На пути к науке 7

НА ПУТИ К НАУКЕ
7. КАК ТУТ НЕ СТАТЬ МАГОМ
       Продолжу рассказывать о событиях, которые определенным образом связаны с паранормальными явлениями и с которыми мы пытаемся разобраться без мистики.  Разговор пойдет о повреждениях, наносимых психике человека. Эти повреждения проявляются различными психическими отклонениями и психосоматическими синдромами. В народе такие повреждения называют «сглазом»,  «порчей», «вселением беса». Появление данных феноменов (как и излечение от них) связывают с отдельными психотехниками магии и колдовства, или другими манипуляциями, обеспечивающими   соответствующую  кодировку или декодировку подсознания.
С медицинской точки зрения сглаз и порча, как легкие случаи психических (неврологических) отклонений, могут быть облечены в формы различных фобий (внутренней тревоги, выражаемой соответствующим словом). Они также могут быть представлены депрессией, патологическими зависимостями, состояниями незавершенной ситуации или отношений, которые человеку трудно пережить (расставание с любимым человеком, смерть или болезнь близких и т.п.). Зачастую к таким психическим отклонениям приводят стрессовые ситуации, сопряженные с выходом человека из зоны психического комфорта. При этом люди связывают  случившийся негатив с какой-то иррациональной силой. Вера в эту силу обычно исходит из неправильных представлений о мире, усвоенных еще в детском возрасте, или из суеверий, или из внушений авторитетов. Для лечения легких психоневрологических нарушений с успехом применяют методы психотерапии. 
Тяжелые психические нарушения и «наведенные» болезни встречаются реже. Я с такими столкнулся в году…
Был август 1992 года. Напомню, что это было время, когда большинство населения «постсовка» жило бедно. Постоянная борьба за существование, жизненная неустроенность, потеря духовных ориентиров, распад системы образования и семейных отношений делало жителей страны легкой добычей для адептов традиционных и нетрадиционных религий, старых восточных культов,  мистицизма, а также  разных манипуляторов массовым сознанием.
Начинающийся рабочий день лаборатории патологической физиологии, на базе которой еще до создания научно-медицинской фирмы «Исцелитель» я начинал для лечения наркоманов применять экстракорпоральную детоксикацию с помощью гемодиализа на жидких динамических мембранах, не предвещал никаких сюрпризов. Чай, планерка, выполнение сотрудниками своих обязанностей на местах… 
В кабинет постучал и вошел пациент, которого мы несколько месяцев назад лечили от наркотической зависимости. Знакомые называли его Карлосом. По сравнению с другими пациентами Карлос выделялся своим уже не молодым возрастом, сильным характером, «мудростью матерого волка» и большим стажем отсидки в местах не столь отдаленных. О нем, как и о других моих пациентах, я знал больше, чем просто их лечащий врач, поскольку в процессе лечения приходилось подолгу контактировать с их родственниками и друзьями.
Карлос  вошел в кабинет, он был сильно взволнован.
- Евгеньевич! Случилось непоправимое! Нужна твоя помощь.
- Что случилось?
- У маго младшова крыша съехала! – «Младшой» – это младший брат Карлоса. На тот момент ему было лет 17. Когда Карлос лечился, его брат Андрей всегда сидел рядом с ним у кровати, сочувствовал и сильно переживал. Нахождение Андрея по близости, особенно в момент «ломки», облегчало состояние пациента. Карлос любил брата, во всем ему потакал и, когда находился на свободе, безмерно осыпал его разными подарками. – Док! -  продолжил говорить Карлос, - Помой Андрею кровь! Его траванули!
- Кто его отравил и где он?
- Андрей в машине, его держат мои пацаны. Я был на деле. Увлекся... А тут и батя помер. Я приехал, а Андрей пропал. Через неделю нашли на одной хате, у них там малина, то есть коммуна.  Свихнулся на боге!
