Мужики не плачут

Почти каждый день, перед тем, как провалиться в свой детский сон, наполненный погонями и приключениями, Лёшка мечтал. Мечтал о том, как встретится с отцом. Как они обнимутся — так обнимутся, что у Лёшки хрустнут косточки. И папа спросит: «Где же ты был так долго, сынок?!» Каждый раз Лёшка наполнял свою мечту новыми подробностями, из-за которых потом долго не мог уснуть. А утром мама буквально уговаривала сына идти в школу — навстречу сложению, вычитанию и прочим премудростям. Лёшка учился в первом классе. Учился не лучше всех, но и не хуже, справедливо полагая, что если мама не ругается, то всё нормально.
Другое дело — отец. Лёшка не раз представлял, как они делают уроки вместе. И результаты его становятся просто потрясающими, даже отличница Маша Култышова растерянно смотрит на одноклассника, который вдруг стал учиться лучше НЕЁ. А может он и сейчас не дотягивает до Машиного уровня только потому, что позволяет себе и на уроках помечтать о встрече с отцом?

Отец исчез из Лёшкиной жизни два года назад. Именно исчез. Потому что был, был и вдруг…
«Папа больше с нами не живет. Он ушёл», — сказала мама и отвернулась к окну.
Лёша ничего не понял и полез с вопросами, но мама молчала и смотрела в окно, как будто на улице происходило что-то интересное. И тогда Лёшка испугался. В то время он еще не умел держать себя в руках, совсем малец в пять-то лет. Лёшка заплакал, а мама, наконец, оторвалась от своего окна и обняла сына.
«Папа умер?» — сквозь рыдания спросил Лёшка.
«Он просто ушёл», — ответила мама, сильнее прижав к себе мальчика.
Лёшка так ничего и не понял. Во-первых: что значит «ушёл»? По делам или насовсем? А как можно уйти насовсем, если он, Лёшка, остался здесь? «Настоящий перец» — как называл его папа. Перец, который умел играть с отцом в шахматы! Который каждый день ждал прихода отца с работы, как никто другой! Сколько игр вместе сыграно! Сколько удовольствия от совместных прогулок!
Лёшка совсем растерялся и снова пристал к маме с тысячей «почему». Но мама была странной: гладила сына по голове, а на вопросы не отвечала, как будто их не слышала. И теперь Лёшка испугался. Папа ушел из-за него? Потому что вчера он опять не собрал игрушки, которые раскидал по всей комнате? Из-за этого? А может потому, что Ольга Геннадьевна — воспитательница в детском саду — снова жаловалась родителям на плохое поведение их сына? Догадки окружили Лёшку со всех сторон, и он даже сделал то, чего не делал года три как минимум, описался.
Мама не стала ругаться, помогла Леше переодеться и снова уставилась в окно. Слёзы высохли на детской мордашке, сон отогнал все «почему». Но с того злополучного вечера Лёша стал писаться по ночам. Об этом постыдном факте знала только мама. Лучший Лёшкин друг — Серега, знал о многом. Но только не о ночных «проделках» товарища.
Лёша научил Серегу играть в шахматы. Потому что верил, папа обязательно вернётся или Лёшка сам его найдет. И первое, что они сделают после того, как отхрустят косточки, это сыграют в партию-другую. И папа удивится мастерству подросшего сына! Еще Лёшка мечтал о том, как покажет отцу свою коллекцию боевой техники, фотографии и картинки которой он любовно вырезал из журналов и открыток. Вот зенитный ракетный комплекс «ОСА»… А вот зенитная ракетная система «ТОР»… Любимая зенитная самоходная установка «ШИЛКА», которая стреляет с зеркальным отворотом… Свою коллекцию Лёшка мог разглядывать часами. И ни капельки не сомневался, что папа оценит его увлечение, а может даже и разделит!

