Гробница Шакала 10-14

Глава 10
…охраняя таинственный мир застывшей Смерти.
Г.Ф. Лавкрафт, «Хребты безумия»

Они вошли так, что и сами не заметили, как оказались по ту сторону двери. А по ту сторону двери было очень интересно, если этим словом можно выразить последующие события. Во-первых, это был не коридор, а большое помещение. Во-вторых, здесь было гораздо светлее, чем казалось снаружи, когда они смотрели на эфемерную полоску света. В-третьих, они были не одни: на них были обращены десятки глаз. Они оказались окружены вооруженными людьми в древних и очень дорогих одеяниях.
Оружие, как и глаза, было направлено прямо на них: копья, мечи и что-то еще. А в центре расступившегося вогнутого полукруга своих воинов неизбежно и фатально притягивала взгляды эпическая фигура царя Тейи.
Никто из вошедших не располагал описанием этой знаменитости и не имел представления о том, как он выглядит, тем более, никто не мог бы объяснить, каким образом правитель, похороненный здесь восемьсот лет назад, мог сейчас смотреть на них с таким ироничным высокомерием. Однако, ни у кого не возникало сомнений, что это – Тейя собственной персоной. И он был действительно эпичен. Эпосом было даже его телосложение, возникало впечатление, что он создан, чтобы ломать об себя копья. Осанка существа, не наслаждающегося своим великолепием, а принимающего его как должное, кожа, расписанная орнаментом татуировок цвета темной сепии вперемешку с боевыми шрамами, тяжелые серебряные наручи в виде декоративно переплетенных змей, драпировка немыслимо украшенных золотом тканей – фиолетовых, изумрудных, алых – составляющая одежду ниже пояса, бритая голова без царского венца, специально, чтобы подчеркнуть не статус, а личное могущество – это было еще не все, что бросалось в глаза. Был еще взгляд. Он был тяжелым, слегка насмешливым и в сочетании с полуулыбкой не предвещал ничего хорошего. Несмотря на выразительность, он не был похож на взгляд живого человека, скорее – реалистичной скульптуры. Глаза были темно-голубыми, но слишком странного оттенка, уходящего в зелень морской воды. Оставалось только догадываться, почему у этого монументального существа возникло прозвище «Шакал».
- Прекрасно. Добро пожаловать, - завораживающе-глубоким тембром произнес Тейя на языке, наиболее понятном историку Аримату и почти непонятном остальным. Хотя для них это не было препятствием: во-первых, современный язык многое заимствовал из Хиттайского, а во-вторых, оказалось достаточно одного выражения, с которым это было сказано, чтобы понять, что это – конец пути, во всех смыслах.
- Приехали. Вот и хозяева, - констатировал Казимир, не способный впадать в шоковое состояние.
- Да уж… - в полном смятении согласился с ним Эразм.
- Не вздумать разговаривать! – предупредил Тейя, и его снова все поняли.
Царь в полной тишине обвел театральным жестом своих великолепных воинов, прошелся вдоль их рядов, взял из рук одного из них свой ритуальный меч, пристегнул его к поясу, потом сел в пафосное кресло посреди зала и демонстративно надел золотую корону с двумя львами, держащими рог изобилия.
После полуминуты молчания он произнес:
- Полюбовались? А теперь бегом на казнь.
Царь Тейя, видимо, был ценителем шуток, но даже Аримат, понявший все до последнего слова, не в состоянии был этму порадоваться в данный момент.
- Э… они собираются нас казнить? Аримат, сделай что-нибудь! – возмутился Казимир, правда, без особого отчаяния.
- Что я могу сделать??? – воскликнул Аримат, приходя в себя.
- Для них мы преступники, - напомнил Эразм.
- Это бред! Там мы преступники, здесь мы преступники… Везде можно договориться. Просто я не знаю языка.
- Уже смирись и умри, - сказал командир Рекс.
- Ну ладно… - пожал плечами Казимир, но надежды не потерял.
Тейя с большим интересом наблюдал за коротким спором вторгшихся сверху людей. Потом он протянул руку и указал на Аримата:
- Ты. По всей вероятности, здесь главный, хоть и не похож. Я буду разговаривать с тобой. Ты понимаешь меня?
- Да, в целом… понимаю, - отозвался окончательно потерянный Аримат. – Если ты тот, о котором написано на стенах…
- Тот, - небрежно подтвердил Тейя. – Или в твоем мире есть кто-то, подобный мне?
- Нет, таких нет, - смиренно и совершенно искренне ответил Аримат.
- У меня к тебе два вопроса: сколько еще желающих сюда проникнуть, и что сделать, чтобы они закончились?
Вопросы явно требовали размышлений, но Аримат сообразил, что нельзя тянуть время, и начал говорить, мешая кеверонские слова с хиттайскими:
- Великий царь… мы… всего лишь исполнители для своего государя. Нам было приказано то… что мы делаем. Если это не сделаем мы, будет приказано другим…
- Что с государством Хиттая? – перебил Тейя.
Аримат и Эразм переглянулись. Сообщать великому правителю древности о том, что его государства уже не существует, находясь в шаге от казни, означало немедленно этот шаг сделать. Но выбора не было.
- Хиттаи больше нет, - просто сказал Аримат и почувствовал, как сгустилось вокруг молчание.
Но для царя Тейи эта весть не была полной неожиданностью.
- Мы, конечно, предполагали что-то в этом роде, - произнес он. – Время – безжалостная вещь. И неизбежная.
Никто не смел прерывать тишину, пока он снова не начал говорить.
- Наш мир – только здесь. Вы в него вторглись как враги. Итак, что сделать, чтобы остановить вас?
Это был еще один вопрос, ставящий в тупик. Аримат постарался не встречаться с морским взглядом царя.
- Можно попытаться обменять информацию на жизнь? – спросил у него предприимчивый Казимир.
- Что я там слышу – «жизнь»? – язвительно осведомился Тейя. – Вы пришли разорять мое государство, служите другому и при этом торгуетесь?
Казимир открытым жестом постарался показать, что, да, так оно и есть, и он считает это нормальным.
- Это довольно разумно, - согласился Тейя. – Но невозможно.
- Что говорит царь? – спросил Казимир у своих.
- Что это невозможно, - тихо ответил Эразм.
- Почему? Мы не можем принести пользу?
- Типичный подход наемника. Но здесь, у разгневанных хозяев могут быть другие планы…
- Хватит болтать по-своему! – прикрикнул на них Тейя. – Что предлагает этот варвар?
- Он действительно варвар… - удивленно начал Аримат.
- Конечно, варвар. Еще я таких в войско набирал. Кстати, хорошие воины. Так что он предлагает?
- Что ты предлагаешь? – повернулся Аримат к Казимиру, но слишком резко, так, что направленные на них копья моментально придвинулись вплотную.
- О, я? – не смутившись отозвался варвар, - Я подумал вот что: мы – хорошая связь с внешним миром, и можем многое рассказать… Ведь у царя Тейи начались проблемы с внешним миром?
- Какими же словами это изложить?.. – проворчал Аримат, которому высказывание Казимира показалось чересчур дерзким.
- Вот этими и изложи, - предложил Казимир.
Аримат вздохнул и перевел.
- Ценю, - сказал Тейя. – Шутишь на пороге смерти? Ты чертовски прав, варвар… Как тебя зовут?
- Как тебя зовут? – автоматически переадресовал вопрос Аримат.
- Ты что, не знаешь, хозяин? Казимир – так и говори.
- Я понял, Казимир, - ответил Тейя вместо Аримата. – Ты чертовски прав. Вы первые люди сверху, с которыми мне удается обстоятельно пообщаться. Остальных мы просто убили.
- Обнадеживает, - не удержался Эразм.
- «Жизнь», «надежда». Какие вы все… положительные, - глянул на него Тейя и усмехнулся, а потом продолжил: – Без сомнения, вы – очень ценный источник информации. Но, во-первых, мы и так можем многое от вас узнать, не давая ничего взамен. А во-вторых, взамен мы ничего вам дать не можем. Можешь перевести, - кивнул он Аримату.
Аримат перевел как мог, начиная с того, что предыдущие группы были просто уничтожены.
- Обнадеживает… - теперь это сказал уже Эван.
- Я понимаю, что можно многое узнать и так, - сказал Казимир, справедливо посчитавший, что весь диалог вращается вокруг него и Тейи. – Но добровольно все-таки лучше. К тому же, мы – единственная связь, которая может как-то попытаться повлиять на внешний мир. Короче, я предлагаю пойти в служение царю Тейе.
- А как ты себе это представляешь? – вмешался Рекс. – Вы-то наемники, и для вас это нормально. А мы служили другому государству.
- Вы служили другому государству??? – искренне удивился Казимир. – Вы выступали против этого государства, за что и оказались здесь.
- Да я и сейчас против, - сказал Рекс. – Но у нас обязательства, мы поклялись, заключили договор и обязаны его исполнять.
