Гитлер биография Глава 2 Сцена Вена

Чем была Вена в начала XX века? А была она одной из европейской столицей, сохранившая свою вековую славу австрий-ского дома. Блистая, возвышалась она над империей, раскинувшейся от нынешней Украины до самого края Балкан. С 50 миллионами человек, разных народов и рас, немцы, мадьяры, поляки, евреи, словенцы, хорваты, сербы, итальянцы, чехи, словаки, румыны и русины который были подвластны Австрии и в составе ее.
Жизни текло медленно и все тут, ка-залось, долговечно и на долго. Франц Иосиф как император отметил в 1908 году шестидесятилетие своего правления и был как бы символ самой Австрии. Высшая дворянства которая держала в своих крепких руках как политику, так и все общество империи. Ещё не пришло время всеобщего, равного избирательного пра-ва, но буржуазия и рабочий класс, уже начала давления на дворян через боле возрастающий партии и демагогов.
Австрия в это время была похож на дряхлого старика как карикатура на им-ператора. Мир вчерашнего дня. Блеск Ве-ны в начала века, были уже присущие краски заката. Противоречия многонацио-нального государства стали проявляться со всё возрастающей остротой уже в кон-це XIX века, особенно же, когда в 1867 году Венгрия добилась значительных при-вилегий в результате знаменитого урав-нения прав. Уже началось процесс разло-жения империи, малые народы из Австрии начали требовать те же прав что дал им-ператор Венгрии. Ту-то подключилось и самые влиятельны еврей из страны и тре-бовать равные права и для божьего наро-да. Евреи всё чаще оказывали банковские услуги именно те, кто были банкиры, начали внедрятся в ученых профессии, врачи и т.п. Австрийские немцы начали волноваться засилий их в разных госу-дарственных местах.
Вот на этом Венском фоне Гитлер и провёл свои последующие годы. Как сам Адольф писал в «Майн Кампф» - «в по-следние месяцы болезни матери я уехал в Вену чтобы там сдать экзамен в Акаде-мии, и я вёз собой большой сверток соб-ственных рисунков и был в полной уве-ренности что экзамен я сдам шутя. Но несмотря на свою гордость и счастливый и самоуверенный что легко справится со своей задачей». Его ждал большой сюр-приз от судьбы. И когда ему объявили, «В ходе экзаменов следующие лица не до-брали баллов и не были приняты… Адольф Гитлер, уроженец Браунау-ам-Инн, родил-ся 20 апреля 1889 года, немец, католик, отец - государственный служащий, окон-чил четыре класса средней школы. Не-сколько рисунков головы оценены неудо-влетворительно». Короче его не приняли, на его это сообщение подействовал как сам писал - «как гром в ясного неба». После такого неожиданность в его жизни выйдя на площадь Шиллера впервые в сво-ей недолгой жизни испытал чувства дис-гармонии с самим собой. Но гордой и упрямый идёт на приём к декану акаде-мии, который советует ему заняться ар-хитектурой, но в то же время уверят, что его рисунки свидетельствуют безого-ворочно о том, что он не способен стать художником. После слов директора акаде-мии, ему после несколько дней стало яс-но, что должен стать архитектором. Но после раздумий в несколько дней чтобы прейти в себя от жизненного шока, он только сейчас осознал свою упрямство что не учился и не хотел посвящать ре-альное училище - для изучения архитек-туры требовалось получить аттестат зре-лости. Но его неприязнь к школе и стро-гому учебному распорядку была столь ве-лика, что ему даже не пришло в голову вернуться в школу. Уже взрослым челове-ком он назовёт такое условие получения образования неслыханно тяжёлым, а экза-мен на аттестат зрелости непреодолимым барьером: так что по человеческим мер-кам моей мечте стать художником осуще-ствиться было не суждено. Так потом го-ворил Гитлер.
Молодой Адольф хотел было последо-вать этому совету, но вскоре с горечью для себя понял, что отсутствие аттеста-та не позволит ему поступить в архитек-турный институт. И на вопрос материи:
- Приняли тебя мой милый мальчик в Академии?
