Не поздно

В восемнадцать он был рохлей и размазней, но не ненавидел в себе это, ему казалось, что окрепнет он сам собой, а пока, пока молод, нужно развлекать и всячески баловать свое нутро. И баловался, много и обильно, и всегда глупо. В плохие истории не попадал, инстинкт самосохранения в нем работал. Однажды надо было заступиться за девушку, он обставил все так, что девушка, сама спровоцировавшая некорректную ситуацию еще должна быть ему благодарна, что все кончилось не самым худшим образом. Язык был подвешен, убеждать умел. Эту свою особенность он понес в жизнь, понес смело и нагло, много раз пользуясь этой особенностью, он все же обжёгся, когда налетел своим глупейшим нахрапом в говорливости и эффективности убеждения на прямого и честного парня. Тот разъяснил ошибки, но бить не стал. Пожалел и этим ударил. Напомнил слабаку, что слабак.

В двадцать четыре влюбился серьезно, свадебное торжество проходило в фойе театра, двоюродный дядя расстарался, все было красиво, и многие были рады происходящему, но не он. Ему казалось, все видят, как он жалок и несостоятелен, как все время ищет он поддержки у тех, кто сильнее и увереннее, как общаясь с человеком, приноравливается он служить ему во всем в обмен на покровительство и защиту. Семейная жизнь не сложилась, правду не скроешь, особенно от умной девушки, которой нужен мужчина, а не слюнтяй с кучей комплексов и надуманных заморочек. 

На работе тоже не уважали. Стал работать над собой, походил к психологу, несколько лежащих на поверхности проблем вынул из себя. Но были глубинные негативные программы, жившие в глубине его сознания и тотально влияющие на его мышление. Сколько бы он не решал проблем, находились все новые и однажды он плюнул на развитие и очищение от ненужного, просто бросил заниматься собой и вернулся к дурной праздности и всеобъемлющей внутренней лени.

Долгие годы он гробил свою душу, не слыша свою суть, не пытаясь даже реализовать ресурс в нем заложенный. В пятьдесят вдруг опомнился, стал вспоминать прошлое, анализировать давние мысли и поступки, понимать всю ошибочность такой вот проведенной уже долгой жизни. Медленно стал вновь, как в молодости, но на этот раз уже с правильным, серьезным настроем, разбирать гору комплексов и стереотипов. Опять стал ходить к психологу, оказалось этот психолог - ученица той специалистки, к которой он ходил много лет назад. "Вот так", - думал он: "уже выросли и занялись делом новые люди, новое поколение, а я все черновик пишу, все чего - то собираюсь, вот и полтинник пробило, а все откладываю". Занятия не прошли даром, по многим направлениям он стал мыслить вернее и стал испытывать действенное облегчение, осознавая, что теперь он правильно смотрит на вещи. Психолог помогла ему избавиться от "комплекса жертвы". Он расстался с чисто женским влиянием матери, влиянием которое много лет не давало ему правильно понимать многие сферы в жизни. Был исключен страх, который ему "подарил" дядя, устроив при пятилетнем малыше потасовку в магазине. Наконец он иными глазами взглянул на женщину, более мужским солидным - зрелым и рассудительным взглядом. Психолог открыла в нем новые возможности и настроения, доселе неведомые ему, открыла в нем, а точнее говоря, помогла приблизиться к ресурсам которые были у него врожденно и, реализуя которые, можно действенно меняться к лучшему становясь все более счастливым.

"Пятьдесят еще не поздно, вы живите, работая над собой, познавайте новое и отмечайте про себя, что же дарит вам вас, ваше хорошо, ваш комфорт и постоянное, стабильное удовольствие".

Другая жизнь и другие обстоятельства стали происходить с ним и постепенно, уже идя от новой системы ценностей, скорректировав тем самым мировоззрение, он пришел к новым нормам своего мирского существования. Гармония поселилась в нем навсегда и тепло от бесконечной радости от жизни, всех ее благ и прелестей грело его, теперь, очень. Он стал петь в душе, улыбаться идущим мимо людям, поработал в загородном центре отдыха детей. Стал ходить в театр и филармонию, наконец, женился на женщине, с которой было интересно молчать, смотреть друг на друга и на все на свете, а их бесконечные, полные нежности, преданности и заботы разговоры обоих поднимали на вершину взаимного обожания. Это любовь! Он понимал это и жил легко, ясно, ни чего не опасаясь, и не боясь попасть впросак.