- Я думаю, уже не обязаны, - мягко и почти лукаво возразил Казимир. – Мы сходили сюда, потерпели поражение и захвачены местным царем. Хотите – исполняйте. Я – нет.
Командир Рекс пожал плечами, намереваясь остаться при своем мнении.
- Можешь перевести, - сказал Казимир Аримату. – И не забудь сказать, хозяин, что мы предали своего государя и бывшие смертники. А то, если это выяснится потом, будет только хуже.
- Казимир, как ты рискуешь!.. – произнес Эразм.
- Надо почти всегда говорить правду, - сказал Казимир с бессовестной непосредственностью.
Аримат своего государя не предавал, поэтому с чистой совестью перевел все, что успел наговорить Казимир. Некоторое время Тейя у него что-то спрашивал, а археолог пытался отвечать.
- Да уж, - сказал он после этого диалога своим спутникам. - Они явно не считают нас надежными ребятами. Но Тейя оказался весьма заинтересованным в общении, и это, в целом, понятно.
- Ты, случайно, никогда не занимался торговлей? – поинтересовался Эван у Казимира.
- Казимир отлично продает себя и нас, - согласился Аримат, как ни ужасно звучала эта фраза. – Но это не мешает бесплатно воспользоваться нами и потом убить. Государю Тейе действительно интересны твои слова. Но он сказал, что не представляет, как доверять нам.
- Я пока тоже не представляю, - согласился Казимир, имея в виду, что, будь он на месте Тейи, он бы рассудил так же.
- Есть проблема, - прервал их царь, и Аримат стал снова вслушиваться в полупонятную речь. – Безусловно, расспросить вас более чем заманчиво, даже заманчивее, чем опять показательно развесить ваши трупы на палатках. Это ровно до того момента, когда кто-нибудь из вас не вздумает снова посягнуть на неприкосновенность и благополучие моего государства. Мы много о чем хотели бы побеседовать с вами. Я знаю, что произвожу впечатление любителя поинтереснее расправиться с врагами, но! – казнь не единственный полезный способ общения, - он сделал паузу. – Но мы не можем сохранить вам жизнь, - он обвел жестом пространство вокруг. – Видите? У нас все отработано – вентиляция, освещение, порядок.
За это время непрошенные гости, чудом пока оставленные в живых, успели немного осмотреться и заметить высокие потолки в декоративно оформленных отдушинах, какие-то огромные, изображающие чудовищных существ, рельефы на стенах и необыкновенное, таинственное освещение: приглушенное, но все же довольно яркое, мягкое, без резких теней, нейтрального цвета – где-то голубоватое, где-то желтоватое, но в целом бесцветное. Самым необыкновенным в нем была его равномерность и отсутствие определенных источников.
Тейя продолжил говорить:
- Мы уже не принадлежим к внешнему миру. А вы – живые существа. Живые существа дышат, выделяют – и нарушают наше равновесие. Ваше присутствие для нас опасно. Вы сможете находиться здесь не более пяти дней, а потом мы от вас избавимся.
Он кивнул Аримату, и тот начал переводить, не дожидаясь дополнительных приказов.
- Хорошие новости – нас не хотят убить, плохие новости – нас хотят убить, - подвел итог Эван. – Кстати, я не ослышался, они сейчас признали, что не принадлежат к миру живых?
- Некогда разбираться, - отмахнулся Казимир. – Они и мертвые живее всех, ка видишь. Как же неудобно общаться через переводчика!.. Не знаю, хозяин. Скажи, что можно нас отпустить.
- Они не будут нас отпускать.
- Но мы никому ничего не расскажем.
- Не смешно, - заметил Эразм. – Мы в их глазах уже предатели. Ты сам решил все рассказать.
- Дадим какие-нибудь клятвы пострашнее? – предположил Казимир. – Чтобы уж точно не было желания их нарушать. Неужели в арсенале восьмисотлетнего царя не найдется никаких страшных клятвенных ритуалов, чтобы держать в узде новых служителей?
Аримат стал самопроизвольно переводить и потом обратился к спутникам:
- Великий царь Тейя говорит, что клятвы найдутся, но боги сильно потеряли его доверие, потому что после восьмисот лет регулярных молитв не удосужились сберечь его государство и его народ.
- Может быть, обратиться к другим богам? – не унимался Казимир.
- Это бесполезно, - как всегда, веско сказал командир Рекс. – Допустим, государь Тейя нас почему-то отпустит на все четыре стороны и еще заклятий вдогонку накидает. Куда мы пойдем? Вернемся обратно – и на наше место придут уже войска. Хочешь второго предательства? Нам остается только бежать. И если ты, варвар, может быть, не видишь в этом большой беды, то я бежать не намерен. Особенно если известен исход. Мы все еще на территории Кевероны, пусть условной. Аримат, наверное, тоже не захочет из почтенного гражданина стать беглым преступником без шансов, -  продолжал он. – И потом – лагерь окружен кольцом воинов.
- Вы слишком долго разговариваете на своем языке, - грозно вынес очередное предупреждение великий царь древности. – Если вам больше нечего предложить, соглашайтесь на пятидневную отсрочку перед смертью.
- Великий царь! – как можно более смиренно обратился к нему Эразм. – Мы могли бы вместе подумать над твоим вторым вопросом: как оградить твое царство. Пока мы не знаем ответа на этот вопрос, но мы хорошо знаем, что происходит в современном мире. И взамен мы хотим только жизнь…
Пока Аримат переводил, древний правитель был в глубокой задумчивости. Изысканно-брутальный царь Тейя оказался в решениях не таким уж прямолинейным, скорее – рациональным, практичным и склонным к деловым отношениям. Он должен был решать одну из самых сложных задач, когда-либо встававших перед ним, ведь теперь он оказался один против всего внешнего мира. Разумеется, речь шла не о том, что сделать с пленниками, а о том, что ЛУЧШЕ с ними сделать.
- Да, мы попробуем, - задумчиво и почти милостиво сказал он, - несмотря на вашу наглость и бессовестность. Хорошо бы иметь союзников или хотя бы шпионов, но на что вы годитесь… И что делать с вашими жалкими жизнями?.. – он махнул рукой в разноцветных перстнях. – Отправляйтесь к Кер. Пусть она придумывает. У вас есть пять дней, за полдня доберетесь.
- Царица не здесь? – невольно удивился Эразм после перевода.
Тейя понял его и ответил сам:
- Нет. Не здесь. Она теперь правит отдельно, - и добавил. – Будьте с ней осторожны, это очень коварная женщина.
Один из придворных Тейи приблизился к трону с легким поклоном:
- Дозволишь говорить, великий правитель? – и после разрешения продолжал. – С кем ты пошлешь этих необразованных людей, государь? Они не умеют даже спрашивать разрешения, прежде чем говорить. И не знают нашей речи.
- Могу доверить только тебе, воин Сами, и твоим людям. Все живые – опасны. И Кер опасна тоже. Поэтому помни мои слова. Я думаю, они не менее сообразительны, чем обычные люди – так ты научи их доро;гой, как надо вести себя. И язык пусть выучат, - он повернулся к пленникам. – Я оставляю здесь главного, потому что он знает наш язык, и варвара, потому что он говорит дельные вещи. Остальных дарю Кер.
Сами был немного лукавым, немного женственным, с подведенными глазами, но достаточно хорошо подтянутый даже по меркам воинов, задрапированный ниже пояса в длинную дорогую черную ткань, с изящным обручем на темных волосах и внимательным взглядом. Несмотря ни на что, он казался серьезным человеком, отлично знающим свое дело. Он оценивающе посмотрел на пленников и разделил их с помощью охранников на две группы. Его взгляд был темным, почти фиолетовым, с тем же странным, легким ощущением неестественности, как и у его господина.


Глава 11
Он живет в легенде, пока на улице не начинаются события, которые снова делают его живым.
Г. Майринк, «Голем»

Теперь им было позволено даже сесть (пусть по отдельности и под присмотром воинов, и из соображений лучшего контроля над ними), пока Тейя сочинял послание своей супруге. Он уже давно снял роскошный царский венец, но это только еще больше подчеркивало его подавляющее величие. Писал письмо он сам лично и достаточно долго, видимо, тщательно продумывая его содержание. За это время каждый из пленников успел достаточно хорошо поразмышлять о том, что здесь происходит, как могут развиваться дальнейшие события и чем это все может закончиться здесь, в немыслимом подземелье, или там, наверху. Все эти размышления пока вели только в тупики.
 Наконец великолепный царь Тейя закончил сочинять свое послание, переписал его на новый пергамент, аккуратно и удовлетворенно перечитал его, свернул, помедлил и поставил печать. Отдавая письмо в руки Сами, он еще раз бросил скептический взгляд на пленников:
- Еды у нас тоже нет, и это для вас еще один повод поторопиться.
Эразм поднял руку, как в университете:
- Великий царь, можно говорить?
- Можно, - снисходительно разрешил Тейя.
- Откуда свет? – учитывая их ненадежное, но уникальное положение и не забывая о возможности в любую минуту расстаться с жизнью, Эразм решил пуститься во все тяжкие научного познания и начал смело задавать вопросы.