Он ответил:
- Мама, я когда-то-нибудь стану ве-ликим художником!
В это время его мать умирала от рака груди, и Гитлер опечаленным неудачи в своей жизни вынужден ничем вернуться обратно в Линц. В близи рождества, а именно 21 декабря 1908 года, мать Адольфа скончалось. Два дня спустя ее похоронили на кладбище в Леондинге ря-дом с отцом.
Для него 19 летнего подростка кончи-на матери был страшный удар: «… я ува-жал отца и любил мать… Ее внезапная кончина положила конец всем моим далеко идущим планам… Бедность и суровая дей-ствительность вынудили меня незамедли-тельно принять решение… Я столкнулся с проблемой как-нибудь зарабатывать себе на жизнь».
-2-
Без профессии, без образования, с презрением относился к физическому тру-ду, даже не пытался заработать. Но Гит-лер не боялся трудности, и когда, про-щаясь с родственниками, заявил:
- Я не вернусь в Линце, пока не устрою свою судьбы, Линц это последние место куда я буду возвращаться.
«С набитым чемоданом и непоколебимой верой в сердце я отправился в Вену. Я, как и мой отец 50 лет назад, надеялся, что судьба мне улыбнется и я стану кем-то, но только не государственным служа-щим».
Уже в путь в Вену, когда он третий раз приезжает туда, на этот раз на мно-гие годы, и как он сам писал: «Уже в спокойном настроении, ко мне вернулась решимость что я теперь окончательно знал свою цель. Я решил теперь стать архитектором».
За пять лет, проведённых в Вене, юный Гитлер продолжает вести бесцель-ную, неупорядоченную жизнь, к которой он уже так привык. Спал он обычно до полудня, потом шёл гулять по улицам или по парку, посещал музеи, а вечером уже был в оперный театр, где, как говорил впоследствии, в замирение сердца слушал «Тристан и Изольду» оперу, на которой он побывал в те годы раз тридцать или сорок, либо кукую-нибудь другую поста-новку. Записывается в публичной библио-теке. Где он с неразборчивостью самоуч-ки читает то, что подсказывает ему настроение или сиюминутное желание, или же он стоит, погрузившись в свои мысли, перед роскошным строениями на Рингштрассе и мечтает о ещё боле гран-диозных постройках, которые когда-нибудь будет возводить он сам.
На вопрос, как же он мыслит себе бу-дущее, отвечал, что станет великим ху-дожником.
В этом возрасте все великий поэты, генералы, и в том числе и художники, особенно если они плохо учится, все мечтали о великом.
Адольф мечтает до маниакального уровня. Сидит до поздней ночи над про-жектами, как он потом напишет, «Если что-то меня занимало, то я не мог оста-вит это в покое». Он мечтает преобразит Линц, сначала снести все постройки, и с нуля кирпич по кирпичом воздвигнуть грандиозные монументальные постройки который еще весь свет не видал. Он еще планирует преобразить с нуля дворец Хо-фбург, театры, замки, выставочные залы и т.п. Хотел разрабатывать идею созда-ния, безалкогольного напитка для наро-да, заменить табак-курению, реформы школьного обучения, составляет наброски некого немецкого идеального государства и т.п. Не имея представления о ремесле композитора, он принимается осуществ-лять оставленную Рихардом Вагнером идею оперы «Виланд-кузнец». Пробует он свои силы и как драматург, работает над пье-сой на материале германских саг, а сам не может без ошибок написать «театр» и «идея». Рисует, но его маленькие, с тщательно прописанными деталями акваре-ли совершенно не дают представления о том, что обуревает его на деле. Его друг по комнате Кубичек спрашивает его чем занимается целыми днями, был полу-чен ответ: «Я работаю над разрешением проблемы нехватки жилья в Вене и прово-жу в этих целях кое-какие исследова-ния». Все эти "прожекты" о преобразова-ния мира, видны черты будущего Гитлера, его голый фанатизм и воспитывал в его характере что он что-то да сделает для этого мира, и кратко хотел сказать сло-вами одного философа: «Из него выйдет или великий человек, или станет великим негодяем».
