Другие

В кои-то веки, по воле случая, в музее оказался я.
И не задерживаясь долго, из зала в зал с экскурсоводом. По лабиринтам коридоров, с послушной группою зевак, я принял "низкий старт", и марафон в историю был начат.

По полкам все предметы в ряд. Скелеты, чучела, доспехи. Кто в перьях, кто с копьём, кто с топором из камня. И гид о каждом по чуть-чуть и только суть. Всё кратко, ёмко и по теме. Реконструируя в деталях событие, которое не может видеть экскурсант, но может умозрительно представить, обозревая данный экспонат.

И всё бы ничего, да вот что интересно. Из речи гида почти на пятьдесят процентов знакомо мне, что он поведал. И я немного заскучал, и приуныл, и даже нос повесил. Уже другого я не ждал, когда услышал - мы переходим в следующий зал.

Зал небольшой. Он показался нам пустой. Там не было привычных экспонатов. Но в центре на большом столе разложены какие-то бумаги. Мы обступили стол со всех сторон. Бумагой оказались в клеточку тетрадные листы. На них рисунки. И большинство из них простым карандашом или обычной шариковой ручкой.

Наш гид был рядом с нами, но в этот раз молчал. Он наблюдал за нами с интересом. И это было видно по глазам. Он нас буквально изучал. И после паузы сказал: как думаете, что сейчас пред вами?

И был ответ - да чёрте что! Круги, овалы, ромбики, узоры. И был ещё ответ, что это первый класс художественной школы. Но гид по-прежнему молчал. Он лишь на каждого взирал и ждал, что скажет следующий зритель.
Все посмотрели на меня, я был единственный, кто не сказал ещё ни слова.

С мгновения того, как я изображение увидел, я как прозрел. Я сразу вспомнил всё! Я это уже видел! Узоры, ромбики, овалы и круги знакомы были мне до боли. Я ясно вспомнил с кем, когда и где я наблюдал похожие картинки. С чего всё началось, как развивалось, чем всё закончилось и что было потом.

А началось всё поздним летом. Уже поспели груши. И пацаны поспели для военкомата. И знали мы, по осени поедем. А пока есть время золотое и солнце, и тепло, так захотелось груш! Я к Сашке, другу моему спешу домой. Хочу позвать его в сады отведать сочной мякоти плодов природы.

Пришёл, звоню. Дверь открывает мать.
- А Саши нет!
- А где он?
- Его забрали в дурку.
- Да как же так?
- Да так... распорядился военком... всех, кто отказался подстригаться, всех оптом в дурку... такие вот дела...

От новости такой я онемел сначала. Потом опомнился.
- А что с ним теперь будет? А где? Где эта дурка? А можно к нему будет... А пустят ли меня чтоб повидаться с ним и как туда доехать?
- Ну что ж, попробуй постучись, авось откроют может быть. Я адрес точно не скажу, лишь знаю населённый пункт и направление на электричке.

Я за билетом на вокзал. У Сашки были волосы до плеч, а он не к месту там перечить стал.  До электрички оставался целый час. Сады недалеко. Я груш набрал за пазуху сполна. Гостинец привезу, он тоже любит. Порадую его, а вдруг там плохо кормят. С такими мыслями приехал, выхожу. Гляжу посёлок. Спросил прохожего, мне показали направленье.

Пришёл и вижу, стоят бараки на отшибе в поле. Высокого забора нет. Нет проволоки колючей. Вокруг всё чисто. Дорожки все ухожены и клумбы огорожены, и изгородь покрашена цветным. Я к первому бараку, что поближе, но дверь закрыта. Позвонил. По громкой связи, по селекторной системе меня спросили, кто я и к кому пришёл. Затем открылась дверь. В проходе был мужик огромный, наверно ростом метра два, такой широкий, что собою заслонил проём дверной, от косяка до косяка. Мы посмотрели друг на друга. И я подумал, он охранник, а может просто санитар. А он оценивал меня. Мой рост, мой вес и мышечную массу. Поняв, что от меня угрозы нет, он пригласил пройти и подождать в прихожей, на лавку указав рукой.