Тейя с удивлением посмотрел на него. Но свет был предметом его гордости, и он готов был говорить о нем.
- Это мельчайшие твари, - ответил он, демонстративно взяв из рук предупредительных слуг узкий сосуд из прозрачного стекла, наполненный голубоватым светом, вернее, подвижной жидкостью с голубоватым свечением. – Их не видно. Это называется люминесценция.
- Звучит, как музыка, - сказал Эразм.
- Да, звучит, как музыка, а выглядит, как сказка. Они живут в глубинах пещер и умеют светиться. Их можно наплодить сколько угодно. Мы уже давно отказались от светильников, с которыми спустились, они требуют дополнительной вентиляции. Еще?
- Да. Из древних текстов мы знаем про заразу, которая… Может ли она убить нас в течение этих пяти дней?
- Нет. Она не сохранилась. К сожалению.
- Откуда это известно? Ведь вы, наверное… уже… не подвластны ее действию?..
- Мы ставили на вас опыты.
- Что?..
- Ставили на вас опыты. Когда вас было еще много в лагере, - повторил царь Тейя. – Подмешивали вам разные пробы в воду и так далее. Не вам, так другим. Никакого результата. Иначе мы бы от всех легко избавились. Очень жаль, что мы потеряли такое оружие. Но сохранить его изначально никто не догадался, а теперь уже поздно. Оно бы сейчас нам очень пригодилось.
- Вы выходили в лагерь? И внешний мир вам не вредит?
- Еще как вредит. Поэтому приходилось кем-то рисковать. Еще?
- Что с пропавшими людьми?
- Они все мертвы. С ними разговор как-то… не задался. Что еще?
- Как вам… удалось выжить?
- Никак.
Это была самая ошеломляющая беседа в жизни Эразма. Он решил продолжать ее, пока его не прервут, ведь другого шанса не будет. Уложить все в голове с помощью здравого смысла он пока не решался. А царь Тейя, который несколько сот лет находился со своими приближенными в полной изоляции от внешнего мира, пока очень терпимо, если не милостиво, относился к расспросам. Он просто определял границы и пока сам почти не спрашивал. Это было похоже на публичные беседы со знаменитостями, практикуемые в Кевероне. Они были предназначены для того, чтобы быть «ближе к народу».
- Что же произошло тогда? – спросил Эразм. – Что-то мы знаем из текстов, но это не сравнится…
- Тогда? – спокойно перебил Тейя. – Тогда была война. Снова в «цветущих землях». Там все время находились то новые претенденты, то бывшие «хозяева», то какие-то «наследники». И всем нужен был этот кусок земли, который я честно завоевал для своего государства. На этот раз это был некий Нерос, который постепенно набирал силу и положил глаз на МОЮ территорию. …Все шло очень удачно. Мы показали ему, кто хозяин, мы загнали его куда подальше. Настолько успешно, что я вернулся в столицу, а бои вел Джейф. Это… был очень верный брат, - была выдержана выразительная пауза, и Тейя продолжал рассказывать: – Примерно в то же время несколько раз начинали ходить рассказы (в основном от купцов и наемников) о болезни, вспыхивающей где-то дальше вглубь материка, в более диких землях. Похожей на дьявольскую лихорадку, чрезвычайно заразной, смертельной и очень бурно протекающей. Начинающейся с очень эффектного кровотечения – откуда угодно, это рулетка. И заканчивающейся через пару дней смертью уже ни на что не похожего человека. Действительно эффектно, я видел. Лечения от нее не было известно; по рассказам, с ней справлялись исключительно изоляцией и выжиганием зараженных поселений. После этого – нет проблем. Об этой болезни, у которой толком и названия не было, никто из нас не думал, особенно здесь, дома. Пока она не была доставлена нам прямо сюда. В шкатулке с чертовыми пряностями, человеком, которого никто не подозревал, потому что он сам не подозревал. Все началось, когда ее открыли. Все стало понятным в течение одного дня, поэтому у нас очень быстро не осталось сомнений. Но… дело в том, что к этому времени было поздно кого-то отсюда выпускать. Я лично принял решения, которые посчитал нужными. Их было три. Во-первых, я закрыл Дворец Пяти Светил (это там, где мы сейчас, но наверху), приказал выселить город и перенести столицу в поместье Джейфа.  Во-вторых, я вызвал его с войны и подготовил все бумаги для передачи власти. Впрочем, это была формальность – бумаги остались здесь, ведь к ним тоже нельзя было прикасаться, их нельзя было отдать. Просто они должны были быть. В-третьих… можно было подумать и о нас самих. Можно было умереть, убить себя (что, учитывая величие моего дворца, которого, я знаю, больше нет, уже тянуло на легенду), но я предложил другое – совершенно добровольно быть похороненным со мной здесь, независимо от своего положения, на тех же условиях, что и царская чета. Я не мог предложить им жизнь, я мог предложить им царские почести и вечный покой в моем обществе. Не знаю, как у вас, но далеко не все равно, как тебя похоронят. Но я поставил условие – рискнуть и уйти из жизни способом, разработанным мной и Цефеем, гениальным мастером бальзамирования, с которым меня свела судьба. Уйти из жизни – или продолжить ее, - еще одна выразительная пауза и не менее выразительный жест – Тейя обвел пространство вокруг себя. – Я предлагал неизвестность – вот что у нас получилось. К сожалению, - и сожаление в голосе Тейи было искренним, - сам он не мог продолжить свое существование здесь. Он отправил в бессмертие кого смог. Не всех получилось. Я этого не умею. Для нас он герой и немного создатель.
Видимо, нужно было почтить героя молчанием. Установилась тишина, которую снова прервал Тейя:
- Теперь о том, что вы видите вокруг. Глупо предполагать, что все это предназначается мертвым. Конечно, здесь планировались и дворцовые части. Но после этого мы все закрыли, доработали двери и вентиляцию и освоили новые подземные пространства. За все это мы будем бороться до последнего. Сколько нас, я не скажу. Но каждый человек для нас очень ценен – неживое тело не восстанавливается естественным путем и не производит себе подобных. Поэтому за любой вред, нанесенный моим людям, будет полагаться немедленная смерть. Сокровища, за которыми вы пришли, это бред и мелочь по сравнению с жизнью (можете мне верить). Но это почти единственное, что есть у нас, кроме книг, свитков и научных образцов. Поэтому за них тоже полагается смерть. Теперь: я рассказал о том, что было на самом деле, так, как посчитал нужным. А сейчас, я надеюсь, ваш ученый расскажет о том, что было дальше.
Тейя уже определил, кто в группе незваных гостей чем занимается («ученый, наемник, наемник, тоже ученый, военный»), и на Аримата у него, видимо, были большие планы. Кто-то из придворных уже приготовился записывать события, о которых мог поведать археолог. Элегантный Сами жестом поторопил оставшихся пленников встать.
- Последний вопрос! Почему везде написано о собаках? – поспешно спросил Эразм.
- Собаках? – переспросил Тейя. – Нет. О «новых собаках» - породах, выведенных из шакалов. Не имеют отношения к собакам. Это – мои «собаки», я их создал. Охотничьи. Сторожевые размером не вышли. Через несколько поколений можно было вывести и сторожевых. Но времени не хватило. К сожалению, их нельзя было взять сюда, на это не было времени, мы были заняты людьми. У нас сохранились только хорошо сделанные мумии, слепки, фигуры этих животных. Между прочим, эти породы были весьма знамениты в мое время и начинали составлять предмет торговли. Сейчас наверху бегают полукровки. В них много всего намешено, но вряд ли что-то есть от моих «собак».
Тейя оказался осведомлен о современной жизни, протекающей в окрестностях. Видимо, несмотря на сложности, здесь постоянно действовала разведка.
- Как давно вы за нами следите? – спросил Эразм, хотя предыдущий вопрос уже был последним.
- С самого начала раскопок. Вы оказались упорнее, чем хотелось бы. Это большая проблема. Вы, конечно, на удивление хорошо справились с дверями и текстами, и тут стало понятно, что сегодня вас обратно выпускать нельзя. К счастью, вы сами направились сюда, а мы просто подготовились к вашему приему. Конечно, вы не вызвали к жизни обитателей загробного мира, прочитав историю в обратном порядке до самой двери, хоть это и похоже на магический ритуал. Мы просто ждали вас здесь.
«Ждали. Ну, хоть не убили в темных коридорах. Значит, настроены на какое-то общение. А что нас ждет у Кер?» - подумал Эразм, когда Сами и два других воина выводили их из помещения.
Он решился обернуться на ходу и еще раз спросить:
- Великий царь! Почему идти к царице опасно?
- Потому что, - ответил Тейя, - она может, например, накормить вас на ночь ядом под пение прекрасных дев, если вдруг решит, что вас надо-таки убить, но так, чтобы вы не были разочарованы. Как вам такое приключение?


Глава 12
Фонарь в саду.