В 1908 года в сентябре Гитлер ещё раз предпринимает попытку поступить в академию в класс живописи. Но на этот раз, как это отмечается в списке пре-тендентов под номером 24, он же просто «не допущен к экзамену». Этот отказ со стороны Академии лишь усилило обиду, как он потом скажет в своей ставке что на всю жизнь ненависть к училищам и академиям, которые не сумели оценить Бисмарка, Вагнера и не приняли Фейерба-ха, и в которых учатся одни лишь «со-сиски» и всё устроено так, «чтобы убить любого гения».
Униженный и, несомненно, уязвлённый до глубин души, он отвернулся от всех людей. Его сводная сестра Ангела, вы-шедшая замуж за жителя Вены, больше о нём ничего не слышала, а опекун получил как-то от него одну-единственную немно-гословную открытку, оборвалась и его дружба с Кубчиком, Гитлер просто в один прекрасный день без всяких предупрежде-ние съехал с их общей квартиры, чтобы затеряться в Вене.
Поначалу он снимал жильё неподалёку от Штумперштрассе, в 15-м городском районе, на Фельберштрассе, 22, квартира 16; и именно отсюда началось его первое более близкое знакомство с миром тех идей и представлений, которые сформиро-вали тёмные стороны его существа и при-дали общее направление его пути.
Пятилетний период с 1908 до 1913 го-да проведённых в Вене, он выживал как мог, то работал как чернорабочий, а по-том как мелкий чертежник, жил впрого-лодь куском хлеба и выпивал бутылку мо-лока. Но даже впроголодь он умудрялся экономить и на еду и покупал книги, и конечно немножко и на любимое его меро-приятие хождение на оперу в Оперном Те-атре в Вене где ставили его любимого композитора Вагнера.
В ноябре 1909 года был необычайно прохладный дождливый день изредка с мокрым снегом, Адольф уже стоит в оче-реди, скапливавшейся каждый вечер перед ночлежкой в венском пригороде Майндлинг. Он случайно на койке позна-комился с бродягой которого зовут Рейн-хольд Ханиш который поделился с Адоль-фом куском хлебом добытом выпрошенный у крестьян.
До лета 1910 Адольф и Ханиш провели вместе, их связывали тесная дружба и поиски заработок. Адольфа не смущало его жизнь в нищете, ибо как он говорил: «Но в мечтах я жил во дворцах». Друг его бродяга Ханиш как и сам Адольф, был предприимчивый и обладавший жизненной смекалкой, хорошо знавший нужды, уловки и шансы своего класса, как-то спросил Адольфа, кто он по профессии или на ко-го он учился, а он ответил что он сво-бодный художник. Ханиш намекнул что на это дело можно хорошо зарабатывать деньги. Они перебираются до начала рож-дества в дешёвую гостиницу - мужское общежитие на Мельдеманштрассе в 20-м городском районе. Днём, когда в общежи-тие идёт уборка, Адольф отправляется в читальный зал, где сидит над разложен-ными на столах газетами, читает научно-популярные журналы и брошюрки или пере-рисовывает почтовые открытки, преимуще-ственно с видами Вены, и эти тщательно выполненные акварели Ханиш продаёт тор-говцам картинами, столярам, изготовляв-шим рамки. Выручку они делят пополам. Адольф считал, что сам он не в состоя-нии продавать свои работы и за него это делал конечно Ханиш. Так и текли неде-ли.
Ханиш был единственном другом в этот период, Адольф не искал друзей и даже не стремился к этому.
Во время нахождение в читальном зале публичной библиотеке в Вене, сидя на скамейке и над столом с раскрытыми мно-гими книг о черпал информацию как губ-ка, ибо пустота в его душе от нищенской жизни надо было заполнить и давался разным размышление как он пишет о одной из них: «Бороться я могу лишь за то, что люблю. Любить могу лишь то, что я уважаю, а уважать лишь то, что я, по крайней мере знаю».