Много времени прошло с тех пор, как отец исчез из Лёшкиной жизни. Лёшка больше не плакал, потому что был единственным мужчиной в своей маленькой семье, а мужики, как известно, не плачут. Так частенько говорил папа…
А ещё Лёшка успел с огромным букетом гладиолусов отправиться в первый класс. Мечта о том, что папа появится в этот волнующе важный день, не сбылась. Но Лёшка не отчаивался. Столько дум было передумано — не счесть. Лёшка вспомнил, что незадолго до ухода отца, они с мамой часто ругались. Сына при этом отправляли в детскую, где он сидел и вздрагивал от каждого их крика. Впоследствии Лёшка даже стал злиться на маму — неужели папа ушел из-за неё? Не сказав сыну «до свидания», вообще ничего не сказав. Разве может такое быть? Наверное, мама запретила, она способна на такое. Но всё же долго злиться на маму Лёшка не мог — всё-таки это мама. Любимая… Родная… То зацеловывающая сына с головы до пят, то равнодушная и неразговорчивая… Мама — она и есть МАМА.

Уже в школе Лёшка узнал, что он такой не один. У некоторых одноклассников папы тоже не жили с ними. Но выглядело это по-разному. Кто-то из ребят продолжал встречаться с отцом. А чей-то папа присылал для своего ребенка деньги под непонятным названием «алименты».
У Лёшки всё было по-другому. Был папа — и нет папы. Но он верил, что обязательно его найдет!!! И если у папы нет возможности встречаться с сыном, то Лёшка ему в этом поможет!
Одна беда — Лёшка совершенно не представлял, где искать отца. Мама на вопросы отвечала категорично: «Нечего его искать!» И Лёшка понял — всё зависит только от него самого. Последний год он стал очень наблюдательным. Хоть и не маленький у них город, но вдруг счастье ему улыбнется? Тем более Лёшка считал, что вполне заслужил это самое счастье — увидеть отца. Учился он более-менее нормально. К приходу мамы с работы мыл посуду. Игрушки не разбрасывал, а бумажные обрезки от новой фотографии боевой техники, попавшей в коллекцию, тут же выбрасывал в мусорное ведро. Однажды Лёшка даже отправил письмо в передачу «Жди меня». На написание письма ушёл целый день, и Лёшка имел полное право гордиться своим посланием:
«Ищу папу. Гаврилевсково Юру. Заранее спасиба. Сын Лёша»

Теперь Лёшка не пропускал ни одного выпуска «Жди меня». Мама, конечно, удивилась этому новому увлечению сына, но заострять на этом внимание не стала. А Лёшка боялся отойти от телевизора. Но пока никто не искал его папу… Однако он не обижался, прекрасно понимая, что в программу пишет очень много людей. Дойдёт очередь и до его папы!

В тот день они ехали с мамой на рынок. Лёшка привычно разглядывал людей за окном,  естественно, обращая внимания только на мужчин. Скучные панельные дома, вечно зеленые елочки, кокетливо играющие со снежком, мамочки с колясками, постоянно что-то поправляющие своим юным отпрыскам. И в этой спокойной и умиротворяющей картине Лёшкино сердце вдруг ухнуло, а потом непонятный спазм скрутил живот. По скверу шёл папа. Живой. Настоящий.
И только когда автобус отъехал на расстояние, с которого невозможно было смотреть на отца, Лёшка согнулся, обхватив руками живот.
— Что случилось? — испугалась мама.
На Лёшкином лбу от боли выступили маленькие капельки пота. Но в эту секунду ему больше хотелось рассмеяться от счастья, которое он… заслужил. И никакая боль не шла в сравнение с ощущением сбывающейся мечты!
— Укололо, мам… Сейчас пройдет… — вымученно улыбнулся сын.
— Ну, ты смотри! Не пугай меня так больше!
— А какой номер у этого автобуса? — просипел Лешка.

Какие яблоки лучше купить — красные или зеленые? Сколько мандаринов? Лёшка с трудом отвечал на вопросы, мама даже предложила вернуться домой и вызвать скорую. Но живот уже давно перестал болеть, а перед глазами стоял папа… И план по предстоящей встрече. Какие там яблоки с мандаринами!