Сколько раз он готов был погаснуть,
Сколько же раз…
Ёса Бусон, «Праздник поминовения душ»

Сами пресек любые – даже малейшие – разговоры, и однообразный путь протекал в бесконечной тишине. Теперь это были просто узкие подземные коридоры, лишенные какой бы то ни было индивидуальности и поэтому еще более убийственные. Но теперь хотя бы была абсолютно ясна цель конечной точки назначения…
Глядя на светящиеся колбы в руках двух из пяти, включая Сами, воинов, командир Рекс был вынужден сосредоточиться на своих мыслях и смириться с происходящим, хотя идея отправиться к Кер ему не нравилась. Было бы проще, если бы их либо убили, либо отпустили, а направляться за решением к взбалмошной царице – только запутывало ситуацию.
Он подумал, что теперь можно написать завещание. В тюрьме он этого не сделал, потому что старался не привлекать внимания к своей семье. С семьей мятежника могло случиться что угодно. Но теперь он официально помилован, а доставить завещание отсюда, наверное, как-нибудь можно…
Он вообще всегда редко вспоминал о доме, хотя вел себя в семье образцово. Он даже сейчас не мог бы почувствовать образ жены. Вспомнить – да: волосы черные, глаза голубые, характер мягче не придумаешь, красота с северным оттенком. Но это все были отдельные черты, не образ. Ее звали Юта. Все три дочери были ее копиями, хоть бы одна была похожа на него. Он их, конечно, уже никогда не увидит. Простые мысли. Может быть, именно из–за своей простоты они оккупируют голову нескончаемым и однообразно повторяющимся водоворотом?
Мрачно настроенный Эван, у которого стремительное погружение в неведомые, чужеродные подземные пространства и удаление от его родного внешнего мира вызывало все ту же обреченность, теперь, несмотря на это, начал проявлять интерес к происходящему. Во-первых, неизвестности и неопределенности больше не было, были конкретные приказы, а во-вторых, ему как минимум было интересно взглянуть на легендарную царицу.
Он время от времени прикидывал в голове варианты, как можно разоружить хозяев и освободиться, но это было исключительно для собственного развлечения, так как он прекрасно понимал, что вместо свободы получит могилу, затерянную в бескрайних подземельях.
Только молодой ученый Эразм находился в состоянии взволнованного вдохновения, не такого уж неуместного, как могло показаться на первый взгляд. Он не смирился с мыслью возможной гибели, он просто оставил эти переживания на потом, ведь их судьба еще не была решена окончательно. Его своеобразное чувство материализма, наполненное лирическими отступлениями, одушевленностью явлений и поэтическими описаниями, сейчас переживало если не триумф, то экстаз. Объяснение происходящего, которое предоставила ему реальность, превосходило любые ожидания и открывало бездну непознанного. Не там, в небе, так здесь, под землей. Не важно, что он никогда не выйдет отсюда         - познанию можно служить так же слепо, бескорыстно и самоотверженно, как и вере, если оно утягивает тебя за собой.
А тем временем, час за часом, темные коридоры невозмутимо и однообразно перетекали в новые темные коридоры. До тех пор, пока очень далеко впереди, в непроглядном мраке вдруг не возникло короткое негромкое шуршание, заставившее Сами и воинов остановиться в полной тишине. Сами выждал минуту, занял позицию впереди и продолжал неподвижно вглядываться в пустоту черного пространства. Звук сам по себе не показался угрожающим, но, с другой стороны, было очевидно, что что-то пошло не так. Стремительно перемещающееся шуршание прозвучало еще пару раз, теперь уже, возможно, не столько впереди, сколько сверху или сбоку, в соседних ответвлениях коридора. После этого Сами и воины чуть слышно обменялись несколькими фразами, но никто не двинулся с места. Голубовато-белые светильники безмолвно освещали пустое пространство вокруг.
- Это нормально? – тихо спросил у Сами Эразм.
- Нет, - Сами обернулся; блестящий, как лиловое стекло, взгляд, выражал тревогу, насколько могут что-то выражать неживые глаза. – Здесь такого не было.
- Мы на территории царицы?
- Нет, - коротко ответил Сами, и снова наступила тишина.
За пять минут в глубинах подземного царства не возникло ни малейшего звука, и Сами бросил несколько фраз своим воинам. В понимании Эразма диалог звучал примерно так:
- Нам надо пережить этот коридор.
- Это из соседнего?
- Конечно. Надо идти. Будьте внимательны!
Сами распорядился двигаться дальше и решительно, как ни в чем не бывало занял место впереди отряда. Видимо, его должность предполагала серьезную самодисциплину, и он обязан был быть безупречным примером для всех. Он возобновил движение группы, но, к сожалению, не мог увеличить ее скорость, поскольку приходилось соблюдать тишину, осторожность и внимательность. Во всем чувствовалось безмолвное напряжение. Эразму пришла в голову мысль, что теперь хозяева, как они сами еще недавно, находятся в состоянии ожидания неведомой опасности. Только они сами изначально были готовы к этому, а для местных воинов ситуация была явно непредсказуемой и внезапной. И совершенно ясно – более чем настораживающей. «Такого здесь не было». Чего они боялись? Друг друга? Шпионов Кер? Неожиданных природных явлений? Живых существ? Создавалось впечатление, что они прекрасно знают или догадываются, что это, но, конечно, не поставят их в известность. Они снова оказались в центре непредсказуемой опасности, но теперь они не имели даже свободы действий. Он был уверен, что его спутники думают сейчас о том же самом. По крайней мере, недоверчивый вид наемника Эвана и откровенный пессимистический сарказм во взгляде практически бесстрастного командира Рекса это подтверждали.
За одним из последующих поворотов Сами все-таки послал одного из бойцов вперед с оружием и светом, потому что продолжать одновременно контролировать коридор и пленников дальше было невозможно. Теперь каждый видел впереди, в обступающей черноте человеческий силуэт, окруженный широким ореолом удивительно ровного бледно-голубого свечения, которое исходило от длинного колбообразного светильника и наполняло собой воздух.
Но все произошло за спиной. Там тоже шел воин, тоже с оружием и светильником, и он тоже был предельно внимателен и осторожен. Они все только что миновали проход в боковое ответвление основного коридора, похожий на бездонную дыру неправильной формы. Эти глубины источали идеальную, непробиваемую тишину, разрушаемую только их собственными шагами. Появление этих боковых коридоров заметно сгущало напряжение, а оставшись позади, они заставляли оборачиваться и удаляться не отрывая от них взгляда.
Несмотря на это, катастрофа развернулась внезапно и молниеносно. В боковом проходе, оставшемся позади, возникло все то же, на сей раз громкое, стремительно перетекающее в пространстве шуршание. Обернулись все, а что касается замыкающего воина, то он и так не спускал глаз с этого места. И все же он едва успел увернуться от чего-то метнувшегося из черного провала и полоснувшего его тело наискосок. Светильник упал и, ударившись об пол, со звоном расплескался хаотической голубой вспышкой. В свете растекающейся по полу и одновременно с этим тускнеющей лужи мелькнул освещенный снизу-вверх целый ворох шевелящихся, огромных, длинных и тонких сегментированных конечностей, снова исчезающих во тьме бокового проема. При таком освещении они казались полупрозрачными, как стеклянные трубки. Все остальное во вспыхнувшей тьме и коротком движении разглядеть не удалось.
Внезапная, ужасающая атака вызвала у всех живых внутри адский всплеск сердцебиения; что произошло в переставших биться сердцах Сами и его воинов, и были ли они у них вообще, было не известно. Но одно было ясно – они умели чувствовать страх.
- Вот же дрянь! Я так и знал, что не обойдется без какого-то дерьма! – вскричал Эван, которого Сами усмирил гневным взглядом и направленным в его сторону мечом. Его задачей было удержать отряд от хаоса.
«Ладно, - сказал сам себе Эван. – Наверное, лучше замолчать и ждать удобного случая сдохнуть».
Воины в ожидании неподвижно вглядывались в сторону темного провала, куда скрылось неуловимое и, казалось, бесформенное существо (если только это было существом), но оттуда проникала только тишина. На полу медленно растекалась мерцающая голубоватая лужа и уменьшала свое свечение по мере того, как становилась все шире, а слой жидкости в ней – все тоньше. Несомненно, ставшая неподвижной опасность ждет, когда они повернутся спиной.
Сами тем временем с явным сожалением рассматривал рану задетого воина, из которой вытекало что-то очень густое и кажущееся черным, с непередаваемым химическим запахом. Правда, выражение было больше похоже не на сочувствие, а на сожаление об испорченной вещи. Воин что-то сказал ему. Эразму показалось, что это были слова: «Я в порядке. Не надо меня уничтожать».
- Я вижу, - сказал Сами.
Они попытались запихнуть обратно в рану вытекающее содержимое, изрядно и неизбежно при этом перепачкав руки, и перетянули рассеченную грудную клетку роскошной тканью бледно-голубой воинской одежды. После этого Сами отдал воину его выпавший меч и приказал всем возобновить путь.