Я сначала не мог понять, что с братом.  Но после последних слов, что «свихнулся на боге», пришла в голову фраза Карла Маркса: «Религия – опиум для народа» и я сразу предположил, что Андрей попал в лапы каких-то сектантов, был специфическим способом обработан, а брат, обнаружив признаки расстройства сознания, похожие на «ломку», подумал об отравлении Андрея психотропными веществами и привез его сюда.
- Где машина? Пойдем, посмотрим, - сказал я Карлосу и мы оба вышли из кабинета.
В машине два взрослых дяди ели удерживали хрупкого юношу, который постоянно вырывался и громко, ни на кого не глядя, повторял слова: «Пустите меня, бесы! Изыди Сатана! Я вас  буду козлить!». В этом юноше с трудом угадывался кроткий в прошлом Андрей. У него были длинные волосы, прижатые белой шелковой лентой, широкие зрачки, заостренные черты лица, пена у рта. Андрей сильно похудел. Его тело было завернуто в грязное тонкое одеяло.
Я согласился провести детоксикацию и ушел в лабораторию за диазепамом, используемым у нас  для премедикации. Там среди сотрудников на глаза мне попался Александр Цуркан, чему я был безмерно рад. Александр заведовал анестезиологическим отделением областной детской больницы. Он уже несколько дней находился в лаборатории, скрываясь от СБУ за создание независимого профсоюза медработников, организацию в городе  митингов врачей и еще за ряд каких-то нарушений.   Александра я знал, как хорошего специалиста  давно. Его я и раньше у себя прятал. Когда он находился в лаборатории, то по моей просьбе он помогал мне с  постановкой подключичного катетера пациентам. Я вкратце объяснил Цуркану ситуацию, показал больного, сделав пациенту несколько инъекций, а потом мы вместе пошли готовиться к необходимым манипуляциям и процедуре экстракорпоральной детоксикации.
- Это представитель «Белого Братства», - сказал Александр, когда мы вошли в лабораторию. При этом он показал рукой в сторону Андрея. – У них так называется организация. Я знаю Юрия Кривоногова, который это «братство» и организовал. Несколько лет назад он приезжал в Донецк с лекциями от Киевского Института Души «Атма». У него всегда была  хорошая крыша в спецслужбах Союза и Академии наук. Развивал он, помню, идеи  Елены Блавадской…
- Кстати, там о психоделике не шел разговор? Пациент-то ведь чем-то обсажен! – Об этом я не зря спросил, так как знал сферу интересов товарища. В свое время Цуркан приехал в Донецк из Ленинграда по приглашению профессора Н.Л. Куща, основоположника детской хирургии в Донбассе. Вместе с Кущем Александр участвовал в создании службы детской анестезиологии и реаниматологии. Еще во время обучения, сначала в Военно-медицинской академии, а потом во 2-м Ленинградском мединституте он увлекался психоделией.
К психоделикам (галлюциногенам) относят группу психоактивных наркотических веществ, которые изменяют эмоциональное состояние и психические процессы у человека. Прием таких препаратов изменяет состояние сознания, провоцирует появление визуальных, слуховых, вкусовых и других галлюцинаций. В СССР в 60 – 70 –е годы эта группа психоактивных веществ усиленно изучалась в связи с возможностями достижения с их помощью состояния измененного сознания.
 Увлечение психоделией в медицинском институте у него проходило вначале под присмотром кафедральных специалистов и родной тетки, которая заведовала кафедрой психиатрии (кафедра выполняла какую-то научно-исследовательскую работу), а потом втайне от кафедралов самостоятельно.  В последующем зависимость от психоделиков была вытеснена работой в одном северном районе страны хирургом, куда его «сосватала» тетка при  распределении. Там Александр как специалист проявил себя достойно. По  окончанию отработки трехлетнего срока, тетка, договорившись с Н.Л. Кущем, поспособствовала его переводу в Донецк.
