Глава 27

27.

- Вторая попытка?

Елена Николаевна поглядела на девушку с эдаким азартным весельем.

- Валяйте! – великодушно дозволила ей реципиентка.

- Хорошо!

Кажется, ее ирония задела женщину-ментата за живое. И она теперь четко и однозначно включилась в эту Игру, невзирая на то, что изначально как бы хотела оставить первую скрипку своему начальнику.

Но не вышло – так не вышло. В дело вступил резерв – заранее подготовленный и, наверняка, весьма квалифицированный и грамотный. Имело смысл посмотреть на него в деле.

- Итак… - начала очередной свой раунд увещеваний женщина-ментат. – Что Вы знаете, моя дорогая, о ментатах?

- Немного, - ответила Рута Георгиевна. – Ментаты – это люди с особыми способностями паранормального плана. Империя взяла их себе на службу. Их участие, в разных делах, носит такой… экстраординарный характер. Вмешательство ментата означает, что все… более чем серьезно.
 
- Все так! – удовлетворенно кивнула головой фиктивная секретарша. – Но Вы просто не представляете, что такое жизнь и служба ментата. Каков уровень их морально-нравственных свойств и мотиваций. Хотите подробностей?

- Просвещайте, - согласилась девушка. – Я вся внимание.

- Как Вы думаете, - поинтересовалась женщина-рекрутер-актриса-ментат… Ну, и так далее, во множестве лиц и ипостасей, - может ли с крыши упасть… Ну, скажем, кирпич?

- Маловероятно, - неопределенно пожала плечами ее недоверчивая собеседница. – Но, в принципе, это возможно. При безалаберности строителей и ремонтников, нарушающих... эту... технику безопасности!

Заминка в финальной фразе была сделана намеренно. С иронией. Впрочем, информирующую сторону это вполне устроило. На этот раз.

Кивнув головой, Елена Николаевна продолжила.

- А падение этого самого кирпича на конкретную голову, - предположила она, - такое возможно?

- Возможно, - откликнулась девушка. – Но это еще менее вероятно. Впрочем, если улица оживленная и прохожих много… Тогда, конечно же, вероятность печальных последствий такого падения много выше.

- Не-е-ет! – коварно улыбнулась женщина. – Я имею в виду конкретного человека. Идущего по этой самой улице. Персонажа с конкретными именем, отчеством и фамилией.

- Вероятность такого события ничтожна, - последовал ответ – однозначный и, в общем-то, вполне ожидаемый.

- То есть, конкретный субъект имеет все шансы уцелеть, - подытожила взрослая собеседница.

- Примерно так, - опять-таки согласилась с нею Рута Георгиевна.

- Тогда меняем вводную, - азарт в глазах Елены Николаевны стал вполне отчетливым. – Представьте себе ситуацию, когда один человек ненавидит другого. И знает точно, что этот другой… Ходит по улицам, одним и тем же маршрутом. Ежедневно. Например, на работу. Возможно такое?

- Вполне, - подтвердила ее предположение Рута Георгиевна.

- Тогда обозначим диспозицию следующим образом, - заявила женщина-ментат. – Первый субъект… Назовем его «Зловредом», окажется напротив своего врага, обычного законопослушного обывателя, следующего своим рутинным, обыденным курсом, в привычном ему направлении. Мимо того самого места – того самого дома, той самой крыши, где кто-то из растяп-строителей оставил пару кирпичей. Этот самый «Зловред» стоит на другой стороне улицы и желает зла своему, так сказать, врагу. Что случится?

- С высочайшей вероятностью, просто ничего, - ответила девушка. – Теория вероятности на стороне мирного и законопослушного пешехода. Какие бы злые и пакостные мысли ни таились в голове его… оппонента.

- Примерно так! – удовлетворенно произнесла женщина-рекрутер. – Тогда введем в это самое… вероятностное уравнение некую переменную. «Зловред» - мы его обозначили более чем условно! – не простой обыватель… а ментат. Не самый сильный… Откровенно говоря, слабый… Сла-а-абенький такой психокинетик. Ментат, способный перемещать предметы в пространстве. Небольшие. Массой не более того самого… кирпича.

- Это будет… убийство, - коротко откликнулась девушка.

- Убийство, - подтвердила ее взрослая собеседница. – Но будет ли оно когда-нибудь раскрыто, вот вопрос?

- Если ментата не поймают на месте преступления, то… вероятность его безнаказанности очень велика.

Ответ девушки прозвучал глухо. Кажется, ее впечатлило!

- Другой пример, - продолжила женщина-ментат. – Подобный же «Зловред» получил отказ у девушки. Страсть его переросла в ненависть – он же «Зловред», мы это сразу обозначили! Этот персонаж узнал, что девушка встречается с другим. Темная ревность, зависть… Неприятный коктейль! Он проходит мимо ее дома и смотрит со злобой в ее окна. Ночью. Желая ей смерти.

- Такой мерзавец… опасен, - обозначила свою позицию Рута Георгиевна.

- А если этот мерзавец не просто обычный обыватель, а ментат? – поинтересовалась рекрутер. – Не психокинетик, а, скажем, пирокинетик. Ментат, способный зажечь огонь внутри помещения, дистанционно. Усилием мысли. Слабенький такой… огонечек. Ночью. Когда все в доме спят.

- Дом сгорит, - отозвалась на ее предположение девушка. – Возможно, со всеми его… обитателями. Это будет… очередное убийство. Совершенное таким «Зловредом».

- Ментатом, - поправила ее женщина-рекрутер. – Обычный «Зловред» на такое не способен – по чисто техническим причинам.

- Хорошо, - кивнула девушка. – Вы убедили меня в том, что ментаты опасны. Тогда…

Рута Георгиевна усмехнулась – с грустью.

- Вы – ментат, - сказала она. – Значит, Вы опасны – как минимум, потенциально. Для меня… Ну и для общества в целом.

- Ну и как же быть? – поинтересовалась Елена Николаевна. – Как быть с теми, кто имеет такие… особые способности? Как предотвратить подобные… и многие другие возможные преступления? С их стороны?

- Я… не знаю, - честно призналась девушка. – Наверное, таких гарантий никто не может дать.

- А Вы… Вы когда-нибудь слышали о чем-то подобном? – женщина-ментат продолжила серию своих вопросов. – В Нашей Стране… Часто бывают такие внезапные смерти – от необъяснимых причин, но всегда, отчего-то, выгодные кому-нибудь из ментатов?

