Баня

                очерк

        Любите ли Вы баню так, как люблю её я?
        Начав позаимствованной у Белинского бессмертной фразой про тонкий мир ужимок и страстей в театре, я вовсе не ощущаю неловкости за её бессовестную переделку. Более того, надеюсь, что, будучи творчески переработанной, она, фраза, многажды исхоженная вдоль и поперек, в том числе и мною, засверкает новой, счастливой, можно сказать – современной, даже обновлённой после мыла и мочалки, сутью!
        Так вот, разглагольствуя далее вполне оригинально, я поясняю, что применил данный крик-высказывание души как некую точку отсчёта, зерно Праматерии, сделав его примером того, как из ничего будет расти нечто; как яркую иллюстрацию Большого Взрыва в моей небольшой голове. Кстати, вопросительную интонацию моего вводного обращения к Вам можно смело отбросить: я не интересуюсь чужим мнением, а категорично утверждаю своё – «Нет!» И вот почему…
        Издревле повелось, что подавляющее число моих читателей – читательницы. Почему? Наверное, потому что мужчины совершенно обленились, и не то что писать – читать скоро разучатся. Ну не все, согласен, некоторые очень даже замечательно поддерживают высокое реноме современной литературы и как активные, и как пассивные участники процесса. Но сейчас речь не о них, а женщины – они продолжают мечтать, читая...
        Так вот, женщины, за очень редким исключением, не любят баню, и я ума не приложу, почему. Может, она не отвечает их комплексным устремлениям? Задав этот нехитрый вопрос Вам, я сам себя им несколько озадачил – и что я такое выдумал при своём бесконечно поверхностном отношении к внутреннему и наружному оформлению дам? При чём тут баня? Ведь в неё можно ходить без водки, и даже пиво не обязательно, а лишь по острой необходимости.
        А может, как раз в ином понимании смысла банного удовольствия и зарыта собака?
      
        Что же такое наслаждение от бани? Я подскажу: свежесть, обновление, даже можно выразиться – чистота тела, которое, если за ним не следить, так и норовит залезть в грязь.
        (Тут я, пожалуй, не соглашусь с предыдущим оратором, и замечу, опустив за скобки тезис про грязь, что все вышеперечисленные опции присущи любой ванной комнате, которая приписана к опять же любой квартире. Просто открой кран и налей воды! Может, именно поэтому так низко пала роль бани в глазах современных женщин? Да и многих мужчин тоже…)
        Однако до сих пор сохранился огромный отряд энтузиастов, готовых до изнеможения пилить брёвна, колоть чурбаны на поленья и растапливать ими печь, чтобы, провонявшись дымом как одичавший цыган, протопить БАНЮ. А потом…

        …Потом волшебным образом сразу наступает зима. Смеркается. На дворе трещит мороз (Откуда это выражение? Мороз – абсолютно бесшумная субстанция.), а ты идёшь по снегу в домашних тапочках, майке и трусах в баню! Брррр! Но хорошо!
Вот. Женщины этого не поймут. Они вообще против экстремизма в быту, в чём, пожалуй, и есть разгадка моей загадки про женскую нелюбовь. К бане, разумеется.
Ну и ладно. Движемся далее: ты заходишь в предбанник, доводишь себя до естественной наготы и входишь в парную. А там… – там благодать, там райские кущи, там гармония и совершенство! Там – пар! Но лишь в том случае, если он правильный, полученный от нагретых камней, а не из перегретого котла с водой.
        Хватнув разок-другой раскалённого воздуха, словно затянувшись с непривычки «беломориной» без фильтра, лезешь на полок. И начинаешь медитировать в окружении невидимых паров, ощущая себя небожителем среди плывущих рядом облаков. Нос, раскрасневшись и заметно увеличившись, наслаждается запахом ароматических добавок, предварительно сбрызнутых из ковшика на жаркие камни. При этом можно представить себе, что очутился в пихтовом, эвкалиптовом или каком другом сильно эфирном (в обонятельном смысле) лесу. И пусть не напрягает осознание, что при такой температуре воображаемый лес тут же начнёт сухо возгоняться, вследствие чего вместо удовольствия получишь критическое задымление – это мусорные, паразитные мысли, которые нужно гнать прочь! Медитация предполагает бездумность.
    
