Из мифопоэтической этимологии звездных имен

«ЗВЕЗДНЫЕ ИМЕНА» И ИХ ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ В МИФОПОЭТИЧЕСКОМ И ЛИРИКО-ФИЛОСОФСКОМ ДИСКУРСЕ

Изучение функциональности имени (названия) - одно из наиболее плодотворных направлений в лингвистике и ее отдельной отрасли – ономастике. Попытаемся развернуть культурную парадигму «звездности» и выстроить ряд основных функциональных значений имени-символа звезда / stella / Stella / Aster…, фигурирующего в мифопоэтическом контексте и в лирико-философском дискурсе в качестве символического или аллегорического названия, имени героя, эмотивного и  аллюзивного кода и т. д.

Обратившись к истокам, выделим общее и различия в функционировании звездных имен в греческой и латинской мифологии и поэзии. Если в греческой культуре звездные образы и имена сводились к божественным аналогиям, то в латинской мифологии и литературе слово «stella» стало выступать в качестве многозначного «термина»: «supremacy, constancy, guidance, guardianship, vigilance and aspiration» [13, с. 191], законсервировавших эллинистические смыслы звездности как явления, звезды - как многогранного универсального символа: «вечности, света, высоких устремлений, идеалов», обители души, «божественного величия», проводника и оберега во тьме на пути к славе, истине, свету и просвещению [6, с.155–156].

Имя Астерион упоминают древние мифографы Диодор Сицилийский, Гесиод, Павсаний, Аполлодор, поэты Гомер и Нонн Панополитанский. Каждый выдвигает свою версию мифа. У Гомера Астерион – сын Пелея и Хлориссы, брат Нестора (Илиада, I, 12) [8, с. 42]. По Гесиоду, имя Астрей было дано титану второго поколения - сыну Крия и Еврибии, мужу Эос [Гесиод. Теогония 376—378], отцу звезды Геспер и четырех ветров - Борея, Нота, Зефира и Эвра, дующих с разных концов света [Гесиод. Теогония 376—378; 8, с. 42]. Имя Астерия, по Гесиоду (Теогония, 409—410), носила титанида - дочь Кея и Фебы, сестра Лето [8, с. 42]. По Павсанию, Астерион был отцом кормилицы Геры (или трех сестер); царем Крита и мужем Европы. По Аполлодору, он - один из аргонавтов, сын Комета; по другим источникам – сын Миноса и Пасифаи, наделенный необыкновенной силой и убитый Тесеем. Он отождествляет Астериона с Минотавром.

Женское имя Астерия (др.-греч. ;;;;;;;, «звёздная») имеет божественное происхождение. По Гесиоду (Теогония, 409—410) Астерия – звёздное божество, титанида, дочь титана Кея и Фебы, сестра Лето [Словник, с. 42].  На этом месте возник город, названный в ее честь Астерия, позже переименованный в Делос. Овидий в «Метаморфозах» (Овидий. Метаморфозы VI 108) рассказывал, как Астерия, скрываясь от погони Зевса в образе орла, превратилась в перепелицу и бросилась в море. По другой версии, Астерия стала камнем [Лосев 4, с. 663] и находилась под водой, пока камень не превратился в остров [Пиндар. Пеан 5 (фр.52е), ст.41]. По версии Аполлодора (Псевдо-Аполлодора), она – жена Перса, мать Гекаты. Скрываясь от погони Зевса в образе орла она превратилась в перепелицу и бросилась в море.

Родственные этим мифическим греческим именам теонимы «Астре;й» и «Астрея». Астрей (;;;;;;;;, «звёздный») – в древнегреческой мифологии божество звездного неба,
Гесиод пишет: «С Крием в любви сочетавшись, богиня богинь Еврибия // На свет родила Астрея великого, также Палланта // И между всеми другими отличного хитростью Перса». Гесиод считал Астрея титаном второго поколения, сыном Крия и Еврибии, мужем Эос [Гесиод. Теогония 376—378], отцом ветров Борея, Нота, Зефира и Эвра, звезды Геспер [Гесиод. Теогония 376—378, Словник, с. 42]. Овидий называет ветра Fratres Astrei [Словник, с. 42]. Имя Астреи (др.-греч. ;;;;;;;), в греческой мифологии дочери Зевса и Фемиды, богини справедливости, истины и просвещения, которую греческие художники изображали с весами в руках и венком из звезд на голове, в традиции древней мифографии соотносили с «золотым веком» человечества, когда боги жили среди людей и всячески помогали им. С наступлением «бронзового века», принесшего распри среди людей, Астрея вернулась на небо и превратилась в звезду, заняв место в созвездии девы [Словник, с 42].
 
