Почему птицы матерятся

Ване исполнилось восемнадцать. А я так и остался — на год и три месяца младше. И, конечно, я видел в этом горькую несправедливость. Мне не продавали вино. Не пускали на интересные фильмы. Не принимали на работу.

В институт меня тоже не взяли. Но проблема там оказалась совсем не в моём количестве увиденных зим. Я помню, Члены Приёмной комиссии сказали:

— Абитуриенты! Внимание! — было шумно, даже я спрятался в наушниках, но что-то ещё разбирал. Ловил чьи-то буквы. — Послушайте! — деканы психологических наук собирались перед нами пылью-из-старых-книг и пеплом-тлеющим-из-курилок. Большего в них никогда не было.

А их помощники — грустные девочки-с-каре, таскающие за собой книжки про Гарри Поттера, все тома сразу, и мальчики, так и не сумевшие побороть в себе нежность и желание быть похожим на Джейми ХХ— летали вокруг нас, новеньких, и повторяли всё то, что говорили их наставники. Ладно, преподаватели.

— Слушайте! Слышите! А? Как птички поют! А зачем они поют? — спросил кто-то из них. — Что вы чувствуете, когда не знаете ответа на такие глупые вопросы?

Кто-то выкрикнул:

— Страсть!

Его съели. Помощники тут же накинулись на энтузиаста и растерзали его. И выкинули остатки его одежды куда-то на задние ряды.

— Вы отвлеклись от темы, Вячеслав Александрович, — сказал кто-то, ещё не собравшись до конца из пепла.

— Ах, да! Точно! — И он выбежал из аудитории. Не знаю, куда.

— Итак. — Этот человек наконец-то собрался. Седой мужчина и с красными глазами, цвета догорающей сигареты в ночи. Из его глаз шёл дым. — Меня зовут Сергей Дмитриевич. И я скажу так. Нам не нужны буду ваши серьёзные знания. Ваши знания по истории, по химии. Пусть другие занимаются точными науками. Точно?

Помощники рассмеялись. Один мальчик даже выпал в окно. Но никому не было жаль. Человек продолжил:

— Нам не понадобится ваша физика, ваша математика. Ничего технического. Только самое ненадежное! Русский язык. Обществознание. И, наверное, биология. Можете ещё сказать, сколько вы подтягиваетесь. Тоже примем это к сведению, но смотреть не будет. Скучно это.

Все закивали. У кого-то даже голова отвалилась. Помощники захлопали.

— Так что ждём Вас! В нашу семью! Как бы вас не звали! Но список недопустимых имён мы тоже повесим. Смотрите на первом этаже. И сразу проваливайте те, кто в этом списке. Будем же честны мы в этом безжалостном мире!



Так я не стал готовиться к экзаменам. Мне кажется, именно это имел в виду Сергей Дмитриевич. Но, наверное, звали его не так. Именно не так. Но это не важно. Я не готовился к экзаменам. Тогда мне нравилось слушать песни группы «Pompeya». Это занятие требовало от меня полного внимания. А ещё — здоровые уши, чистое сознание и кучу свободного времени. Я гулял по Черноморскому бульвару туда-сюда и думал, что взрослею. И взрослел. Я это понял, потому что мне стали говорить:

— Мама! Дядя уже давно катается на моих любимых качелях!.. Пусть он уйдёт?

Ну нет, я не про этот момент. А про этот:

— Эй, — говорили мне мамы, — Ты же уже взрослый! Перестань кататься на качелях.

Я не понимал как это связано и стал приходить каждый день кататься на тех самых любимых качелях. И каждый день приходили новые дети. И родители с ними. Они говорили мне в один голос, кто-то даже плакал:

— Ты взрослый!

Это серьёзное заявление, —думал я. Но каждый день я повторял:

— Может и так. Но это Ване исполнилось восемнадцать. А не мне. И это ему продают вино и берут на работу. А не меня. — Потом спрыгивал с качелей и уходил. Слушая Помпею.

В школе нам раздали список выбора экзаменов для сдачи. Галочку напротив профильной математики я поставил скорее из-за неосознанного во мне чувства уважения к этой малоизвестной науке. Этот экзамен был новым в списке. Раньше его никто не видел. А многие и не слышали вовсе. Никто так и не смог разобраться, что с ним делать. Но отнеслись очень серьезно. Все решили — делать будем, но разберемся по ситуации.

А я оставался добрым. Лишь это качество я мог определить ведущим. Таким меня учили быть ещё в детстве. Я оставался добрым. Потому что ещё не страдал из-за этого. Потому что учился в школе. А у неё был большой забор, за которым о моей доброте никто не знал. Только Профильная Математика.