Я молча сел, а он спросил:
- ты Юра?
- Да.
- А о тебе он вспоминал при нас. Он так сказал: — вот если б я подстригся вовремя, то был бы я сейчас не в дурке с вами, а с Юркой груши ел в садах!
И я тут с лавочки привстал и груши, что за пазухой моей ладошкою похлопал. Так вот же! Я привёз как раз! Как знал! Так значит вспоминал? Приятно! Я улыбнулся, но одумался подумав, не то здесь место, чтобы улыбаться.
 
- Да не переживай ты так. С ним всё в порядке. Ваш военком уже не в первый раз с призывниками такие трюки крутит. Всех, кто упрямый иль с характером крутым, всех к нам в журнал, и на перевоспитанье, недельки так на две в стационар. Уже неделю как он с нами проживает. Ещё семь дней осталось впереди и будет дома! Правда уже лысый! А так он молодец! Внимательный, спокойный, аккуратный. Упало - подберёт. Прольётся - вытрет. И с головой в порядке всё. У нашего врача к нему вопросов нет! Охранник вышел. Я осмотрелся. Салатовые стены, окно с решёткой. Пол деревянный, крашеный и чистый. Из мебели лишь лавочка одна да стол в углу. И всё. Я ждал. И дверь открылась.

И вот он. Собственной персоной перевоплотившись, в полосочку пижама и с лысой головой уже! С улыбкой радостной приветствует меня поднявши руки кверху. Мы поздоровались. И началось! Я: - как ты здесь? А он: - а как там дома?
- Да дома всё нормально. Ждут тебя! Не только дома, и в военкомате тоже!
Про руки кстати, вижу жилы на руках пульсируют, ты что тут, чифиришь? Или тяжёлое таскаешь?
- Да нет, я санитарам помогал. Тут нынче банный день образовался. Все моются нормально. Но вот один больной под лавочку залез и трёт себя без устали вехоткой. Аж до крови уже. Похоже переклинило как надо. Пришлось вытаскивать его. А он такой тяжёлый оказался, и вырывается, кричит. Истерика, в конвульсии он бьётся. В беспамятстве они становятся как будь то раза в два сильней себя, чем есть на самом деле. А нам то надо, чтобы осторожно, что б не поранился, что б сам себя не покалечил. Я голову придерживал, а санитары за руки-ноги несли его к кровати. Я аж вспотел от напряженья.

- У вас тут не соскучишься по ходу!
- Да что ты! Тут такие чудеса! Я расскажу тебе, ты не поверишь даже! Представь, тут есть один больной - игрок. Он в шахматы играет, обалдеешь! Так вот в чём фишка я тебе скажу. Он обыграл здесь всю обслугу. А главного врача в пределах шахматной доски вообще оставил в дураках. Представь, а если бы они на щелбаны играли, то главный врач наверно б помер вскоре, от сотрясенья мозга своего! И сам попал бы в дурку пациентом! Представь, никто ни разу его не обыграл! Никто! Ни разу!

Ты посмотри, что есть! И Сашка из большого квадратного кармана, своей пижамы безразмерной, достал какие-то значки. Штук шесть. Обычный и привычный вид они имели с тыльной стороны, где есть застёжка как булавка небольшая. А лицевая сторона значка была настолько необычна, что привлекала и приковывала взгляд и заставляла рассмотреть себя в деталях поподробней. Мордашка котика смешного на одном значке была. Зрачки в глазах его смещались равномерно, когда значок менял в пространстве положенье с наклоном по вертикали или по горизонтали. В ладошке повернёшь его на лево, туда же котик смотрит. А затем наоборот. Я изумился тонкому искусству. 

- Саш, а как? Кто делает такие украшенья?
- Кто-кто, да здесь любой мастак. Ты только посмотри на это! Он взял значок и положил его на стол. И говорит: ты наклонись к нему, ладошками прикрой от света и глянь как будет в темноте светиться он! Я тут же сделал всё, что он сказал. Действительно значок светился! А больше всех зрачки! Зрачки малюсенькие шарики такие. Из фосфора. Они катались в глазной полости кота и оживляли всю стационарную картинку! Я был в восторге от смекалки пациентов!
- У вас тут мастерская что ли? Вы где берёте материал?
- Они его из спичек как-то добывают! И краску сами научились делать! Кругом таланты! Нам до них..., и он махнул рукой.