- Не исключено, что у парня отравление вызвано психогенными грибами, - ответил Цуркан. – Их издревле применяют в религиозных обрядах. Но воздействие на мозг может быть и другим. Два года назад у нас здесь Кривоногов встретился с одной ненормальной - Мариной Цвигун. Та утверждала, что «общалась с Богом». Кривоногов сумел разглядеть в ней Матерь Мира и убедить ее в том, что Бог сошел на землю и в ней воплотился. Теперь Марина зовется не иначе, как Мария Дэви Христос. Кстати сам Кривоногов именует себя Иоанном Крестителем.
- Ты это серьезно? И кто в этот бред может поверить? –  переспросил я товарища, раскладывая в операционной инструменты и препараты на хирургический столик, устанавливая аппаратуру, промывая магистрали и диализатор физраствором.
- Как видишь, паства есть, - сказал Александр и снова показал жестом руки на место, где находился Андрей.  – «Белое Братство»  в большинстве своем состоит из молодежи. Обычно в него попадают дети из неблагополучных семей. Дома родители таких детей не замечают, часто обзывают и унижают. И дети от них уходят. Братья и сестры живут в отдельных домах, которые для них снимают. Они окружают друг друга заботой, вниманием и  любовью. Себя называют не иначе, как «рыбка», «ласточка», «зайка». Да и накормлены они и одеты…
- Откуда ты это знаешь?
- К нам в больницу родители таких детей уже приводили. – Ответил Александр. – И еще, не забывай, я после окончания Высшей партийной школы в Ленинграде давно профессионально занимаюсь политтехнологией. Я знаю о многих способах «вправления» мозгов населению. Или ты думаешь, что я могу у тебя только бухать?
О способах «вправления» мозгов я не знал. Политика меня не интересовала. Но к  словам товарища я прислушался, надеясь когда-нибудь позже в этой области  расширить свой кругозор.   
- На счет «бухать»… Спирт для обработки рук здесь. - Я вытащил из сейфа банку со спиртом и наполнил стакан. – А как «вправляют» мозги, расскажешь позже.
- Даже покажу, есть дело...
Наконец приготовления были закончены, инструменты подготовлены. Перед тем, как заводить пациента, у Александра я спросил, за счет чего в коммунах достигается такая «сладкая жизнь»?
- Ты не поверишь, но им помогает государство через общественные организации, типа «Знание». Есть у них и кураторы… Но жить хорошо можно только на добровольные пожертвования самих верующих граждан. При соответствующей обработке их сознания они, распродавая свои дома, квартиры и машины, вносят деньги на указанные руководством банковские счета.   Кстати, «сладкая жизнь» имеется не у всех. Основная масса братьев живет скромно. Верующие весь день проводят в молитвах и физической работе (специализация по профессиям). У них есть верхушка («живые боги»), апостолы, войны. Дисциплина поддерживается специальной службой. Под запретом прошлая жизнь, контакты с родственниками и бывшими друзьями. Виновники в нарушении дисциплины наказываются. 
Андрей после инъекций успокоительного средства вел себя лучше, хотя во мне постоянно видел желтого беса.
При поддержке сопровождающих, мы довели юношу до кровати в операционной, аккуратно уложили и зафиксировали. При фиксации Андрея я вспомнил выражение из врачебного черного юмора, что «хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается». Цуркан улыбнулся, поняв ход моих мыслей. Он тем временем уже поставил подключичный катетер пациенту. Дальше дело было за техникой.
- Ты ожидаешь, что после этой процедуры у него восстановится сознание? – между делом спросил Александр. – Отдали бы его в психушку, там  ему назначили приличную фарму - нейролептики, седатики, а позже антидепрессанты. И все было бы в порядке.
- Ожидаю, уверен, восстановится, – отчеканил я каждое слово. – У нас с тобой в запасе есть несколько часов, чтобы в этом убедиться. О фарме, как видишь, я не забываю. – Я указал Цуркану на ампулы разных препаратов, аккуратно разложенные на столике. – Собственно многие препараты нужны, чтобы сама процедура прошла гладко. К этому мы пришли не сразу.