— Лёш, не забудь — у тебя сегодня дополнительные занятия по математике! — крикнула мама из прихожей, торопливо застегивая шубу.
— Я помню, мам! — с набитым ртом ответил сын. Он пытался съесть положенную утреннюю кашу, но не мог. Так и хотелось выплюнуть всё обратно в тарелку.
— Поторопись, а то опоздаешь! — напоследок крикнула мама.
Лёша ничего не ответил. Зачем врать? В школу он сегодня не собирался, у него были планы важнее всех школ, вместе взятых.
Хлопнула входная дверь. Лёшка тут же отодвинул тарелку с кашей и направился в комнату. Самое главное, что он должен был взять с собой — это бархатный альбом с любимой коллекцией. Когда Лёшка запихивал альбом в школьный рюкзак, то заметил, что у него дрожат руки. Ещё бы — волнение от предстоящей встречи лишило его сна, аппетита, а теперь ещё не только руки дрожат, но и в животе подозрительно урчит… Но было безумно жаль тратить драгоценное время на туалет, и Лёшка переключился на другое, а брать ли с собой шахматы? Только они уже не влезали в рюкзак. Лёшка решил, что шахматы у отца должны быть по-любому. Но через несколько минут не удержался,  вытащил «Родную речь», «Математику», и коробка с шахматами достойно заняла их место. На всякий случай…
Неприкосновенная Лёшкина копилка-«свинья» даже хрюкнуть не успела, как рассталась со своим содержимым. Сегодня был её день.

Нужный автобус подошёл очень быстро. Расталкивая пассажиров своим рюкзаком и пробравшись к заиндевевшему окну, Лёшка больше всего боялся пропустить нужный скверик. Но потом успокоил себя — если проедет, то снова сядет на этот же маршрут и будет кататься столько, сколько нужно. Тяжелый карман с мелочью позволял ему это сделать…

Сквер, в котором Лёшка увидел отца, он узнал с первой попытки. И тут же побежал к выходу. Вслед неслось о невоспитанности юного поколения — Лёшкин рюкзак зацепил некоторых пассажиров. Но всё это недовольство было ерундой по сравнению с предстоящим событием. Знали бы они, суровые дяденьки и тетеньки, о том, что Лёшка бежит на встречу с отцом! Но откуда они могли знать?

