Призрак дождя. Глава 31

Автор: Кристина Громова
Глава 31 
Не стоит пытаться избавиться от воспоминаний, надо научиться с ними жить. 
Майк Энслин 
Уже второй раз за день Анрейн оказался до боли в знакомой гостиной. Правда, сегодня утром ему было не до ностальгии. Хоть обстановка в комнате и была сейчас иной, молодого человека внезапно охватило щемящее чувство любви к этому пространству. Даже запах, казалось, просочился через временнЫе коридоры и ударил в нос пьянящим ароматом 19 века. 
– Чай будешь? – ворвавшийся вихрем в воспоминания Анрейна голос Владимиры, вернул его в реальность. 
– Лучше кофе, если ты не против, – он безуспешно попытался сглотнуть комок, застрявший в горле. Фиалковые глаза странно блестели на бледном, истинно шотландском лице.
 – Ок. Тогда пойдём на кухню – кофе ещё нужно сварить. 
Часы с кукушкой пробили полночь. При мягком свете старинной люстры Владимира с ужасом и одновременно с благоговением рассматривала портрет своей двоюродной прабабушки, молча поставленный Анрейном на белый обеденный стол. С холста на нее, будто отражение в зеркале, чуть улыбаясь, смотрела... Владимира. Только платье той девушки не вписывалось в современный интерьер. 
Владимира долго не могла произнести ни слова, оцепенев от увиденного. 
– А фотографий, что же, тогда ещё не было? – были первые слова девушки, застрявшей во временном промежутке длиной почти в 200 лет. 
Анрейн понимающе улыбнулся: кто, как не он, догадывался о состоянии сидящей напротив него растерянной, ошеломлённой Владимиры, ведь он меньше года назад оказался в аналогичной ситуации. Более того, ещё пару недель назад он подумал, что сошёл с ума, когда впервые увидел девушку в послеоперационной палате. 
– Фотографий, к сожалению, не было, – как можно мягче произнёс Анрейн. – Первые снимки в Питере появились немного позже, чем мы с тобой познакомились, в 1850 – м. – Его гнев испарился ещё на пороге этого удивительного дома, в арсенале оставляя только любовь и нежность: 
– Ты привыкнешь, обязательно привыкнешь. Я помогу. 
– Она мне приснилась сегодня утром, после моей поездки на кладбище к родителям, – смущаясь, сказала Владимира. При этом щеки девушки приобрели пунцовый оттенок, будто она произнесла что – то непотребное. 
– И что ты..., то есть она, сказала? – едва дыша, спросил Анрейн. Он страшно боялся спугнуть этот священный момент исповеди своей необычной и безмерно любимой девушки. 
– Ты – это я, Владимира, только двести лет спустя... Тебе нужно вернуть его, обязательно вернуть..., – слово в слово повторила она услышанное утром, словно находилась под гипнозом. 
Анрейн, расчувствовавшись, протянул девушке руки, фиалковые глаза пылали. Владимира, больше не сомневаясь, вложила свои ладони в его. Он привлек ее к себе, и она всем своим хрупким телом почувствовала его надежную опору. Проведя пальцами по ее затылку, он обмотал девичий конский хвост вокруг своего запястья и с предельной осторожностью потянул его вниз: она подняла лицо ему навстречу, и он посмотрел на неё сверху вниз. 
– Ты самая смелая девушка из всех, кого я знаю, – истово прошептал он. – Я тобою восхищаюсь и очень люблю. Тебя люблю, Владимира. 
Он наклонился и нежно, даже целомудренно, поцеловал ее в губы, а потом, с плохо скрываемым волнением, продолжил: 
– Владимира Белояровна Морозова, ты выйдешь за меня замуж? 
У неё перехватило дыхание: «О, Боже, Боже, тебе же нельзя так волноваться! Слишком мало времени прошло после операции... На сердце, между прочим!» – робко подал голос совсем маленький уголок ее незамутненного сознания. Если Анрейн и отметил про себя замешательство Владимиры, то ничем этого не выдал. Он напряженно ждал. 