- Я… не знаю, - растерянно проговорила девушка. – Возможна блокада… соответствующей информации. В интересах этих самых… «зловредов». Если они действительно организуют сообщество этих Ваших… Лучших Людей. Из числа себе подобных.

- Вы помните русскую поговорку, «Шила в мешке не утаишь!», - напомнила ей женщина-рекрутер. – За сто пятьдесят лет – несколько больше, но не суть! – нечто подобное непременно стало бы известно! Но ведь такого нет, и не предвидится! Иначе… множество людей убивали бы на месте любого, в ком заподозрили бы ментата! Однако…

Она мягко улыбнулась.

- Рута, дорогая моя! – сказала она. – Какие коннотации* возникают в Вашем сознании при слове ментат? Ощущение… тревоги? Зла? Опасности?

- Нет, - честно призналась юная собеседница. – Интерес… Ощущение загадки, тайны… Но, скорее, такой… Скорее, дружелюбной, чем опасной.

- Значит, мы справляемся, - уверенно сделала вывод женщина-ментат – источник той самой… тайны. – А знаете, как?

- Да… Это интересно.

Девушка мельком взглянула на чиновника в кресле. Его лицо теперь было серьезным. Возможно, сейчас действительно предполагались к разглашению некоторые… тайны. Из категории, «не для всех». Во всяком случае, не для каждого.

- Я ментат, - напомнила многоликая женщина. – И я знаю всю эту систему изнутри. С самого начала.

Рута Георгиевна вернула ей свой взгляд. Молча кивнула, предлагая продолжать. И вся обратилась в слух.

- Любое преступление куда легче предотвратить, - сказала Елена Николаевна, - чем потом расхлебывать последствия его совершения. Да, наказание виновных… В общем, это тоже важно. Но лучше до этого не доводить. И путь здесь один. Воспитание. Надлежащее воспитание, - добавила она со значением.

- Ну… Всех людей в Нашей Стране как-то воспитывают, - пожала плечами девушка. – Разумеется, это очень важно. Но ментаты…

Она вопросительно посмотрела на взрослую свою собеседницу, требуя разъяснений.

- Ментатов воспитывают совершенно особым образом, - Елена Николаевна убрала из голоса своего все прежние нотки ерничества и прочего, что могло хоть как-то поставить под сомнение серьезность ее объяснений. – Для начала их выявляют… Как правило, среди младших школьников. Затем, их изымают из семьи.

- Это… жестоко, - откликнулась девушка. – Подобное деяние… Оно может оставить психическую травму. И искалечить судьбу ребенка.

- Это необходимо, - убежденно заявила женщина-ментат, наверняка, сама прошедшая в своей жизни через подобное событие – более, чем неоднозначное! – Разумеется, все делается так, чтобы обойтись без эксцессов. С родителями ведут индивидуальную работу – с напором на будущие перспективы ребенка и… чувство Долга. В самом Высоком смысле этого слова. Родители знают, что их ребенок… Что он не рассматривается, как некая «государственная собственность». Их ребенка призывают к Служению. Не отбирают, для того, чтобы сломать его жизнь… Ребенка вводят в иной, особый круг прав… И обязанностей тоже. Поэтому дети с особыми способностями никак не могут воспитываться только в кругу родственников и близких.

- Все равно… - девушка мрачно покачала головой. – Не хотела бы я, чтобы ребенок, которого я дала жизнь, оказался без моей помощи и поддержки.

- Это проблема, - кивнула головой женщина-ментат. – Но мы никогда не обставляем это как некое… похищение. И родители всегда имеют возможность навещать своих детей. Естественно, их поездки полностью оплачиваются из казны. На обеспечении психологического комфорта наших людей, - эти слова она выделила, - мы не экономим.

- Куда же их… помещают? – спросила Рута Георгиевна. – В какие-то закрытые школы? С жестким режимом запретов и… суровыми наказаниями за их нарушение?

- Школы эти… действительно особые, - согласилась с ее предположением Елена Николаевна. – Но насчет жесткого режима… Нет, с этим я категорически не согласна! Да, там иногда бывают разные… эксцессы. И на них приходится реагировать… по-разному. Дети сложные натуры, Вы это знаете! Но вопрос всегда стоит в том, как подобрать режим обучения, способы и методы воздействия… так, чтобы запреты воспринимались, как естественные. Именно для этих… особых детей.

- Наверное… - неуверенно согласилась адресат ее поучений.

- И, разумеется, строжайший отбор воспитателей и педагогов, - Елена Николаевна выделила это обстоятельство, и девушка снова кивнула головой, соглашаясь. – Мы держим только таких людей, для которых слово любовь, в отношении подопечных, не пустой звук! Ребенок, которого любят… не только в семье, это важно! Такой ребенок формируется в доброжелательном отношении к окружающим. Это важнейшая предпосылка к тому, чтобы дитя, в котором проявились способности, которые, к примеру, в Средние века, рассматривались как повод к преследованию Инквизицией, в принципе не имело мысли причинить кому-то целенаправленное зло!

- А зло… случайное? – серьезным тоном спросила Рута Георгиевна. – Если ребенок, к примеру, по ходу своих шалостей, применит такие свои… способности? Что тогда?

- Это и есть… эксцессы, - признала Елена Николаевна. – С ними бесполезно бороться заранее. Наказывать за такое… Да, иногда приходится. Но здесь важно другое. Важно дать понять ребенку, что его способности могут навредить – прежде всего, тем, с кем он дружит. Тем, кто его любит – искренне любит! Разумеется, использование особых способностей мы жестко контролируем. Главнейшая задача таких школ – их называют Центрами Адаптации и Обучения – социализация ментатов. Привитие им четкого понимания, что можно, что нельзя. Выстраивание их сознания и направления их действий на главное – Служение с использованием их особых талантов.

- Ну и где же можно использовать такие вот… навыки? – поинтересовалась девушка. – Ну, к примеру, тот же психокинез или пирокинез?

- В некоторых случаях, развитые способности такого плана используют боевые ментаты, - ответила Елена Николаевна. – Остальные же… Приучаются держать свои способности под контролем. И не баловаться. Принимать как факт свою специфику, но не использовать опасные таланты без крайней к тому необходимости.

- То есть… подавлять свои инстинкты, - подытожила ее мысль Рута Георгиевна.

- Подавлять их… при необходимости. Снимать опасное напряжение безопасными способами. И принимать себя такими, как есть.