        Погревшись и увлажнившись, можно и нужно идти отдохнуть от неброской, потихоньку заполняющей тебя радости. Надо оставить для будущих позитивных эмоций побольше места, дабы в дальнейшем они смогли легко уместиться в тебе. Не стоит раньше времени пресыщаться, потому как от удовольствий также, как и от тяжёлой работы, устаёшь. Именно для того существует комната релаксации, этакий  «комплексный Зал заседаний», если ты, конечно, в приличной бане. Вот туда мы и пойдём не спеша; туда, где есть стол, стулья, лежак – всё, что нужно для правильной самоидентификации; где, восседая, подобно древнеримскому депутату в тоге, охаешь, ахаешь, прихлёбывая чай (напитки – по вкусу), думаешь… дайте подумать, о чём же я думаю?.. В общем, думаю, что я думаю и, утирая вспотевший лоб, начинаю оттаивать.

        Через некоторое время, посидев и немного остыв, я понимаю, что пора назад, в парную, где ожидает дубовый веник. К этому времени он уже распарился в горячей воде, размяк, и издаёт волнующее растительное амбре. Он готов к нелёгкому труду.

        Здесь я немного отмотаю кадры назад, и со стыдом признаюсь, что не всегда был таким жарким «мачо с мочалкой». Было время, когда ужасно боялся бани. Да, существовал такой период в моей жизни, когда лет до тридцати (ну чем не богатырь около печи?) чуть ли не панически уклонялся от пара. А уж про то, чтобы похлестаться веником, если меня всё же затаскивали туда товарищи, и речи быть не могло – без того казалось слишком жарко! Поэтому, будучи невольно пленённым коварными друзьями и загнанным в парную, стоял тогда в самом низу, норовя при первой же возможности незаметно улизнуть в предбанник; но при этом с большим уважением поглядывал на мужиков, которые на верхнем полке (самоубийцы!) лупцевали друг друга то дубом, то берёзой, а то чуть ли не колючей проволокой, всячески выказывая восторг от происходящего. Они казались мне истыми сталеварами, хотя я до сих пор понятия не имею о «горячем» цехе металлургического завода!
        Но любопытство, которое у мужчин ничуть не меньше женского, снедает любого из нас – а как там, наверху?  И страшно, и хочется!.. Поэтому незаметно для самого себя, раз за разом я стал подниматься выше и выше, с благоговейным ужасом прислушиваясь к себе и понимая, что этот термический мазохизм мне всё больше нравится. Плюс ко всему  появилась возможность взглянуть на себя с неожиданной стороны – не как на жалкого труса, покрывающегося воображаемыми волдырями ожогов от тёплой струйки воздуха, а как на мужика, сующегося по пояс в топку паровоза и лишь только крепнущего от того. Вот! Согласитесь, часто ли выпадает возможность похвастаться собой перед собой?
        Думаю, вы понимаете, к чему клоню: моя история – типичный скользкий путь поэтапного грехопадения вчерашнего сомневающегося... Шаг за шагом, прыжок за прыжком; и вот я уже ваш: однажды, когда в опустевшей парилке никого не осталось, я, быстро оглянувшись по сторонам, взялся за чужой веник… Дааа-а. Стыдно признаться, но мне понравилось!..

        Возвращаюсь назад, в наши дни. Итак, второй заход в парную. Самое сложное на этом этапе лично для меня – максимально точно согласоваться с окружающей температурой. Я не высчитываю, сколько это в градусах, но точно чувствую, когда после нескольких ковшей воды пар нагревает воздух до нужной кондиции. Когда ещё чуть-чуть, и будет перебор, но если немного меньше, то точки наивысшего удовольствия не достичь, сколь ни маши руками и ногами. Поэтому принимаюсь за работу.