Однажды, после таких размышлений и раздумий он, бродя бесцельно по городу, он стал свидетелем многолюдной демон-страции венских рабочих. Перед ним в бесконечных шеренг по четыре человека в каждой, почти в течение двух часов, стояли как и он сам на тротуаре Рингштрасе и затаив дыхание смотрел на это похожую на исполинского змея про-цессию, медленно тянувшуюся мимо не оторвался от зрелища и не поспешил до-мой, глубоко потрясённый, этим сцениче-ским эффектом, который произвела на не-го эта демонстрация. И он тогда уже за-думался о важности массовости. Значит он уже тогда не жил жизнью амёбы, он уже тогда к чему-то готовился, он про-сто не знает куда прислонить свою нена-висти, сладко ненавидит в двух случаях. Это ненависти бедным к богатым, так называемое классовое ненависти, эти идут социал-демократы, призывая проле-тарии всех стран соединяетесь марксизм, но это ему не подходит, потому что Маркс еврей. Второй еще боле рациональ-ный это ненависть человека к согражда-нам другой национальности, это национа-лизм.
Оказывается, он стал свидетелем де-монстрации некого Люгера бургомистр Ве-ны, вождь антисемитской партии в Вене. И он понимает какая это сила антисеми-тизм. Он потом напишет: «если бы еврея не было, надо выдумать его». И действи-тельно как боятся вот этих мелких тор-говцы и, эти гигантский универсальных магазинах который воздвигаются в Вене, как боятся несчастные мелкие ремеслен-ники этих бесконечных фабрик, которые часто принадлежат евреем, как и универ-сальные магазины, Люгер придумал целое движение, и он победил. Но Адольф он разочаровался и в нем. Дело в том что Люгер стал немножко флюгером как напи-шет писатель Цвейг все эти обеспокоены богатые еврее тут же успокоились, пото-му что никаких изменение ни в чём поло-жение не стало как и были у него друзья представителей богатых евреев так и осталось и вся жизнь осталось прежней. Потому что Люгер не мог другого, для того чтобы появился яростный национа-лизм, нужна бедность, нужно обнищание и ненависть масс и её нету. Но осталось его партия, партия Люгера, Партия Гер-манских Националистов. Ведь когда-то немцы были главной силой в Австрии-Венгерской империи они были хозяева, но проклятые Гамбургеры как он их называет в это время, ведь это лоскутное импе-рия, там множества национальности и они раздирали всем одинаковые права для то-го чтобы в империя была спокойная но и к ним он не хочет. Почему они не массо-вая партия? Пожалую у них он возьмёт маленькую деталь, дело в том, что моло-дые люди участвующих в это германской партии то бишь студенты замечательно устраивает променад. Променад по Адоль-фу, это значить избить в университете чехов, поляков, и других. А полиция, полиция ничего не может сделать. Уни-верситет экстерриториальный, полиция может только забирать этих несчастных жертв и вести их в больницы. И он это запомнит, он запомнит ту удалую мочь которой толпы которой бьёт дубинками, которые приводит в таком страх и тре-пет, жители Вены.
-3-
Так что, никто, ему не нравится по-тому он же понимает уже тогда и это точно, что он должен создать нечто но-вое. И в последствии он напишет, что именно там Вене он и создал грандиозный фундамент своего мировоззрения. А что за это мировоззрения, он понимает, что нужна идея, но где же идея это? И он находит.
Он начинает интересоваться сущностью теорий марксизма поэтому он пишет: «ко-гда мне было 17 лет, слово «марксизм» мне было мало знакомо, а слова же «со-циал-демократия» и «социализм» казались мне одинаковыми понятиями. И тут пона-добилось тяжелые удары судьбы, чтобы у меня открылось глаза, на этот неслыхан-ный обман народа». С идеей социал-демократов он познакомился, где он ра-ботал, а работал на стройке. И вот что он пишет: «Они (социалисты) отвергали и проклинали все: нацию как изобретения капиталистических «классов» - как часто приходилось мне слышать это слово; оте-чество как орудие буржуазии для эксплу-атации рабочих; авторитет законов как средства угнетения пролетариата; школу учреждение, воспитывающие рабов, а так-же рабовладельцев; религию как средство обмана обреченного на эксплуатацию народа; мораль как символ глупого, ове-чье терпения и т.п. словом, в их устах не оставалось ничего чистого и святого; все, буквально все они вываливали в ужасной грязи».