- Опасный путь…

Девушка покачала головой.

- Очень опасный, - согласилась Елена Николаевна. – Именно по этой самой причине, ментаты, в основном, находятся на государственной службе. Им подбирают варианты, максимально соответствующие их природным наклонностям. Ну… Или же такие, которые будут наименее опасны для окружающих. Дети привыкают к мягким формам контроля. Сами стремятся найти формы выражения своих талантов – безопасным образом. Здесь главное не сам по себе запрет, а осознанный контроль. Не столько извне, сколько изнутри самого человека.

- А если кто-то из них не вписался в общество? Ну, к примеру, его талант… Так, средненький. Ни то, ни се. А амбиции, желание заявить о себе… Куда их деть?

Рута Георгиевна задала правильный вопрос. Последовала короткая пауза – женщина-ментат как бы задумалась. Но все-таки ответила – искренне и с полной убежденностью.

- Это проблема, - признала она. – Но это проблема и обычных людей. Мы стараемся разбудить в детях Совесть. Приучить их во всех своих делах руководствоваться принципом primum non nocere**. Как врачи – но куда как строже! В начале, думай о последствиях. Потом действуй. И действуй в интересах Общественного Блага и по Совести. Дети, которые воспитаны в любви, чаще всего воспринимают это правильно.

- И кто же получается на выходе? Своего рода… Лучшие Люди?

В этот раз слова девушки звучали без иронии. И даже без раздражения в голосе.

- Можно сказать так, - согласилась с нею женщина-ментат. – Попробуйте понять главное. Эти дети… Они не теряют свою семью по крови. Они просто расширяют это самое исходное ощущение любви и единства. На тех, кто учит их. И на тех, кто учится с ними рядом. И это первый шаг к тому, чтобы ощутить, подобным же образом, куда большую общность.

- А именно?

Взгляд Руты Георгиевны стал требовательным.

- Лучших Людей.

Эти слова прозвучали отнюдь не из уст женщины-рекрутера. Их произнес тот самый чиновник, чьи речи стали поводом к возмущению той девушки, которую они завлекли в этот самый кабинет. Для своей… особой работы.

- Светлая часть общества. Те, кто воспитан по тем самым стандартам, - произнес он… Уже без доли иронии, только с некоторой усталостью в голосе. – Это не только… И не столько ментаты. Хотя, изначально, именно на них были опробованы наши принципы. Все Люди, мысли и стремления которых чисты и светлы – уж простите мне такой высокопарный слог! Это и есть Лучшие Люди! Именно они правят Империей! Добиваясь того, чтобы круг их постоянно расширялся, с перспективой размаха на все Общество. И это никакое не «новое дворянство», или иная каста, замкнутая на себя и внутренние свои… интересы, присвоившая себе некие привилегии, отделяющие их от всех прочих! Нет у нас никаких привилегий! И членских билетов, на право нахождения в этом сообществе, с печатью и подписью некого ответственного лица, мы не выдаем! Ничего подобного у нас нет. У каждого из нас есть только обязанность - быть по-настоящему человечными. Помнить о Совести. И ежедневно, ежечасно думать о других, как отзовутся наши слова, дела и прочее! Но знайте, моя дорогая, что отсутствие неких официальных знаков отличия, более, чем формальных, не мешает нам видеть… СВОИХ! Например, в Вашем лице! Можете злиться на нас, это Ваше право! Но проверку Имперской Службы Контроля Вы, как я понимаю, прошли. С чем я Вас и поздравляю!

- Имперская Служба Контроля?

Девушка не могла поверить своим ушам. Эта Служба была легендарной структурой – тайной и явной одновременно! Полномочия этой Службы имели очень специфический оттенок какой-то безусловной властности, а служащие имели весьма высокий и очень специфический статус. Не то, чтобы «исковцы» имели какое-то безусловное право карать кого-то или миловать. Но их требования, и даже просто советы и рекомендации принимались любыми чиновниками, без разговоров, споров и прочего.

- Так вы «исковцы»?

Чиновник отрицательно покачал головой.

- Я – нет, - ответил он. – А вот она… Лена, предъяви документ! Заканчиваем этот балаган! Девочке пора понять, что к чему!

Это было сказано в приказном тоне. В смысле, в тоне настоящего приказа. И это означало многое…

- Как скажете, Шеф! – откликнулась на его распоряжение фиктивная секретарша.

Слово «Шеф» было произнесено особым тоном. Четко обозначавшим его Статус – определенный и несомненный. Именно для нее. Без малейших, так сказать, претензий на шутки юмора. Значит, и вправду теперь уже все без шуток и очень серьезно.

Елена Николаевна потянулась во внутренний карман своего синего блейзера и достала оттуда пластиковую карточку. Даже не предъявила – в смысле, не показала издалека. Отдала девушке прямо в руки, дескать, смотри сама – читай, сличай, просвещайся!

Если честно…

В общем и целом, каким-то опытом органолептического*** познания спецслужбистской документации – внятным и реальным - Рута Георгиевна не обладала, от слова совсем. Так, видела, как это выглядит примерно, в телевизионных детективах.

С другой стороны…

Знание общей логики, а также обычный, прослушанный ею университетский курс документоведения, подсказывали, какие именно реквизиты должны присутствовать в удостоверении личности сотрудника спецслужб. Ну, там, подпись ответственного лица, печать, должность… все такое! Ну и, само собой разумеется, в документе должно было присутствовать название Конторы – той самой, к которой конкретный персонаж имеет честь принадлежать.

В этом смысле, все было в ажуре. Контора обозначена. Печать… Ну, вроде бы как, с названием того самого ведомства… Причем, гербовая, а не просто какая-то там, «для документов».

Подпись начальника Службы. Фамилия, само собой, совершенно незнакомая. Ну, а сам росчерк сличить, разумеется, не с чем. Нет у нее сейчас образцов, для того, чтобы прикинуть характер движения пера и особенности начертания конкретных букв и связок-переходов между ними.

В общем, не проверить никак. Может, да. А может, нет. Может быть, писал. А может быть, не писал… тот самый персонаж, якобы начальник.

Ах, да… Должность. Старший инспектор. Ну, это возможно. В принципе. Хрен знат, как у них там все это устроено. Какая должность соответствует определенному возрасту, опыту и прочему.