В поздней античности, в период развития римской мифографии и поэзии, греческая теогония вытесняется римской, происходит смешение пантеонов и иных мифологических онимов. Эта тенденция усиливается в период римского владычества, когда греческая теогония вытесняется римским теонимиконом. В анакреонтике, начиная с латинского периода, греческая мифология привычно смешивается с римской. В послеримской поэзии греческие и римские теонимы употребляются вперемешку, замещаются, стоят рядом, образуя единую теонимическую парадигму. Процесс смешения греческого и римского пантеонов характерен для поэзии эпохи Возрождения. Поэты Возрождения, путают источники, греческую мифическую историю (Гесиод, Теогония, 207) с поэзией римлян (Гораций, Оды, III, 4, 49 – 53), нагромождают имена из разных мифологий и мифографических трудов, отождествляют гигантомахию и титаномахию [Луиза Лабе. Сочинения. М.: Наука. С.  269]. Традиция смешивать греческие и римские имена  живет в поэзии вплоть до 19 в.

Параллельно этим процессам в именологии происходит другой процесс. С развитием  литературы теонимы и астронимы вытесняются людскими именами звездного происхождения, поскольку «имя того или иного персонажа, может содержать «свернутый» сюжет или мотив…» [6, с. 182]. Литературные герои часто выступали под «говорящими» звездными именами. В плоскости «говорящих имен» скрестились некоторые вопросы ономастики и литературоведения: принцип генерализации идеи в имени-прототипе, проблема генезиса литературного имени, интертекстуальности и прецедентности имени и др. аспекты. «Звездные» имена, издавна выступавшие как теонимы, со временем утратили эзотерический и мистериальный смыслы и стали использоваться в качестве имен для муз философов и поэтов. Символические имена обогатили поэзию, передав ей идею просветления, инициации, озарения, заключенную в имени-прецеденте. В раннехристианской литературе человеку приписывали космическое происхождение. Например, грек Ориген, один из первых толкователей Писания, представлял человека как проявление «множественности» и порядка по образцу звездного неба [10, с. 45]), что дало толчок для появления традиции называть людей «звездными» именами. Следы обычая давать имена, указывающие на связь человека со стихиями, сохранились у многих современных народов, еще не утративших связь с природой, живущих в естественных условиях. Этому явлению дают следующее объяснение исследователи ономастики: «Через свое имя человек получает от природы некое напутствие на долгую и счастливую жизнь, поэтому родители стараются выбрать ребенку «правильное» имя, которое определит его судьбу» [1, с. 109].

Этот процесс очевидно связан с развитием языков и грамматики, переходом имен собственных в нарицатильные и нарицательных имен - в собственные. От нарицательного имени «stella» произошли женские и мужские имена: Стелла (Stella, жен.), Стелло (Stello, муж.), Стеллино (Stellino, лит., муж.), Estella, Estelle (англ.), Estelle (фр.), Estella (исп.), Stella (нем.), Стелла (русск.) [7, с. 326]. Многие литературные герои получили символические и «говорящие имена», связанные с давним, архетипическим (глубинным), мистическим представлением о планетарном сиянии, свете далекой звезды, лучезарном лике и т.д. Хотя со временем мистериальные образы, метафоризируясь, превращались в традиционные поэтические символы и аллегории, сохранив этимологически звездно-планетарные содержания и зодиакальные смыслы, личные «звездные» имена, возникшие в античные и средневековые времена, выражают причастность к инициации, отражают соответствующие эпохе представления о человеке и его происхождении.

Имена Стелла (лат., Звезда), Астрофель (греч., возлюбленный Звезды) и др. средневековые имена, соотнесенные со стихиями и ассоциированные с элементами природы, связаны с представлением о «естественном человеке» и с идеей «духовного внутреннего человеке», который «видит и познает Бога» [Юнг, Айон, с. 237]. Женскому имени Стелла приписывают литературное происхождение в эпоху Возрождения и распространение в век романтизма. Литературное имя Астрофель (Астрофил) родственно греческому антропониму Астерион (Asterion, Астерий, др.-греч. ;;;;;;;; или ;;;;;;;; «звёздный») и теонимам Астрей (;;;;;;;;, «звёздный»), Астерия (др.-греч. ;;;;;;;, «звёздная»), Астрея (др.-греч. ;;;;;;;), которые в древнегреческой мифологии наделены многими ролями.