– Ни один молодой человек не производил на меня такого впечатления, как ты, – хриплым от переживаемых эмоций голосом ответила Владимира. – И все же, я должна сказать, что не могу повесить на тебя, такого молодого и успешного, бремя своих проблем. Прости. – Она высвободила свои тонкие пальчики из горячих ладоней Анрейна и присела на краешек стула. Он нехотя сделал то же самое. 
– Не понимаю, о чем ты говоришь! Ты меня не любишь? У тебя есть кто – то другой?! И что означает «бремя»? – краска спала с его и без того бледного лица, а в глазах далеко не в первый раз за этот день появился страх потери. 
– Люблю, очень! – поспешила успокоить Арейна Владимира. – Но, есть два момента, о которых ты не знаешь, – голова у неё шла кругом, по всему телу бегали мурашки. 
– Говори! – коротко бросил он, изо всех сил стараясь собраться с мыслями. 
– Родители обещали мне помочь в усыновлении шестилетнего мальчика, – торопливо, словно боясь передумать, выложила Владимира. – Теперь, после их трагической гибели, рассчитывать даже на опеку ребёнка нельзя: я - неработающая студентка, а этот дом мне придётся продать – его обслуживание мне сейчас не по карману. – Она посмотрела на Анрейна прожигающими насквозь ореховыми глазами и, мрачно хмурясь, добавила: 
– Мне нужно искать пути решения этих проблем, понимаешь? Я просто не хочу тебя напрягать! 
Анрейн вздохнул с облегчением, откинувшись на спинку стула из светлого ореха, обитого бежевой кожей: он снова мог нормально дышать. 
– Владимира, послушай меня внимательно и не перебивай! Тогда, в 19 веке, ты попросила меня присмотреть за своим шестилетним братом, Елисеем, тогда как сама..., – он помедлил, подбирая нужные слова, – сама отправилась в нынешнее измерение. Я обещал выполнить твоё поручение, но не смог, физически не смог. Зато выполню его теперь, позабочусь о мальчике – сироте. Мои родители очень хотели иметь много детей, но маме по медицинским показаниям после моего рождения рожать было запрещено. Представляешь, как они с отцом будут рады! Им ребёнка точно отдадут. И с домом, где я, пусть и недолго, был счастлив, с тобой счастлив, Владимира, тоже прощаться не придётся... Я тебе раньше не говорил (у него язык не повернулся, чтобы сказать, что говорил, но в 19 веке), но я – потомок королевской династии Сверре Сан и живу в фамильном замке. А ещё у нас есть семейная компания, довольно прибыльная, позволяющая не думать о финансовых катаклизмах призрачного завтра. Поэтому твой дом общими усилиями мы обязательно сохраним. 
Владимира уже четверть часа безуспешно пыталась стереть с лица дурацкую улыбку от уха до уха. По мере получения новой информации, девушка, вначале изумленно недоумевая от фразы: «Тогда, в 19 веке, ты попросила меня присмотреть за своим шестилетним братом... », невольно переключилась на размышления, что же такого она сделала в прошлом, раз фортуна улыбнулась и послала ей настоящего спасителя. Когда этот странный юноша был рядом, – все проблемы волшебным образом испарялись, причём не только касаемые её лично. Сколько добра он сделал для Габриэллы и ее семьи, хотя об этом его никто и не просил. 
Сквозь пелену мыслей девушка не сразу услышала взволнованный голос шотландца: 
– Эй! Владимира, почему ты молчишь? Ты согласна? 
– Я... Да, я согласна, спасибо... 
Она так ярко светилась счастьем, юностью, что сомневаться в искренности ее слов не было никакого смысла. 
А за окном тем временем занимался новый день, стремительно вдыхая в черно – серую жизнь одинокой питерской девушки новые краски...