Глава 8. Подступившая бездна

  День за днем Архип посещал старинные стены университета и разочаровывался в учебе с каждым разом все больше. Не от программы, к счастью, та была более-менее составлена по его меркам правильно. Ему не нравились многие преподаватели. Порой он даже бывал в ярости, когда видел, как какой-нибудь "препод" приходит на первую пару сонным, что-то бормочет себе под нос, медлительно, сонно, лениво вышагивая туда-сюда. Он шаркал ногами, еле переставляя их, но при этом физически не был старым. Один закрытый глаз, видимо, еще спал, второй полузакрытый изо всех сил сопротивлялся, и, казалось, долго восставать против системы не сможет.
  Но это было не главное, что бесило Архипа. Он терпеть не мог таких преподавателей за то, что они требовали сверх меры на своих занятиях. Что нужно беспрекословно делать всё, что он скажет, - выполнять каждую его просьбу, внимательно слушать академический (заезженный) курс и посещать все пары. Попробуй прогулять без причины хотя бы одну - на экзамене будут проблемы. Архип всеми силами восставал против таких "преподов". Он прогуливал без причины, и прогуливал много. Он думал, что такие нелюди не имели никакого морального права требовать всё вышеперечисленное, ибо сами были абсолютными лентяями и бездарями, что-то бубнящие себе под нос. Невыспавшиеся, вечно недовольные и бездарные, читающие иногда даже с листочка свои убогие "лекции", но при этом до того властные и требовательные, словно императоры всея Руси. Все и всё им должны, иначе не будет зачета. Попробуй не так посмотри, задай не тот вопрос - получишь лишние проблемы на экзамене со стороны такого вот высокомерного, властного тугодума, который не обновлял свои знания со времен университетской скамьи, и который повторяет из года в год те же самые шаблоны, от таких же преподавателей-бездарей, никогда не менявших своего подхода к обучению. Претенциозные пустышки встречаются довольно часто среди людей, но в университете их особое множество. Мини-государство алчных, бездушных кретинов, не способных мыслить, ну или хотя бы ясно и четко проговаривать свои жалкие шаблоны.
  Архип даже умудрился повздорить с одним таким вот "преподом", но быстро усмирил свой пыл. Не из-за страха перед зачетом, нет... Он просто осознал, что спорить с подобными экземплярами бесполезно. Это все равно, что пытаться переспорить робота с определенными алгоритмами, заложенными в него изначально. "Универ готовит неотесанных рабов", - подумал тогда Архип и согласился с "преподом" во всём, признав свое поражение.
  - Вот видите, молодой человек! - довольно улыбался "препод". - Быстро я вам вставил мозги на место. Быть может, есть и в вас хоть какой-то талантишка, и если будете его со временем развивать, добьетесь того, чего и я - станете ректором университета.
  - Да уж, действительно, - спокойно подтвердил Архип, дружелюбно кивая "преподу". - Спасибо за то, что наставили на правильный путь.
  - Ох как! - весело подпрыгнул бездарь. - Не за что, не за что!
  После этого диалога Архип решил в этом семестре больше не посещать пар данного "препода".
  После занятий он бродил по улицам холодного, по-осенне настроенного города в старой куртке и поношенных джинсах. Как оказалось, отец забрал у него не только пальто, но еще и две пары строгих, классических брюк, которые Архип так любил. Он вообще любил одеваться красиво и любил всё классическое. Жаль, отец не понимал его, да и не хотел, судя по всему.
  Архипу стало до того обидно за то, что произошло вчерашним вечером, что он готов был расплакаться только сейчас. Ком подступил к горлу, и ни одна книга на свете не была способна утешить его, ни одна прогулка по городу или поездка куда-либо. Обычно в осенних скитаниях по городу ему открывались новые картины, мысли, вдохновлявшие на творчество, и писать становилось гораздо легче, - слова сами лились бесконечным потоком, и не было конца и края цветущей поэзии внутри его безмерно-глубокой души.
  Но сейчас всё изменилось, а он терпеть не мог столь резкие перемены в жизни.
