о фильме обыкновеннй фашизм

я не автор










Майя Туровская вспоминала, как они с Юрой Ханютиным придумали “Обыкновенный фашизм”, сидя в залах “Госфильмофонда”, как уговорили Михаила Ильича взять этот сценарий и делать его, как менялся замысел в процессе работы, как всё складывалось.

– Как картину принимали зрители?

 – Фильм прошел первым экраном, на него стояли гигантские очереди, трудно было достать билеты. За первые 11 месяцев он собрал 20 миллионов зрителей. А потом его убрали с экранов. Михаилу Ильичу не дали сделать телевизионную версию, а книжку, которую нам заказало издательство “Искусство”, сдали в набор, но потом изъяли. Чиновники восприняли фильм правильно – советский чиновник был воспитан верно, он знал, что ему угрожает…

У меня был такой случай. В 1967 году Михаил Ильич после того, как мы с Юрой совершили тур по Восточной Германии с фильмом, попросил меня поехать в город Мюнхен. Сам он не мог в это время, был занят, и, кроме того, там надо было разговаривать с немецкой аудиторией, предполагалась так называемая “подиумная дискуссия”, то есть зрители задают вопросы. Послали туда Марка Донского с его фильмом, поехал еще Володя Дмитриев. И я с “Обыкновенным фашизмом”. Это был молодежный клуб, 1967 год, еще в СССР вообще никто не знал, что происходит на Западе, поэтому нас вызвали в ЦК и долго инструктировали.

Мы вышли в аэропорту и увидели, что он весь заклеен портретами Че Гевары. Канун 1968 года, молодежные движения, школьники борются за свои права, студенты выступают против гнета, и так далее. В клубе стоял огромный самовар. Он был больше меня. А кругом висели портреты – Че Гевара, Троцкий, рядом с ним Сталин. Они совершенно не имели представления о том, что Троцкого со Сталиным надо хотя бы на разные стенки повесить. Ребята были молодые. Я им сказала: ребята, я нахожусь в Мюнхене наконец, я полтора года смотрю на экране на этот город. Я хочу увидеть три места: Фельдхернхалле, перед которым происходили ежегодные шествия факельные, музей, первый камень которого заложил Гитлер, и “Бюргерброй”, где в 1923 году произошел “пивной путч”.

Они отвечают: зачем “Бюргерброй”? Мы пойдем в “Хофброй”, это замечательная пивная, и там мы выпьем замечательного пива. Я объясняю, что меня “Бюргерброй” интересует с исторической точки зрения, а не с пивной. Тогда они признались, что представления об этом не имеют. То есть как? Это же ваша история! Они были тверды: это не наша история, мы все родились после войны.

На следующее утро мне позвонил бельгийский режиссер, который сказал: я слышал, вы хотели увидеть то-то, то-то и то-то. Они – правда – ничего этого не знают и не хотят знать, а я за вами приеду на машине и все вам покажу. Я уж не говорю, что музей этот стоит посредине города, а Фельдхернхалле – просто на Одеон-плац (примерно как если бы он стоял на Триумфальной площади), то есть его не видеть нельзя при всем желании.

Так вот эти молодые ребята увидели про свой фашизм, про который они ничего не хотели знать. Немецкий человек, не из ГДР, не из нашего посольства задал мне трудный вопрос: “А почему вы сделали фильм о нас, в то время как у вас были свои закорючки?” И я произнесла следующую фразу, она должна была прозвучать так, чтобы меня не посадили, – у меня же семья в Москве! – а с другой стороны, чтобы не врать. Я им сказала: “А вы видели когда-нибудь человека, который бы мог делать фильм, не основываясь на личном опыте?”.

Сергей Линков и Михаил Ромм. 1964