Покосившись на раненого, Эразм подумал, как бы убедить Сами отдать оружие кому-нибудь из пленников (они все равно никуда не собирались бежать), потому что в боеспособности пострадавшего он сильно сомневался. Но еще больше он сомневался в возможности повлиять в чем-то на Сами, поэтому не стал даже предпринимать попыток.
Сами торопил свой отряд, но сам выглядел очень задумчивым; он явно о чем-то размышлял. Если он смотрел на пленников, от брошенного вскользь взгляда обведенных черной тушью глаз становилось еще тревожнее – очередная капля в бездне неизвестности.
По пути им встретилось еще несколько боковых тоннелей и воздуховодных отверстий.
Основной коридор больше не вызывал сомнений: в ставшем в два раза более скромным свете единственной выжившей лампы они двигались очень быстро – ни скрываться, ни медлить не было смысла, зато был смысл поскорее закончить путь. Но все дополнительные входы и выходы были предельно подозрительными, и в каждом из них вместе с черной пустотой их поджидала абсолютная тишина, так что нельзя было понять, таится ли что-то внутри, идет ли по их следам, охотится ли или защищается.
Жизнь в глубоком подземелье оказалась более насыщенной, чем можно было предположить.
Однако наступил момент, когда напряжение закончилось.
Коридор внезапно приобрел признаки роскошной цивилизации. Стены и потолок теперь были сплошь украшены переплетающимся каменным растительным узором и свисающими на цепочках матовыми шарообразными светильниками – белыми, зеленоватыми, розовато-оранжевыми, оплетенными блестящими металлическими нитями, как паутиной. Рельеф был неповторяющимся и очень реалистичным: листья, ветви, лианы, травы – создавалось впечатление застывшего полога темного леса, расцвеченного таинственными светящимися коконами. Стиль Кер создавал своеобразную альтернативу внешнего мира. Казалось, здесь просто не может произойти ничего плохого. Ворота в конце чудесного коридора были распахнуты – внешние, неприступные, и внутренние, на фоне теплого света, как будто сплетенные из кружева виноградных листьев, с колокольчиками вместо спелых плодов. Непреодолимо влекущие к себе, как огромный фонарь для скитающихся во тьме мотыльков.


Глава 13
«Что ты видишь во взоре моем,
В этом бледно-мерцающем взоре?» -
«Я в нем вижу глубокое море
С потонувшем большим кораблем.
Н. Гумилев, «Корабль»

Чье появление было эффектнее – Тейи или Кер?
…Она смотрела на них почти снизу-вверх (миниатюрная Кер была похожа на раскрашенное изваяние богини в каком-нибудь храме) – но как смотрела! Если глаза Тейи казались жестокими морскими глубинами, то ее глаза были прозрачным небом над этой стихией. Голубым, легким, огромным, перевернутым небом. Именно оно превращало взгляд царя в бушующий шторм, раскаленную зеркальную поверхность, безудержный водоворот – но сейчас оно было одиноким, бескрайним и невесомым. Это были не те глаза, которые были даны ей природой, но она отлично умела их использовать. Пристально-мягкая, утонченная внимательность взгляда создавала ощущение полета для всех, кому она позволяла заглянуть в них. Таинственная Кер с кукольно-аккуратными и в то же время властными чертами лица, роскошными черными волосами, завитыми в мелкие волны, и едва уловимой улыбкой, неизвестно что выражающей, доброжелательность или самовлюбленность, вызывала, как прекрасный орхидейный богомол, желание одновременно любоваться и держаться подальше.
Блуждающий аромат увядших роз, белый, почти не скрывающий линий фигуры шелк, тончайшие нити серебряных украшений, и поверх всего этого – неожиданно агрессивные, ярко-кровавые, безмолвно кричащие камни на поясе, на тонких запястьях, в ожерелье, в безупречно уложенных волосах.
Царица, не сумевшая продолжить род, но победившая смерть и время другим способом, получила вечную красоту и возвела ее в ранг произведения искусства – еще бы, ведь больше у нее ничего не осталось! Что скрывала эта сверкающая поверхность – светскую бесчувственность, божественное высокомерие или личную трагедию, понять было не дано, и страшно было об этом думать.
Все ее приближенные были в ее же стиле, одна другой прекраснее. Та же искусственная красота взглядов – хрустально-серых, сияюще-изумрудных, ядовито-бирюзовых, солнечно-золотистых, безумно-черных, прозрачно-медовых; те же чудесные струящиеся ткани изысканных цветов, бесчисленные драгоценности. Мужчины в ее свите тоже были, но их было мало; они были такими же, как у Тейи – смешение пафоса, блеска и воинской доблести. Видимо, царю пришлось поделиться с Кер не только территорией, но и армией. Окружение царицы Кер было похоже на роскошный букет неживых цветов из искусственного райского сада.
Казалось, ее интересовала только блистательность ее придворного мира – пока она не начала говорить.
- Мы знали, что вы идете к нам, - это были ее первые слова, обращенные к ним, ко всем сразу. – И мы очень рады вас видеть здесь.
Сами поставил всех на колени перед царицей, после чего сделал это сам. У него получилось довольно непринужденно, несмотря на позу подчинения. Покончив с этими придворными формальностями, Кер обнялась с поднявшимся Сами, больше дружески, чем покровительственно.
- Сами!.. Я так рада тебя видеть у нас! Я знаю, что твоему воину нужна помощь, а твоим пленникам – отдых.
- Это пленники государя Тейи… - поспешил предупредить Сами, не желая поддаваться легкому аромату лести в ее словах.
- Для государя Тейи они пленники, а здесь они гости, - сказала Кер и посмотрела на пленников Тейи невозмутимо-ясными глазами. – Они могут понимать нашу речь?
- Один, - Сами указал на Эразма, и Кер остановила взгляд на нем.
«Странные глаза, распахнутые, как окна» - подумал Эразм. Но нужно было немедленно опустить перед ней взгляд, что он и сделал. Теперь он видел в поле зрения идеальные ноги в сверкающем серебром переплетении сандалий, поэтому опустил глаза еще ниже, в пол.
- Как твое имя, человек сверху? – спросила царица.
- Он не поймет сложных фраз, - сказал Сами.
- Сами! – Кер улыбнулась и искоса взглянула на него. – Я найду общий язык.
- Эразм, - спокойно ответил молодой ученый. Слово «имя» было ему понятно.
- Кто ты? – снова спросила Кер с мелодичным любопытством в голосе.
- Я… - начал Эразм и понял, что не знает, как сказать, что он астроном, – …ученый.
Интерес в глазах Кер смешался с легким удивлением.
- Ученый??? Что ты изучаешь?
Эразм порылся в памяти и нашел слова:
- Звезды… небо.
- Аа… - Кер, видимо, хотела спросить, что здесь делает ученый, изучающий небо. – У государя Тейи тоже есть ученый, изучавший звезды. Вам было бы интересно друг с другом. Интересно, изменились ли они за восемьсот лет?..
Она, казалось, потеряла интерес к астроному и перевела взгляд на внушительного и привлекательного варвара-латийца, но обернулась и добавила то, что, вероятно, хотела сказать с самого начала:
- Здесь нет неба.
- Это варвар, - подсказал Сами. – Наемник.
Кер понимающе улыбнулась, глядя на Эвана. А он и не думал опускать перед ней глаза, но варвару это было простительно, ведь он и здесь не считался за полноценно-цивилизованного человека.
- И наконец… - царица скользнула взглядом по фигуре командира Рекса, который уже успел ее рассмотреть, и теперь был почти равнодушен к непонятному ему разговору. – Знатный воин. Эразм! Как зовут твоих спутников?
Казалось, что она наблюдает, какое впечатление произвела на каждого из них, хотя она была легендарной царицей, а они – безвестными самозванцами. Может быть, ей было не все равно, как теперь ее видят глаза из внешнего мира, не все равно, кем она стала для обычных людей, не связанных с ней кошмарами прошлого. Или это была привычка и потребность впечатлять.
- Наемник Эван и командир Рекс, владелец Центары, - ответил Эразм, на сей раз не заботясь о том, чтобы подыскивать слова на хиттайском. Его спросили про имена, он ответил так, как оно есть.
- Госпожа! Нас прислал с посланием государь Тейя, - сказал Сами, возвращая разговор в официальное, должное русло.
- Надо думать – вы не просто так прогулялись до моих владений, - ответила царица и протянула унизанную браслетами руку, ожидая, когда Сами передаст ей письмо.
- Я его прочитаю, - сказала Кер, забрав свернутое послание. – А пока пусть твоего воина проводят к Лирике, чтобы она восстановила его. На вас там поохотились?
- Да… - неохотно ответил Сами, не имея права открыто возмутиться такой пренебрежительной формулировкой. – На нашей главной дороге, как…
- Такого раньше не было, правда? – перебила Кер.
- Да. Они обитали только в Тоннеле Ветров.
- Вот именно. А знаешь, почему они теперь выходят сюда? Их привлекают они, - она указала на пленников. – Живые люди. Тварям Тьмы нужна добыча.