                Парилка

        Послав очередную кучу брызг на камни и получив в ответ громкое «пффф», я, подождав несколько секунд, взял и раскрутил веник над головой. Затем прикрыл глаза да и завёл внутри себя неспешную беседу с неким виртуальным оппонентом о цели и назначении современного банного веника. Невидимый спорщик тут же изрёк, что, мол, тот необходим лишь для произведённых мною манипуляций – брызнуть и разогнать горячий воздух вокруг себя. И всё.
        Я же, миролюбиво выслушав компетентный глюк, так же молча возразил – нет. Не только и не столько, поскольку считаю, что из этого выйдет лишь что-то невнятное, среднее между сауной и парной. Меж тем известно, что то, что финну здорово,  то русскому душно – скучно просто сидеть и ленно потеть. В таком горячем деле нужна совсем не холодная инициатива. Думаю, веник как раз и был изобретён для активной сублимации русского человека в бане. Причём парить  себя нужно самому. И вот теперь я озвучиваю искомую главную задачу веника – отхлестать хозяина его же рукой. Ибо,  когда тебя парит чужая конечность, то она, поскольку никак не подключена к тебе нервными окончаниями, не может знать твоих температурных предпочтений, которые желаешь сформулировать в своих телесах. Чуждая рука может легко поломать тот чудесный баланс, те непередаваемые переливы долей градусов, которые ты искусно варьируешь в том или ином месте своих телесных местечек, своих открытых пространств и тайных закоулков.
И поскольку я нахожусь под действием сладкого дурманящего угара, то выражусь про веник так – он не просто случайная совокупность сухих веточек, сентиментально размякших от воды; он – поликомпонентная волшебная палочка, запускающая во мне чудесную сказку тепла.
        Кстати, о воде. Тот же упорный шизофренический голос напомнил, что замачивать веник нужно в холодной воде накануне, причём длиться это должно не менее шести-восьми часов, а вовсе не столь варварски быстро, как у меня. На что я отмечаю – мир инвариантная многоходовка, в результате которой все мы разными путями оказываемся там, куда стремимся попасть. В частности – в эту баню со своим «самоваром»; и что есть много способов достичь желаемого, главное –  всё же достичь его. Может, оно и правда так лучше; может, в самом деле веник будет дольше держать лист после холодного замачивания, да только мне такой способ не подходит. Увы, я до сих пор не смог обзавестись собственной банькой, а потому готовлю «инструмент» наскоро, в кипятке, и нисколько от того не переживаю – слава Богу, эту «волшебную палочку» можно легко купить на любом, нисколько даже не магическом рынке, а потому не стоит забивать голову разными меркантильными заботами. Тем более в бане.

        Меж тем «Цельсии» и «Кельвины», взявшись за руки и раскрутившись вокруг меня в бешеном хороводе, достигли нужной величины, посему я начал хлестаться веником. В чём смысл такого самопобивания? Не знаю, для кого как, а я добиваюсь момента, когда по моей спине после несильных ударов начинают, образно выражаясь, загораться и бежать огоньки. Это напоминает воздействие регулируемого горчичника, если таковой существует в аптечной природе – силу нагрева определяешь сам. И чем ближе удаётся подойти к началу самовозгорания, тем выше КПД произведённого действия.

        Тут, в приступе высокотемпературного перевозбуждения, а может, находясь под воздействием сложных эфирных испарений, я вот о чём подумал: баня, она ведь не просто баня; она, по сути своей компактный ядерный реактор, а процесс парения – это ни что иное, как поверхностный управляемый термоядерный синтез (УТС)! Ни больше, ни меньше! При этом слово «поверхностный» означает, что, во-первых – реакция получения тепла протекает на поверхности тела; а во-вторых – не нужно ловить меня на том, что я мало соображаю в УТС. В нём вообще мало кто что понимает.
        Правда, стоит отдельно оговорить некоторые особенности, а именно: при выделении тепла внутри нас не образуются кислород и водород, хотя какой-то газ при всём том из нас, определенно, выходит; но более существенно, что выделяются грязь и вода. Кроме того, есть ещё немаловажный побочный продукт, который также выходит наружу – нечистые, или просто дурные мысли. Продолжая дальше как явные, так и неявные аналогии, резюмирую: и там, и там на выходе исключительно экологичные продукты метаболизма. Кроме того, в реакторе – «веселящий» газ, в бане – тоже веселье; в реакторе – тепло, и нам тепло; в реакторе – разные мусорные осколки веществ, у нас – неспешное вымывание грязи на пол.
        Что касаемо мыслей, спорных в отношении их полезности, что особенно актуально для живых думающих существ, коими мы так самонадеянно считаем исключительно себя, они, эти неоднозначные думки, выходят наружу пройдя термообработку, денатурированными и недееспособными. А на их место входят новые. Например, такие как: «А не начать ли, чёрт меня подери, новую жизнь с понедельника?» Уже только из-за этого стоит хоть раз как следует попариться!

