Всё познаётся в сравнении

Моей дочери Кристине –
С  ЛЮБОВЬЮ.

ВСЁ  ПОЗНАЁТСЯ  В  СРАВНЕНИИ 

Зверьё-то не токмо любить. 
Его уважать надобно.

 «Мои мысли – мои скакуны»?* Отнюдь! Они скачут только в суетности. Постичь истину, стесняясь сумбурности, плодотворно в безмолвии тишины.
События прошлого, время от времени нас постигавшие не спросясь, память хранит до поры , до времени. Чтобы однажды представить на обозрение. Сличая и противопоставляя. Поскольку всё познаётся в сравнении.

ЧАСТЬ 1

  Д А Ч А
В то благословенное время, которое означено тридцатью с небольшим, сотки доставались только приближённо-рукопожатным господам. Несмотря на необъятность Родины моей. На этой скандальной мысли останавливаться не стану, дабы философия не завела в даль-дальнюю. Подводя меня, однако, к тому вынужденному положению, что снять дачу на лето для возлюбленного чада категорически необходимо.

За сто километров от города** деревня Озерки – райские кущи на берегу Финского залива.
Хозяйка дома Анна Степановна напоминала Есенинскую героиню. «В старомодном ветхом шушуне» она по утрам «выганывала» своих овец в стадо на выпас. А вечером, встречая их у калитки, «заганывала» обратно в хлев. И моей молодости  казалась безнадёжно древней бабусей.
В чистом воздухе деревни закаты и рассветы волшебно и расторопно сменяли друг друга без остановок и сожалений: впереди-то – бесконечная жизнь!
В дачную съёмную комнату я завезла свою немалую семью во главе с моей бесценной мамой Марией Аркадьевной: дочку Маняшу, безразмерного кота Чимку и средней упитанности карликового пинчера Чарли.
История появления в моём доме котёнка с пушистым хвостом трубой проста, но удивительна.
- Ты кто? – усмехнулась я, выйдя однажды утром на лестницу.
Котёнок смотрел с доверием, радуясь общению.
- Решим так: приду с работы и увижу тебя возле моего порога, - возьму. Понял?   

*Слова из песни Олега Газманова.
**На сто первый километр ссылали тунеядцев, проституток, рецидивистов, диссидентов по особо тяжким статьям и по статье 58 УК РСФСР,



Кот-ума-палата не только речь мою понял, но и правила проживания. Войдя в мой дом на ближайшие двадцать лет, Чимка принял без возражений и  приходящую бабушку, и новенькую девочку Марусю, оберегая.
Появление в доме пса кот воспринял как плевок в его сторону. Раздражаясь, соперника не терпел. И, сознавая своё превосходство в живой силе, походя и при каждом удобном случае охаживал его когтистой лапой по «лицу».
Нежную привязанность к моей маме демонстрировали и пёс, и кот. «Пара гнедых» вилась у ног её, как мошки вокруг костра. Более всего в Марии Аркадьевне они любили её хозяйственную сумку. Ныряя в неё до середины туловища, находили каждый – своё. И общее дело оппонентов примиряло и сближало на малое время. Они благодарили поилицу-кормилицу взглядами и телодвижениями.
Дачная жизнь усилила впечатление. В знак признательности Чимка не ограничился велеречивостью.  Его жизнь молода, разгульна и остросюжетна. День-деньской валяясь на солнечном подоконнике, вяло обдумывал многодневные походы к заливу через лосиный перелесок и различные способы искоренения грызунов. Крысы – оковалки размером «не-приведи-Господи», избыточность кормов в хозяйствах приветствовали безудержной плодовитостью.
План по искоренению был введён в действие не только во вверенном коту хозяйстве Анны Степановны, но и в соседнем. С которым не было конкретного договора.
***
Соседка Прасковья Петровна – сухопара и сердита на весь мир. Будучи в летах, уж девяносто минуло, демонстрировала потрясённым дачникам силушку молодецкую. Дрова на зиму колола самостоятельно, складируя в поленницу. Хозяйство своё большое содержала в строгости. Проживающие летом дачники ходили по струнке. Рыжий пёс дворовых кровей и приветливо-доброжелательного нрава раздражал хозяйку необходимостью подносить ему, дармоеду, миску с харчами. Теплица требовала не только полива. Дойная корова чёрной, как смоль, масти и рогами средней впечатляемости характером обладала ндравным. И препятствий для себя не наблюдала ни в своём дворе, ни на вольном  выпасе.
Когда поутру  Ночка готовилась к выходу за пределы калитки, деревенская площадь пустела: пронеси, Господи.
- Иди, падла, – зычно командовала Прасковья Петровна, отворяя калитку.
Однако падла сама знала, когда и куда ей идти. Она была особью самостоятельного мышления. И, широко расставив передние ноги, на некоторое время впадала в задумчивость, упрямо наблюдая замершую на площади жизнь.
Я ждала этого момента:
 - Ночка, Ноченька, подходи, угощу тебя хлебушком, – ласково-ласково говорила я, показывая ей краюху и опасливо прикрываясь изгородью.
Животное снисходило к просьбе и приближалось царственной поступью. Мягкими тёплыми губами взяв хлеб, недвусмысленно и незамедлительно наклоняло голову, желая поддеть меня на рога. Будучи знакома с этими манёврами, я отступала в глубь двора, приговаривая:
- Идите, идите, матушка! Знаем Вас!
Вернувшись однажды с выпаса и небрежно неся своё ведро с молоком, будучи одержима желанием немедленно водвориться в родной хлев, Ночка нашла калитку запертой. Она взяла препятствие в могучем прыжке легко, преодолев  его вместе с накопленным за день ведром молока.
Наблюдавший эту сцену дачник Василий Сергеевич, округлив предельно глаза, потрясённо и тихо говорил мне:
- Как она сиськи-то свои об калитку не оборвала?! А?
***
Наступало лето. На исходе весны соловей, полный радостных надежд, исполнял свои виртуозные произведения. И однажды выйдя на крыльцо рано утром, услышала диалог двух птиц, с одной из которых не была знакома.
В тиши наступающего дня трель рассыпалась отчётливо, изумляя красотой звуков. И вдруг смолкла. Незнакомка, коротко помолчав, с большой долей скепсиса заметила:
- Сьписьфически.
Соловей обиделся:
-А я ещё и не так могу!
Зачарованное утро удивлённо замерло в сменявших одна другую руладах. И каждая следующая отличалась от предыдущей возрастающим мастерством.
-Сьписьфически! – отозвалась упрямица.
И обе замолчали, приустав. Не меняя убеждений.
Белая берёза, подавляя своей огромностью, трепеща новенькими с иголочки лакированными листочками, шептала солнцу своё, личное.