Я машинально посмотрел за направленьем взмаха в сторону окна. А за окном неподалёку, что даже лица можно было рассмотреть, стояли мужики в пижамах как у Сашки.
И Сашка пояснил.
- Сейчас картошку будут разгружать. Здесь на разгрузку иль ещё чего-нибудь поделать, так просто чуть не в драку. Прям в очередь встают. Но всем не разрешают. Смотри дорожки чистые какие. Все камушки цветные подобрали и даже серых маленьких почти-что не осталось. Они из них орнаменты малюют. Мозаика такая просто ахнешь!

И кстати про картошку, ты ж ещё не ел поди, а время далеко за полдень. Есть хочешь?
- Да вот я груш тебе привёз на угощенье. И сам, конечно, по дороге закусил.
- Добро, понятно. Им тут будут рады! Спасибо братка. Прямо угодил. Давайка их сюда, пойду порадую своих коллег по цеху.
Он рассовал их по большим карманам, сказал, чтоб подождал чуток и вышел в дверь, что в сторону охраны.

Минут через пяток вернулся он с большой тарелкою в руках. В тарелке от души порцайка красовалась. Не скупо так, не с горкой, а с горой картошечка толчёная с подливкой и сверху жареная курица! Ломоть такой не слабый!
- Ого! Ты что! Всё это для меня? А сам то ел?
- Да ел конечно! Давай мечи брат, не смотри, я с поварами тут в хороших отношеньях. Я помогаю им всегда, а вот случилось так, я попросил, и видишь сам, не отказали мне. Да ты не думай, никого не обделили. Тут прямо как семья. Придут накормят, даже если не хотел ты есть. Всё под контролем!

И я действительно давно проголодался и с аппетитом налёг на картофан. А мясо курицы казалось мне нежней, чем самый сладкий мармелад на свете.
- Ну вот и молодец браток! Когда ты сытый - не сердитый! Давай тарелку отнесу, чтоб мухам не было причин для беспокойства.
И он опять ушёл, а я опять подумал: - во чудеса, бывает же такое! Приехал в дурку Сашку навестить, а он меня ж ещё и накормил, и успокоил!

Вот снова он.
- Пойдём со мной. У нас в шестнадцать почта. Мы вышли из барака. Я спросил:
- Что это за почта? А можно разве покидать барак? Тебя не заругают?
- Можно. Тут так заведено давно. А я уже семь дней за почтальона. Так вот, кто хочет, может написать письмо и передать в барак соседний.  Ну и оттуда соответственно, конечно, если есть почта передадут для нашего барака.
- Так ты расскажешь, что за почта? А почему нет ничего в руках? Где ж письма?
- Да их не очень много. Вот всё в кармане уместилось. Он показал карман. Я посмотрел.
- А где ж конверты? Ведь тут одни тетрадные листы. А если их другие прочитают?
- Так для того и пишут! Чтоб все читали! Вслух! И письма то для всех! Для каждого! И все об этом знают!
- Им это только в пользу. Понимаешь? Как терапия, как лекарство от хандры.
- Так значит им официально разрешают?
- Конечно брат, вот посмотри!

И он остановился. И из кармана вынул наугад, первое, что пальцы зацепили. Он развернул листок. Смотри! И я смотрю. И вижу текста нет. Одни орнаменты, узоры каёмочкой обведены. Есть пятна жирные, есть пятнышки поменьше. Какие-то нелепые значки по контуру расположились.
- И что же это? Нет ни сточки. Абстракция? Картина, что ли? Или что?
- Да ты внимательней смотри! Не видишь разве? Это карта! Карта неведомой земли, материка, страны иль даже континента! Смотри. Моря и горы, реки, берега. Вот Север, это Юг. Вот край земли! Вот горизонт, вот небо. А это звёзды! Эх, было б с чем сравнить! Вот это на Медведицу похоже! Вот это Орион, Кассиопея, Рак. Вот Скорпион, а это Лев.

- Ого! А ты откуда знаешь? Ты ж по созвездиям не спец!
- Так это ж Гошина работа! Он тексты в письмах никогда не пишет. Одни лишь карты только! Он ими просто дышит. Он раньше был каким-то кандидатом! Наук каких-то! Короче знает всё, что было раньше на земле и в небе. Я как наслушаюсь его по вечерам и призадумаюсь. А вдруг на самом деле, всё так и было, как он говорит. Жаль только не проверить. Учиться долго надо. И надо много знать, чтоб спорить с ним. Он про созвездия мне все уши прожужжал. Его бы в репетиторы ко мне, так я б окончил школу с золотой медалью! Сашка свернул листок и в сторону соседнего барака глядя, сказал: сегодня будут карту изучать и пальцем тыкать кто куда поедет!