  Что-то резко и мелодично взорвалось в кармане, и Архипа обдало жаром. Всего лишь зазвонил телефон... Как он не любил, когда нечто вырывает его из привычного сонма мыслей, и всё же достал эту надоедливую жужжалку. Это была Лера!
  - Привет, юный поэт, - говорила в трубку девушка, совершенно пока еще не зная, какие злостные материи скопились в его душе. - Вот так в рифму сказанула. Как думаешь, получилась бы из меня поэтесса?
  - Не сомневаюсь ни на секунду, - улыбнулся во всё лицо Архип. Уж кого, но Леру он был рад слышать всегда. - Привет.
  - Что делает наш мсье на данный момент?
  - Мсье гуляет. А чем магмуазель занята?
  Лера посмеялась и ответила:
  - Работаю над одной вещью.
  - Это случаем не для Кати?
  - Да, я только начала... - послышалась пауза. - Вся в сомнениях касательно задумки, но я уверена, что в конечном счете справлюсь.
  - Это в высшей степени похвально, Лера. Я рад за тебя.
  - Спасибо, - тихо ответила девушка. Архипу показалось, что она смущена. - Слушай, хочешь сегодня заглянуть к нам на ужин? Мама решила пригласить тебя, когда я всего лишь упомянула о новоиспеченном поэте в нашем с ней диалоге.
  - Всего лишь упомянула? Ну, раз всего лишь... и раз твоя мама рискнула пригласить...
  Лера усмехнулась:
  - Я так сказала, чтоб ты не возмущался, что это я пригласила, хотя я вовсе не против...
  - Вовсе не против?
  - Ну...
  - Умеешь троллить, Лера.
  - А то. Если что, вся вина на моей беззаботной матери. Так, значит, ты придешь?
  - Ради твоей беззаботной матери - безусловно. Но насчет тебя я подумаю. И не один раз.
  Снова этот лучезарный смех.
  - Договорились. В общем, жду. К семи всё будет готово, - девушка сделала паузу, затем как бы вдруг вспомнив, сказала: - Кстати! Ты бы мог прочесть нам свои стихи... ну или хотя бы для моей беззаботной матери.
  - Я подумаю. Ради твоей...
  - Всё! Пока. Ждем к семи.
  Когда Лера быстро бросила трубку, Архип почувствовал, будто оборвалась связь с внешним миром и со всей Вселенной. А еще он понял, что ему не в чем идти к ней. Старая куртка, потёртые джинсы. Он даже машинально стал озираться по сторонам, не видят ли его в этой одежде другие люди. Все видели. Он не думал об остальных прохожих, когда выходил на улицу в старье, а теперь ему казалось, что все потерянные существа на этой потерянной, вечной Земле, смотрели на него и насмехались над ним. Как поэт его природы мог выйти в таком ужасном обличии на белый свет? В поэте должно быть красиво всё! В первую очередь внешний облик, а он, поэт, нарушил столь древние, сокровенные заповеди. И теперь не быть ему примером во веки веков, ибо он опозорил себя. Да и поэтом, наверное, не быть тоже. Что он о себе возомнил? Написал пару стишков, пусть и довольно протяжных, но они все никудышные, и никто их не будет читать кроме него и Леры. Даже она, когда услышит его позорную песнь, наверняка разочаруется. Да, в лицо она скажет что-то вроде: "это неплохо, вовсе нет. Продолжай в том же духе, и у тебя получится", но оба они будут знать, что Истина куда печальнее. Если сам отец не ценит его творчество, тогда что говорить об остальных. К Лере он по началу решил не идти, и уже взял в руки телефон, чтоб набрать ее номер, но внезапно передумал. "Я пойду к ней, - говорил про себя он. - Пусть увидит меня падшим. Но в это время я такой, какой есть. Может, в будущем мои творческие плоды и принесут кусок хлеба и новое пальто, но пока так".
Архип ненавидел "пока так". То был словно гимн неудачников, которые готовы принять "всё как есть" и быть "таким, каков есть". Мы, конечно, сделаем всё, что в наших силах, но "пока так". Парень отшвырнул телефон, стараясь выпустить эту грязную энергию столь отвратительной мысли, но потом, конечно, вернулся за ним, поднял и почистил от налипшей грязи.