда с миром можно разойтись; лося на мясо к зиме можно убить и без лайки. Собаки чем еще хороши? С ними можно разговаривать!

        Вот так тихонько он и нашёптывал псу про то, как манси пришли сюда, на Каменный пояс, он же Камень, уходя от русских, коми, шальных людей, да и часть булгар и кочевников-половцев переселилась на территорию нынешнего Приуралья ещё со времён монгольского нашествия, племена которого покорили территорию бассейнов Оби и Иртыша, покорили башкир, южных удмуртов, разгромили Булгарию, обложили их данью.

         Пёс узнал, что расселились манси на Камне далеко вверх по рекам, что они хорошо жили, построили дома свои - зимники, занимались охотой, рыболовством, разводили оленей, уходя летом на пастбища. Там у вогулов в качестве переносного и быстро собираемого жилища использовался всем известный чум. Чум использовали на летней рыбалке и при сезонном выпасе оленей. Состоял он из остова, составленного в виде конуса из жердей, количество которых было произвольно, в зависимости от размеров жилья. Жердей могло быть от двадцати до тридцати пяти. Покрывали его снизу вверх рулонами вываренных берестяных полотнищ. Эти прямоугольные полотнища, или «тисы», были очень эластичны и легко скручивались в легкие рулоны.

          Местные вогулы вываривали бересту в рыбьей ухе, отчего «тисы» приобретали свою пластичность. У манси эти полотнища были двойные, сшитые нитками из оленьих сухожилий. Двери в таких чумах трапециевидной формы тоже были из бересты и подвешивались на палке. Их просто отодвигали, если требовалось выйти или зайти. Бересту использовали также для укрытия предметов, находящихся вне чума, стелили на пол наподобие современных туристических ковриков.

           Когда купцы добрались опять до манси, то торговали с ними пушниной, соболями, куницей и другими шкурами от убитых животных. - Ой, хорошо жили! - продолжал вспоминать Пэрки, - но одолевают шальные люди, другие племена, и придётся, видимо, уходить скоро за Камень дальше.

          А рядом с ним в это время копошились женщины, готовившие пищу. Жена Альва на печи, здесь же на улице, варила суп из рыбы, поставив посудину с водой на огонь. Жена у Пэрки одна, а так вогулы покупают себе жен и могут иметь их столько, за сколько могут заплатить или сколько могут прокормить. Но из здешних вогул никто не имел более одной жены. Калым заранее обговаривается, по уплате его жених ведет невесту к себе в дом, а она становится его женою: не бывает порой ни подарков, даже платьев, с которой либо стороны, ни свадебных пиршеств. За красивую, в их вкусе, девушку платят деньгами или скотом, можно приобрести жену и недорого, если её никто не берёт в жёны. Роженица считается шесть недель после разрешения от бремени нечистою. Новорожденному ребенку должна дать имя какая-либо посторонняя женщина. Вот такие порядки были у вогулов.

         Манси делятся на две экзогамные фратрии: Пор и Мось, исторически различающиеся происхождением, а также обычаями. Браки заключались только между представителями противоположных фратрий: мужчины Мось женились на женщинах Пор и наоборот. Фратрию Пор составляли потомки аборигенов-уральцев, а фратрию Мось — потомки угров. Предком фратрии Пор считается медведь, а фратрии Мось — женщина Калтащ, которая могла представать в образе гуся, зайчихи или бабочки.

         В это время ватага ребятишек, оторвав Пэрки от его мыслей, ворвалась с реки, и Ойка, подбежав к матери, закричал:

         - Ими, Ими, вот смотри сколько рыбы! -  и положил к её ногам мешок, набитый щуками и всякой мелочью.

        Альва достала рыбу и побросала её в воду даже не чистя. Та же участь постигла и зайца, разделанную тушку которого сварили в соседнем глиняном чугунке. Пока жена Пэрки варила суп, их дочери Нены эви и Евья эви уже заканчивали печь хлеб в глинобитном чувале-нянькуре, где получаются огромные с хрустящей корочкой буханки, которые пекутся прямо на улице.

        Проголодавшихся членов семьи Пэрки ики позвал к столу, и все дружно стали поедать суп с хлебом, вначале поедая жидкую похлёбку, а потом прямо руками доставая рыбу и расправляясь с ней молодыми зубами. Ойке повезло, так как ему досталась ещё голова зайца, и под весёлыми взглядами окружающих пришлось по заведённой традиции рассказать по этому поводу пять сказок про зайца и щуку, что вызвало неподдельную радость у окружавших его за едой родственников.

        Разнообразие питания было относительным. Манси едят то, что найдут в лесу и воде: мясо, рыбу, орехи, ягоды. Традиционной пищей манси служили рыба и мясо. Рыбу ели сырой, вареной, мороженой, вяленой, копченой, сушеной. Из внутренностей рыбы вытапливали жир, который употребляли в чистом виде или смешивали с ягодами. Мясо промысловых животных (преимущественно лося), боровую и водоплавающую дичь вялили и коптили. Домашних оленей забивали в основном по праздникам. Чернику, черную смородину, черемуху, морошку, бруснику и клюкву заготавливали впрок.

        А вот несколько рецептов блюд из лосятины, которые готовятся женщинами при успешной охоте на животное: просто отварное мясо, к нему подается хлеб. Кусочки жареной лосятины в собственном жире, со свеклой. К ним подается хлеб, свекла для вогулов — тоже лакомство. Суп из лосятины с хлебом. Котлеты из лосятины, обвалянные в диком чесноке, которые макаются в растопленный лосиный жир.

        Наевшись, Ойка выбежал на улицу и, убегая от лайки, громко запел:

Я самый счастливый из манси,
Ни у кого нет такой лайки, как у меня!
Там, где пробежит,
Обнюхает она все кустики,
Осмотрит она все веточки!
Ах, какая прекрасная лайка!
(Из песни старого охотника-манси,
записанной кинологом М.Г. Волковым)
Продолжение следует. http://proza.ru/2022/05/31/276
Книга опубликована в Литресе.