Наша дачная жизнь была наполнена событиями почти государственной важности. И непростыми взаимоотношениями.
***
Спустя малое время, Анна Степановна полюбила дачницу Марию Аркадьевну, собеседуя с ней на лавочке возле дома, обсуждая разные чувствительные темы. Поскольку полюбить мою маму всегда и всем было чрезвычайно просто.
В выходные, взяв Марусю за ручку, вместе с сопровождающими лицами я устремлялась к заливу. Эскорт – кот и пёс, соответствуя моменту, поспешали рядом. Чарлик  приветствовал  приключение радостным лаем. Встречный деревенский мужик, увидев процессию, остановился. Почесав кудреватую голову, изрёк с улыбкой:
- Да-а, большое у тебя хозяйство.

Всё моё большое хозяйство искренне радовалось тёплому мелководью, ласковому песочку и валунам-лежебокам. А набежавшие незначительные волны Маруся-голый-человек, высоко поднимая ноги, старательно перешагивала как ступеньки, крепко держась за мою руку.
В лосином перелеске отдохнуть от жаркого ярила одно удовольствие. Как вдруг послышался громкий треск сухих веток. Оглянулась: огромная лосиха с двумя лосятами-подростками стремительно мчалась мимо, едва не задев.
Я испугалась не сразу. Потом. Осознав. А ведь могла и убить копытом, спасая своих детей от двуногих. А может пожалела: хоть и двуногая, а всё же мать… ребёнок малый… Среди животных дураки-то крайне редко попадаются.
***

Любознательно, однако, наблюдать жизнь в зачарованном сумраке белой ночи.
Я увидела моего кота на толстой поперечине   забора, сосредоточенно разглядывающим нечто на земле. Я окликнула его:
- Чи-мусь-ка!
- Да тише ты! Иди себе! А то всех крыс распугаешь.
А-а-а! Так вот как ты их изводишь. Не у норы сидючи. Гениальная задумка нападать сверху не оставляла грызуну ни малейшего шанса. Эффект внезапности срабатывал без осечки. Метод по искоренению был прост, как правда.
Свою первую крысу Чимка принёс в дар Марии Аркадьевне однажды рано утром.
- Тебе, любимая, – сказал он и положил подарок на одеяло позади книги, которую мама читала лёжа в постели.
- Сейчас же убери эту гадость, – с отвращением  тихо произнесла бабушка, чтобы не разбудить внучку.
- Как скажешь, дорогая, – покорился ночной охотник. 
Через открытое окно вынес подарок обратно и положил перед домом. Чтобы все видели: на то он и ловчий, чтобы не даром есть свой «хлеб».
Служба по искоренению продолжалась до тех пор, пока… 
Я заметила некое «облачко» из сухих былинок на траве перед домом. Присмотрелась: да это же гнездо! А в нём едва шевелились два крохотных тельца с микроскопическими хвостиками.