Засыпая и просыпаясь, Лёшка представлял, что встретит отца на том самом месте, на котором увидел два дня назад. Естественно, в столь ранний час в сквере было пусто и уныло. Лёшка потоптался и замер в ожидании. А дальше что? Снежок весело похрустывал под ногами, оставляя следы 29-го размера. Лёшка обошёл весь сквер, но встретил пару собачников, которые выгуливали своих питомцев. Рюкзак болезненно оттягивал плечи. Неужели мечта, которая поманила, буквально проскользнула перед носом, вдруг так и останется мечтой? Нет. Этого себе Лёшка позволить не мог. А потому решительно отрезал желание поныть по-детски, с надеждой на чью-либо помощь, и энергично пошел вдоль сквера.
— А ты чего не в школе? — спросила проходившая мимо женщина.
— Да у нас это… отменили… — неумело соврал Лёшка.
— Ну-ну, — сурово изрекла женщина и пошла дальше.
— Извините…
Женщина обернулась.
— А вы не знаете Гаврилевского Юрия? — спросил мальчик.
— Не знаю.
Сквер снова опустел. Лёшка снял варежки и попытался отогреть замёршие пальцы. Вот он — сложный путь к мечте. Холодный и неприветливый… Лёшка поставил рюкзак на землю и начал прыгать. Это помогло ему немного согреться.
Уже через полчаса в сквер потянулись мамочки из близстоящих домов. Воздух наполнили детский смех и плач. Кто-то с визгом пытался бросить снежок, а кто-то настойчиво требовал соску. Лёшка проголодался, очень проголодался. Можно было поискать какой-нибудь павильончик с сосисками в тесте и горячим чаем. Но страх пропустить отца оказался сильнее голода. Притоптывая возле рюкзака, Лёшка вглядывался в лица прохожих, он не собирался бросать свою мечту, слишком долго лелеял её и хранил, чтобы отказаться в один миг из-за холода и голода.
Красный мячик, такой неуместный на снегу, словно вызов лету, выкатился из-за Лёшкиной спины.
— Пацан, подай мячик! — услышал Лёшка и обернулся.
В нескольких метрах от него стоял… отец. Стоял, согнувшись, пытаясь удержать за капюшон болтающееся чудо в розовом комбинезоне.
Лёшка машинально толкнул ногой мячик в сторону отца и тут же услышал:
— Спасибо!
Отец с розовой неваляшкой отвернулись, а Лёшке показалось, что он потерял голос. Наконец, с третьей попытки, у него получилось глухое:
— Папа!
Отец не обернулся, и Лёшка ужасно испугался — вдруг это видение сейчас растает, как будто ничего и не было. А было ли?
— Папа!!! — заорал Лёшка, и на его крик обернулось еще несколько мужчин, в том числе и отец.
— Лёшка? — прищурившись, недоверчиво спросил отец.
Сын сорвался к отцу, забыв про рюкзак. Подбежал, жадно дыша и не обращая внимания на пар, вырывающийся изо рта.
— А ты как это… здесь оказался? — отец выглядел растерянным.
— Я к тебе приехал! — выпалил Лёшка и посмотрел на неваляшку. Отцу приходилось по-прежнему держать ее за капюшон. Следовательно, ни о каких объятиях не могло идти и речи.
— Папа, я так долго искал тебя! Пап… — Лёшка затараторил, ещё не поверив до конца в свою удачу.
— Да? — отец никак не мог справиться с растерянностью. — Ты давно здесь? У тебя нос красный… Ко мне, может, поднимемся?
— Конечно, пап! Я тебе столько всего расскажу! И покажу! Ты видел «Осу»? Ты…
— Какую осу?
— Ну, зенитный ракетный комплекс! Я тебе ещё покажу…
— Давай домой поднимемся…

Лёшка не чувствовал онемевших от холода пальцев рук. Не чувствовал ног. Не чувствовал боли в натертых плечах. Весь мир перевернулся в одно мгновение — ОН НАШЁЛ ОТЦА! Хотелось петь, кричать и плакать одновременно!
Лёшка не заметил, как отец оставил его, пытающегося непослушными пальцами развязать шнурки на ботинках, в прихожей и ушёл для какого-то разговора с какой-то женщиной в комнату. Уже нестерпимо горели обмороженные щеки, заныли пальцы, попав в тепло. Но Лёшка продолжал ликовать!
— Чаю хочешь? — вернулся отец.
— Да! — выдохнул Лёшка, всё ещё возясь с одеждой.