О про свою любовь к книгам и чтение их Адольф пишет: «Тот же человек, кото-рый умеет правильно читать, сумеет лю-бую книгу, любую газету, любую прочи-танную им брошюру использовать так, чтобы взять из нее все действительно ценное, все действительно имеющее не только преходящее значение. Он сумеет расчленить и усвоить приобретенный но-вый материал так, что это поможет ему уточнить или пополнить то, что он уже знал раньше, по лучить новый материал, помогающий обосновать правильность сво-их взглядов».
Неподалёку от того места, где Адольф ночевал, находилась, табачная фабрика, на которой распространяли некий журнал, посвященный расовым проблем. Журнал имел, до ста тысяч экземпляров, и рас-пространялся преимущественно среди сту-дентов и лиц с высшим образованием. На обложке было написано «Библиотека за-щитников прав белокурого человека!». Автор этого журнала был из бывших монах с претенциозной дворянской фамилией Йорг Ланц фон Либенфельс, сам он брал имя германской богини весны Остары и назвал журнал «Остара». Он имел свой замок в Нижней Австрии Верфенштайн, Ланц призывал создать и организовать ариогероческой мужской орден — передо-вой отряд белокурой и голубоглазой расы господ грядущем кровавом противоборстве с неполноценными смешанными расами. Над замком, был поднят знамя с изображением свастики, он обещал бороться с "нече-стью" вплоть до применения ножа для ка-стрированное, и уничтожения человека-зверя и развивать боле высокого типа человека, и отсеять ненужный материал методом отбора и истребления. Адольф заинтересовался и встретился с Ланцом в его замке, Ланц объяснил потом, что, у него после визита Адольфа, отсутствова-ли кое-какие старые номера журналы. Адольф с увлечением читал эти журналы и дал ему некоторые идее для размышления.
Где-то начало августа 1910 между Адольфом и Ханишем происходит разрыв. Адольф в течение несколько дней трудит-ся рисунком на здание венского парла-мента, восторг от этого классического храмового строения, которое он назовёт потом «чудесном эллинским шедевром на немецком земле», по всей вероятности, заставил его трудится с максимальным прилежанием. Дело в том он полагал что картина стоит 50 крон, а Ханиш продал якобы за 10 крон. Между ними произошла сора по этому поводу и разошлись как море корабли.
В это время сколько Адольф находился в Вене стали его «университетами», навсегда сформировавшим и его представ-ление о человеке, и его картину обще-ства. Этот опыт и жизненные обстоятель-ства заложил во многом и основу той фи-лософии борьбы, которая стала централь-ной мыслью в его миропонимании, его гранитным фундаментом. Он понял один урок идет борьба за выживание, где сильный выживает, а слабый умирает.
И всё же элементы социал-дарвинизма в мышлении Гитлера нельзя объяснить, как часто делается, одним лишь его лич-ным опытом, усвоенном в мужском общежи-тии. Здесь видится проявления тенденции эпохи в который Адольф жил, непререкае-мым авторитетом для которой были есте-ственные науки. Открытые Спенсером и Дарвином законы развития и отбора явля-лись апелляционной инстанцией для мно-гочисленных псевдонаучных публикаций типа борьбы за существование.
Исходной мыслью тут служило утвер-ждение, будто бы судьбы народов и обще-ственные процессы определяются, как и на звериной тропе в природе, биологиче-скими предпосылками. Только строги естественный отбор, одновременно требу-ющий и уничтожения, и селекция, препят-ствует неправильному развитию и даёт одному народу превосходство перед дру-гим.