- Там есть еще электронный чип, - произнесла Рута Георгиевна, по результатам своего исследования, возвращая пластиковую карточку владелице – возможно, даже законной! – Простите, но я не имею возможности проверить его… аутентичность. Нет у меня соответствующих технических средств. I’m Sorry****!

- Вы… сомневаетесь в моих полномочиях?

В глазах Елены Николаевны теперь светился интерес – живой и совершенно неподдельный.

- Скорее… нет, чем да, - услышала она в ответ. – Впрочем… При наличии организованного сообщества преступного толка – о котором мне было только что рассказано, причем, с такими доверительными интонациями! – изготовить такую подделку было бы не так уж сложно!

- Хм…

Этим звуком отреагировала владелица пластиковой карточки.

Елена Николаевна вернула свой документ пластикового образца обратно в карман и пожала плечами.

- Ну… Если честно, я уже не знаю, как ее убедить хоть в чем-то позитивном, - вздохнула она.

А после…

Обратила взор свой на своего же Шефа.

- Заходи с козырей, - просто сказала она.

Прозвучало это как…

Просьба…

Предложение…

Совет…

В общем, финальный аккорд этой кабинетной драмы имени комедии должен был сыграть сам чиновник – по совместительству работодатель.

- Опя-а-ать…

Сергей Леонидович как-то уж очень тяжело вздохнул. А после…

Чиновник нагнулся к тумбочке своего письменного стола. К самой его нижней полке, почти, что скрывшись из виду, для зрительниц этого самого зрелища - на несколько секунд, но все же! После того, как Сергей Леонидович выдвинул полку и задвинул ее обратно, он выпрямился, вытянул вперед свою руку и выложил на стол некую книжку-корочку. Формата in quarto***** пополам. В смысле, этот самый формат, сложенный вдвое.

- Берите и читайте, - просто сказал он. – Только аккуратно. Это оригинал. Если Вы это порвете или сделаете еще что-нибудь… экстраординарное… В общем, это не так уж страшно… для меня. Я это восстановлю… потом. Но лично мне не хотелось бы тревожить Ту, кто все это подписала. 

Девушка наклонилась, потянула руку навстречу. Не ему – тем самым корочкам.

Корочки эти были… Откровенного говоря, несколько самопальные. В смысле, сделанные на заказ в первой встречной типографии. Или же просто, в переплетной мастерской – обычной, без выкрутасов и финтифуферности. Ярко-красный цвет – возможно, для более ощутимого… визуального эффекта. Такая банальность! Но это в части внешнего оформления. Так сказать, защитного и прикрывающего внутреннюю суть. А вот то, что внутри…

Внутри оказалась бумага. Просто бумага, согнутая пополам. Даже не приклеенная к тем самым корочкам, каким-нибудь способом, хитрым и типографским. Она была просто прилеплена изнутри – небрежно и непрочно, по уголкам. Разумеется, совсем не намертво, а так, на нечто липкое и толком не засыхающее – но в то же самое время, не оставляющее пятен. Так, чтобы можно было бы, при желании отлепить ее, ту самую бумагу, и исследовать согнутый пополам лист, с другой его, изнаночной стороны.

Было ли у читательницы такое желание…

Да нет.

Бумага была особенная. Плотная и прочная - такая, что на сгибе не переломить, даже после многократного движения на складывание и раскладывание. Специальный сорт, предназначенный для особого рода документов, чрезвычайной важности.

О специфике и предназначении этой бумаги им рассказывали на спецкурсе по документоведению, стандартном для всех тех факультетов, где у выпускников были перспективы оказаться на государственной службе. Все признаки были налицо. Нет, можно было бы, разумеется, отлепить лист от корочек и посмотреть его на просвет, отыскав сигнальные металлические нити – аналог стандартных чипов – предназначенные для особых анализаторов, считывающих закодированную электронную информацию. Но соответствующего устройства опять-таки не было в наличии. Впрочем, по всем прочим признакам, бумага, несомненно, была настоящей. Соответственно, ее содержание должно было быть в высшей степени секретным.

К вопросу о содержании. Оно, разумеется, соответствовало материалу, на котором был изготовлен соответствующий документ. В высшей степени.

В общем…

Согласно тексту этого документа, Сергей Леонидович был неким комиссаром, с полномочиями, откровенно говоря, вполне чрезвычайного рода. Вплоть до ареста любого лица, изъятия имущества, права наложения запрета на действия граждан и организаций и прочего подобного. Само собой разумеется, этому персонажу и обычные граждане, и должностные лица были обязаны подчиняться и содействовать, исполняя его приказы, распоряжения и предписания, как собственные приказы лица, обозначившего в самом конце свою изящную размашистую подпись.

Между прочим, подпись в документе была не одна. Рядом стоял росчерк пера, обозначенный начальником соответствующей Канцелярии. И еще оттиск печати. Государственной. Сопровождающей документы по-настоящему Высокого Уровня.

Росчерки и оттиск были выполнены, так сказать, по старинке. В живую, без каких-либо факсимиле и прочих эрзацев-заменителей канцелярского рода.

Рута Георгиевна осторожно сложила корочки – просто из уважения к личности, обозначившей на бумаге свой, образно выражаясь, автограф. Девушка аккуратно положила документ на стол Начальника Управления – тоже, оказывается, фиктивного. Ну, или же, работающего «в рамках легенды и под прикрытием». Так будет точнее.

Сергей Леонидович потянулся за аляповатыми красными корочками, бережно взял их со стола и снова скрылся из виду, когда нагнулся, возвращая свой чрезвычайный документ на прежнее место хранения, расположенное где-то в недрах нижней полки письменного стола. Потом он выпрямился и посмотрел на девушку сочувственным взглядом.

- Теперь Вы нам доверяете? – спросил он мягким голосом.

- Чисто теоретически, какая-нибудь тайная организация заговорщиков могла бы выкрасть бумагу… такого сорта. Чтобы изготовить подделку. Но подпись настоящая… насколько я могу понимать. Вряд ли, при всех своих возможностях, некие… злонамеренные лица могли бы принудить к такому Ее Императорское Величество. Разве только, если она сама возглавляет такое… сообщество. Но тогда мне… Просто придется подчиниться. 

Так сказала Рута Георгиевна. И на лицах ее собеседников  отразилось радостное облегчение.

- Умничка! – с чувством произнесла Елена Николаевна. – Умничка и Молодечик!

Начальник подтвердил эту оценку кивком головы. А потом добавил кое-что словесно.