Не стыдно быть добрым. Если тебе ещё не исполнилось восемнадцать.

В детстве мне много чего говорили. Говорили о космосе, о художниках и музыкантах. Подружка Юля мне постоянно рассказывала что-то новое о лошадях. Папа учил, что кого-то очень плохого нужно сразу же бить в нос. А потом всё прекратилось. Все замолчали. И в этой тишине я заблудился. Потерялся. Никто мне так и не сказал важного. Чего-то очень полезного и действительного. Даже папа. Потому что ударить Профильную Математику в нос я так и смог. А остальные могли и подождать.

Я не готовился к экзаменам. Но я знал, что перед экзаменами надо хорошо выспаться. Так говорил мой учитель Игорь Александрович. Я ложился спать за три дня до экзамена. Надевал свою белую рубашку и чёрные туфли. Штаны у меня остались ещё от школьного костюма. И напевая Out Of Touch, я писал все экзамены. Рисовал цветочки и машины. На обществознании я нарисовал драму. Дело происходило в стриптиз-клубе. Растерянный охранник не мог понять, может ли с этической точки зрения ударить девушку переодетую в парня. Она разнесла половину заведения и укусила одну из танцовщиц! На русском нарисовал дуб. Большой. И рядом старичок-с-бородой. Лежит. А на биологии я нарисовал китов. Их очень любила моя учительница Мария Александровна. Когда она видела китов, всегда плакала. И маленькие киты плавали в её слезах. Кому-то понравились мои рисунки. Я сдал эти экзамены на отлично. Профильную математику я провалил. Им не понравилась картина цифры 7. Надо было рисовать 69. Она напоминает мне о равновесии и рыбках.



В институте меня встретили фразой:

— Когда же это закончится?

Я посмотрел на часы. Даже до полудня было ещё далеко. Я достал цветочек из своих волос и подарил грустной девочке-помощнице.

— Спасибо. Так лучше. Что вы нам принесли?

Я достал мешочек с баллами-за-экзамены.

— Отлично, — сказала она, — и выкинула почти все баллы в урну рядом. — Это нам не нужно. И это. И кто вообще

сдаёт биологию? Её можно просто рассказывать. Всё, как ты видишь. Трава — красная. Небо — зеленое. Разве не так?

— Не так, — ответил я.

— Но мне это жить, как видите, не мешает, — сказала она. — Так. Где ваши баллы по Профильной Математике? Их должно быть всего сорок.

Я заглянул в свой карман, где лежали мои баллы по математике. Насчитал всего тридцать три. Они смотрели на меня. Попросили купить спаржу. Я потряс карман. Вылетело ещё два. Ещё один я нашёл на лестнице. Его клевала ворона. С птицами разговаривать мне раньше не приходилось. И тогда не пришлось. Я нахмурил брови. Напал на ворону. Ударил её в клюв, поцарапал локти.

— Тридцать шесть баллов, — потрясла в руке их девочка. В её каре любовался мой цветочек.

— Тогда это закончится прямо сейчас, — сказал я.

И ушёл.

С горести хотел пойти в армию. Кто-то ещё постоянно говорил, что я им должен. А долги я, если и беру, то стараюсь отдать сразу, по мере желания. Там мне сказали:

— Но это ведь Ване исполнилось восемнадцать. Тебе до него ещё год и один месяц! Тебе даже вино ещё продавать нельзя. И на работу брать. Лучше, — сказали мне, — приведи к нам Ваню. А мы его в хорошее место отправим. Научим водить.

Ваня водить никогда не хотел. Хотел, чтобы его возили. Да и если бы Ваню забрали в армию, мне бы никто не купил вина.

Я выходил из военкомата, а птицы материли меня. А одна ласточка даже атаковала меня в самое сердце. Запела «Сплина»!

Я рассказал об этом друзьям. Ване и Пете. Ваня ни во что не поверил. Он решил, что я выдумываю, потому что я младше. А Петя поверил. Мы были с ним ровесниками. И слушали вместе Эминема. Петя, чтобы не платить за проезд в трамваях, притворялся поручнем. Нам было весело и без вина. Это Ване можно было его покупать в магазинах и ларьках. Но ему совсем это не было нужно. Он родом из Грузии и с десяти лет каждый день пил вино. Если эти факты можно было связать.

Мы с Петей перестали общаться с Ваней. Он оказался самым реальным из нас. Он слушал битардов и смотрел аниме. Мы с Петей его пытались понять.

И однажды, Петя всё-таки понял Ваню.

А я так и не смог.