Мы подошли с торца к бараку. Он позвонил. Через окошечко в двери забрали почту, которую мы принесли, и выдали свою. И мы пошли обратно. Но почему-то Сашка повернул за угол. И я спросил: - куда мы? Он сказал, что есть ещё одно заданье от коллег. Последнее письмо осталось у меня. Но просто так его давать нельзя. Его должны сначала обозреть, увидеть, угадать. А вот потом... И он направился вдоль палисадника, который не был огорожен и подошёл к окну. А я за ним засеменил под ноги глядя, пытаясь не помять цветы, что в палисаднике росли. Но не было цветов на этом месте. Была тропинка меж цветов и прямиком к окну. Я даже удивился. А зачем? Была бы дверь на этом месте, тогда б понятно, что есть к двери тропинка. Но ведь не дверь, окно! А за стеклом маячила фигура женская в пижаме и с причёской как у Сашки. И я оторопел. А Сашка мне: - ты что так удивился. Барак то женский!

— Вот те на! А что ж ты не сказал то сразу!
- А что тут скажешь... Так и есть. И женщины болеют тоже.
- А это кто?
- О! Это местная ведунья!
- Ведунья?
- Да! Уж не один эксперимент пытались с нею провести, чтоб разгадать её секрет познанья.
- Что за познанья? Что именно пытались разгадать? Что за эксперименты в самом деле?

- А вот смотри. Я объясню, да ты и сам сейчас поймёшь всё, я уверен. Я тут заранее припас, специально, чтоб показать тебе, три листика, тетрадных, в клетку. Чистых. Он отвернулся от окна. Достал листок и говорит: — вот чистый лит, он абсолютно чистый. И с двух сторон продемонстрировав его, чтоб даже я не сомневался, свернул его в четыре раза и отдал мне. Затем достал еще один такой же чистый, свернул его в два раза. Взял у меня в четверо сложенный квадратик и положил внутрь своего листа, который сложен был в два раза. Обратно отдал мне.

Теперь ещё разок, всё тоже самое, но внутрь, теперь уже другого, сложенного в два раза чистого листа, я положу не чистый лист, как в первый раз, а взаправдашний рисунок. Письмо такое, понимаешь? Его художник наш нарисовал. На выставку! Вот полюбуйся! Я посмотрел на лист и вижу вверху, был лик мужской. Соблюдены все светотени. Словно Римский скульптурный портрет. А ниже текст письма, и стих, и подписи здесь нет. Сашка свернул его в четыре раза и так же, как и в первом случае, вложил внутрь чистого листа, свёрнутого в два раза, что б не просвечивал, и чтоб не видно было, что внутри.

А вот теперь эксперимент! Смотри и удивляйся! Казалось бы, две одинаковых на вид бумажки! В одной руке внутри листа пустышка, в другой действительно письмо. Попробуй отгадать в какой! Причём толщина в четверо сложенных листочков одинакова и там, и там! Слабо тебе? Чтоб сразу и наверняка! Так вот она в мгновенье разгадает! Обслуга говорит, что не было ни разу, чтобы она ошиблась!

Только её обманывать нельзя. Если обмануть её, она потом не спит ночами. А после этого врачи не допускают к ней совсем. И так как нам сейчас, к окошку подойти уже не разрешают.
- А как обманывать её?
- Был случай раз. Без умысла, нечаянно передали ей не то письмо. Так вот она потом болела долго.
- Она покажет на листок, в котором есть письмо. И именно это письмо она должна получить через проходную, где почту только что с тобою отдавали.  Конкретно это! А не другое! Она их как-то различает, понимаешь? Как будь то знает, что в письме! Короче говоря, подмена писем для неё удар по психике. И с этим здесь не шутят.