- Вас ведь не удивил тот факт, что полномочия мне предоставлены именно Ее Величеством.

Вопрос прозвучал риторически. Взывая, так сказать, к ответу и пониманию.

- Не удивил, - откликнулась девушка. – Нам говорили на занятиях по государствоведению, что разделение властей в Нашей Стране более, чем своеобразно. Формально Император Самодержец, без ограничений. То есть, глава всего и вся. Фактически, Император и Его Венценосная Супруга являются соправителями. К примеру, полномочия по защите Ближнего Круга Императорского Дома, а также вся социальная сфера, культура и образование… Все это находится в ведении Императрицы. В Ее компетенции также все контрольные полномочия – причем, во всех сферах! Соответственно, Имперская Служба Контроля, в конечном итоге, подчиняется именно Ей.

- Хм… - неопределенно пожал плечами чиновник для особых поручений.

Похоже, он явно не счел такой ответ хоть сколько-нибудь исчерпывающим.
 
- Об имперских комиссарах нам тоже рассказывали, - добавила Рута Георгиевна. – Говорили, что эти чиновники проходят особый отбор и находятся вне Табели о рангах. Но предупреждали, что вероятность встретить на нашем жизненном пути такого персонажа, имеющего полномочия чрезвычайного рода... В общем, что эта вероятность пренебрежимо мала!

- Считайте, что Вы только что посрамили теорию вероятностей, - махнул рукой Сергей Леонидович. – Именно такого персонажа Вы сегодня и встретили. Кстати, как Вам ощущения? Ну, от общения со мной… С нами, - поправился он, взглянув на свою коллегу.

В смысле, на коллегу по многотрудной контрольной деятельности.

- Весьма… амбивалентно, - искренне ответила девушка. – Простите, но я… Не могу Вас назвать приятными собеседниками… И вообще, лицами, приятными в общении. Во всяком случае, пока что.

- И не надо! – махнула рукой Елена Николаевна. – Тоже мне, проблема! Еще успеете оценить наше к Вам отношение... позитивное. В отличие от всяких других историй и ситуаций.

- Кстати, о ситуации, - Сергей Леонидович очень серьезно взглянул на свежеиспеченную сотрудницу – приведенную к общему знаменателю со своими Старшими, это Важно! - Я так понял, у Вас все-таки остались к нам некоторые вопросы. Думаю, самое время их задать. 

 Рута Георгиевна понимающе кивнула.

- Вопросов у меня будет только два, - произнесла она, глядя то на одного, то на другого своего собеседника, попеременно. – Первый из них, это что за дрянь такая - ретропсихозы, о которых Вы упомянули. Второй…

Девушка сделала паузу и одарила своих рекрутеров очередной порцией иронических взглядов – каждого своим, адресным.

- За каким хреном два персонажа из контрольных органов Империи – один другого выше, и это не шутка! – занимаются столь невзрачной персоной, как моя? Учитывая тот факт, что я даже не вступила в должность… В скромную должность руководительницы музея, да еще и губернского уровня!

Рекрутеры-контролеры снова-сызнова переглянулись. Причем, чиновник обозначил свое мнение не словесно, а кивком головы – делегируя почетное право начать своей коллеге.

Елена Николаевна пожала плечами и кивнула в ответ – принимая указанное поручение.

- Начнем с первого, - сказала она. – Ретропсихозы это заболевания ментальной сферы, которые, в целом, выражаются в перестройке образа мышления человека, воспитанного в современном обществе, под стандарты и принципы прежних эпох. Допущении и принятии им разного рода мерзостей из того… прежнего времени. Принятии их, как приемлемых, почти нормальных, естественных и даже желательных. То есть, своими мозгами – всей своей системой суждений, мотиваций и оценок происходящего! – этот персонаж проваливается в былую эпоху. Чаще всего, в середину XIX века, когда зародилась идея целенаправленного взращивания Светлых Людей, как своего рода локомотивов нравственного развития общества. Поэтому, кстати, ключевая гипотеза связывает ретропсихозы со своего рода откатом назад социально-инертной массы. Той самой массы, для окончательного и необратимого сдвига которой, в сторону кардинального улучшения ее нравственных свойств, мощности указанных локомотивов оказалось совершенно недостаточно. Впрочем, у нас, ментатов, есть свое, особое мнение, по этому поводу. Мы считаем, что ретропсихозы вызываются особыми невидимыми сущностями, обитающими в ментальной сфере. Мы называем их вирусами ментальной чумы.

- Почему… вирусы? – спросила девушка.

- Вирусы тоже… сущности, лишь условно живые, - охотно пояснила Елена Николаевна. – К тому же, механизм поражения ментальной сферы, при этом заболевании, определенно схож с тем, как вирус поражает клетку… и отравляет токсинами весь организм. При этом, один персонаж, зараженный такими паразитическими сущностями ментального плана, становится источником заражения для множества других лиц, ранее здоровых. И это все распространяется как эпидемия! Если, конечно же, не принять соответствующих мер…

- В смысле? – опешила девушка. – Заболевают все подряд? И от этой заразы нет никакого спасения?

- Не совсем, - вмешался в разговор чиновник по особым поручениям. – Светлые Люди… Они или вообще не подвержены этому заболеванию, либо болеют в самой легкой форме, вполне самостоятельно преодолевая подобные… влечения ретроградного стиля. Поэтому мы вынуждены очень жестко контролировать, кто именно занимает некоторые должности… потенциально опасные.

- Моя должность относится к числу таковых?

Рута Георгиевна задала этот вопрос утвердительным тоном.

Чиновник кивнул.

- Были ситуации... весьма неприятные. В том числе, в музеях. Кое-где пришлось менять часть персонала. После этого ситуация стабилизировалась.

- При этом, очагами поражения были именно те функциональные части музеев, где осуществлялась какая-то особая деятельность. Активная работа, с артефактами прошлого, а не просто созерцание полотен великих мастеров, художников былых времен, - добавила Елена Николаевна.

- Но почему я об этом узнаю впервые? - девушка почти возмутилась. - Вы что, скрываете от Общества такую опасность?

- Скрываем, - подтвердила Елена Николаевна. – А теперь, чтобы понять причину этого, попробуйте припомнить главный поражающий фактор любой чрезвычайной ситуации.

- Паника, - догадалась Рута Георгиевна.