- Я подумал точно так же, госпожа, - отозвался Сами и посмотрел на пленников тем же взглядом, что и тогда, на главной дороге, после нападения.
- Конечно! Как только здесь завелись живые люди, Твари Тьмы стали выходить за пределы Тоннеля Ветров. Здесь ходит один, взрослый «охотник». Мы это уже узнали.
Кер с улыбкой обернулась к пленникам, двое из которых вообще ничего не поняли, а третий запутался в своих мыслях еще больше:
- Но вас это пока не должно тревожить. Гости из внешнего мира, с чем бы они ни пришли, слишком ценная находка, и они заслуживают достойного приема.
Дальше все было похоже на парадоксально-сказочный сон под алмазными звездами южного неба, с легким наркотическим оттенком. Какие-то невероятные покои с красочными коврами, ажурными сводами арок, бесчисленными колоннами, удивительной красоты скульптурами, головокружительными ароматами, великолепными вазами, немыслимыми витражами светильников… Толпа красивых, как стая райских птиц, женщин, очень внимательных и предусмотрительных, слишком любезных по отношению к дважды приговоренным….
- Где-то я такой «достойный прием» уже видел, - сказал Эван.
Командир Рекс бросил на него насмешливый взгляд:
- И теперь ты против таких приемов?
- Нет, я против платы за них, - ответил Эван.
Здесь никто не ограничивал их в словах и действиях, и это тоже настораживало. Царицу никто не охранял. В ее свите были воительницы с накинутыми белыми капюшонами, в сверкающих доспехах похожие на изящных хищных стрекоз, но все это было настолько ненавязчиво, что не бросалось в глаза.
Больше всего в глаза бросался накрытый стол с едой – не особо изысканной, но и не убогой местной, из лагеря.
- Да, мы подготовились, - вскользь заметила Кер, на ходу оторвавшись от прочтения царского послания.
- Вы были наверху? – спросил Эразм, пользуясь своим положением единственной связи между мирами, разговаривающими на разных языках.
- Да. Мы там постоянно бываем, - ответила Кер. – Это опасно. Но туда тянет. Пустыня весной непередаваемо прекрасна, Эразм…
Последняя фраза пронзила изнутри ударом сердца. Он плохо понял ее, но ему показалось, что она сказала так. Почему эти слова произвели на него такое впечатление?
Отбросив пугающе-мистические мысли, он спросил:
- Чем это опасно?
- Солнце… живой воздух, - Кер пожала плечами. – Вода с неба. Вся живая среда, - голубые глаза скользнули по роскошным покоям. – Здесь все по-другому. Мы надеялись, что наша среда будет убивать вас. Но этого не произошло. Вы прекрасно себя чувствуете. А мы у вас – нет. Нам нужно все время совершенствовать способы, как себя восстановить и сохранить… Даже не вижу смысла скрывать. К счастью, это умеет Лирика. Я сказала «у вас». Но мы сами оттуда. Когда-то там была наша родина…
- Тогда там не было пустыни? – спросил Эразм.
- Пустыня начала окружать это место задолго до нас. Но тогда ее легко можно было остановить, с ней можно было договориться, она не была такой жестокой. Вернее… милосердной. Сначала наши подданные, а потом именно эта великодушная жестокость песков так долго хранила нас. Она была неприступной и бесконечной. Но недавно все поменялось, и масса песков сдвинулась. Слишком внезапно. Я знаю, что пески могут в любой момент прийти снова. Сколько их еще ждать? И благо ли это?..
Слишком часто им здесь открыто и спокойно сообщали, что их и всех людей, появляющихся сверху, нужно уничтожать. Без гнева и обвинения – просто как факт. Они были здесь лишними по своей природе и врагами по своим намерениям. Возможны ли были другие отношения? Откуда им взяться, если они изначально пришли сюда с целью разорения и разрушения? Никто не знал, сколько всего за этим потянется.
- Мы не знали о вас, - сказал Эразм.
- Я знаю, - сказала Кер и опустила взгляд.
- Что мы можем сделать? – спросил Эразм.
Кер посмотрела на него с подозрением сквозь опущенные ресницы:
- Ты говоришь за всех?
- Мы все хотим уйти отсюда живыми, - объяснил он. – Если это возможно.
- Да, я читала послание, - сказала Кер. – Вы предали своего государя, но исполняете его приказы, вы хотите уйти, но идти вам некуда, вы согласны молчать, но это не остановит других, вы готовы служить, но вам нельзя доверять.
- Что нам делать? – еще раз спросил Эразм.
- Пока просто отдохнуть от всего этого.
- Царица уже закончила прочтение послания государя Тейи? – Сами осмелился предельно тактично и ненавязчиво напомнить о цели своего визита.
Но Кер небрежно свернула пергамент.
- Я не хочу читать. Дочитаю потом. Я все равно уже знаю, что делать.
Кажется, ей внезапно надоело общение или она больше не знала, что сказать. Она развернулась и покинула покои c большей частью своей фантастической, сверкающей роскошными красками свиты.
Командир Рекс скептически взглянул на стол.
- Ну что, уже пора отведать яда под пение прекрасных дев?


Между 13 и 14
Стая полукровок отбежала на безопасное расстояние от лагеря и в острой, пронзительной синеве наступающего вечера рассыпалась выразительным воем по стремительно остывающим пескам. Щенки-подростки скулили, отнимая друг у друга длинную берцовую кость какого-то животного. Они делали это из принципа, а не из-за пищевых соображений: все взрослые от этой добычи уже отказались, потому что взять с нее было нечего. Молодежь возилась в обширных зарослях кружевной полыни, распугивая оттуда притихших и шокированных таким вторжением кузнечиков. Пара пустынных бархатных сычиков уже воспользовалась их паникой и время от времени совершенно бесшумно и завораживающе плавно пролетала над кустами, хватая выпрыгивающих в воздух насекомых. Их призрачные силуэты были хорошо видны в густой чистой синеве потемневшего неба. Где-то рядом, под изогнутыми корнями саксаула или старой, изломанной временем и засухами акации находилось их гнездо. Делать норы в открытом, не скрепленном корнями песке здесь было невозможно, и многие шакалы прекрасно знали, где искать гнездо. Но не искали – пробить оборону пары миниатюрных крылатых фурий, защищающих потомство, было невозможно. Оставалось только вынужденное мирное соседство.
Один из взрослых членов стаи – необычно крупный для полукровок самец с благородным острым профилем и по-охотничьи длинными ногами, молодой боец, которому неизбежно перейдет в наследство стая, взбежал на высокий холм и развернулся в сторону лагеря.
С лагерем у полукровок были деловые отношения. Эта стая считала лагерь своим, то есть покровительствовала ему – защищала его территорию от проникновения любых чужаков, включая людей, и не допускала сюда другие стаи. В день, когда Аримат с приговоренными прибыли сюда, собаки наблюдали за ними издалека. Но повозка и ее хозяин были им хорошо знакомы, к тому же они научились ориентироваться на мнение воинов, которые отнеслись к приехавшим как к своим.
Люди в лагере побаивались стаю. Собаки никогда не переступали невидимую черту дозволенного, не наглели и не проявляли агрессии, не выпрашивали еду, а только воровали ее или добывали сами; восточные полукровки были знамениты своей независимостью. Они не подходили к людям и не пытались с ними подружиться, не давали к себе прикасаться и не мешались под ногами. Они были очень удобными партнерами, но их все равно опасались.
Потому что они спокойно уходили в место, считавшееся источником зла, и спокойно возвращались обратно. Что они там делали, что приносили на своей шерсти, когда приходили к лагерю и были ли у них настоящие хозяева? Когда они бродили в окрестностях, недалеко от людей, они были похожи на обычных животных, собак в шакальей шкуре: немного крупнее, массивнее и статнее, чем настоящие восточные шакалы, многие с «домашними» признаками – темно-коричневыми подпалинами и белыми кончиками лап. Но когда после захода солнца они уходили в пески, они становились похожими на неуловимых духов, бесшумно перемещающихся по земле, поющих среди тьмы, играющих нервами и страхом запоздавших путников. Они слишком смело бросались в ледяные пустынные ночи, и оттуда не доносилось никаких признаков жизни других хищников: ни настоящих шакалов, ни песчаных лис, ни гиен-одиночек, которые, конечно, уже облюбовали похожие на горные уступы остатки древних построек, но никогда не переходили дорогу стае.
Молодой самец развернулся к бесплодному дикому горизонту, принюхиваясь к воздуху, меняющему дневные запахи на ночные. Даже это жестокое пространство не вызывало у людей столько страхов, сколько виднеющиеся в стороне эфемерные, неузнаваемые трупы зданий, звучащие неуловимыми мелодиями ветра.
И немногочисленные появляющиеся здесь жители раскиданных в этих неприветливых краях селений, и обитатели лагеря не раз видели среди бесформенных руин поднимающиеся вверх бесцветные испарения, вибрирующие в раскаленном воздухе, и чувствовали пульсирующие ритмы, которые нельзя было уловить слухом или объяснить пением печального ветра.