В это время среди вот этих герман-ских националистов который развелись как крыс в Вене, были модно книжечки о расовое теории. В Конце XVIII века немецкие ученные обратили внимание на одну особенность, дело в том, что, у языков самых разных, есть нечто общие у языков от Индии до Ирландии и Фридрих Шлегер, очаровательный немецкий учен-ный, очень любил Шиллера и обожал Гёте и одновременно и Гредера и, он выдвинул гипотезу что должно было существовать некое пронация. Отсюда и родство языков и, нацию назвал Арийцы. Если он был знал этот Фридрих Шлегер обожавшую свою жену Доротею еврейку очень известной писательницу куда ведет это скромная теория. Запомните самые страшные идее иногда приходит в мир самой мирной по-ходкой и, уже его последователь ученик уже напишет о борьбе арийцев с семит-ской расой и, уже два человека Гобино и Чемберлен. Граф Гобино француз, Чембер-лен из знаменитой английской фамилии Чемберленов, разработают простую идею, что есть, высшие и низшие расы и что борьба этих рас и движет истории и главными наследниками и единственными арийцев Чемберлен объявить тевтонов то бишь их наследником германцев на них господь возлагает все надежды. Чембер-лен увидит, к сожалению, крах герман-ской империи в поражение в первой миро-вой войне. Но луч надежды он увидел, он же встретиться с Адольфом Гитлером, и он выслушает его монолог о ненависти, и он скажет он пришел, Миссия, жаль он не увидит то, что он будет делать этот Мессия, как бомбы будут падать на его родину и десятки тысяч гибнут, а все начиналось с этой кабинетной идее. Смотрите как в ней заложено так многое, главное, что толпа легко понимает и эти глупости про экономику, про политику, ничего не надо, есть высшая раса и низ-шая раса, а это значит, что Германия, которая не хватает жизненное простран-ства для высшей расы арийцев имеет пра-ва идти и забирать у низших. В этой простой теории был рычаг, который можно было повернуть, развернуть мир. И вот думаю, сформировав вот эту мировоззре-ние оно еще не полно. Нет, там же ло-зунги должны быть, а их поставит вся немецкая прусская философия начиная с Фихте и продолжая Гегеля любимцем Лени-на и Маркса и к нему замечательное от-носился Адольф до Ницше, все они слави-ли ведь одно Прусская государство кото-рая имеет права топтать солдатских са-погом, которое есть выражение этого ду-ха, это герой белокурый бестии рождён-ных для подвигов и побед. И это права героев полевать толпой. И что самое главное все они, поразительно славит войну. Это Ницше, который говорит ты должен возлюбить мир как средство для войны и короткий мир больше, чем длин-ный и, сражение больше, чем работу. Ес-ли же прибавить к этому божественную музыку Вагнера, все языческие оперы о Небелунгах, то получится идеология.
Но до это момента, когда шел процесс формирование мировоззрения Адольфа, с начало он даже не был антисемитом. Но все время читавших разных уличных га-зет, брошюр от неизвестных, он поти-хоньку приходит к выводу. И вот что пи-шет по поводу сам Адольф: «В это именно время я понял, что разрушительное уче-ние (марксизм и социализм) тесно и неразрывно связано с национальным свой-ствами одного определенного народа, че-го я до сих пор совершенно не подозре-вал». А дальше вот что: «Только знаком-ства с еврейством дает в руки к понима-нию внутренних, т.