- Совершенно верно, - подтвердила ее предположение женщина-ментат. – Видите ли, моя дорогая, вирусная природа ментальных эпидемий очевидна только некоторым ментатам, которые всерьез работали с подобными ситуациями. Многие представители традиционной науки до сих пор относятся к нам скептически. Некоторые до сих пор считают, что все истории, что с нами связаны, это проявления необразованности обычных темных людей. Или же результаты мошенничества пресловутых папапсихологов. Хотя ученые давно уже сталкивались с феноменом индуцированных психозов, они списывают их на сходство исходных паттернов поведения реципиентов и идентичность методов их обработки со стороны акторов – в смысле, организаторов психологической манипуляции. При этом, официальные светила от психиатрии полностью игнорируют дисперсию свойств личностей, которая должна была разнообразить результат. Что делать, до Левенгука****** о бактериях имели более, чем смутное представление. Природа обычных вирусов тоже стала понятна далеко не сразу. В общем, объявив тревогу по столь неоднозначному поводу, мы бы поставили себя в неловкое положение. К тому же… Все возможные меры мы можем принять безо всякого алармизма*******. Представьте  себе, что мы, так сказать, на раз прикроем все музеи… Под столь невнятным предлогом. Ведь глупость, правда?

- Глупость, - вынуждена была согласиться Рута Георгиевна. – Но все-таки… Вдруг все эти Ваши опасения и вправду, чрезмерны?

- Хотелось бы в это верить, - вздохнул Сергей Леонидович. – Но статистика слишком упрямая вещь! При этом… Есть один нюанс…

Он испытывающе посмотрел на девушку.

- Какой… нюанс? – уточнила Рута Георгиевна.

В ходе этого… визита за трудоустройством, она уже не раз сталкивалась с сюрпризами самого разного сорта. Предчувствия и на сей раз ее не обманули.

- Ваша ситуация, откровенно говоря, неоднозначная, - ответил чиновник. – Насчет ментальных вирусов есть одна любопытная теория. Что они присутствуют в ноосфере, в некой незримой оболочке любого из обитаемых миров. Том запредельном месте, где накапливаются воспоминания и чувства, эмоции всех людей, когда-то живших на нашей Планете. И эти мысли, прежде всего, эмоции, связанные с самыми разными мерзостями нашего далекого прошлого, являются питательной средой для тех самых паразитов. Есть мнение, что они проникают в наш мир через артефакты, побывавшие в руках тех самых людей, что жили в далекие времена. Соответственно, предметы из запасников музеев или из частных коллекций являются своего рода, связующим звеном. Проводниками всей этой мерзости. Мы ставим эксперимент. В части исследования этой самой проблемы. Нам нужен персонаж, в нравственной чистоте которого у нас нет никаких сомнений. В распоряжении которого будут те самые предметы, включенные в деятельность. Однако, изготовленные нашими современниками. Чистый новодел.

- В смысле, попрет или не попрет подобная мерзость через меня и то самое Учреждение, которое Вы отдаете мне в руки. Я правильно поняла?

- Абсолютно правильно! – кивнула головой Елена Николаевна. – Вы однозначно из НАШИХ. Из той самой Светлой части Общества, которую выращивали полтора века. Вы предупреждены об опасности, которая вовсе не является надуманной. Вы будете в центре водоворота деятельности, напоминающей о тех самых временах, где мерзкие проявления господства и подчинения между людьми еще не были преодолены. Вы будете наблюдать за проявлениями сущности людей, с которыми Вам придется работать. И за собственными Вашими мыслями и чувствами тоже! – многозначительно добавила она. – Вы понимаете, почему?

- Я буду… своего рода детектором, - сделала вывод Рута Георгиевна. – Я должна буду оценивать ситуацию и… Сигнализировать Вам о наличии проблем, связанных с провалами людей в эти самые… ретропсихозы.

- Ну, разве она не Умничка? – Елена Николаевна обратила свой взгляд к Начальнику. – Все понимает! И даже причины, по которым мы были вынуждены поступить с нею так… жестко!

- Я надеюсь, теперь Вы понимаете, почему мы выбрали на эту должность именно Вас, - произнес Сергей Леонидович. – Те же самые реконструкторы… Да, они куда как лучше понимают специфику тех самых времен, все их тонкости… И бытовые, и технологические – когда речь заходит о ремеслах! Они лучше чувствуют их… атмосферу. Но при этом…

Он замолчал и снова вопросительно уставился на посетительницу.

- Реконструкторы в группе риска, - сделала очередной свой вывод Рута Георгиевна. – Никто из них не должен возглавлять такой Проект. Просто, чтобы не заигрались.

- Скажем так, Вам вряд ли придет в голову идея о том, что Вы суть некая барыня-сударыня времен, недоброй памяти, крепостного права…

Таков был ответ от ее работодателя. Точный, четкий и недвусмысленный. В общем, понятный.

- А… эти самые реконструкторы…

Голос девушки дрогнул.

- Неужели они могут поддаться такому психозу?

Ее собеседники опять переглянулись… И оба вздохнули – синхронно, не сговариваясь.

- Были прецеденты, - мрачно произнес старший из них, низко опустив свою голову, буквально уткнув свои глаза в стол. – Крайне неприятные. Даже с летальным исходом. Причем, совсем недавно, несколько месяцев тому назад. Подробности, к сожалению, разглашать мы не имеем права, по соображениям этики. Все выглядело как обычный ситуативный психоз. Но только для обычного судебного медика. Ментат, сопровождавший следствие, был в шоке. Поэтому… Все более, чем серьезно.

- Я… рискую?

До претендентки в начальницы Музея дошло, что эта миссия – которая казалась ей хлопотной, совершенно безобидной и в высшей степени почетной, льстящей ее самолюбию! – может оказаться опасной.

Оба собеседника пожали плечами. Опять-таки, не сговариваясь и синхронно.

- Скорее, нет, чем да, - осторожно сказала Елена Николаевна. – Случаев, когда Светлые Люди, отобранные нами, поддались этой заразе, пока что не отмечено. Я не могу дать Вам стопроцентной гарантии, что Вы не станете жертвой чего-то дурного – в смысле, ментальных заболеваний. Но с моей точки зрения… В общем, теория вероятностей однозначно за Вас!

- Эту самую теорию вероятностей я только что посрамила, - напомнила девушка, глядя вовсе не на нее, а на старшего собеседника. – Вы мне так сказали. 

- Это так, - согласился с нею чиновник для особых поручений. – Но вряд ли Вы являетесь неким концентратором исключений... из общих правил функционирования Реальности.