        Тут наконец до меня доходит, что этак можно до многого договориться (кажется, я слегка перебрал пару). Пожалуй, давно пора на воздух, и я быстро выхожу наружу. Совсем наружу, на время оставляя внутри слабонаучную доктрину о дальнейшем распространении ядерных бань по планете.
        При этом сразу оговорюсь – не всем без оглядки я готов пожертвовать во имя прогресса. В конце концов, пусть котёл бани будет работать хоть на водородном топливе, но веник я никому не отдам! Желаю, чтобы он остался традиционным, с листочками. Я буду стоять на том до последнего исхлыстанного о себя дубового прута!

                Удар холодом

        Если переложить только что достигнутый в парной эффект на язык мультипликации, то можно было бы обрисовать его следующим образом: ты яростно хлещешься веником, пока изо всех естественных отверстий не начинает проистекать избыток тепла. А твой могучий торс быстро раскаляется, меняя цвета побежалости от вишнёвого до ярко-красного, частично уходя в инфракрасный. (Другие окрасы, от аметистового до аквамаринового, я сознательно не беру в расчёт, поскольку это будет уже критический перегрев.)

        И вот выходишь ты из парной, весь необыкновенно светящийся, всеми раскрытыми порами ощущая – хорошо! Но чего-то не хватает… Ага, вот чего – помните наскоро обрисованный зимний вечер? К леденящему январскому (декабрьскому или даже февральскому) образу я прибёг потому, что именно в эту студёную пору наиболее приятно ходить в баню. Поэты восторгались: «Мороз и солнце!.. Лёд и пламя!..» И, надо сказать, неспроста писали. Искусный кузнец, создавая булат, сначала раскаляет заготовку до знакомого нам спектра, а затем суёт металл в холод. Зачем? Да чтобы закалить, упрочнить и облагородить клинок. А чем мужское тело хуже? Оно, в противовес женскому, чем твёрже, тем лучше! Так вот, человек, выходящий из парной – тот же булат, только живой, и он, фырча и отдуваясь, движется в сторону прохлады. При этом спектр его излучения из инфракрасного диапазона постепенно переходит назад, в просто красный; поэтому, если его (тело) нечаянно встретить в тёмном месте, то не нужен никакой прибор ночного видения, чтобы разглядеть эти преКрасные формы, дабы не столкнуться с ними. Да и жар от него чувствуется нешуточный, причём на значительном расстоянии, что тоже предохраняет окружающих от нечаянного ожога, который можно невзначай получить при столкновении.
        Ладно, отставлю в сторону изобразительно-художественные фантазии и просто  выйду из парной.

        Этот этап банного процесса можно назвать как удар холодом. А что может быть эффектнее, чем выйти во двор и обтереться снегом? Да ничего. Точно вам говорю. Даже ледяная купель внутри бани не настолько хороша, как просто походить босиком по снегу и поиспаряться разогретым духом в воздух, тоже обжигающий, но с нижнего конца температурной шкалы.   
Кроме того, втайне теплится мысль, что, выйдя во двор, встретишь там… Снегурочку во всей её отмороженной красе. А она, Снегурка, возьмёт, да и клюнет на меня. Человек, он ведь сызмальства верит в несусветное, а я не лучше и не хуже остальных…
        Всё, хватит о несбыточном, лучше вспомню о купели. В последнее время многие обзаводятся ею. Обычно это заурядная бочка с остывшей водой. Правда, с точки зрения стороннего наблюдателя такое полоскание не очень зрелищно. Вот если бы в прорубь – это да! Вот только где её найдешь посередине жилого массива, хоть городского, хоть деревенского?
        Слегка остыв головой, я понимаю,  что погорячился в своей игривости, собираясь послать воздушный поцелуй Ледяной Деве, которая на деле оказалась старым Дедом Морозом. Ну и хорошо – не до флирта при минус десяти!

