Лунная собака

Работа журналиста в провинции бедна на события. В такой тихой заводи не принято баламутить лишний раз воду, ведь все обитатели из одного водоема. Приезжих тоже мало, поэтому некому вносить раздор в сложившиеся устои. Естественно, всегда можно найти местных дурачков, которые могут выкинуть что-то интересное, но, вот беда, к ним давно все привыкли. Так и получается, что зачастую, каждый новый день не отличался от предыдущего. Конечно, временами случаются громкие происшествия, о которых потом трубит вся округа и шепчется народ, но, на моей памяти их можно пересчитать по пальцам.
Мне запомнилась одна история, которая хоть и не снискала громкой славы и в общем-то прошла для жителей нашего края почти незаметно, но если взглянуть с прицелом на будущее, то, возможно, имела последствия для всего человечества. Да простят меня за столь громкие слова.
Итак, в очередной размеренный день, мы со съемочной группой собирались готовить короткий рекламный сюжет (ох, приходилось и таким заниматься, а что поделать – против начальства ведь не пойдешь) про открытие нового рыболовного магазина (с какими-то чудодейственными червями, благодаря которым рыба ловилась в поистине невиданных количествах) нам позвонили в студию. Голос на том конце провода слезно молил немедленно выехать на место жуткой трагедии. Я уже обрадовался, что это событие хоть как-то отведет в сторону перспективу провести добрую половину дня среди снастей и, собственно, червей, однако быстро выяснилось, что трагедия несколько преувеличена в своих масштабах. По сути, ничего такого и не случилось, просто местный краеведческий музей, решил списать в утиль часть своего архива и выставил все это древнее, покрытое пылью богатство, на улицу. Голос в трубке сокрушался, как столь ценные экспонаты оказались попросту выброшены под открытое небо, что само по себе являлось преступлением перед прогрессивным человечеством. Скучно? Еще бы! Однако, мой собеседник вселял некую надежду: то упорство, с которым он высказывал мне свое негодование, явно говорило о том, что человек этот просто так не отступит, а такой расклад попахивал скандалом. А скандал для журналиста словно красная тряпка для быка. В тот момент я решил, что червям придется подождать. Вечерний эфир новостей имел неплохую перспективу привнести немного разнообразия.
Впоследствии выяснилось, что человеком взбаламутившим воду, являлся Антон Евграфович Жигулев. Ныне пенсионер на заслуженном отдыхе, а в прошлом работник культуры, коллекционер, и поэт-песенник. К тому же, по собственным заверениями, потомок дворянских кровей. Сам герой при встрече показался мне довольно забавным, несмотря на свой абсолютно интеллигентный внешний вид и гардероб, он абсолютно не интеллигентно шумел, не стеснялся в выражениях и было видно, что сильно переживал.
– Взгляните, каковы вертухаи! – картинно разводя руками, он указывал мне на кучу грампластинок стопками сложенных на обветшалом стуле, как раз рядом с мусорным баком, – Они просто выбрасывают на помойку наследие нашего края! А ведь здесь, часть архива местного радиофонда! Сказки Холмогорова, программы о путешествиях Северсона, циклы передач Неришева... Все, все здесь! Это просто уму непостижимо, насколько нужно быть отрешенными хламидиями, чтобы вот так взять и выкинуть на радость крысам часть собственной истории.
Антон Евграфович переходил от одной кучи хлама к другой (кстати, не столь уж и многочисленным, я вам скажу) сокрушаясь у каждой. Навскидку я все не припомню, но в памяти моей остались какие-то фразы про картины Дэбуа, вышивку Никишкина, и остатки кукольного театра Чепилова.
Мы успели снять немного материала с нашим героем (Антон Евграфович к тому моменту был в совершеннейшем исступлении и жаждал расправы), когда внезапно появились представители краеведческого музея в лице двух подсобных рабочих, которые несли к мусорным бакам очередную партию «бесценных экспонатов». Такого непотребства интервьюируемый не стерпел и кинулся с кулаками на рабочих. В итоге, получив два ножевых ранения в область живота, Антон Евграфович остался лежать на пыльной земле, а рабочие, побросав свою ношу, спешно покинули место трагедии. С одной стороны, конечно этого чудаковатого персонажа было безмерно жаль, но, с другой – он пострадал за убеждения, что делало ему честь. Но самое главное Игнат, мой оператор, успел заснять весь конфликт! Теперь было чем взбаламутить не только вечерний эфир! Думаю, разговоров и разборок хватило бы минимум на неделю!
Однако от мечтаний меня отвлек стон раненого, который всем своим видом просил подойти к себе. Тут уж во мне проснулось человеческое, съемки мы остановили, и я склонился над беднягой.
– Простите, – раненый тяжело дышал и стремительно бледнел, – Могу ли я на вас рассчитывать и вы соизволите выполнить последнюю волю умирающего? Выслушайте только. Там остатки архива из радиофонда, я вас умоляю, заберите его себе, это самое ценное. Неришев, спасите его записи... Там ключ… Записи с ним промаркированы черной полосой на обложке... Я уже не успею... Пожалуйста...
Антон Евграфович потерял сознание, а приехавшая вскоре неотложка констатировала его кончину. Рабочих через час поймали в соседних дворах. А пластинки я забрал – все-таки воля умирающего. Они действительно были промаркированы черной полосой и содержали какие-то приписки от руки карандашом, которые я особо разбирать не стал, а просто кинул в машину. Оттуда они перекочевали ко мне домой, а затем на дачу, где и хранились среди старых, никому ненужных книг, которые было не досуг читать, но жалко выкинуть.