«Звездные» имена распространяются в поэзии, философии, прозе Возрождения, приобретая функцию художественного приема. В частности, Луиза Лабе в «Споре Безумия и Амура» не делает различий между гигантомахией и титаномахией, смешивает древнегреческий и древнеримский теонимиконы, ставит в один ряд греческие и римские теонимы [3, с. 269]. Филип Сидни называет своих героев Астрофель (греч., влюбленный в звезду) и Стелла (сонетный цикл «Астрофель и Стелла», 1581–1586 гг., опубл. в 1591 г.). Здесь Стелла – женское имя, как и у Гете в его драме «Стелла», хотя в античное время имя Стелла употреблялось применительно к молодому человеку. Так Монтень, ссылаясь на «Жизнеописание Платона» Диогена Лаэрция, упоминает неизвестного юношу по имени Стелла рядом с именем Платона в уничижительно-разоблачительном контексте, принижая его значение как звездного имени и наделяя особенными функциями – соответствовать реальности, истинности, «голой правде» [5, c. 80–83, 451].

Гельдерлин в «Гиперионе» также приводит рядом мужские имена «Стелла» и «Платон»  (он говорит: «…Платон и его Стелла»). В комментариях Н.Т. Беляева поясняет, что немецкий поэт употребил латинский перевод греческого имени «Астер» (звезда), которым Платон называл некоего молодого человека в своих эпиграммах. В переводе поэтическая строка звучит так: «Взором ты звезды следишь, о Звезда моя?» [2, с. 49, 619–620]. В художественной литературе известны другие варианты мужских  имен, производных от латинского имени «Стелла», например, Стеллино и Стелло. «Стеллино, или Новый Вертер» – таково название произведения, опубликованного Луазоном в 1819 г. [12, с. 394].

Имя «Стелло» дано главному герою романа Альфреда де Виньи «Стелло, или Голубые бесы»(1831–1832) – поэту, родившемуся под «самой счастливой звездой» и наделенному счастливой способностью читать будущее по звездам [12, c. 394]. Метафора счастливого происхождения поэта Стелло является аллюзией на историю рождения Иисуса Христа, но образ судьбоносной звезды здесь соотносится не с Вифлеемской звездой, знаком Рождества Христова, а с аллегорией успеха и славы. Идея звезды-судьбы заложена во фразеологизмах: «рожденный под счастливой звездой» (счастливый, успешный, везучий), «восходящая звезда», «хватать звезды с неба» (т.е. отличаться выдающимися способностями) и др. [9, c. 172, 504]. По мере распространения «звездные имена» выходят за пределы мифологии и поэзии, постепенно утрачивая сакральный статус и эзотерическое значение.

Литература

1. Бельчекова М.С. Значение имени в представлениях о жизненном пути у южных алтайцев // Вестник Томского государственного университета. История. № 3 (23). 2013. С. 108–111.
2. Гельдерлин. Гиперион. Стихи. Письма. М.: Наука, 1988. 779 с.
3. Лабе, Луиза. Сочинения. М.: Наука. С. 269.
4. Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. М., 1996. С. 663
5. Монтень М. Опыты. М.-Л.: изд-во АН СССР, c. 80–83, 451.
6. Полная энциклопедия символов и знаков; авт.-сост. В.В. Адамчик. Минск: Харвест, 2007. 608 с.
7. Словарь английских личных имен; сост. А.И. Рыбакин. М.: Сов. Энциклопедия, 1973. 408 с.
8. Словник античної міфології; уклад. І.Я. Козовик, О.Д. Пономарів. Київ: Наукова думка, 1989. 240 с.
9. Фразеологический словарь русского языка; под ред. А.И. Молоткова, М.: Сов. энциклопедия, 1968. 543 с.
10. Юнг К.Г. Mysterium Coniunctionis. М.: Рефл-Бук, К.: Ваклер, 1997. 676 с.
11. Юнг К.Г. Aion: Исследование феноменологии самости. М.: Рефл–Бук, К.: Ваклер, 1997. 336 с.
12. Germain F. Notes // Vigny A. de. Les Consultations du Docteur Noir. P.: Garnier-fr;res, 1970, pp. 394–406.
13. Tresidder J. Dictionary of Symbols. London: Duncan Baird Publishers, 1999, pp. 240.