        Чтобы совсем уж спуститься на грешную землю, очень даже хорошо, как я и предполагал ранее, в этот момент походить босиком по снегу. Когда исполняешь означенный «смертельный» трюк, то в некотором роде чувствуешь себя почти богом, а Бог, как известно, тоже ходил по воде, хотя и в другом её агрегатном  состоянии. Но это уже мелкие, даже скажу – мелочные придирки завистливого внутреннего критика.
        Хотя… Между нами говоря, даже просто стоять снаружи в шлёпанцах и, как не слишком умелый стеклодув, выдувать бесформенные клубы остывающего пара, тоже замечательно. Если повезёт с погодой и на дворе будет лёгкая метель, то выйти в неё полуобнажённым, чтобы ловить снежинки собственным телом – ну чем не удовольствие выше среднего?
        На десерт можно ещё зачерпнуть в руки снега и бросить его на стынущие спины своих компаньонов, безмятежно курящих рядом. Ответственно анонсирую – получите массу обоюдных впечатлений. Поэтому авторитетно заявляю – вот прав был Штирлиц, тысячу раз прав, обсуждая с Кэт язык, на котором та будет «радировать» иностранным акушеркам, что вот-вот родит! Конечно же, на родном! Потому что в экстремальной ситуации человек возвращается к истокам. Так и мы, выйдя на мороз в чём мать родила и обтёршись снегом, подтверждаем теорию Дарвина о своём происхождении от обезьян громкими возгласами «Ааааа! Ооооо! Уууууу!», обязательно переходящими в ненормативную лексику. И, судя по ней, обезьяны-то были наши, русские!..

        В этот момент меня, как и любого другого «неандертальца», возвращают к реальности собственные ноги, замёрзшие до такой степени, что кажется, будто на них от холода на ветру начинают слегка позванивать оледеневшие волосы.
Задрав голову кверху, наконец замечаешь, что звёзды на небе стали острыми и колючими. Космический «минус» начинает всерьёз пробирать. Ты, совсем недавно красневший, аки свежесваренный рак, становишься похож на светофор, буквально на глазах переключаясь на белый, а затем синий, рискуя всё дальше окрашиваться в ультрамарин. Кто-то спросит, а где я видел такой необычный светофор? А я отвечу – да здесь же, в бане! А светофор – я сам. Сам же и перекрашиваюсь по мере нагрева либо остывания.
        Вспомнив, что приматы – существа теплокровные и не живут голыми на открытом воздухе, снова с теплотой начинаешь думать о Тепле, а это значит – пора возвращаться внутрь, где стоит стол в окружении твоих друзей-товарищей, только что незаметно проскользнувших туда.

        Несомненно, к этому времени вы уже догадались, что я живописую мелкобуржуазную, то бишь – частную, а не общественную баню, которая в последнее время меня уже ничуть не манит. Дело даже не в извечной антисанитарии – есть публичные бани, которые вполне приличные и чистые. Просто слишком большое количество людей в таком месте, предполагающем некую интимность, для меня не комфортно. Теряется значительная часть личного пространства, а следовательно, почти невозможно настроиться на соответствующее настроение – то, ради чего всё это затевается. В общественной бане трудно раскрепоститься, ибо колхоз, он ведь недалёк от крепостного права, кто бы что ни говорил…


                Релаксация

        Кстати… С баней очень сочетается попить, поесть, поговорить «за жизнь». Как и любое другое застолье, она располагает к анализу. Поэтому стаканчик, принятый внутрь – не цель, а лишь средство для гарантированной коммуникации.
На столе пыхтит ну не самовар, конечно, но обычный чайник, которого вполне достаточно. Рядом в беспорядке лежит то, что послал нам достаток: мясо, рыба и чем запить. На любителя. Любого.
Кроме того, процесс помывки можно изукрасить широким набором дополнительных опций. Скажем, водочку с пивком. Но по мне, так это лишнее, ежели масло заедать сметаной. Может пропасть острота ощущений, как у Верещагина в фильме «Белое солнце пустыни». Вспомните  его слова к жене: «Опять ты мне эту  икру поставила! Не могу я её каждый день, проклятую, есть. Хоть бы хлеба достала…» Конечно, «заслуженный таможенник всея Руси»  говорил о несколько ином, но в нашем случае также попал в самую точку. Так что лучше не смешивать. Да и вдруг сердце от чрезмерной радости не сдюжит? Хотя, честно признаюсь, я много повидал на веку виртуозов культурного досуга, которые, выпив пару стопок, тут же отправлялись в парную, где с остервенением принимали на себя удары веником от таких же бесшабашных товарищей. И ничего, ни один не умер на моих глазах от избытка чувств. Но всё же я бы поостерегся, поскольку мои глаза видели лишь малую часть таких смельчаков.
        Многие  ассоциируют баню с иными излишествами, кои могут быть представлены девочками или мальчиками. Я не оголтелый пуританин, и если у кого-то есть такая потребность, то на здоровье, лишь бы это самое здоровье позволяло. А то, говорят, бывали случаи, когда чьё-то любвеобильное сердце не выдерживало столь большой порции счастья, и останавливалось на самом интересном месте. Представляете, как обидно смотреть на себя откуда-то сверху и думать: «Сейчас бы продолжения банкета, а до боли знакомое тело почему-то лежит отдельно от меня, не желая продолжать веселье...» Причём, подозреваю, на деле эта мысль гораздо короче и безысходнее, с другим лексическим оформлением…
        Повторюсь – я не сторонник ригоризма. Даже скажу, что люди излишне строгих правил меня не влекут к себе. Такие аскеты кажутся слегка не в себе, однако и другая крайность также  претит. Думаю, нужно соблюдать некий баланс: в баню ходить, чтобы париться, в ресторан напиваться, и совсем в другие места, чтобы заниматься сексом. Дело в том, что когда все приятности в одной куче и сразу, то во-первых, теряется само желание, во-вторых, это опять же просто опасно. Приведу пример с электромотором: сам по себе он безотказен и прост в обращении, но если пустить через него несоразмерно большой ток, то можно пережечь обмотки. Так и с нами, людьми – чем больше гремучих ингредиентов в коктейле, тем сильнее наутро болит голова.

