Человек из Клинкапеллы. Ф. Гарди

Я сидел за столиком из коробка и писал письма в палатке близ пляжа в Буне. Снаружи ветер и дождь сгибали высокие деревья, и джунгли шептали, как всегда в штормовые ночи. Палатка освещалась вспышками молнии, затем глухое ворчание грома стало громче и возросло в крещендо.
Внезапно высокая мокрая фигура, завёрнутая в брезент, вошла в палатку, привлечённая светом.
"Отвратительная погода", - сказал я, пока мужчина снимал мокрый брезент.
"Она помешает японцам бомбить, и это хорошо, - тихо ответил он. - Я пришёл с сопровождением, мне бы где-то надо переночевать. Найдётся помещение для меня?"
"Всё будет в порядке, приятель,  - ответил я. - Мои товарищи в карауле; ты можешь спать на той кровати в углу".
"Спасибо", - ответил незнакомец.
У него было 2 полоски на погонах, он был высок и хорошо сложен, с серьёзным лицом, словно только что встретился с врагом.
"Плохая вылазка?"
"Достаточно плохая; не было бомб, но было много болот".
Он засунул ботинки под кровать, лёг и глубоко вздохнул, словно долго не спал.
Я бился с корреспонденцией около часа, затем заметил, что незнакомец до сих пор не спит. Он лежал на спине, широко открыв глаза.
"Если фонарь мешает, я его потушу", - сказал я.
"Нет-нет, всё в порядке".
Дождь шелестел, и брезент палатки глухо бился.
"Вам мешает спать дождь?" - спросил я.
"Нет; я только что доставил друга в госпиталь и думаю о нём", - ответил он.
"Что у него? Малярия?"
"Нет".
"Его самолёт подбили?" - настаивал я.
"Хуже".
Молния моментально обозначила светотень в палатке, затем гром грянул и стих.
"О, понимаю, - сказал я, жалея, что спросил. - Дело плохо".
"Достаточно плохо, боюсь, хотя не обычный невроз после бомбёжки. Он сошёл с ума от войны и от джунглей, вот и всё. Он, вроде, из Клинкапеллы".
"Проклятые убийства, не так ли? Я лучше развалюсь на куски, чем сойду с ума. Врачи надеются на его выздоровление?"
"О, не знаю, они не могут сказать".   Он помолчал минуту, затем горько продолжил: "Кто угодно, только не он; он был таким хорошим парнем, таким другом хорошим".
Я понял, что он хочет говорить. "Как давно он болен?" - спросил я, откладывая в сторону письменные принадлежности.
"Всего несколько недель. Я впервые заметил это, когда он предложил завести столовую напротив той, что на пляже. Я думал, он шутит, и сказал, что мы, без сомнения, вставили оконное стекло тоже, - капрал мрачно усмехнулся. - Но он имел это в виду".
"Господи, это безумие, не так ли?"
"Затем он захотел вырыть яму в 40 футов глубиной, чтобы спрятаться от японцев и бомб. Я немного пошутил: сказал, что яма наполнится водой, - но он сказал, что можно взять с собой насос".
"Война - это сука", - только и смог вымолвить я.
"Он не был напуган, - сказал незнакомец, приподнимаясь на плече. - Он был самым смелым смельчаком". Он вновь откинулся на спину. "Затем он стал говорить, что живёт в местечке под названием Клинкапелла, где нет сквозняков, и поля всегда зелёные.  Некоторые парни, не знавшие его, посмеялись над ним немного и сказали, что солдат не знает, где находится эта Клинкапелла. "А я знаю,  - всегда отвечал он. - Я знаю, где это".
Когда вновь свернкнула молния, я заметил, что человек на кровати лежит в напряжении.  Его скулы выпирали,так как он сдерживал горькие мысли.
"...А мультипликаторы и так называемые комедианты шутили по поводу сошедших с ума солдат. - Он почти рычал. - Легко понять, что они никогда не видели, как их товарищи сходят с ума".
Он немного расслабился и погрузился в молчание. Мне не приходили на ум слова. Снаружи ревели и вздыхали джунгли, а мы сидели в молчании и думали о мужчине в госпитале в Дободуре.
Вскоре я начал готовиться ко сну.
В это время незнакомец заговорил снова, начав с того места, где прервался.
"Примерно через неделю наш лейтенант заметил его и дал ему записку в запечатанном конверте, чтобы он отнёс её к доктору. Военврач осмотрел его и отослал назад записку, велел оставить его на неделю с мальчиками,  потому что он может поправиться, чтобы не давать ему больничный. Но ему стало не лучше, а хуже. Однажды ночью я застал его за написанием письма. Я спросил, пишет ли он домой, так как он не писал домой уже несколько недель, а он ответил, что пишет записку для лейтенанта, чтобы её отнесли к врачу. Трогательно, не правда ли? Он захотел отплатить лейтенанту. Он понимал только это".
Мой спутник пошевелился на постели. "С тех пор он начал всё больше уходить в себя. Он не говорил больше ни с кем, кроме меня, да и со мной - редко". Он вздохнул."Вы знаете конец истории. Завтра он едет на юг, на лечение".
Я потушил фонарь и лёг.
"Кстати, - спросил я. - Он женат?"
"Да, у него двое детей, - ответил незнакомец.  - Утром мне нужно будет написать его жене".
Штормовая ночь бушевала, пока двое мужчин лежали в палатке в Буне и думали, смогут ли трое самых близких людей найти ключ от мозга человека из Клинкапеллы.

(30.05.2022)