е. действительных намерений социал-демократии. Только ко-гда познакомишься с этим народом, у те-бя раскрываются глаза на подлинные цели этой партии, и из тумана неясных соци-альных фраз отчетливо вырисоваться оскалившаяся маска марксизма». Потом еще хуже, он свою ненависть обрушивает на евреях. И пишет: «С тех пор, как я начал заниматься этим вопросом и впер-вые обратил внимание на еврея, и Вена престала перед мной совсем в ином све-те, нежели прежде. Куда бы ни шёл, я всюду видел теперь евреев, и чем больше я их видел, тем острее глаз выделял их из остальных людей. Центр города и рай-оны севернее Дунайского канала букваль-но кишмя кишели народом, которые уже по внешнему виде не имел никакого сходства с немецким… Все это уже никак не могло выглядеть привлекательным; но надо было стать изгоем, что помимо физической не-чистоплотности открыть и нравственные грязные пятна этого избранного народа. Было ли хоть одна гнусность, хоть одно бесстыдство в любой форме, и прежде всего в культурной жизни, в которой не был замешан по меньшей мере хоть один еврей? Как только со всей осторожностью вскрывали такую опухоль, то находили в гниющей плоти, как личинку, что начина-ет корчиться на свету, какого-нибудь жиденка… Постепенно я начинал ненави-деть их»
Резюмируя вышеизложенное, можно утверждать, что образе этого двадцати-летнего человека наиболее явственными и характерными являются черты странности, бегства от реальности и, строго говоря, аполитичности. Сам Гитлер скажет, что в это время он был чудаком. По всей веро-ятности, его обоготворяемые идолом тех лет был Рихард Вагнер, причём не только в музыке, скорее всего, он усматривал в этой наполненной ранними разочарования-ми и неукротимой верой в своё призвание и в конечном итоге увенчанной всемирной славой жизни, образец для своих соб-ственных жизненных представлений. Отку-да черпает Адольф свою веру что он из-бран для великой цели? А вот откуда, он сам скажет, где узнал о свою веру.
Однажды он бродил по залам замка Хо-ффбург. Очередной из них, где были вы-ставлены сокровища Габсбургов, Адольф хотел пробежать быстро: кому нужен этот старый хлам? Но что-то остановило его. Служитель музея рассказывал о копьё Ло-гина. По преданию, именно этим оружием римский легионер пронзил грудь Иисуса Христа, распятого на кресте, дабы убе-диться в Его смерти. Его еще называют удар милосердия чтобы Иисус не мучайся на кресте от болевых мук. Западноевро-пейская легенда гласит, что впослед-ствии ангелы принесли избранному герою это копьё и чашу Грааля, в которую яко-бы была собрана кровь Спасителя на Гол-гофе. Для этих сокровищ был построен замок «Монсальват» - Гора Спасения. Ко-пьем обладали основатель Византии импе-ратор Константин, Карл Великий, Наполе-он Бонапарт и другие великие правители. Адольф слышал что-то об этом раньше. О том, что «Копье Судьбы» (Силы), дает власть над миром. Но он не знал что есть и другая легенда, если присмотрит-ся то главная часть венского копья (так еще называют Копьё Судьбы по месту нахождении) был один из гвоздей из тех самых четырех прибитым к ладони и ног Иисуса которые приносили боль нашему Христу, из этих четырех гвоздей были сделаны четыре копья близнецы, а симво-лизировали эти гвозди муки и смерть владельцам им, но они не приносили власть над миром а только горе и муки этому миру. И позже, когда Гитлер при-соединит Австрию к Германии он станет их владельцем, и уже увидим, что не власть над миром дал, а горе и муки вместе с ужасом которые потерпел это мир.
И в музее Хоффбурга неподалеку от копья оказалась агатовая ваза, называе-мая Венским Граалем. Служитель музея утверждал, что и поныне на дне ее ино-гда проступает огненная монограмма Хри-ста. Но все это Адольф слушал уже не-внимательно. Он был охвачен странным чувством…
На другой день Гитлер снова пришел к притягательному копью. И уставился на потемневший острый наконечник. С ним (Адольфом) что-то происходило. Потом он будет вспоминать: «Воздух стал столь удушливым, что я едва был силах дышать. Обжигающая атмосфера музейного зала, казалось, расплывается перед глазами. Я стоял один, весь дрожа, перед колеблю-щейся фигурой сверхчеловека - опасный и возвышенный разум, бесстрашное и жесто-кое лицо. С почтительной опаской я предложил ему мою душу, чтобы она стала инструментом его воли».
А дольше что? Дальше Гитлер слышат внутренний голос судьбы, который завет его в Мюнхене, и вот он собирает свой пожитки и отправляется в неизвестности.