32. Донбасс

       Хотелось чего-то чистого, светлого, молодого, а в комнате, где я проживал
   было накурено, забито какими-то разговорами мужской компании, в основном
   о женщинах. Сам-то я не курю, но чтобы не выглядеть совсем уж "белой вороной",
   приходилось терпеть и поддерживать общение.
       Но все равно хотелось вырваться на свободу - и это получилось. Решил
   подышать воздухом. Случайные встречи потому так и называются, потому что они
   случайные.

       Звали ее Еленой. Это была высокая кареглазая брюнетка. Высокая. По жизни
   мне все попадались маленькие, низенькие, коренастые. А тут! Метр восемьдесят,
   не меньше. Я-то метр восемьдесят три, а тут почти вровень. Баскетболистка!
   Это меня вдохновило.
       Кареглазая. Так этот коричневый цвет глаз - это колдуньи? Да ладно!
   Ей шел ее карий цвет глаз.
       Брюнетка с смолянистым оттенком черной сосны, ветки которой только год
   назад отпилили и она плакала белой смолой, как вдова, потерявшая мужа.
   Такие у нее были волосы.
       Она была в спец обмундировании, но мне казалась в белоснежном ажурном
   платье, которое рисовало мое больное воображение. Будто мы кружились в танце
   и кругляшки ее сосков пронизывали тело мое негой с головы до пят.

       Она предложила мне печенье. Как будто ждала, что я остановлюсь и посмотрю
   на нее. Я остановился и посмотрел.
       На вид ей было 28. Это возраст, когда в женщине есть что-то уверенное,
   устоявшееся и даже пугающее. Я тоже скинул с себя годков так двадцать - был
   прям, целеустремленен и уверен.
       - Зачем же печенье? - спросил я.
       - Подружка должна сейчас с минуты на минуту принести - замялась она.
   Мне показалось, что где-то я это уже слышал.

       Лагерь, в котором мы находились был в прифронтовой зоне. До сих пор непри-
   вычно слово война! Только вчера были мирными, смотрели ТV и вообще! Но тут
   два-три дня все изменили. Нас вызвали, оформили и вот мы на войне.
       Нет, не сразу, конечно, были трех месячные курсы переподготовки, но все
   равно быстро.
       - Зачем же печенье? Ах, как Вас - Лена? Сказали, что через полчаса будет
   ужин и всех будут кормить.
       - Печенье - это так, для разговора. А Вас как?
       - Извините, я не представился, Константин. Костя, просто Костя!
       - Вы доброволец, как я или призвали?
       - Ну какой я доброволец? В очках. Хотя числюсь командиром танкового   
   взвода.
       - Вы! И вдруг танк?
       - Так бывает.
       - Ну ладно! Вы пацифист и в войну не верите!А если надо защищать Родину?
   Пойдете?
       - Пойду - как-то спокойно ответил я.
       - Вы хоть знаете, как на курок нажимать? - усмехнулась она.
       - Да я! Да что? - раскипятился я - По мишеням стрелял, из пулемета, по
   движущимися...
       - Эх, вы! Так это было лет двадцать или сколько там лет назад? А вот я...
   Она замолчала. Колдовское ее пропало, появилась жуть воспоминания.          
       - Мой папа!
   Она вздохнула и продолжила:
       - Освобождал "Азовсталь"
       - И что? - не выдержал я.
       - Освободил. Он выводил этих, нацистов, в татуировках, которые представ-
   лялись поварами, шоферами, парикмахерами. Прошло, считай, сколько лет и эта
   тварь опять вылезла. А ты спрашиваешь зачем я здесь?
       Она как-то незаметно перешла на ты.

       Мне стало стыдно на уровне моих пятидесяти лет. Мне стало стыдно, что мы
   их тогда в 22 году не придушили, эту мразь.
       Человеколюбие! Толстой! Чехов! Зачем это им?
   Я пристегнул рожок автомата. Поцеловал ее.
       - Эх, Ленка! Не дождемся мы твоего печенья!
       - А правды? - спросила она.
       - А правды дождемся!

                2022 г.
                май