 При проведении экстракорпоральной детоксикации многие исследователи сталкивались с явлением сильного озноба. Нередко из-за него приходилось прерывать детоксикацию. С чем только врачи не связывали появление этого тормоза! Говорили они о не стерильности оборудования, о разрушении форменных элементов крови в узлах устройства (в роликовом насосе) или внутри колонки с сорбентом. Они утверждали, что микробы и разрушенные клетки крови выделяют пирогены и прочие биологически активные вещества, влияющие на системы организма. Не исключали доктора и иммунный конфликт, связанный с компенсаторным введением после очистки крови растворов плазмы (при плазмаферезе) или других препаратов крови (если процесс осложнялся кровотечением). Однако в том методе, который мы разработали, многих факторов, способствующих  ознобу, не было, а травма форменных элементов минимизировалась. На  этапе усовершенствования метода мы проводили исследования, в которых заполняли банки кровью для очистки, пропускали кровь через диализатор, но сам процесс очистки не осуществляли.  При этом озноба не было. При очистке же крови ознобы возникали все время. Позже мы установили, что они были неизбежны после удаления в единицу времени определенного количества токсических и биоактивных веществ из крови.
- Я помню, на прошлой конференции по гемосорбции ты докладывал, что появление ознобов во время процедуры очистки крови подобно  флаттеру в авиации, - сказал Цуркан. – В авиации погоня за скоростью полета, а при детоксикации  - за ее эффективностью привели к прогрессу. В одном случае появилась новая форма летательных аппаратов, а в другом – возможность эффективного лечения критических состояний.
- Дополню, что эффективного лечения за счет непрерывного процесса детоксикации, - добавил я. -  А этот процесс может быть непрерывным только при условии  адекватной фармакологической блокады нежелательных реакций организма.
Андрей процедуру очистки крови переносил хорошо. Он постепенно успокаивался, начал дремать, а потом и вовсе заснул. Мы же с коллегой продолжили разговор о токсинах белковой природы. Я пытался Александру объяснить, что я вкладываю в это понятие, и почему уверен, что у пациента восстановится сознание. Имея в запасе время, можно было окунуться и в воспоминания.
В конце периода моего обучения в мединституте, а точнее на пятом курсе, я работал на полставки старшим лаборантом по теме НИР, которой руководил проф. В.Н. Ельский.  Тема касалась изучения механизма действия «ишемического токсина». Тему курировала проф. Т.М. Оксман из лаборатории академика В.В. Кованова (г. Москва).
Методика получения ишемического токсина заключалась в наложении на задние лапы наркотизированной собаки жгута, который через 4-6 часов снимали. В мышцах конечностей нарушалось кровообращение, а после декомпрессии -  восстанавливалось. При возобновлении кровотока в конечностях состояние собаки временно улучшалось, однако через 30-40 минут оно снова ухудшалось. Развивались явления гипотензии, острой почечной и сердечной недостаточности. На высоте этих проявлений делался забор крови с последующим умерщвлением животного. Из крови получали плазму, а саму плазму подвергали двукратному диализу в специальных мешках из целлюлозы, собирая в диализате на последнем этапе полипептиды средней и низкой молекулярной массы. Диализат концентрировали лиофильной сушкой. Дальше  материал  с помощью колоночной хроматографии разделяли на фракции. Проточную жидкость собирали на коллекторе фракций и детектировали по белку. Выходило четыре фракции белков. Жидкость каждой фракции снова концентрировали. В первой фракции находился ишемический токсин. Дополнительно для его идентификации выполняли тест  - на сердце лягушки капали раствор белков каждой фракции.  При наличии в растворе ишемического токсина сердце на время останавливалось. Полипептиды, находящиеся в составе других фракций на деятельность сердца лягушки не влияли.  Группа профессора В.Н. Ельского планировала изучить механизм влияния ишемического токсина на функцию гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы и других органов, вводя его в жидкость, в которой инкубировались срезы разных тканей (мозга, печени, почек, надпочечников и др.).  В опытах in vitro было установлено, что   токсичными являются все фракции белков. Позже В.Н. Ельский дополнил открытие «ишемического токсина» Т.М. Оксман, подав свою заявку на открытие «шокового токсина».
