Гайджины. У Джорджа

Очутившись у Джорджа дома, я еще раз подумал о том, что не зря японцы часто относятся к гайджинам с заметной долей презрения. Типичный японский домик под тяжелой черепичной крышей был чист снаружи, но до чрезвычайности загажен изнутри. Джордж переехал из нашего Города в N. несколько месяцев назад, польстившись на позицию учителя английского на каких-то вечерних курсах. За это время он умудрился довести съемное жилье до скотского состояния. Тряпье и бумаги валялись по всем углам, поверхность холодильника была засалена до такой степени, что пальцы липли, на плите слой прогорклого жира был виден непредвзятым взглядом. И это у Джорджа, в свое время обучавшегося в элитной школе Лондона!

В поездку меня затащили наши англо-саксы. Линде не потребовалось много времени, чтобы меня убедить; город N. славился своими достопримечательностями, а возможность переночевать на халяву была не менее соблазнительной. Взяв машину на пятерых, мы не только получали легкость передвижения, но и обходились за все про все довольно скромной суммой.

Оставив все самое интересное на следующий день, мы появились у Джорджа ближе к вечеру. У него уже все было готово для приветственного ужина, а алкоголь у нас был с собой. Посидели славно, я даже от англо-саксов такого не ожидал. Когда ложились спать, мне постелили отдельно, а Линда, Фи, Сюзан, Кевин и Джордж разместились в свальной дружбе на двух сдвинутый вплотную матрасах. Для порядку я повозражал:

- Ребята, так не пойдет. Смахивает на дискриминацию по национальному признаку. Вы, значит, все во взаимном тепле, а мой удел холодное одиночество? - Я тогда классику на английском читал регулярно и выражался немного витиевато.

Линда, вытаращив для убедительности глаза, ответила на полном серьезе:

- Леон, ты пойми. Мы все друг-друга очень давно знаем. У нас общение исключительно духовное. А ты, вдруг ты что не так поймешь, ну и....

Вот “ну и” ни с одной из наших девушек мне совершенно не хотелось. Кевин что-то находил в своей жене Фи, но я никогда не понимал что. Линда была высокой широкоплечей англичанкой где-то под тридцать. За свою пеструю карьеру она успела поработать механиком в авторемонтной мастерской и батрачкой на ферме. И выглядела соответствующе –  скорее как хороший товарищ, чем как объект сексуального влечения. А Сюзан после ее подвига с заезжим суматори я вообще немного побаивался. Поэтому с тайным облегчением улегся один и славно выспался.

На следующее утро, приняв по очереди душ, мы сидели за завтраком. Столик был традиционно низким; ребята, проникнувшись умиротворяющим духом Востока, страдали в позах лотоса. Я страдал по своему – ноги девать было некуда; приходилось выпячивать их то в одну, то в другую сторону. Тут я заметил, что сидящий рядом Кевин косится на мои ступни как-то уж очень внимательно. Может быть ему неприятно? Но ведь чистые ступни, только из горячего душа. И притом мои друзья личную гигиену понимают очень своеобразно. Попросишь, например, кого-нибудь передать ломтик помидора. Так Линда возьмет его руками из общей тарелки, передаст в руки Джорджу, тот Кевину, а уж последний мне. Идеи у них такие, коммунальные. Тем не менее, спрашиваю:

- Кевин, тебе мои ноги мешают? Я могу их перекинуть на другую сторону.
- Нет, не мешают. Но можно я их пощупаю?
- Зачем?
- Я у себя в Мичигане изучал восточную диагностику по ступням. Мне кажется, что я в твоих что-то вижу.
- Ну, давай, - прознес я нерешительно.

Кевин отложил бутерброд, взял в ладонь стопу моей левой ноги, быстро пробежал пальцами по тыльной стороне и подошве. Повторил операцию с правой стопой. Потом, не вытерев рук, вернулся к своему бутерброду.

- Ну и что? - спросил я.
- У тебя блок в желудке.

Так Кевин сказал походя. Так я походя воспринял. Ну откуда он мог что знать? Правда чувствовал я себя последнее время неважно, но ведь никому ничего не говорил. И я благополучно забыл об этом случае. Как мы часто предпочитаем забывать о том, что не укладывается в привычный порядок вещей.

Вечером мы без происшествий вернулись из N. в наш Город. Парк в N. действительно стоило посмотреть.