Девушка в ответ пожала плечами. Рекрутеры опять синхронно вздохнули.

- Вы… боитесь? – осторожно спросила Елена Николаевна.

- Скорее, нет, чем да, - вернула ей реплику Рута Георгиевна. – С одной стороны, два серьезных персонажа столько времени… долбят мне мозг. По причине, которая для меня вовсе не очевидна. Наверное… это «Ж-ж-ж!» неспроста.

Она снова многозначительно взглянула на чиновника.

- Логично! – подтвердил ее суждение тот, кто устроился в начальственном кресле.

- С другой стороны, - девушка продолжила свою мысль, - я по-прежнему не верю в то, что все эти ментальные эпидемии как-то реальны… И могут мне повредить. Поэтому…

Она сделала паузу – во время которой ее собеседники как-то напряглись… И это было ей приятно – что есть, то есть! Девушка не преминула их помучить. Вот так вот – совсем немного, но чувствительно отомстив им за все эти пакостные… проверки! В общем, после всего такого тягостного - обозначенного теперь уже с ее стороны…

Рута Георгиевна произнесла главное.

- Я готова принять Присягу, - спокойно сказала она. – Я буду выполнять мои служебные обязанности – но не более того! Насчет прочего…

Девушка снова сделала эдакую... паузу неопределенности. После чего завершила свое выступление – кратко и эффектно!

- Я приму к сведению все Ваши предупреждения, - произнесла она со значением. – Но я не стану отчитываться перед Вами, по поводу всего, что будет происходить вокруг меня. Если меня совсем уж припечет… Тогда я обращусь к Вам за помощью. Но все-таки, я полагаю, что с разными… дурными мыслями личного плана… И возможными глюками моих сотрудников… В общем, со всем этим я постараюсь справиться сама!

Рута Георгиевна победным взглядом оглядела своих рекрутеров – молча переваривавших такой поворот их общения.

- Ну что, мы договорились? – спросила она, медленно переводя свой взгляд с одного собеседника на другого и обратно. – Пускай ваше слово Да - будет Да. Нет – Нет. Прочее – от Лукавого.

Словесный ответ несколько запоздал. Просто его предварял другой – жестикулярный и акустический.

Сергей Леонидович приподнял руки, вытянув ладони вверх, почти параллельно друг другу. И три раза хлопнул ладонь о ладонь, обозначая аплодисменты.

- Браво…

Женщина-ментат дополнила его жесты и звуки – одним словом, но впечатляюще. После чего, она тоже зааплодировала.

Рута Георгиевна, по-прежнему сидя на стуле, выпрямилась и коротко кивнула, изображая поклон. В конце концов, где, как ни в Учреждении Культуры можно позволить себе немного артистизма! 

Когда парная овация немного поутихла – а начальник, разумеется, не упустил случая присоединиться к действиям своей помощницы! – стороны этого непростого собеседования чуточку расслабились и улыбнулись друг другу.

- Вы действительно молодец! – с чувством произнес Сергей Леонидович. – Если совсем уж откровенно, мы надеялись на нечто, в этом роде, но не такое эффектное! Рад, что Вы превзошли наши ожидания. Мы говорим Вам…

Он посмотрел на женщину ментата. Елена Николаевна кивнула ему, в знак согласия. После чего они дружно, вместе произнесли одно только слово:
- Да! 

- Рада стараться! – скромно потупила очи долу – вернее, столУ! – начальница Музея, чьи полномочия, кажется, были теперь подтверждены.

- И все-таки…

Сергей Леонидович многозначительно посмотрел ей прямо в глаза. Улыбаясь такой… серьезной улыбкой.

- Поздравляю, - произнес он. – Этот экзамен Вы прошли полностью. Ваш настрой… В общем, это гарантия Вашего служебного соответствия. Я полагаю, что Присягу Вы примете буквально на днях. Об этом мы позаботимся. Насчет прочего…

Он взглянул на свою помощницу. Елена Николаевна снова кивнула, понимая намек.

- От ментальных эпидемий есть только одно средство, - сказала она. – Это нравственно здоровые сотрудники… скептически настроенные к разного рода страхами и рискам, уверенные в себе, готовые принять на себя всю неоднозначность ситуации и действующие в целях Общественного Блага. Расставлять таких Людей на ключевые должности наша обязанность. Самим своим присутствием, в ключевых точках социума, Светлые Люди оздоравливают ситуацию – в целом, и в частностях. В то время как присутствие на тех же местах… скажем так, людей с червоточиной… Оно, можно сказать, портит… Буквально разъедает социальную ткань.  Мы рады, что в Вас не ошиблись.

- Это не последний экзамен, - добавил Сергей Леонидович. – Но насчет прочих… Знаете, их будет ставить перед Вами сама жизнь. Во всех ее проявлениях. Помните об этом. Просто наблюдайте за тем, что происходит. И действуйте на свое усмотрение. Вы справитесь. 

Так завершился этот непростой разговор. По сути, как верно заметили ее собеседники, экзамен. Ну а теперь…

Имело смысл поглядеть вокруг себя, припомнив прошлое. И посмотреть, что же из этого всего получилось. Обозначить, так сказать, промежуточный итог. Чисто для себя самой, а не для каких-то там отчетов, в адрес начальства. 

Да, с тех пор прошло два года. И даже немного больше. Было много… всякого.

Было много детей и прочих… посетителей. Разных, в том числе и не всегда опрятных и аккуратных – а что ты хотела! Много труда – в том числе чернового, вплоть до необходимости время от времени браться за веник, тряпку и прочее… вытирательное. И вкалывать, наравне с техслужащими и волонтерами, приводя все в относительный порядок, после очередной шумной экскурсии из ближайшего детского сада или школы.

Были, разумеется, и командировки. Например, по местам локализации практических ремесел – каковые, к удивлению, Руты Георгиевны, деятельно поддерживались в самых разных местах той самой Империи, к управлению которой она оказалась допущена – в некотором смысле, но все-таки! Казалось бы, чего проще - забыть уже о прежних технологиях, кустарных и примитивных! И не вспоминать о них, в эпоху промышленного производства, привязанного к компьютеризации и прочему… современному!