Мое участие в работе группы исследователей заключалось в моделировании турникетного шока, в получении из крови диализата и доставки его на станцию переливания крови, где местные специалисты осуществляли лиофильную сушку. Белков в конечном материале было крайне мало, чтобы их использовать в опытах in vivo. Во всяком случае, мне для собственных исследований (я предлагал много идей) материала не досталось. Чтобы получить нужное количество токсических полипептидов я решил использовать мышцы ишемизированных конечностей. Эти мышцы я разрезал на кусочки, перетер со стеклянным порошком и в конечном итоге после разбавления, взбалтывания и центрифугирования получил надосадочную жидкость, которую подверг диализу и лиофильной сушке. Позже со станции переливания крови я забрал много запечатанных стерильных  банок с нужным материалом.
 Эксперименты с изучением действия токсических полипептидов на крыс выявили картину выраженных неврологических расстройств. Сразу после внутрибрюшинного введения белков у животных появилось агрессивное поведение, вздыбилась шерсть, растопырились усы. Затем развилась каталепсия (крысы застывали в любом положении, в каком их ставили). Крысы способны были самостоятельно стоять на задних лапах долго, во всяком случае, не менее пяти минут, но если их прислоняли друг к другу – стоять могли часами. Боль они не чувствовали. В такой боевой стойке животные, кусали друг друга, но сами не защищались. Действие токсических полипептидов заканчивалось через 4 – 6 часов. Летальных исходов не было. Наиболее интересные позы крыс были сфотографированы. Результаты эксперимента понравились шефу и сотрудникам. Однако продолжать изучение действия введенных мышечных экстрактов на функцию органов и систем животных они не стали, посчитав проблему закрытой. Мне надо было работать над новыми задачами, которые ставил научный руководитель.
Оставшийся материал в стерильных банках я сохранил и много лет держал в холодильнике. Когда переводился по конкурсу завлабом патофизиологии в НИИ травматологии и ортопедии я эти банки забрал с собой. Там у меня появилась возможность применять методику гемодиализа на жидких динамических мембранах и выделять из гемодиализата  пострадавших, а потом и наркоманов токсические полипептиды. Действие полипептидов, выделенных из крови и мышц, я изучал на крысах. Клиническая картина действия введенных полипептидов людей и животных на выбранной модели принципиально не различалась. Найти смертельную дозу белков я не смог. Животные выживали.
 Через несколько лет у меня лаборант Марья Петровна как-то спросила, что делать с крысами, которых я отсадил. Я вспомнил и удивился, что они еще живы. Когда я увидел в виварии отсаженных животных, то был поражен их размерами. Но больше всего меня поразили даже не их размеры, а то, что отсаженные монстры не имели признаков старения. Впрочем, это уже другая история.
- Как я понял, токсины белковой природы, - сказал Цуркан после окончания моего повествования, - действуют на мозг и вызывают неврологическую клинику. Но из этого же не следует, что у людей с нарушенной психикой детоксикация восстановит сознание?
- Абстинентный синдром, который имеет многие признаки психоза, пропадает же, - ответил я оппоненту. – А вот и конкретный результат.
Сказав это, мы обратили внимание на открывшиеся глаза Андрея. Лицо юноши было спокойным, взгляд  осмысленным. Он тихо спросил, что с ним и где это он находится?
Карлос был рядом, и пока не закончилась процедура детоксикации, братья тихо беседовали.   
Мы с Цурканом, сняв «порчу» с пациента, вполне могли бы пройти отбор в маги. 
  Продолжение следует…