Камерное пение

КАМЕРНОЕ ПЕНИЕ
      Этот рассказ я услышал от Ирины, певчей церковного хора Свято-Троицевой Сергиевой Лавры
  Их, православных, привела на станцию Потьма- Вера. Вера в Создателя нашего, Вера в человечность и духовность нашего бытия, в то,  что ничто просто так из ничего не происходит. Им дали разные тюремные сроки. За службы в церквах, за проповедование среди прихожан божественных истин- не убий, не укради...Отправили на нары за твердость и благочестие. Их, служителей церкви, привезли сюда, в Потьму, в наручниках, выгрузили под собачий лай из вагонов и одели, как «врагов народа», в полосатые тюремные робы. Среди прочих сидельцев монахи и священники отличались большой выдержкой и внутренней дисциплиной. С ними надзирателю Алексею было легко и просто. Его охраняемые во всем были послушны, просьб почти ни каких .Разве что только накануне Светлой Пасхи...
- Слушай, начальник, а нельзя ли к нам в камеру принести красное яичко?- обратился к тюремщику с просьбой  пожилой, скорее всего старший по камере, заключенный. Кто он по духовному званию- Алексей не знал: все коротко пострижены, без бород, в одинаковой полосатой тюремной одежде. Были среди них, возможно, и архиереи и те, кто чином пониже.
-Хорошо,- пообещал Алексей,- принесу...
 После дежурства, придя домой, рассказал о тюремной просьбе своей жене. Так как в ту пасхальную ночь он,Алексей, дежурил один, а в камере-шутка ли!-тридцать «врагов народа», они с женой наготовили праздничной еды на всех, сварили и покрасили тридцать яичек. Загрузив в сумку всю эту пасхальную снедь , надзиратель отправился на свое ночное дежурство. Начальство в ту последнюю предпраздничную ночь отдыхало, так что пройти с сумкой в тюрьму не составило большого труда...И надо было видеть радость в глазах заключенных, когда их охранник вместо одного обещанного крашенного яичка принес аж тридцать да еще с куличами и даже с копченым салом. От сала сидельцы- монахи, конечно же, сразу же отказались( монашествующим-нельзя!), а остальные дары приняли с большой благодарностью. А потом заключенные обратились к своему надзирателю с еще одной просьбой: разрешить им попеть.
- Пойте. Что мне жалко...,- равнодушно махнул рукой охранник.
- Они запели,- вспоминает Ирина, а у моего отца, как он мне рассказывал, волосы на голове зашевелились и встали дыбом, градом слезы из глаз. Хоть и сам папа понимал толк в музыке и играл на баяне, но такого душевного пения никогда и нигде раньше не слышал. Тридцать отлично подобранных голосов, тридцать мужчин пели не переставая часа три. Да так складно!  Божественное пение меж тем поднималось все выше и выше, выплескиваясь, как чудотворный источник, через открытые настежь окна тюремной камеры наружу. И казалось -будто тюремные стены затряслись и раздвинулись от божественного пения. А лица, преображенные лица заключенных...Это надо было видеть и слышать... А тогда первыми услышали мощное пение на сторожевых вышках часовые. И сразу звонок надзирателю:
-Это что за безобразие творится у вас?
-Это не безобразие. Это праздник люди справляют,- парировал выпад часового Алексей.
  А потом уже, после «камерного» пения, тюремная братия дружно принялась за праздничную трапезу. И надо заметить, о том, как  священнослужители и монахи в полосатой одежде встретили с помощью надзирателя Алексея Светлую Пасху никто тюремному начальству тогда не донес. А сам Алексей по молитвам своих подопечных после того благого поступка перестал злоупотреблять спиртным. Чудны дела твои, Господи!..
 -Отмолили моего отца от этого проклятого греха «враги народа», -заканчивает свой рассказ  дочь надзирателя тюремной камеры Ирина, которая долгие годы успешно поет в церковном хоре Свято-Троицевой Сергиевой Лавры.