А некоторые могли бы поклясться, что иногда после захода солнца или перед рассветом недалеко от лагеря можно увидеть фигуру человека или даже нескольких. Всего лишь неясные видения в темноте, черные силуэты, однако разумно объяснить это можно было только двумя способами: либо это были местные люди, либо галлюцинации, потому что собаки их не облаивали. Что там нужно было местным, и кто это был?
А если долго смотреть на выглядывающие из песков развалины, между ними обязательно начинаешь замечать движение, всегда только неуловимое мелькание. Разглядеть его в сумраке невозможно, от этого начинает кружиться голова и темнеть в глазах. Избавить от этих наваждений может только яркий и четкий солнечный свет, но и он не разгоняет общей атмосферы этого места. А теперь, после стольких смертельных доказательств, ничто ее не развеет.
Пес на холме повернулся к Мертвому городу и с любопытством, подняв хвост и поставив настороженные уши, начал вглядываться в то, что только он один видел среди темных нагромождений. Это было самое настоящее, юное, праздное любопытство, без охотничьего азарта или территориальной агрессии.
Если бы он увидел там своих соплеменников, он уже вовсю вилял бы хвостом. Но пес был неподвижен.
Его стая пришла сюда недавно, после появления из песков Мертвого города, такого удобного для обитания различных существ, и почти одновременно с началом раскопок. Они остались здесь, потому что остались люди. Он был рожден уже в этом месте и знал о своем доме почти все.
В отличие от людей, обитающих в лагере.


Глава 14
- Спроси, хотят ли они стать моими охотниками.
Дж. Даррелл, «Перегруженный ковчег»

Самое интересное, что ни в одном блюде яда не оказалось, разве что наркотики. Все трое очнулись на следующий день живыми, в обществе красивых женщин, и что было в промежутке – сон или что-то другое – никто не знал.
«Следующий день» в этом подземном мире, лишенном какого бы то ни было светила, тем не менее, был не условным, а конкретным промежутком времени, измеренным песочными часами. Их было здесь много, разного объема, в прозрачнейшем стекле, аккуратно отмеренных, с разноцветным песком, с украшениями и без украшений. Ко времени здесь относились очень серьезно. И у Кер этим занимался отдельный человек.
Кер пришла к ним сама. В изумрудных одеждах, с улыбкой и демонической невинностью в глазах.
- Я придумала, что нам делать, - сказала она, обращаясь к Эразму.
Она непринужденно уселась на расшитые шелком подушки, зазвенев многочисленными золотыми цепочками, составляющими значительную часть ее одеяния, и продолжала:
- Итак. Все люди хотят жить свободно и богато. Когда невозможны все эти условия вместе взятые, они обычно выбирают жить свободно. Когда недоступно и это, многие из них выбирают жить. Полагаю, и вы из таких людей?
- Здесь я не стану говорить за всех, - ответил Эразм, рассудив, что слово «свобода» можно понимать по-разному.
- А я могу сказать за всех нас, я представляю народ. Мы тоже люди, и для нас работает та же формула. Мы хотим жить в свободе и достатке. В этом, как я считаю, нам не обойтись без внешнего мира. Есть вещи, сделать которые здесь невозможно или очень трудно. Ткани, бумага, кожа, стекло, металлические предметы, оружие и вообще все, что требует присутствия огня, живые существа и растения для изучения. Не то чтобы вопрос стоял очень остро, но ограниченность ресурсов меня пугает. Здесь почти все – почти вечно. Но когда-нибудь нас ждет упадок и смерть. Без права на продолжение. Это меня не пугает – многое во внешнем мире тоже обречено на упадок и смерть, так что нет разницы. И наша задача – как можно более долгое и достойное существование. Отчаяние, боль и кошмары мы уже прошли, и теперь хотим просто существовать, как нам нравится. Мы помешаны на роскоши, красоте и науке? Это самое лучшее, на чем здесь можно помешаться.
Она сделала паузу и улыбнулась.
- А теперь я скажу, что будет. Мы все ждем от вас бесконечных рассказов о политике, истории, странах, жизни и торговле, достижениях науки, искусств и военного дела. Благо что двое из вас на это годятся. Вы наверняка изобрели за это время много полезных штучек. Мы, конечно, и сами напридумывали, но вас больше, и вы смертны, мозг сменяет мозг, итог – у вас больше идей. Мне нужно составить подробные карты всего, чего можно. Мне нужна разведка, снабжение, связи и информация. И при этом про нас не должен никто знать. Я не верю, что даже если «дружить с соседями» и наладить деловые отношения, кто-нибудь из них не спланирует в конце концов уничтожить наш мир. А здесь как раз большая разница: уничтожение будет полным, тоже без права на повторение. По крайней мере, пока у нас нет надежного оружия, это будет пугать меня. Безусловно, нам есть что предложить друг другу. И я готова платить за это. Но выйдя отсюда, вы станете свободными и забудете любые клятвы. Или будете вынуждены их забыть.
Эразм выжидающе смотрел на нее. Он не стал в третий раз спрашивать «что делать?».
- Ваш соратник предложил взять вас на службу государю Тейе.
- Он наемник, это было его обычное решение.
- А я бы вас взяла на службу. И тогда остается два препятствия: вы не сможете остаться здесь живыми, - в глазах Эразма в очередной раз возникла тревога, и Кер рассмеялась. – Не бойтесь, никто не будет вас бальзамировать, мы не умеем делать, как великий Цефей. И второе – никак нельзя гарантировать вашу верность. Одних клятв маловато. Ничто не помешает вам их нарушить.
Снова возникла пауза.
- Пока верность этому месту не будет у вас в крови.
Эразм поднял глаза на Кер. Фраза чем-то неуловимо ужасала.
- Если забрать у вас сердце, вы умрете, - царица критически окинула их взглядом. – И ни контроля, ни пользы, ни жизни. Если просто подписать договор, значит, отпустить вас на все четыре стороны. Но вы здесь уже слишком много всего знаете. Если купить вас богатым вознаграждением… мне не жалко, но это не дает никакой гарантии и никакой реальной власти над вами за пределами этого места. Остается – только содержимое ваших сосудов. Немного изменить его, разбавить кое-чем из нашего мира, и вы сможете посмотреть на нас по-другому. Вам даже не надо знать, что это. Это поможет вам сохранить жизнь, свободу и одновременно преданность мне.
Видимо, все вопросы, которые Эразм не мог оформить в слова, были написаны у него на лице.
- Я не буду врать, что этот ритуал приятен и безопасен, - сказала Кер.
- Что с нами будет? – спросил Эразм.
- Вы просто не сможете не возвращаться сюда, вот и все.
- Иначе?..
- Иначе смерть. В каждом из вас с тех пор будет частичка нашего мира, и вы о ваших клятвах точно не забудете. А все связанные с этим проблемы решит Лирика, как и наши.
Как мягко и аккуратно это звучало – как каллиграфический почерк… От сочетания слов, смысла и интонации становилось не по себе.
- Я не знаю, как объяснить это своим товарищам, - сказал Эразм. – И, боюсь, они не пойдут на такие условия.
- Но это будет их добровольное решение, - со спокойной уверенностью рассудила Кер.
В представлении Эразма никакой доброй воли и никакого выбора здесь и в помине не было. Участвовать в каком-то гнетущем и небезопасном ритуале мира мертвых, вливать в себя что-то, что когда-нибудь, возможно, убьет их, а они даже не будут знать, что это было, привязаться к этому месту с помощью чужеродных чувств, которые что-то изменят в их сознании – «достойная» альтернатива смерти. То же самое, только с приключениями. После тюрьмы у них завязались слишком тесные отношения со смертью.
- Не надо пугающих слов, не надо думать об этом с такой обреченностью. Вам просто нужно привыкнуть к этой мысли. У вас есть время подумать, - улыбнувшись, сказала Кер.
- Да… - ответил Эразм единственное, что можно было ответить.
- Впрочем, - царица огляделась и, как кошка, прищурилась на теплый свет одного из солнечно-оранжевых светильников, - все будет зависеть от того, что сейчас находится наверху, и кто нас окружает, - она вернула взгляд к лицу Эразма. – Расскажите, почему вы предали своего государя?
Эразм с помощью командира Рекса, а местами и Эвана (потому что в некоторых практических вопросах варвар-воин оказался осведомлен лучше, чем остальные) принялся рассказывать о политических событиях в своей стране. Ему пришлось познакомить Кер с Кевероной и ее нынешним социальным строем, причем царица часто уточняла и переспрашивала, задавала вопросы насчет интересующих ее подробностей, которые иногда уводили ее от главной темы. Она уверенно осудила существующее правительство за некоторые подходы к гражданам, то есть, почти поддержала бунтовщиков. Некоторые вещи, например, право голоса, она не поняла в принципе, и дело было не в недостатке общих для двух языков слов. Точно так же она не могла понять факт отсутствия в Кевероне рабов и рабства как такового и расценила это исключительно как вину существующей власти. В ее представлении это было основным недостатком системы, против которой можно и взбунтоваться. Она сказала, что залог государственности – это хорошая забота хозяев о своих многочисленных рабах, иначе ничего не получится.