Однако, нет… Все оказалось куда как сложнее…

Впрочем, результат того стоил. Вот он, Музей. Вот она, его Начальница и Смотрительница. В свой полувыходной день – сегодня экскурсий нет, так что можно выдохнуть более или менее свободно! – гоняющая чаи, в маленькой «привратной» каморке, которую использовали во всяких хозяйственно-бытовых целях, в том числе приватного характера. Каморка сия расположена на первом этаже двухэтажного здания – окруженного флигелями-пристройками и прочим. Из ее окна прекрасно виден вход на территорию Музея – обнесенного чугунным решетчатым забором, изготовленным кузнецами-реконструкторами… впрочем, с использованием современного оборудования – тех же пневмо-электрических станков-молотов, к примеру!

Ну вот. Небольшой перерыв, в делах научных и хозяйственных. На то, чтобы немного отдохнуть, привести нервы в порядок и зарядиться силой, энергией и спокойствием.

Это важно. Особенно важно.

Ну и просто, на поглядеть. На ухоженный дворик, образцовый уголок барского хозяйства… тех самых, былых времен. Порадоваться успехам и… улыбнуться тому, что там, за забором осталась часть ее хлопот.

Осталась во вчера, с переходом на завтра.

И что же видит нынешняя хозяйка этой самой… господской усадьбы - образцовой точки приложения аутентичных ремесел и быта былых времен?

А видит она вовсе не что-то. А кого-то.

Девочку лет двенадцати. Светловолосую и голубоглазую. Чем-то неуловимо похожую на саму Руту Георгиевну Костицкую, во времена ее детства и отрочества. 

Знакомая персона. Незаменимая помощница и…

Вечный сюрприз, с косичкой, бантиком и совершенно непредсказуемым характером поведения.

Впрочем…

Сегодня, как раз, все более чем предсказуемо. Именно по части сюрпризов. Именно от нее… дорогой и странной.

Более, чем.

Имеет смысл зажмуриться и вызвать из закоулков собственной своей памяти сетку календаря.

Короткое напряжение, всплывает мыслеобраз…

И воспоминания. За прошлый год. И за позапрошлый год… тоже. В наложении на календарь.

Ну, да. Все как прежде. Та же дата. Тот же месяц. И тот же самый… ребенок. Со своими странностями и наклонностями.

Особого рода.

Иногда молодой Начальнице местного музея кажется, будто эта самая девочка служит неким… агентом. Действует со стороны ее работодателей. Экзаменующих ее, раз в году, в один и тот же день. Посредством этого юного… существа.

Почему именно в этот самый день?

Долго объяснять, лучше как-нибудь потом. По ходу этого самого… экзамена.

Очередного.

Что тут скажешь…

Начальство предупреждало?

Предупреждало.

Кто там сказал, что будет разруливать ситуацию, как Бог на душу положит, то есть самостоятельно?

Вот то-то и оно…

Опять-таки, перекладывать проблемные аспекты своей работы на начальство…

Как-то некомильфо…

Нет.

Сама. Все сама. В этот раз… И не только. 

Девочка, тем временем, подходит к воротам – узорным, решетчатым. Открывает створку, заходит внутрь, на музейную, заповедную, так сказать, территорию. Плотно прикрывает ворота за собою и двигается прямиком в сторону крыльца. По тропинке, выложенной дубовыми плашками тротуара – красивыми, под старину!

Идет привычной для себя дорожкой, весело размахивая руками. На ней легкий плащик светло-зеленого тона. Немножко не по сезону – в смысле, не то, чтобы совсем уж легкий пыльник, все-таки с подкладкой. Однако распахнут, так, что видать джинсовую одежку, привычную для этого ребенка в том самом мире… который расположился там, за забором.

Разумеется, здесь, на территории Усадьбы это все смотрится неким анахронизмом. Но ведь и сама Смотрительница прямо сейчас одета, так сказать, вполне по-современному. Что уж придираться!

В левой ручонке у гостьи нечто в коробочке, обвязанное розовой ленточкой. Наверняка, тортик из ближайшей кондитерской. Правой рукой своей эта… скажем так, непростая посетительница – во всяком случае, весьма непростая именно на сегодня! – приветливо машет рукой тому самому окошечку каморки, в которой устроилась Смотрительница.

Есть еще время, для того, чтобы сделать глоток чаю, перед тем, как…

В общем, перед тем, как этот сюрприз, весьма живой и энергичный, свалится на ее голову, во всем своем занятном великолепии.

- Рута Георгиевна! – слышит Начальница Музея звонкий голосок своей помощницы, добровольной, весьма ответственной и весьма серьезной.

В обычные дни.

Имеет смысл улыбнуться неизбежному. Вздохнуть и…

Помахать рукой в ответ.

Все равно ведь видит. Прятаться бесполезно. Да и отослать…

Не получится.

Просто потому, что этот экзамен – очередной и непростой! – тоже надо пройти.

Как-то так.

Увидев ответный жест, девчонка ускоряет шаг. На лице ее радостная улыбка. А на устах... 

Слова. Ожидаемые, и не сказать, чтобы очень приятные.

- Барыня-Сударыня! Я пришла! Да не одна, а… с тортиком!

Ну, кто бы сомневался…

Все. Экзамен начался.

В общем… Теперь не отвертеться. От очередной порции сюрпризов – в целом ожидаемых, но всегда таких… нежданных в своей конкретике.

Приступим, помолясь… Как говаривали предки.

 



*Коннотация (позднелат. connotatio от лат. con «вместе» + noto «отмечаю, обозначаю») – в лингвистике сопутствующее значение языковой единицы. Если совсем просто, связи, намеки, ощущения, сопутствующие определенному понятию.

** Дословно: «Прежде всего — не навреди!» - лат. Принцип медицинской этики. Обычно приписывается Гиппократу.

***Имеется в виду определение достоверности полученного при помощи обычных человеческих ощущений. При анализа восприятий органов чувств: зрения, обоняния, слуха, осязания, вкуса. В нашем случае, на ощупь и визуально.

****Здесь имеется в виду, нечто вроде сожалею – англ.

***** То есть, в одну четвёртую часть типографского листа. В смысле, в развернутом варианте, после раскрытия тех самых «корочек». Размеры подобной страницы составляют 24,15 ; 30,5 см.

******Антони ван Левенгук (24 октября 1632 - 26 августа 1723) нидерландский натуралист-любитель, основоположник научной микроскопии, исследовавший с помощью своих микроскопов структуру различных форм живой материи.

*******Здесь: склонность к распространению тревожных (часто необоснованных) слухов, настроений. Чрезмерная или преувеличенная тревога по поводу реальной или воображаемой угрозы.