Теперь бери пустышку в любую руку, в какую хочешь. В другую настоящее письмо. Лицом к ней повернись и руки подними чуть выше головы. Она тебе покажет, где её.
Я взял бумаги, поднял руки, повернулся. Я таинства как будь то ожидал. Я думал, что сейчас гаданье будет на кофейной гуще, смотрение в глаза и прочие дела. Но всё было не так. Не так как нам обычно преподносят. Смотрю и вижу белая ладонь, худющая такая просто ужас. Ладонь уверенно метнулась влево от меня и замерла, словно окаменела. И всё на этом. Как-то слишком быстро. Я даже не успел поверить в чудеса, проникнуться эффектом, хотя умом, конечно, понимал, что в левой у меня действительно письмо художника, с портретом, а в правой свёрнута пустышка. И то, и это были скрыты сложенным в два раза листиком тетрадным. И это ж надо! Сразу угадала! Через мгновение! Во дела!

Ладонь исчезла и женщина за ней.
- Она куда?
- Так побежала, на проходную за своим угаданным письмом! Пошли, хорош здесь красоваться. Она там ждёт. Задерживать нельзя.
Мы подошли к торцу барака. На этот раз окошко для приёма почты уже открыто было и Сашка сунул внутрь окна, то самое письмо, которое ведунья угадала. Мы некоторое время помолчали, развернулись и побрели назад. И я сказал: - Саш, я не понимаю, ну просто мистика-фантастика, как так? Такое не увидишь даже в самых крутых шоу! Так вот в чём дело! Значит та тропочка к её окну натоптана была от многократных посещений почтальонов! И если бы не видел я, своими всё глазами, то не поверил бы, даже и тебе! А он ответил: - я сам не понимаю, как всё это происходит. Обслуга говорит, ей каждое письмо как благодать на душу, она теперь и есть, и спать спокойно будет. Врачи сказали, если не расстраивать её, то может через годик-два придёт в себя, всё будет хорошо.

Я Сашку до барака проводил. И поспешил на полустанок, на электричку чтоб не опоздать. И до полуночи уже был дома. А на футболке у меня светился Сашкой мне подаренный значок. А на значке был котик с хитрыми глазами. И много лет прошло с тех пор.

И вот я снова пред столом. Уже не в дурке, а в музее. На выставке картин. Таких картин, где автор неизвестен. Да как же неизвестен думал я. Их по округе как светлячков на поле среди ночи. И так, все посмотрели на меня.

И я вздохнул, вцепился взглядом за листок тетрадный. Смотрите говорю сюда. Только внимательно смотрите! Вы видите, казалось бы, одни орнаменты, узоры, которые каёмочкой обведены. Есть пятна жирные, есть пятнышки поменьше. Какие-то нелепые значки по контуру расположились. Точки, линии, зигзаги.  И надо бы понять, что здесь, но нет ни строчки для догадки, однако всё-таки подсказки есть! И если это Север. Это Юг! А если это так, то это карта! Карта неведомой земли, материка, страны иль даже континента! Смотрите сами! Это города! А это море, горы, реки, берега. Вот край земли! Вот горизонт, вот небо. А это звёзды! Вот это на Медведицу похожа! Вот это Орион, Кассиопея, Рак. Вот Скорпион, а это Лев.

Все призадумались, переглянулись. А вдруг на самом деле, всё так и есть, как я сказал. Жаль только не проверить. Учиться долго надо. И надо много знать, чтоб спорить с картою такой. Нам про созвездия все уши прожужжали. И мы конечно же прекрасно понимали, что даже полюса меняются местами, и континенты вслед за полюсами, и показанья истин прописных, не отстают от полюсов и континентов. А карта эта может быть свидетелем из памяти веков прошедших и тысячелетий. Вот так закончил я рассказ пред картой стоя у стола в музее.

И группа задала вопрос: - кто эти карты составлял? А я ответил так: - Другие.
И пояснил: - по разуму другие люди. По природе умозренья и восприятья окружающего мира. Они иначе помнят, видят, слышат. Пространство понимают по-другому. И алгоритм мышления другой. И образ мыслей отличается от наших. Но среди них таланты есть, достигшие таких высот, что могут фору дать учёным нашим, гроссмейстерам, художникам и экстрасенсам даже. И что бы рядом встать с талантами такими, науке нашей предстоит проделать ещё нелёгкий путь, других чтоб тайны мозга разгадать.

Все помолчали и потихоньку стали расходиться. Вдруг слышу шепоток: - его бы в репетиторы ко мне, так я б окончил школу с золотой медалью!

Тут гид приблизился ко мне и на уходящих глядя, сказал: сегодня будут карты изучать и пальцем тыкать кто куда поедет!