Потом она поинтересовалась, как они сюда добрались и далеко ли отсюда их город.
- Что вы рассказывали в дороге? Истории??? Расскажите нам! – сказала она.
- Боюсь, красота историй в том, как говорить, я не передам ее, - скромно ответил Эразм.
- Ну, подумай. В наших языках так много общего!
А потом она спросила, что о них думают наверху.
- О вас знают как о царях великого прошлого. Из исторических книг, - сказал ученый. - Знают о вашей столице Араттро и государстве Хиттая. О вашей войне и вашей гибели. Знают, что здесь есть легендарные богатства, которые, как думают, теперь никому не принадлежат. Это место теперь для всех – богатая гробница с армией злых духов. Гнездо потусторонних сил, куда все отказались ходить, а многие погибли. Нечистое место, влекущее своими сокровищами.
- Скажи, - Кер заглянула ему в глаза. – Не говори сейчас, хорошо подумай, спроси мнения других. И скажи – готовы ли о нас узнать ТАМ?..
Эразм задумался после ухода Кер. Она действовала ему на нервы, задавала странные вопросы, билась в стекло своей красивой замкнутой реальности, как чудесная бабочка, желая вернуться в открытый мир, который впоследствии убьет ее. И при этом от нее исходила опасность.
Он попытался передать своим товарищам суть разговора с ней, по возможности избегая неприятных или малопонятных моментов. Сначала он хотел все прояснить для себя, пока у них есть время.
…Когда Кер появилась снова, стало очевидно, что большую часть времени она убивает на бесконечные переодевания. Пестрое платье, как драгоценная шкура тропической змеи, завораживало бесконечной геометрией коричневого, пепельного, черного, фиолетового и медного орнамента.
- Я предлагаю вам поохотиться. Ока;жите мне услугу, раз уж вы здесь… - она принесла с собой карту и теперь разложила ее на столе. Это была какая-то часть подземелий. Но Кер не дала им разглядывать карту.
- Мы здесь, - указала она на какую-то точку. – Не очень далеко отсюда есть Тоннель Ветров – длинный и узкий коридор с очень сильным потоком воздуха. Он расположен неглубоко под землей, с выходами в пещеры. Когда мы нашли его, мы обнаружили там Тварей Тьмы. Твари Тьмы с лунными глазами. Они выходят оттуда только на охоту, а потом возвращаются обратно. Среди них есть «охотники», «жрицы», которые отбирают у них добычу и производят потомство, и «тени» - они не вырастают большими и питаются всякими остатками. Один из «охотников» ходит сейчас в наших владениях. Он охотится на вас. Ну а вы поохотитесь на него. Мы дадим вам оружие. Его нужно найти, убить и доставить сюда.
- А я-то думал, когда будет подвох. А вот и он! – сказал Эван, когда узнал об этом. – Опять встречаться с этой ползучей гадостью? – несмотря на отвращение, задание не вызвало у него заметных опасений, он не считал его невыполнимым. – Они отдают нам оружие, это говорит о каком-то доверии.
- Или о большой уверенности в своей защите, - поправил командир Рекс.
- Они нас старательно избегают, - как ни в чем не бывало, объяснила Кер. – А за вами он будет сам ходить. Хотим изучить их получше.
- И как же с ним справиться? – спросил Эразм, понимая, что отказаться все равно невозможно.
- А уж это вам расскажет Лирика. Она их вскрывала.
…Через десять минут они познакомились со знаменитой Лирикой, о которой уже несколько раз слышали. Их проводили в большое помещение, совмещающее в себе лабораторию, музей, аптеку и рабочее место хирурга. Высокие потолки, голубовато-белые стены, оставляющие ощущение нереальной чистоты, с тонкими естественнонаучными зарисовками, колонны в виде стилизованных скелетов драконов, многочисленные полки вдоль стен, хорошее освещение, очаг с огромной вытяжкой, много стеклянной посуды и других емкостей…
Хозяйка этой научной обители, Лирика, была чем-то вроде парадоксально-привлекательного надругательства над классическими канонами красоты. Гораздо выше среднего роста, с абсолютно плоской фигурой, напоминающей одушевленный скелет, с большими, презрительно-узкими, ярко-зелеными глазами и саркастической ядовито-красной улыбкой. Светлые пепельно-серебристые, как ковыль, волосы Лирики были заплетены в многочисленные, постукивающие крашеными деревянными подвесками косы и убраны под аккуратный цветастый платок, а сверху такого же яркого платья накинута простая белая, видимо, рабочая одежда. Лирика была «сестрой по бальзамированию» самого Тейи и, как оказалось, когда-то давно, в прошлой жизни, успела побывать его любовницей. Но такую мелочь Тейя, Кер и сама Лирика уже давно предали забвению.
Она сразу оглядела пленников откровенно-внимательным, профессиональным взглядом.
- Берите копья, если дадут, - первым делом посоветовала она. – И подлиннее.
Без всякого перехода она добавила, оглядев фигуру Эвана:
 - Ты почти эталон.
- Почти. А эталон, сейчас, видимо, в плену у государя Тейи, - нашелся что ответить Эван, ведь варвары на удивление быстро схватывали чужие языки.
Лирика понимающе кивнула:
- Посмотреть бы…
Она повела их через весь зал, попутно бросив удобно лежащему за одной из колонн перевязанному воину:
- Лежи. Пока не вставать. Клей не схватится.
Дальше по пути им попадались разложенные на столах и поставленные на пьедесталы, висящие на стенах, запаянные в стекло или залитые прозрачной смолой скелеты, их части, препараты, тела различных животных, в основном местных, включая причудливых насекомых. Настораживало то, что попадались среди всего этого и человеческие части, но для мастера бальзамирования это казалось нормальным.
Она подвела их к стене с чем-то похожим на развешенные фрагменты доспехов.
- Целого у меня нет, - сказала она. – Принесете его мне. Это их части. Они живут в Тоннеле Ветров. Большинство из них – небольшие и почти бестелесные, как будто сплетенные из изогнутых нитей – «тени». Они не охотятся на крупную добычу, а в основном выходят в пещеры в поисках летучих мышей. Есть еще «охотники»: их мало, они гораздо больше, сравнимы с человеком, и справятся с любым из нас поодиночке. По крайней мере, если не готовиться у этому заранее. Они выходят из Тоннеля Ветров ненадолго. Дело в том, что они дышат через специальные отверстия в теле, - Лирика показала овальные дыры в одном из кусков блестящего зеленовато-серого «доспеха». – По пять с каждой стороны. Чтобы проникало достаточно воздуха, они должны либо постоянно двигаться, либо жить в потоке ветра. Их доспехи очень тяжелые, постоянно бегать ради дыхания нет смысла, на это тратится слишком много сил, поэтому только голод может выманить их из Тоннеля Ветров. Здесь ему не на кого охотиться, кроме как на вас, и это облегчит вам задачу.
Среди аккуратных, фигурных частей блестящих «доспехов» с зелеными разводами и прожилками было и «оружие», похожее на стальные, местами зазубренные косы.
- Этим они убивают, - сказала Лирика. – Размах будет большой, существенно больше, чем у любого из вас с мечом. Я же говорю, берите копья.
Еще раз взглянув на пленников, она решила их ободрить:
-У вас все получится. Это просто животное.
- Насколько они умны? - спросил Эразм.
Язвительная Лирика задумалась.
- Ни насколько… Это безмозглое животное. Куропатка, и та умней. Царица строит планы, как их можно использовать. Может быть, и можно, хотя бы на вас охотиться. Только в нашем воздухе они долго не живут.
- Они похожи на насекомых? – задал вопрос Эразм, старательно не обращая внимания на фразу «хотя бы на вас охотиться». Видимо, здесь уделяли достаточно внимания вопросам возможного противостояния внешнему миру.
- На кого? А, на маленьких тварей. Да, похожи. Но не они. Да, еще они умеют светиться. Чтобы устрашать кого-то или очаровывать друг друга. Это очень красиво. Но не стоит любоваться – это убьет вас.
- Справимся! – решил Эван, выслушав все это.
- Тот «охотник», - продолжала Лирика, - уже порядочно устал здесь носиться. Он периодически возвращается в Тоннель Ветров, но не теряет цели добыть кого-то из вас. Сейчас он в коридорах возле Тоннеля. Если он зайдет в него, вам придется туда идти или выманивать его оттуда.
Эразм ни разу не принимал участия ни в какой охоте. Как-то не сложилось. Он был городским жителем, и это его совершенно не интересовало. У него возникло гораздо больше вопросов и недопонимания, чем у Эвана и командира Рекса, которые расценили задание как рядовое: непривычное по форме, опасное по сути, но вполне обычное по содержанию. Он стоял и смотрел в огромные округлые отверстия бывших глаз, занимающие почти всю площадь узкого, изящного и причудливого остроконечного хитинового шлема существа, которое все еще оставалось для него загадкой.