Слабой стороной его характера была любовь к комфорту. Едва не погубившая. Повергшая в страдания. Отнявшая силы.
Выловив крыс в нашем огороде, Чимка готовился к работе у Прасковьи Петровны. Он решил взять аванс, расположившись в её теплице в уюте, под сенью огуречной листвы.
И тут вошла хозяйка:
- Ах ты!.. – задохнулась она от этакой наглости, – сейчас же…
- Сейчас мне не досуг договариваться об условиях работы в твоём хозяйстве, – лениво возвестил кот, приоткрыв один глаз.
Удар палкой по голове был нанесён незамедлительно и мощно, сломав кости черепа. Чимка приплёлся домой и в позе сфинкса пролежал на подоконнике неделю. Не евши. Не пивши. Глядя прямо перед собой  в одну точку.
Свои недомогания животные обычно переносят стоически. С великим терпением. Не клянча у нас милосердной помощи.
Кости черепа срослись «домиком». Кот не поглупел. Он прожил долгую-долгую жизнь, любя нас, прощая и благодаря.   
***
 Милый, милый  маленький Чарлик!.. 

- Ой, какой хорошенький, – защебетала я, увидев маленькую собачку на поводке.
- Хотите? – неожиданно спросила хозяйка. 
- Хочу, – не задумываясь, внезапно определилась я.
- Берите, – женщина передала мне поводок.
- А как его зовут?
- Чарли, – на ходу бросила она и ушла, ни разу не оглянувшись.
Мы полюбили его вместе с хвостом, который противоречил этой породе. Почему владельцы не купировали во младенчестве хвостик?  Мама, увидев нового жильца, вынесла вердикт: обрубить бы тебе хвост, и был бы ты человеком.
Чарлик был покладист и миролюбив. Он прощал коту его склочный нрав. И был непривередлив в еде.
Мне казалось, что его малый рост, а потому незащищённость, диктует такую манеру поведения – облаивать звонким голосом всех, кого опасался. Страх вызывали незнакомые рослые мужчины, движущийся транспорт. Он опасался, что его, привязанного, забудут у дверей магазина. Звонкоголосый лай я терпела, любя. И поняла, что бывшей владелице, видимо, это надоело. « Любовь без радости была, разлука стала без печали».*
Дача понравилась Чарлику. Он свободно бегал по двору, приставал к Анне Степановне, пытался играть с котом, вызвать его расположение. Но однажды вырвался за калитку и помчался сражаться с самосвалом, чтобы наказать его, движущегося по шоссе. Он ринулся прямо к передним колёсам, шофёр увернулся, но задние колёса не пощадили…
Мама, взяв лопату у Анны Степановны, похоронила Чарлика в подножье горы напротив.
***
- Аркадьевна, – сказала через два дня хозяйка дома, – а Прасковья говорит, что ты собаку-то в наш колодец бросила.
***
- Прасковья Петровна, по весне я видела в вашем дворе рыжего пса интеллигентных манер и приятной наружности. А где он?
- Повешала.
Я дважды переспросила её, не поняв изувеченное слово, боясь осознать его жуткий смысл.
***
Как и талант, интеллект не скроешь, не утаишь. Где-нибудь да покажется-прорвётся.
На знакомой берёзе ворона-кудесница, увидев нас с Прасковьей Петровной, громко изрекла:
- Кур-р-рва!

И посмотрела вниз, определяя степень произведённого впечатления:
- Что, не по вкусу? Так ведь – сто первый километр. Много ли с него возьмёшь?


* «Любовь без радости была, разлука будет без печали» 


ЧАСТЬ 2

ЗОРЬКА   
То неповторимое время, которое именуется молодостью, память листает, как альбом с фотографиями. С годами мимолётные встречи вырастают в события. И я люблю время от времени возвращаться в прошедшее, окидывая его внутренним взором.

Северяне – птицы перелётные. Они отличаются особенностью сниматься с мест обитания в период отпусков и лететь несметными косяками в тёплые края, где проживает лето. Оно, обычно, зазывает в разные места большой страны не только для того, чтобы одарить теплом. Но и свежими впечатлениями.
***
Мы, российские, полвека тому назад уже были, конечно, «москалями». Но не в такой скандальной степени, как нынче.
В украинской Виннице тётя Надя была доброжелательна и гостеприимна. Мы с ней ходили на базар – вареники требуют доброкачественного творога. Я приняла участие в стройке-всем-миром под названием «замес». Усвоение украинского, тем временем, шло полным ходом. И вот я наедине с собой уже ловлю себя на желании связывать слова на языке братьев-славян.
Однажды Надежда Васильевна предложила прогуляться до коровы, чтобы попросить у неё молока.
Дом был в конце улицы. Поспешая-не-торопясь, я пыталась живо представить коровёнку вроде тех, что видела из окон вагонов, передвигаясь по стране. Вот я в Абхазии вблизи города Очамчира.
У коровы молоко на языке. Особи средних размеров добросовестно паслись на склонах гор. Это, доложу я вам, совсем непросто: о четырёх ногах удержаться под углом 40*-45* – не равнина какая-нибудь, однако. Один из наших туристов с сомнением заметил:
- Неужели у этих «спортсменок» ещё и молоко есть? 