        Современники римских терм докладывали – и там было всё: горячая и холодная вода, обжигающий пар, вино и закуски чрез меры. Мойся – не хочу!..
Те же информированные источники доносили – там были все:  патриции, депутаты, мужчины, женщины, мальчики, девочки, а также мальчики и девочки, вызываемые как эскорт; и все они весело проводили время под аккомпанемент тамошних эстрадных «звёзд». В общем, градус сильно зашкаливал. И если сравнить с нынешними саунами – разницу не найдёте.
        Чем всё это (я про Рим) закончилось? А закончилось неважно – крахом империи, после чего пришли другие времена и другие развлечения. Но  до сих пор та, былая интенсификация процесса помывки слегка настораживает. Я не берусь утверждать, что главную роковую роль в деле развала государства там сыграли бани, пар которых, будучи перегрет фривольными страстями вкупе с вином, взорвал древнеримский быт, но… Надо к излишествам относиться осторожно, дозировать, нормируя их до безопасного давления, что ли. И тогда точно всё будет хорошо.
               
                ***

        Вот в таких незамысловатых утехах и сопутствующих им столь же приземлённых размышлениях проходит примерно каждое из моих немногочисленных посещений бани. Я делаю от двух до шести заходов в парную, в зависимости от самочувствия, добиваясь момента, когда понимаю – есть результат, есть! А он заключается в том, что моё тело, избавившись от ненужного, становится легче и чище. А поскольку принцип тотального подобия довлеет в том числе и в нас самих, то следом за многократно пропотевшим базисом, который зиждется в туловище, также и надстройка, то бишь голова, пытается стать лучше, явно стремясь воспарить над дрязгами, смытыми прочь.

                Возвышение

        Для этого раздела очень подошла бы крылатая фраза «в здоровом теле здоровый дух», но она настолько банальна, что я не решаюсь открыть рот. Вы просто будьте в курсе, что есть такое расхожее мнение.

        Когда немного сморит, я пристраиваюсь на лежак, смотрю на висящий под потолком немного запылённый светильник (такой есть в каждой бане), и наконец задумываюсь о высоком.
        В этот момент приходит осознание, что не стоит ограничивать себя  оценкой низкоуровневых процессов между молекулами или даже атомарными ядрами – не одним броуновским движением, высекающим из нас тепло, жив человек. Нет, не одним! Мгновенно всплывает в памяти: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам!» (В. Шекспир).
        Такая напряжённая работа ума говорит, что сеанс очищения не прошёл даром, и есть надежда, что и вся моя жизнь идёт пока в правильном направлении. Это, несомненно, радует, суля в дальнейшем как награду место если не в тёплом райском уголке, то хотя бы в его предбаннике. И кто скажет, что этого мало? Точно не я.

        В итоге написанного, пожалуй, вернусь к исходной точке и вновь спрошу: «А любите ли вы баню, как я?» И сам же отвечу за Вас: «Да! Конечно да! Какие могут быть сомнения?»

2014