На кухне было тепло. И уютно. На кухне были только он и папа. И тишина…
Они молчали. И каждый по своей причине — Лёшка, например, просто не знал, с чего начать.
— А я учусь в 1 «Б»!
— Да? Ну, молодец! Как учишься?
— Хорошо. Нормально. Только Алла Сергеевна иногда ругается на меня за то, что этот… невнимательный я…
— А… — задумчиво отозвался отец.
Лёшка понимал, что должен взять разговор в свои руки.
— Пап, а хочешь — я тебе покажу свою коллекцию?! — не дожидаясь ответа, Лёшка сорвался с места и убежал в прихожую — извлекать драгоценный альбом из рюкзака.
О каждой единице боевой техники Лёшка знал если не всё, то почти всё. Отец перебил через две минуты:
— Лёх, извини… — и вышел из кухни.
Вернулся он с неваляшкой, которая превратилась из розовой в жёлто-голубую.
— А это кто? — спросил Лёшка.
— Это моя дочь… ну, твоя… сестра Даша, — отец посадил девочку к себе на колени, и та принялась радостно лупить маленькими ладошками по зенитно-ракетным установкам.
Папа на такое варварство никак не отреагировал, и тогда Лёшка аккуратно забрал альбом.
— А чего она такая… лысая? — обратил внимание сын на скудную растительность юного создания.
— Она не лысая, — рассердился отец. — Просто ещё маленькая — ей только год.
Лёшка понял, что показать отцу коллекцию не удастся. Равно как и не получится сыграть в шахматы — это безволосое чудо поскидывает все фигуры.
— Может, бутерброд хочешь? — предложил отец.
У Лёшки тут же заурчало в животе, и он радостно кивнул.
— Подержи тогда Дашу — я сделаю.
Чего Лёшка никогда не умел, так это обращаться с маленькими детьми. Дашу интересовало в Лёшке всё: и глаза, и губы, и нос. Он с трудом дождался, когда можно будет вернуть сестру отцу.
— А мама мне летом велик купила! — едва прожевав кусок, поделился радостью Лёшка.
— Научился кататься?
— Почти. Маме тяжело велик держать, а так я падаю. Но я всё-таки научился немножко проезжать сам!
Папа кивнул. Лёшка снова занялся бутербродом, пока в его голове не созрел самый важный вопрос:
— Пап, а почему ты ушёл?
Отец нахмурился:
— Ну, так получилось… Ну… Вырастешь — поймешь…
Такой пространный ответ Лёшку не удовлетворил, он только открыл рот для уточнений, но тут раскапризничалась Даша, и отец вышел из кухни.
Немного не так представлял Лёшка их беседу с отцом. Тут еще эта Даша… Но должны же маленькие дети спать днем? Вот он, Лёшка, аж до шести лет дрых днем вместе со всей группой в детском саду. Может и Дашу уложат? Тогда они с папой нормально пообщаются — у них море времени! Лёшка улыбнулся.
— Как жизнь вообще? — на кухне снова появился отец и принялся расставлять чашки.
— Дерусь иногда с Ванькой из соседнего подъезда — он говнюк такой! — принялся вдохновенно рассказывать Лёшка.
— Кто? — замер отец.
— Ну, этот… нехороший человек… — попытался исправиться Лёшка, осознав свою оплошность.
В дверь позвонили.
— Ты представляешь, он меня обзывает…
В этот момент папа приоткрыл кухонную дверь, и обернулся со словами:
— Лёш, мама пришла…
Лёшка чуть не подавился:
— К.. какая мама?
— Твоя — какая же еще!
Мальчик растерялся:
— А как она узнала?..
— Ну «как-как» — я позвонил! Ты же ей ничего не сказал!
— Но зачем?! Ну почему не попозже?! Ведь мы даже…
— Мама должна знать, где ты и что с тобой. И вообще — так нельзя поступать! — отец нахмурился, объясняя сыну прописную истину.
Лёшка нехотя отодвинул чашку с уже остывшим чаем и сполз со стула. Молча вышел в прихожую. Молча оделся.
— Ну, давай, Лёх! Учись там хорошо! Увидимся! — бодренько попрощался отец.
Лёшка молча вышел на лестничную площадку — вслед за такой же неразговорчивой мамой. Уже в лифте маму прорвало:
— Ну что — увиделся?! И чего ты этим добился?! Легче тебе стало?! Легче?! — мама говорила и говорила, не в силах остановиться.
А Лёшка продолжал молчать. Не хотел вопросов и, тем более, ответов. Он не хотел сейчас думать о мечте. Не хотел беспокоиться — не оставил ли свой бесценный альбом там, на кухне… Не хотел знать — когда у детей вырастают волосы… Ничего не хотел… Только сжал кулаки в промокших варежках и всё повторял и повторял про себя: «Мужики не плачут… Мужики не плачут… Мужики не плачут…»