Однажды, много лет тому, мне посчастливилось побывать на ВДНХ. Павильоны животноводства представляли собой  образцово-показательные хозяйства. В них благоденствовала скотинка такой стерильной ухоженности, какая определялась тремя словами: так не бывает!
А «чудо-кони»! «Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке?»* Им бы не в денниках томиться, а взлететь и помчаться. И никакие восторженные взгляды бесконечной череды посетителей не заменят зелёные ветра свободы.
В свинарниках в неге и холе «детишки», нежно похрюкивая, расторопно пользовали свою счастливую безразмерную «мамашу». Всем всего хватало, но ссориться интересней.
Бык-производитель напряжённо ждал, когда ж его допустят к телу во-он той хорошенькой, рыженькой. 
Коровы-ведёрницы удивляли не рогатостью, а дородностью. Постоянное в задумчивости жевание доброкачественных кормов наращивало впечатляющие объёмы. Во взглядах в пространство просматривалось: всё замечательно, жизнь удалась!
Уже потом, после я прочла у Сергея Довлатова два его чудных рассказа. Про норовистого быка-водовоза, умевшего любить своего погонщика до всепрощения. Про корову, встретившую летящий навстречу поезд «лицом к лицу» за то, что у неё отняли её дитя.
Это, доложу я вам, то самое пронзительное другое, что отличалось от благополучия в павильонах ВДНХ.
И потому у Сергея Довлатова возникла потребность поведать миру о том, чего не может быть, но было.
***
Тётя Надя привычно распахнула калитку и предложила пройти во двор. Шагнув, я остановилась в сомнении: не пора ли спасаться бегством? Корова – блондинка с подпалинами стояла по диагонали небольшого двора, занимая собой половину его. По моим понятиям, не могла предвещать ничего хорошего такая немыслимая рогатость.  Она гармонично сочеталась с дородностью: объём в талии – «шириною с Чёрное море». Мои знакомые дамы на ВДНХ являли собой любую её половину.
Я сделала робкий шаг вправо, чтобы оценить молокоёмкость её вымени: не менее двух вёдер.
Дыша спокойствием, волоокая незнакомка просто смотрела на меня, не выказывая волнения.
- А можно мне к ней подойти? – произнесла я, осмелев.
- Можно, – снисходительно улыбаясь, сказала Оксана Николаевна, дородная украинка средних лет, – не бойсь, не забодает.
Ах, как я пожалела, что не взяла с собой буханку хлеба!
Я подошла к блондинистой красавице вплотную, чтобы расправить пальцами кудряшки на лбу, и стала почёсывать между рогами, за ушами и шею. Зорька спокойно дышала мне в лицо молоком. Прикрыв огромные глаза тяжёлыми веками с длинными белёсыми ресницами, она медленно опускала голову к земле. И вот я уже оказалась между её рогами. Они были столь размашисты, расстояние между ними было столь велико! Я поместилась там всем своим объёмом. Ещё и место осталось. Лёжа на голове, гладила-почёсывала могучую шею там, где могла достать руками. Я не жалела ласковых тёплых слов.
Ничего подобного никогда больше мне не удалось пережить в дальнейшей жизни. Слиться в восторженном экстазе с дойной коровой, – не каждого постигнет такая удача. Возможно, Зорьку – это диво дивное никто и никогда не ласкивал так истово. Да и когда хозяйке ласкать-то свою скотинку? Натуральное хозяйство огромно. Должно быть, ещё и куры, свиньи, огород, дети, муж… Забот полон рот. Труд, труд и ещё раз труд с утра до ночи – не до нежностей.
Однако, в моей жизни случилась такая корова невиданных статей Чудо Природы. А в её жизни – я, ласковая и удивительная, из москалей. Зорька – она, конечно, животное, но чувствовала то же, что и я – восторг удовольствия. Потому это потрясение и через полвека видится так ясно, будто было вчера. И возникла потребность поведать миру о том, чего не может быть,.. но было.
Больше меня к Зорьке не допустили. Кто их знает, этих москалей? Где это видано: вставать на колени перед коровой, заглядывать ей в глаза, обнимать-целовать в морду? Зачем это? Ещё порчу какую-нито напустят… Или сглаз… Знаем их!..

 
Наталия Суворова, 
Апрель – май, 2022