К теме записей я вернулся несколько позже, причем случилось это в силу совершенно невероятных обстоятельств. Казалось, кто бы мог подумать, что в нашем спокойном городке меня угораздит попасть в передрягу, где на кону будет моя жизнь и здоровье? А всего-то стоило сделать небольшой репортаж, где я не очень лицеприятно выразился о местном депутате, который оказался по совместительству бывшим бандитом и крайне злопамятным человеком. Для начала, у меня отказали тормоза на машине. Обошлось испугом и небольшой аварией. Затем кто-то попытался напасть на меня ночью, когда я после банкета возвращался домой. Здесь я пострадал существенней и получил удар ножом, который, к счастью, пришелся в карман с бутылкой. А кульминацией стал случай, когда разбили окно в квартире и бросили туда емкость с зажигательной смесью. На счастье, по какой-то причине, скорее всего видимо перепутав окна, нападавшие сожгли не меня, а моих соседей, мир их праху. Тут и дураку стало понятно, что в сложившейся ситуации явно прослеживался злой умысел. Я решил обезопасить себя и принял решение скрыться на даче. О ней знало не так много народу, да и находилась она в весьма уединенном месте, где все были на виду, поэтому в целом место это представлялось безопасным вариантом.
Не учел я только одного – привыкший находиться в постоянном движении, я вдруг оказался заперт в четырех стенах и это угнетало меня до глубины души. На третий день своего затворничества, я, переделавший уже все, что можно было переделать, вдруг случайно наткнулся на стопку пластинок. В памяти мгновенно всплыли обстоятельства их появления и меня обуяло невероятное желание выяснить, что же такого важного таилось в тех самых записях. Возникла лишь одна загвоздка – на чем их прослушать? Поиски проигрывателя затянулись еще на день, но, к моему счастью, чердак таил кучу забытых безделушек, среди которых отыскался старый, но вполне рабочий граммофон. 
Первая же запись сначала показалась мне вполне интересной. Некий ведущий, представившийся академиком Неришевым, в довольно увлекательной манере, при этом время от времени вставляя лирические отступления, рассказывал про жизнь Вендской биоты. Я с удивлением для себя узнал, что за время существования нашей планеты, имелся отрезок времени, когда на ее поверхности обитали совершенно уникальные организмы, абсолютно не похожие на остальных представителей живого мира. В целом, материал имел некую ценность. Однако, запись была весьма посредственного качества, да еще и черновая – в конце передачи, академик неожиданно сменил тему и стал говорить, как мне тогда показалось, абсолютно бессвязную тарабарщину. Я сначала даже решил, что он шутит или пьян, но на второй и третьей записи, он поступил ровно также. И на всех оставшихся пластинках имелись аналогичные вставки. Скажу честно, не будь я угнетен скукой, я бы и внимания не обратил на такие вещи, но в сложившейся ситуации, мне стало интересно. Еще раз прослушав записи, я даже выписал на бумаге фразы автора. В итоге вышло действительно что-то очень странное: «Северный край, пятнадцать семь шесть четыре. Лето без ромашек, кукушки двадцать восемь. Три объекта за углом, коромысло два нуля семьдесят». И так пять тетрадных листов, и это только с одной пластинки. Убив уйму времени, мне так и не удалось понять, что это.
На следующий день, отдохнув, я снова принял попытку что-либо расшифровать, но опять зашел в тупик. Затем я, обзвонив друзей решил разузнать хоть что-нибудь про самого академика Неришева, но и тут меня постигла неудача. Таких академиков не значилось ни в нашем краев, ни в масштабах страны. Единственное упоминание о нем, на которое меня вывели поиски, было газетной заметкой. Сам текст заметки был коротким и нашелся в подшивке старой районной газетенки: «Небезызвестный академик Р.Ш. Неришев, лауреат многочисленных гос. премий и действенный член научного совета, уже второй год работает заведующим научной кафедры при санатории «Красный лес», где на протяжении многих лет отдыхают и приводят свое здоровье в порядок члены многих рабочих коллективов нашего края. За это время, товарищем Неришевым был разработан и реализован не один десяток нововведений, опробованы и эксплуатируются различные лечебные аппараты. Одной из таких новинок стал прибор «Вулкан-1». Предназначенный для стимуляции мозговой деятельности, он является…». К сожалению, дальнейший текст заметки был безвозвратно утерян, и оставалось только догадываться что же это прибор делал. Правда, название показалось мне смутно знакомым, я покопался в своих записях и наткнулся на такое: «…Кремль девять, отпись. Вулкан один, активация, лунная пустошь шесть пятерок…». Еще одно упоминание было и в следующей пластинке: «…Вулкан один активируй красное падает семь шесть шесть…». Третье упоминание и вовсе было вполне связным, хотя на фоне общего бреда, если не акцентировать внимания, его расслышать представлялось непросто: «…используй на себе вулкан один и все поймешь, максимальная мощность, разряды, каменноугольный триста пять…». Я хорошенько призадумался. Мое чутье подсказывало мне, что я нащупал едва заметную нить, которая в перспективе могла привести к весьма интересным выводам.
И я решился поехать в тот самый санаторий. Во-первых, он действовал и находился недалеко, всего в паре десятков километров; во-вторых, неплохо было бы разузнать, что к чему, хотя бы из чувства профессионального долга; и в-третьих, опостылевшая дача порядком мне наскучила, а смена обстановки будет полезна для моего самочувствия. Да и не стоит забывать о моих преследователях – там-то уж точно им меня не найти.